— О, — обрадованно протянул он. — Очухалась! И куда ползём?
И придавил Майяри рукой к постели, нажав на поясницу.
— Вы кто такой?! — разъярённо прошипела девушка.
— Не помнишь? — наигранно расстроился Шидай. — Я твой лекарь.
— Какой вы лекарь? Где я?
— И за что такое недоверие? Лечишь их, а в ответ никакой благодарности. Одни тычки, укусы и обвинения, — Шидай отпустил девушку и, широко зевнув, с хрустом потянулся, разом заняв всю кровать. — Совсем ничего не помнишь?
Майяри настороженно кивнула, а сама опять начала рыться в памяти. В этот раз та шла на контакт охотнее и выдала несколько смазанных, но вполне реалистичных картинок: на одной перед Майяри сидел мужчина с холодным взглядом, а на второй она боролась вот с этим вот седым «лекарем».
— Ты всё ещё в тюрьме, — Шидай перевернулся на бок и, подперев голову рукой, с интересом уставился на завернувшуюся в одеяло девушку, — но по результатам допроса ты была переведена в разряд свидетеля, хотя обвинения с тебя не сняли.
— Допроса? — напряглась Майяри.
— Тоже не помнишь? Тем лучше. В беспамятстве, как правило, все становятся честнее. Если твои слова окажутся правдивы, то ты можешь ничего не бояться.
Глаза больной подозрительно сузились. Допроса? Что она могла сказать? Майяри разом перестал волновать мужчина, с которым она оказалась в одной постели, и девушка испугалась уже другого. Что именно она наговорила? В беспамятстве она всегда была слишком болтливой и до отвращения честной.
— Что я сказала? — тихо поинтересовалась Майяри.
— Ну ты же не думаешь, что я тебе отвечу? — снисходительно усмехнулся Шидай. — Вот расскажешь харену всё в трезвом рассудке, и пусть он сравнит версии. А теперь давай посмотрим, как ты себя чувствуешь.
Последнее прозвучало несколько угрожающе, и Майяри помимо воли напряглась, а тут ещё этот лекарь лениво потянулся в её сторону. Она едва с кровати не упала, пытаясь отстраниться, но пальцы мужчины крепко ухватили её за плечо.
— Давай не будем устраивать сцены, как вчера? — попросил Шидай. — Я сильно устал, да ещё и плохо спал благодаря кое-кому. Мне нужно только посмотреть твою грудь. У тебя воспаление лёгких, и мне нужно убедиться, что ты успешно двигаешься к выздоровлению. Ты же работала у лекаря, поэтому должна понимать, как это важно. Ладно вчера ты была не в себе…
Майяри рванулась прочь, и лекарь едва не улетел с кровати следом за ней.
— Эй! — возмутился он, а Майяри вскочила на ноги и, кутаясь в одеяло, шагнула к камину.
Шагнула и покачнулась. Голова закружилась, и Шидай едва успел подхватить её.
— Ведёрко? — услужливо поинтересовался он, но девушка, тяжело дыша, лишь упёрлась рукой в его обнажённую грудь, пытаясь отстраниться. — Что за детское поведение?
Уложив больную на постель, Шидай потянул руку к завязкам на её груди, но Майяри совершила невероятное усилие и перевернулась на живот.
— Не глупи, я же тебя не насилую, — пытался достучаться до разума девушки Шидай, но та в ответ собралась с силами и попыталась уползти от него. — Вот же! — лекарю пришлось навалиться сверху. — Ну ладно!
Сноровисто задрав подол рубашки, Шидай просунул под неё руку и по бедру скользнул девушке на бок. Майяри замерла в ужасе, когда почувствовала, как горячая ладонь уверенно перебирается на её живот, а затем наконец-то ложится на грудную клетку. Сдавленно охнув, она через ткань вцепилась в пальцы лекаря, пытаясь оторвать их от себя, но силы были явно неравны.
— Так… — торжествующе протянул Шидай, надавливая пальцами на кожу.
Майяри охнула, когда лёгкие окатило жаром, и потрясённо заморгала. Мужская рука почти мгновенно выскользнула из-под её рубашки, и Шидай откатился вбок.
— Вот и всё, — с укором протянул он. — И стоило такую сцену закатывать?
Продолжая ворчать себе под нос нечто укоризненное, лекарь поднялся и начал натягивать сапоги. Всё ещё ошарашенная, Майяри с недоумением воззрилась на него и провела ладонью от ключицы до солнечного сплетения. Неужели не заметил?
Что-то жёсткое упёрлось в запястье. Майяри с недоумением опустила глаза и замерла. Из-под обтрёпанного рукава проглядывал край золотого паутинчатого браслета. Несколько долгих секунд она просто смотрела на темнеющие знаки, вчитывалась в них, расшифровывала, хотя этого совсем не требовалось: она и так знала, что это, — а затем быстро задрала сперва правый рукав, а потом и левый. Золотые браслеты оковывали её руки от запястий до локтей. Они были похожи на тончайшую паутину, и на левом запястье между золотых нитей можно было различить кусок ткани, в котором Майяри с неожиданным облегчением опознала ворот от своей старой рубахи. Но облегчение было недолгим. Её затрясло.
— Что это? — едва слышно спросила она.
Шидай обернулся и с любопытством осмотрел её руки. Девушка держала их так, словно брезговала прикоснуться ими к остальному телу.
— Ну ты же не думала, что мы никак не обезопасимся от твоих сил? Если ты невиновна, то мы их снимем. Через некоторое время.
Майяри едва не закричала. Это браслеты для хаги! Для хаги! Что она сказала на допросе? Что?! Почему на неё надели хаггаресские браслеты? И как они собираются их потом снимать?
Сдержаться удалось только благодаря невероятному усилию воли. Она не может задать ни один из этих вопросов потому, что она не должна знать, что их вообще можно задать!
Стража почтительно приветствовала хромающего харена. Утро сегодня выдалось очень морозным, и левая нога уже предсказуемо подвела своего хозяина, отказавшись сгибаться. Подъём по лестнице слегка разогрел её и тут же ввёл в онемение от перенапряжения, но Ранхаш даже не думал щадить самого себя. Он прошлой ночью почти и не спал. Отсутствие Шидая позволило ему беспрепятственно посидеть в кабинете и осмыслить сложившуюся ситуацию.
В качестве следователя Ранхаш выступал нечасто. Большей частью он был в роли сыскаря, когда требовалось просто найти преступника и препроводить его к месту казни. Но на его воинской должности и это требовалось не слишком часто. И Шидай, и прадед долгое время выступали против того, чтобы он занимался расследованиями, и ставили палки в колёса: до пятидесяти лет Ранхаша очень увлекала работа следователя. Шерех, памятуя о печальной судьбе сына, родного деда Ранхаша, не хотел, чтобы то же случилось и с правнуком. Впоследствии Ранхаш оставил давнюю мечту и сейчас воспринимал её как блажь молодости, поэтому нежданно обретённое место главы сыскного отдела его ничуть не порадовало. Но прадед, видимо, понял, что убиться Ранхаш может где угодно, и в качестве харена санаришского сыска за ним наблюдать проще, чем в качестве дарена, который мотается по всей стране и порой в самых глухих её уголках. Раньше эта опека дико раздражала, но за почти два века Ранхаш привык и перестал обращать внимание. Хотя в юности это особое внимание прадеда доводило его до приступов неконтролируемой ярости.
Но всё же следственная работа увлекала, хотя порой и приводила к головной боли. Как сейчас. Долгие размышления о прошедшем допросе привели его к малоутешительному выводу: у него нет весомых доказательств вины Амайяриды. Ни одного вещественного доказательства. Только свидетель, слова которого подвергли сомнениям. Можно ли считать показания Одаша более весомыми, чем показания магички-недоучки?
Когда ему требовалось кого-то найти, но следов не было, Ранхаш спокойно полагался на свою интуицию. Ему просто нужно было найти цель. Сейчас его интуиция подсказывала, что Амайяриде нельзя доверять. Никак нельзя. Но доводы интуиции нельзя приложить к делу. А если правду говорит девушка? Ранхаш легко мог представить в качестве убийцы и Одаша. Мог он представить этих двоих и сообщниками, не поделившими добычу. В его голове была пара десятков вариантов возможного развития событий, которые было сложно поделить на более и менее вероятные. Нередко бывало так, что менее вероятные версии выходили на первый план, а самые правдоподобные из них оказывались сущей нелепицей. Но из всех этих версий нельзя было выбросить ни Одаша, ни Амайяриду. Как минимум, эти двое что-то знали о произошедшем.
В коридоре перед камерой Амайяриды дежурили оборотни Санаришского сыска. Ранхаш от себя выделил им одного оборотня из своей «тайной» охраны, любезно предоставленной прадедом. Больше для присмотра, чем для реальной помощи. Ранхаш всё же не доверял полностью своим пока малознакомым подчинённым.
— Что там? — коротко потребовал отчёта харен.
— Вроде тихо, — ответил за всех высокий черноволосый оборотень с короткой стрижкой, как раз тот, кого Ранхаш отрядил в охрану от себя. — Господин Шидай несколько раз выходил, затащил туда стол и, кажется, сейчас кормит её.
Ранхаш кивнул. Раз кормит, значит, живая.
Знаком он велел открыть запоры и сам толкнул дверь, не спеша распахивать её слишком широко. Взору его открылась разворошённая постель, на которой в ворохе одеял как птенец в гнезде сидела девушка. Выглядела она немного лучше, чем вчера. Круги под глазами стали ещё насыщеннее, но взгляд был разумным и полным недоверия. Нахохлившись, девчонка пристально наблюдала за перемещениями Шидая. Тот был свеж и полон сил.
— Сейчас поешь и выпьешь лекарство, — радостно вещал он. — Сегодня твоим лёгким уже немного лучше, но кашель может стать сильнее. Я тебе мясной бульон принёс.
Перед девушкой со всей осторожностью была поставлена глиняная миска, от которой шёл густой пар. У Ранхаша аж болезненно заныл язык, словно он его обжёг.
— Хотя нет, подожди, — Шидай поморщился и поднял миску. — Я попробую сперва, а то здешний повар, наверное, впервые в жизни такой деликатес готовил.
Безнаказанно хлебнув обжигающего бульона, лекарь удовлетворённо кивнул и опять поставил миску перед Майяри.
— Солоновато, но в целом неплохо. Пей.
Майяри почувствовала холодный воздух и метнула взгляд на дверь. Её глаза и глаза харена столкнулись и намертво сцепились, как пара клинков.
— Ну что такое? — недовольно протянул Шидай, но, принюхавшись, тут же обернулся. — Господин? Рановато вы, я же сказал, что она очнётся после полудня.
Неохотно оторвав взгляд от тёмных обжигающих глаз, Ранхаш осмотрел своего лекаря и счёл, что тот выглядит вполне неплохо. Только убедившись в этом, он опять взглянул на девушку и отдал приказ:
— Выйди ненадолго, мне нужно поговорить с ней.
— Говорите при мне, — пожал плечами лекарь.
— Шидай, — с нажимом произнёс харен.
Тот фыркнул, но всё же подхватил свой кафтан и направился на выход.
— Проследите, чтобы она выпила бульон, — велел он перед тем, как выйти в коридор.
В комнате воцарилась тишина, сменившаяся через полминуты шорохом: девушка ещё плотнее завернулась в одеяла.
Ранхаш, хромая, добрался до стула и, поставив его перед столом, сел напротив девушки. Майяри пришлось приложить усилия, чтобы не пялиться на его больную ногу. Тёмные, как же она оплошала! Боги, наверное, умирают со смеху, глядя на неё. Вылечить мужчину, который станет её палачом. Майяри и раньше знала, что судьба ей досталась от рождения незавидная, но сейчас она ещё больше убедилась, что просветов в её жизни не будет до тех пор, пока она не переломит доставшуюся ей жизненную дорогу.
— Думаю, мне стоит представиться ещё раз. Ранхаш Вотый, — холодные глаза в упор посмотрели на Майяри.
Её передёрнуло от озноба.
— Амайярида Мыйм, — представилась она в ответ.
— Это ваше настоящее имя?
— Естественно.
Ранхаш внимательно наблюдал за лицом девушки, но ни один мускул не дрогнул на нём.
— Необычное сочетание: странное имя и имя человеческой семьи. Вы же хаги.
Лицо Майяри выглядело совершенно спокойным. Была заметна тень недовольства, но не более того. Кроме того, девушка выпрямилась, вскинула подбородок, и у Ранхаша возникло ощущение, что он ведёт не очень приятный, но всё же светский разговор.
— Не вижу ничего необычного ни в своём имени, ни в имени своей семьи. Господин Ранхаш, вас интересует моё имя или моя причастность к преступлению? — несколько раздражённо спросила девушка.
— Меня интересует всё, — жёстко ответил харен. — Вы хаги, но при этом вы Мыйм. Ваше имя странное, непонятное и ни разу мне не встречалось. Я предполагаю, что оно ненастоящее.
— Вы неправы, — спокойно, не отводя взгляда, ответила Майяри.
Ноздри харена раздулись, но настаивать он не стал. Он уже видел, что простыми уговорами правды из неё не вытянуть.
— Хорошо, допустим, я ошибаюсь, — покорно согласился он. — Где вы родились?
— А школа не поделилась этими данными? — Майяри с трудом удерживалась от ехидства. Весь этот допрос казался ей полным фарсом. Неужели они думают, что она настолько глупа и действительно поверит, что закону нужна справедливость в этом деле? — Я родилась в Розышах.
— Хаги родилась в человеческом поселении… — протянул харен. — Как же так вышло?
— Не имею ни малейшего понятия, — бесстрашно заявила девушка.
— Кем же были ваши родители?
— Одним богам ведомо, — пожала плечами Майяри. — Я сирота.
— И кто же вас растил?
— Я уже плохо их помню. Кажется, это были хорошие люди.
— Розыши сгорели шестнадцать лет назад. Как вы жили все эти годы и чем занимались?
— Я обязана ответить? Господин, я не могу понять, какое отношение имеет моё прошлое к ограблению и убийству? Я жила сложно, но честно. Этого достаточно?
Девушка не улыбалась, смотрела мрачно, исподлобья, но Ранхаш чувствовал, что она издевается и даже не прикладывает усилия, чтобы придумать более правдоподобные ответы. Такое пренебрежение вызвало внутри похожее на чесотку раздражение.
Ранхаш подался вперёд, и вместе с ним вперёд подался и стол. Но совсем немного. Из одеял неожиданно вынырнуло острое колено и упёрлось в край столешницы. Майяри тяжело посмотрела на оборотня. Она не любила, когда кто-то так нагло вторгался в её личное пространство. Особенно те, кто ей очень не нравился. Харена она как раз занесла в их число.
В комнате повисло напряжённое молчание. Не сводя взгляд с Майяри, харен напомнил:
— Я жду ответ. Нормальный ответ.
— Я не буду отвечать, — мрачно заявила Майяри. — Моё прошлое не имеет отношения к краже, так что ваше любопытство праздно, и я не обязана его удовлетворять.
— Госпожа Амайярида, я подозреваю, что на преступление вас сподвигли какие-то обстоятельства вашего прошлого.
— Тогда тем более зачем мне об этом рассказывать?
Майяри опять овладел приступ тошноты, но она списала его не на болезнь, а на отношение к происходящему.
— Я всё равно об этом узнаю, — спокойно пообещал Ранхаш, — но это будет стоить мне трудов и времени. Я уже не смогу быть снисходительным к вам. И не захочу.
— Прекрасно, — не испугалась Майяри. — Не буду облегчать жизнь ни вам, ни себе.
Её колено немного сдвинулось, отодвигая стол, и Ранхаш невольно посмотрел на обнажившееся бедро. Кожа его оказалась смуглой, в пятнах уже проходящих синяков.
— Опрометчиво, — коротко осудил Ранхаш. — Хорошо, раз вы не хотите говорить о своём прошлом, то перейдём к убийству и краже. Они-то к делу относятся. Вчера вы сказали, что невиновны и обвинили в убийстве господина Одаша.
Слова харена подтолкнули память девушки, и перед её глазами возникли размытые картинки. Она пыталась вглядеться в них, осознать, но они опять ускользнули. Так что именно она вчера сказала?
— Откровенно говоря, я совсем не помню, что говорила вчера, — призналась Майяри. — Возможно, я бредила и сказала то, чего на самом деле не происходило.
— Самое время восстановить картину происходящего, — девушка вскинула глаза на харена, ожидая увидеть насмешку, но взгляд его был всё так же холоден. Бр-р-р! Да как он сам от себя не стынет? — В день убийства главного хранителя и ограбления сокровищницы что вы делали в той части города?
Помешкав, Майяри всё же решила ответить:
— Я шла в школу. Я подрабатывала у лекаря в лавке и как раз возвращалась в общежитие.
— Почему мимо сокровищницы?
— Я всегда возвращалась этой дорогой, — пожала плечами Майяри. — Район тихий, спокойный, воров почти нет… Там же стражи много.