— Как медвежонок, — умилился Шидай, разворачивая её к себе лицом. — Я начинаю понимать её преподавателей, — признался он. — Мне будет очень жаль, если она окажется виновной.
Харен, видимо, его умиления не разделял.
— Отойди, — сухо велел он, и едва лекарь посторонился, подался к девушке и осторожно высвободил из одеял её руки.
Когда он вытащил из левого кармана плаща длинный, от запястья до локтя, браслет, Харийд нервно вскинулся.
— Что это? — резко спросил он. — Вы не можете этого сделать!
— Могу, — холодно ответил Ранхаш, задирая рукав девушки. — Если она окажется невиновной, то это будет временной мерой. Пока не исчезнет риск того, что она поддастся своим тёмным желаниям.
— Если она окажется невиновна, то вы сразу же снимете с неё эти браслеты! — категорично заявил Харийд. — Я сам прослежу за ней.
— Нет, — браслет с щелчком закрылся, опоясав руку девушки сверкающей золотой сетью, блеск которой лишь немного затемняли множество выгравированных на поверхности знаков, и харен достал из правого кармана ещё один браслет. — Если она окажется невиновной, то всё произошедшее будет на моей совести, значит, и мне нести ответственность. В этом случае я возьму её под свою опеку.
Второй браслет захлопнулся, и Харийд вздрогнул, с отвращением рассматривая украшение. Внутри поднялась волна протеста. Как хаги он был категорично против таких мер, но лучше выхода предложить не мог.
— Вот и замечательно, — Шидай бестрепетно оттеснил господина в сторону и поднял девушку на руки. — Значит, держать её в таком холоде смысла больше нет. Харийд, бери одеяла и за мной!
Молодой мужчина немного замешкался, с сомнением смотря на харена, но потом всё же сгрёб одеяла и бросился догонять лекаря.
Едва их шаги стихли, в тюремном коридоре возникла пугающая тишина. Заключённые вели себя тише мышей, даже женщины не пытались завлечь харена соблазняющими взглядами и чинно сидели на полу, опустив глаза. Слава Ранхаша Вотого шла далеко впереди него.
Уже покидая подземелье, Ранхаш столкнулся с данетием Трибаном.
— Ну как она? — мрачно поинтересовался данетий.
— Хорошо, — не стал вдаваться в подробности харен. Шидай и не таких на ноги ставил. — Что со свидетелем?
— Запер его в одной из комнат для содержания благородных преступников, — Трибан поморщился. Он считал, что среди преступников благородных быть не может даже по происхождению, — и приставил охрану из наших.
Харен одобрительно кивнул и распорядился:
— Мне нужно, чтобы прямо сейчас отправили кого-нибудь в его родную деревню. Пусть привезут того, кто хорошо знает Одаша.
— В его деревню? — чуть удивлённо протянул Трибан, но почти тут же его ноздри понимающе шевельнулись. — Отправлю Варлая на драконе. Ещё что-то?
— Да, — харен пристально посмотрел на него. — Я надеюсь, что информация о происхождении девушки не уйдёт за стены допросной?
Захотелось поделиться:) Заглянув в сборник хокку, я увидела трёхстишие Басё:
На ночь, хоть на ночь одну,
О кусты цветущие хаги,
Приютите бродячего пса!
Глава 20. Самое эффективное лечение
В новом месте заключения было куда теплее. Комнаты для влиятельных заключённых располагались в башнях тюрьмы и имели камины. Отапливали их, правда, спустя рукава, а в периоды, когда комнаты пустовали, их и вовсе не топили. Мокрая стынь ещё не успела до конца истаять, но сухой жар быстро заполнял помещение. Получив нагоняй от личного лекаря харена, стража в этот раз расстаралась, и рядом с камином высилась гора дров, а довольно широкую постель, предназначенную под крупногабаритных арестантов, заваливала куча одеял.
— Давно бы так, — благосклонно проворчал Шидай и, коленом отодвинув одеяла, осторожно опустил девушку на постель.
Харийд нерешительно потоптался на месте и сгрузил свою ношу в угол на пол. Может, ещё пригодится.
Пока лекарь стаскивал с девушки сапоги, в комнату осторожно протиснулись двое мужчин. Один из них нёс два дымящихся ведра, а второй — деревянную ширму и пустое деревянное ведро с крышкой.
— Прелесть какая, — Шидай уставился на ведёрко с крышкой. — Ставь его рядом с кроватью. В уборную она вряд ли в ближайшее время захочет, а вот вырвать её может.
Оборотень покорно поставил ведро, где сказали, а ширму умостил в углу. Его товарищ оставил вёдра с водой у камина, и они оба поспешили скрыться за дверью. Шидай, почёсывая голову, посмотрел сперва на девушку, потом на вёдра и наконец на брошенные на пол одеяла.
— Ну мыться ей нельзя, но грязь лишнюю снять нужно. Я её оботру, — решил лекарь. — Только во что бы её переодеть?
Харийд кашлянул, привлекая его внимание, и молча ткнул пальцем в сторону ширмы, на которой сиротливо висела серая тряпка. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это женская рубашка.
— Какая предусмотрительность! — ехидно восхитился Шидай. — Надо почаще сюда заглядывать и поощрять такие похвальные качества. А то без присмотра они не проявляются.
Осмотревшись, лекарь пришёл к выводу, что в данный момент они сделали всё, что могли, и подтолкнул Харийда к выходу. Парень упёрся.
— Может, я здесь останусь?
— Зачем? — по губам Шидая расползлась шкодливая улыбка.
— Явно не за тем, о чём вы подумали, — фыркнул хаги.
— Твоя охрана сейчас не нужна, поэтому топай давай, — лекарь опять подпихнул его в спину. — Она в браслетах и под охраной наших оборотней. А если она вдруг окажется невиновна, то господин Ранхаш сам о ней позаботится.
— Хаги позаботится о хаги лучше, — упрямился Харийд. — Вы многого о нас не знаете.
— Наверное, будет лучше, если и не узнаем. А если ты будешь ошиваться рядом с девчонкой, то только у нас на виду. Так что все ваши тайны перестанут быть тайнами. Топай давай!
Шидай всё же вытолкал недовольного хаги за дверь и, набросив на девушку одеяло, тоже вышел.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском поленьев и завываниями ветра снаружи. Тихо звякнул ключ в замочной скважине и громыхнул засов. Последнее заставило Майяри вздрогнуть и сонно моргнуть.
Некоторое время она просто лежала с открытыми глазами и нежилась в трескучем дровяном тепле. Телу было жарко и в то же время хорошо. Жар успокаивал ноющие лёгкие и больше не вызывал дикого желания окунуться в ледяную воду. И так было замечательно. Майяри прикрыла глаза. Она не пыталась осознать, где находится. Здесь было тепло, уютно и тихо. Звук ветра, в отличие от криков заключённых, не вызывал головную боль и тошноту, а, наоборот, навевал умиротворение.
Майяри почти уже задремала, когда в горле нестерпимо запершило, и девушка задохнулась в кашле. Скрючившись на постели, она словно бы пыталась исторгнуть мучившую её болезнь, а когда приступ миновал, обессиленно уткнулась лицом в подушку. Сон и покой улетели, оставив ноющее в ломоте тело и всё усиливающуюся дурноту. В воображении появлялись и исчезали ужасающие и непонятные картины, вызванные бредовым состоянием. Утомлённый болезнью рассудок уже не мог отличить реальность от фантазий, и Майяри тихо заплакала, вдруг став семилетней девочкой, которую пугали пещерные духи. Через несколько секунд она уже не плакала, а тихо и зловеще смеялась, превратившись в одного из пещерных духов. Ей было жарко в пещере, да и девочка наскучила своим плачем, поэтому Майяри прижалась щекой к пещерным стенам в поисках прохлады, не осознавая, что на самом деле прижимается к подушке.
Стены оказались мягки и тошнотворно теплы. Девушка резко села на постели и отбросила одеяло. Увидев огонь в камине, она тут же закрыла глаза ладонями, словно языки пламени причинили ей боль. Но образ пещеры растаял, сменившись реальными очертаниями тюремной комнаты. Осмотревшись, Майяри решила, что она в таверне. Да-да, именно так! Она едет в Жаанидый продавать свои волосы. Вон их как много! Теперь она разбогатеет.
Майяри замутнённым взором осмотрела свою растрепавшуюся, в соломе, косу и пришла к выводу, что товар плохо выглядит. Надо почистить. Чуть ли не вырывая клочками волосы, девушка расплелась и потрясла головой. Тошнить стало больше, а трухи меньше не стало. Простонав, Майяри опять обвела комнату взглядом и наткнулась на вёдра. Точно! Она же заказала воду для омовения.
Следующие несколько минут девушка потратила на то, чтобы дойти до вёдер. Упав рядом с ними на колени, она тут же погрузилась лицом в дымящуюся воду и начала жадно её пить. От питья ей одновременно и полегчало, и затошнило ещё сильнее. Но в голове прояснилось. Майяри вспомнила, что находится в тюрьме, но пока не могла сообразить, что место заключения изменилось. Ей начали мерещиться гнусные голоса заключённых и хохот продажных девиц. Мыться у них на виду она, конечно, не желала, поэтому потащила вёдра за ширму. Кое-как добравшись до цели, девушка стащила с деревянной створки серую рубашку и обессиленно плюхнулась на пол. Некоторое время она смотрела перед собой замутнённым неосмысленным взглядом, а потом опять посмотрела на воду, с большим трудом вспоминая, что именно хотела сделать.
— Волосы… — припомнила она, — на продажу…
Схватившись за расстёгнутый ворот, Майяри потянула платье наверх, но опомнившись, хрипло рассмеялась и протянула:
— Э, нет… Не дождётесь…
И треском оторвала воротник от своей нижней рубашки. Воротник она тщательно обвязала вокруг запястья, а затем глубоко вздохнула и засунула голову в ведро.
— Ранхаш, она теперь до утра проспит, — тихо заверял Шидай харена, идя рядом с ним по коридору, ведущему в башню. — Тебе туда лучше не соваться. Если подхватишь воспаление, то болеть будешь долго и мучительно, — лекарь ещё сильнее понизил голос и серьёзно посмотрел на господина. — Я сейчас с ней закончу, и нам тогда лучше поехать домой. До полудня завтрашнего дня она точно проспит.
— У неё только простуда? — мрачно уточнил Ранхаш.
— Воспаление лёгких, — педантично поправил Шидай и вспылил: — Это не просто простуда. Будь серьёзнее, мальчишка!
Его недовольное шипение эхом разнеслось по коридору, привлекая внимание стражи, и лекарь поспешил сменить гнев на милость.
— Она сильно истощена, видимо, терпела лишения, но, как ни странно, ничем больше не больна. Даже паразитов нет. Ну если только в тюрьме чего не подхватила, исследовал-то я её на привалах.
— То есть она не умрёт?
— У меня даже ты не умер, — мрачно съехидничал Шидай и умолк, так как они наконец добрались до камеры заключённой.
Заметив харена, стража молча и быстро отперла дверь, и Ранхаш вместе с лекарем шагнул внутрь. Увидев девушку, Шидай не удержался от присвиста.
Майяри лежала на постели в одной серой рубашке, а её мокрые волосы змеями темнели на подушке. Рядом с ширмой комом валялась её намокшая одежда и блестела разлитая вода.
— Боги! — поражённо прошептал Шидай и, подойдя ближе, со священным ужасом уставился на тяжёлые от воды волосы. — Ранхаш, так у меня не чудил даже ты! Это ж надо додуматься помыться в таком состоянии… Да ещё и суметь!
Девушка зашлась хриплым кашлем и попыталась перевернуться на другой бок.
— Знаешь что? — задумчиво протянул Шидай и через плечо посмотрел на господина. — Поезжай домой без меня. Я здесь заночую. А то, боюсь, эта точно себя в могилу сведёт.
Ранхаш молча осмотрел дрожащую девушку, задержавшись взглядом на золотых браслетах. Они были слишком широки и лишь подчёркивали болезненную худобу девушки. Она вся была слишком худа. Если она невиновна, то стоило ли подвергать себя таким мучениям? Ранхаш приблизился и, опустившись на корточки, пристально всмотрелся в серовато-бледное лицо.
— Жалко? — с сомнением предположил Шидай.
— Нет, — Ранхаш склонил голову на бок, продолжая осматривать девушку. — Она довела себя до такого состояния, убегая от закона, значит, ей есть, что скрывать.
— Думаешь, всё же виновна?
— Да, — помедлив, ответил Ранхаш. Интуиция подсказывала ему, что эта девушка — важная фигура в расследуемых им событиях. И чем дольше он смотрел на неё, тем сильнее ему казалось, что она тесно связана с ограблением. Её облик был ему знаком. Такими же знакомыми ему казались преступники, чей след явно, как образ, отпечатывался на преступлении. А эта история с ограблением имела её облик.
Распрямившись, харен направился на выход, бросив напоследок:
— Постарайся, чтобы она выжила.
— Нет бы спокойной ночи пожелал, — проворчал Шидай уже закрытой двери и опять повернулся к дрожащей в лихорадке девушке. — Везёт мне на бедовых пациентов. Ну иди сюда!
Следующую четверть часа лекарь, ругаясь, сушил волосы девушки магией и забрасывал образовавшиеся лужи лишними одеялами. Майяри же нисколько не помогала ему в лечении. Она дрожала от холода, но стоило Шидаю укрыть её, как девушка начинала хныкать и нервно ворочаться, выпутываясь из одеял.
— Крутись-крутись, — злорадно подначивал её лекарь, стаскивая с себя сперва кафтан, а потом сапоги.
Сняв рубашку, мужчина растянулся рядом с девушкой на постели и притянул её к своей груди. Та заелозила, пытаясь вывернуться, но лекарь, посмеиваясь, только навалил сверху побольше одеял и ещё крепче притиснул её к себе.
— Нет ничего лучше живого тепла, — злорадно пропел Шидай. — Оно и обогреет, и удержит. Ну-ну, не надо сбрасывать одеяла!
Проснулась Майяри от страшного сна. Снилось ей, что хохочущий Одаш сбросил её в чан с кипящей водой, обещая стоящему рядом харену, что приготовит из неё просто божественный суп. Тело было мокрым от пота, и сперва Майяри даже решила, что действительно искупалась в супе. Но потом глаза её уткнулись в затухающий камин, пальцы ощутили колкость шерстяного одеяла, а тело — горячую тяжесть.
Майяри понадобилось время, чтобы окончательно проснуться и вспомнить, что находится в тюрьме. Собственно, её последние воспоминания обрывались на пути в допросную. Все остальные события были подёрнуты мутной пеленой беспамятства и причудливо смешивались с привидевшимися в бреду фантазиями. Майяри пыталась припомнить, как оказалась в этой комнате, но в голове назойливо маячили образы пещеры Наказаний.
Вместе с частью воспоминаний к Майяри вернулась способность адекватно оценивать реальность. Она вдруг почувствовала, что волосы у уха шевелит тёплый ветер, а в спину бьётся чьё-то сердце. Холодок прошёлся по телу, и мгновенно взбодрившаяся Майяри опустила глаза.
Первыми она увидела руки. Мускулистые мужские руки с проступающими венами и широкими ладонями. Руки обнимали её крест-накрест, а левая ладонь нагло сжимала её грудь. Ниже виднелось крепкое мускулистое бедро. Оно придавливало Майяри своей тяжестью к постели, а босая стопа упиралась ей пяткой в голень. Обмирая то ли от страха, то ли от волнения, девушка повернула голову и носом упёрлась в чужое лицо. Пришлось немного отстраниться, чтобы рассмотреть его. Лицо показалось знакомым. Уже немолодое, с лучиками морщинок вокруг глаз и рта, но вполне привлекательное. Взгляд Майяри скользнул вниз, и она тут же отвернулась. Рубашки на мужчине не было.
Боги, что произошло? Она же была в тюрьме! В тюрьме же? Ей же не приснилось это? Её ведь поймали. Так почему она просыпается в объятиях незнакомого мужчины, а не в стылых стенах темницы?
Майяри нервно ощупала свои бёдра и с нарастающей паникой убедилась, что портков на ней нет. То, что мужчина был в штанах, её ничуть не утешило. Что произошло? Что?!
Память, словно издеваясь, — Майяри даже послышалось глумливое хихиканье — в ответ на все вопросы выдавала пустоту. Тёмные, ну почему она проснулась не в тюрьме? Где её камера?
Майяри заставила себя успокоиться и попыталась осторожно выбраться из рук незнакомца.
— Боги! — недовольно простонал мужчина и ещё крепче обнял её. — Спи уже, бедствие!
Майяри замерла, ощущая, как сжимаются чужие пальцы на её груди, а затем медленно повернулась, прижимаясь к торсу мужчины и отстраняясь от его ладони. Спящий незнакомец тут же воспользовался этим и, прижавшись щекой к её макушке, блаженно вздохнул. Майяри почувствовала себя полностью погребённой под его телом.
Глава 21. Ещё один допрос
Здесь её уже взяла злость, и девушка отчаянно затрепыхалась, пытаясь сбросить с себя тяжёлое тело. Шидай обиженно застонал и сонно заморгал. Ему понадобилось время, чтобы осознать, что кто-то очень активно выползает из-под него.