Бродяга умолк и боязливо сжался, переводя взгляд с данетия на харена и обратно. Те мрачно смотрели в ответ.
— Харен, можно вас? — попросил Трибан и вышел в коридор.
Дождавшись, пока за начальником закроется дверь, данетий сдержанно спросил:
— Вам тоже так кажется?
— Что нас пытаются дурить? — спокойно уточнил Ранхаш. — Да.
— И…
Договорить Трибан не успел. Пол под ногами дрогнул, и раздался оглушительный грохот. Мужчины упали, с потолка обильно посыпались пыль и мелкие камешки. Пол тряхнуло ещё раз, уши заложило взрывом, который сопроводил звук обвала. Стены качнулись, сверху что-то бахнуло, и по кладке зазмеились трещины.
Когда звуки и дрожь утихли, с потолка всё ещё продолжала сыпаться каменная пыль. На какое-то мгновение воцарилась полная тишина, а затем послышались крики и топот.
— Твою мать! — выдохнул поражённый Трибан, смахивая с ушей камешки.
Ранхаш приподнял голову, настороженно прислушиваясь. Осыпанный пылью, он ещё больше походил на статую.
— Север, — определил он место взрыва.
— Северная башня. Одаш, — мгновенно сориентировался Трибан.
Харен вскочил на ноги одним плавным движением, словно его левая нога была такой же здоровой, как и правая.
— Ты к Одашу, я к Амайяриде, — распорядился он и пружинисто сорвался в бег в сторону западной башни.
По лестнице он взлетел, ни разу не запнувшись, и вихрем выскочил в коридор. Стража встретила его настороженными взглядами и поспешно расступилась.
— Живо открыли! — рявкнул харен и, едва дождавшись, когда отопрут дверь, ворвался в камеру.
Глазам его предстал Шидай, полностью собранный и взваливший на плечо завёрнутую в одеяла девушку. Та не выглядела испуганной, скорее насторожённой и напряжённой.
— Ранхаш, что произошло? — нахмурившись, спросил Шидай. — Нам уходить отсюда?
Ранхаш перевёл дыхание и запоздало почувствовал боль в ноге.
— Нет, пока остаётесь здесь. Но если тряхнёт ещё раз, уноси её, — распорядился он и вышел в коридор.
Только здесь Ранхаш позволил себе шумно выдохнуть и раздражённо сжать губы. Амайярида на месте, значит, Одаш!
Глава 23. Мнимая свобода
Пройти в северную башню по тюремным коридорам не вышло: обвалившиеся стены перегородили проход. Ранхашу пришлось выйти на улицу и обойти крепость с восточной стороны. Взгляду его открылась груда камней, увенчанная обломками крыши. Внешняя часть северной башни разрушилась полностью, остальные же осыпались где-то наполовину, где-то на две трети, развалив заодно и часть западной стены.
По развалинам уже сновала стража, подгоняемая окриками данетия Трибана. Оборотни сноровисто откатывали каменные глыбы и вытаскивали из-под них тела, живые и мёртвые.
Увидев харена, Трибан поспешил к нему.
— Взрывная печать и взрывная смесь, — коротко отрапортовал он и процедил сквозь зубы: — Заложили впритык к фундаменту, по всей длине башни! И как никто не заметил? Ну как?!
— Что с Одашем? — напряжённо уточнил Ранхаш.
— Размазало, — с оттяжкой произнёс Трибан. — Одни ноги целыми и остались, остальное раздавило к Тёмным! А вместе с ним и остальных заключённых башни, и подземелья, что под башней были. Ну большую часть из них, я думаю. Пока откапываем. И стражу…
Данетий скривился и умолк.
— Следы зачищают, — после небольшой паузы сказал он. — Прознали, что Одаша заперли, и подсуетились, чтобы он точно лишнего не сболтнул. А я столько времени…
Трибан качнул головой, уши его виновато шевельнулись. Харен, конечно же, утешать его не стал. Он продолжал рассматривать развалины и, казалось, мало вслушивался в слова данетия.
— Что делать будем? — тихо спросил у него Трибан.
Ранхаш осмотрелся. Снующие оборотни совсем не обращали на них внимания, и харен решил, что заводить такой разговор здесь даже лучше, чем в стенах кабинета.
— Мы отпустим Амайяриду, — наконец ответил он.
Данетий сперва негодующе вздохнул, но затем замер и через несколько секунд задумчиво выдохнул:
— Вы уверены в её невиновности?
Харен отрицательно мотнул головой.
— Так зачем же отпускать?
— У нас нет доказательств её причастности, — холодно ответил Ранхаш.
— Так прижать! — яростно прошипел Трибан. — Она точно что-то знает! Даже если действительно невиновна, и так ясно, что она что-то не договаривает. Вы её допрашивали сегодня? Мне кажется, она знает больше, чем наговорила вчера. Какой смысл заваривать такую кашу с подставой, если она видела только этого Одаша в момент убийства? Избавились бы от Одаша, как сейчас, — данетий кивнул на разрушенную башню, — и всё. Сыскари в дерьме… — Трибан запнулся, осознав, что это он сейчас про себя, и разозлился ещё сильнее. — И этот свидетель…
Ранхаш метнул на него взгляд исподлобья, заставляя умолкнуть.
— Больно уж он вовремя, — прошептал Трибан, склоняясь к харену. — Либо девка была в деле, но потом разругалась с подельниками и свалила с чем-то важным, раз её теперь пытаются вытащить. Либо она знает что-то такое, из-за чего они во что бы то ни стало хотят добраться до неё. Харен, вспомните, мы не могли найти ни одного её следа. Она бы сама не смогла так хорошо замести. Кто-то боялся, что мы найдём её раньше, и…
Данетий резко умолк, когда рядом прошли оборотни, несущие раненого.
— Может, конечно, этот бродяжка и не врёт, — уже спокойнее продолжил Трибан, — но в это мне слабо верится.
Харену верилось ещё меньше. Если верить рассказу Амайяриды, то она почти сразу бросилась бежать с места происшествия. А бродяга утверждал, что она подходила к хранителю и пыталась ему помочь. Кто-то из этих двоих врал. Но кто именно и почему? Или, может быть, они оба врут?
— Мы не можем её удерживать, — сдержанно ответил Ранхаш. — Её причастность по закону не доказана.
— Но харен! — взвился Трибан. — Пока мы сюсюкаемся с законом…
— С законом не сюсюкаются! — ледяной взгляд пронзил данетия как кинжал, и Трибан поперхнулся словами. — Амайяриду мы отпустим, но она важный свидетель.
Лицо данетия осветилось пониманием.
— Ловля на живца, — с предвкушением протянул он.
— Не заигрывайтесь, — холодно предупредил Ранхаш. — За ней будут присматривать мои оборотни. Ввиду сложившихся обстоятельств я беру опеку над ней, так что старайтесь не встревать.
Данетий недовольно свёл брови, но спорить с хареном не стал, хотя ему тоже хотелось поучаствовать в этом деле. Он убил на него больше года, топчась на одном месте, и уязвлённое самолюбие требовало реванша.
— Так просто и отпустим? — мрачно уточнил он.
Харен отрицательно мотнул головой и, более ничего не сказав, похромал в обратную сторону.
Трибан ещё некоторое время просто осматривал стены, оценивая их состояние, и уже хотел направиться помогать разгребать завалы, как за спиной раздался потрясённый присвист.
— Ни хрена себе! Что тут было?
Обернувшись, данетий обнаружил Викана, который цепко удерживал за локоть вырывающуюся рыжеволосую девицу с изрытым оспинами лицом. Видать, воровка, которую его отрядили поймать утром. Трибан окинул девку усталым взглядом. Сейчас точно не до неё.
— А не заметно? — сухо съязвил он.
— Заметно, — пропел Викан. — И что мне теперь с ней делать? — и тряхнул девушку за руку.
— Ну ты козёл! — с чувством прошипела та. — Пусти меня, кобель!
— Дорогуша, — Викан сладко улыбнулся ей, — да, я кобель, но рогами одаривать меня не нужно. Следи за язычком.
Девица вспыхнула от целого фейерверка чувств — от злости до приятного томления, всё же её пленитель был весьма привлекателен, — а оборотень уже серьёзнее посмотрел на развалины и обратился к данетию.
— Что всё же произошло?
— У харена спросишь, — недовольно ответил Трибан. — Можешь отловить его в западной башне.
— Он был здесь в момент взрыва? — напрягся мужчина.
— Да, — поморщился данетий, — мы все тут были.
— Я надеюсь, он не пострадал? Хотя что я спрашиваю? — Викан не очень весело усмехнулся. — Если бы с ним что-то случилось, дядя Шидай уже бы перевернул город.
Трибан даже не сразу понял, что «дядя Шидай» — это лекарь харена.
— Господин Шидай тоже здесь, — осторожно заметил он. Язык чесался задать Викану пару вопросов, но данетий не мог позволить себе опуститься до праздного любопытства.
— Конечно, он здесь, — ничуть не удивился Викан. — Раз здесь Ранхаш, значит и он.
— Видимо, харен очень ценит его, раз постоянно держит рядом с собой.
— Ну вы скажете! — Викан расхохотался. — Ранхашу деваться некуда. Помнится, по молодости он ещё от Шидая пытался сбегать, но от него хрен скроешься.
— По молодости? — данетий постарался утешить себя тем, что любопытство ему по должности положено, и даже уже приготовился спросить, зачем харен постоянно держит рядом с собой лекаря, но ответ Викана заставил его позабыть об этом намерении.
— Ага. Шидай же за Ранхашем с самого рождения смотрит. Уже сто восемьдесят девять лет мается с ним!
Майяри, прищурившись, рассматривала маленькое светящееся пятно в своём указательном пальце. Она пыталась понять, что это за камень, но сейчас это уже было сложно оценить. Ещё пара дней, и процесс единения завершится. Ну вроде бы должен завершиться. Майяри не была уверена.
О деталях вчерашнего допроса ей пришлось узнавать у господина лекаря. В этот раз тот был словоохотливее и с готовностью поведал ей, как же они узнали, что она хаги. А они узнали, иначе что бы на ней делали эти проклятые браслеты? Увидев бледное пятно на пальце, Майяри едва смогла сдержать истерический всхлип: участь тёмного ужасала любого хаги. Неужели она уже стала тёмным? Перешагнула через грань? Как понять, что ты уже стал другим?
Майяри, конечно, часто рассказывали о тёмных. С её-то семейной историей… Пугали, предостерегали, грозили… Делали всё, чтобы она не соблазнилась этой стороной. Все старания были, впрочем, напрасными: Майяри прочно решила для себя, что тёмной становиться не хочет, и чужие увещевания только злили её.
Но вот сейчас… Она не боялась быть брошенной своим народом. Это её страшило менее всего. Майяри боялась потерять себя. Она бы даже согласилась, что браслеты — прекрасное решение, если они избавят её от проклятого влечения, но только если бы это были другие браслеты, не эти.
Раз за разом проводя по тёмным знакам на своих золотых кандалах, девушка всё надеялась, что ошиблась, неправильно истолковала символы. Но тут же жёстко возвращала себя в реальность. Она не ошиблась, зачем себя обманывать? Но браслеты — это лишь часть её проблем, и самая большая проблема в том, что она на данный момент в тюрьме.
Майяри украдкой посмотрела на лекаря. На её взгляд, господин Шидай более всего походил на телохранителя, но девушка была вынуждена признать, что во врачевании он разбирался значительно лучше её самой. Она проникающую магию, с помощью которой он оценил состояние её лёгких, так и не освоила. Виидаш, на котором она тренировалась, жаловался, что она едва не спалила ему внутренности.
— Нравлюсь? — лекарь заметил её взгляд и лукаво подмигнул.
Майяри не смутилась и взгляд не отвела. Она же не маленькая девочка.
— Нет, — честно ответила девушка.
Притворно вздохнув, господин Шидай опять вернулся к своему занятию. Весьма и весьма странному для такого солидного мужчины. Майяри даже сперва не поняла, что он делает, а когда поняла, не поверила своим глазам.
Он вышивал. Развалившись на стуле и вытянув босые ноги к камину, господин Шидай, позёвывая, расшивал полы длинной куртки из мягкой светло-коричневой кожи. Причём расшивал весьма сноровисто, хотя в вышивке чувствовалась мужская рука: орнаменты были несколько угловаты, а переходы между ними — слишком чёткими, без плавного изящества. Но это не делало сине-голубой зимний узор менее красивым. Майяри настолько заворожилась его линиями, что не сразу увидела в них волчьи головы в окружении еловых веток.
Девушка уже успела позабыть, что салейцы вообще-то носят яркую, красочно расшитую одежду. Гава-лиимцы в этом отношении оказались очень скромны. Майяри предположила, что господин лекарь расшивает одежду для кого-то из родственников. Только странно, что он делает это сам. Она-то всегда думала, что вышивание — удел женщин. Хотя, может, у него нет женщины? Одежда самого господина Шидая отличалась добротностью и полным отсутствием цветных нитей.
— Нравится? — в этот раз лекарь кивнул на вышивку, и Майяри неохотно призналась:
— Нравится.
— Надеюсь, что ему тоже понравится, — по губам господина Шидая скользнула весёлая улыбка. — Не дай боги опять носить не будет! Насильно ведь заверну.
— Это для сына? — рискнула предположить Майяри.
— Можно и так сказать, — охотно отозвался оборотень.
— А почему вы сами это делаете?
— А кто, если не я?
Майяри невольно восхитилась. Ни одного прямого ответа! И с какой непринуждённостью он ускользает от вопросов!
Снаружи громыхнул засов, и девушка настороженно уставилась на дверь. Внутри узлом завязалось напряжение. Она была почти уверена, что сейчас нагрянет господин Ранхаш. Их с господином Шидаем посещал только он.
Через порог действительно переступил харен. Майяри опять зацепилась взглядом за его увечную ногу, но почти тут же заставила себя поднять глаза.
— О, господин! — Шидай радостно улыбнулся и, отложив иглу, встряхнул куртку. — Как вам?
Господин Ранхаш бросил на него недовольный взгляд и замер, скользя глазами по яркой вышивке. Почти минуту он изучал синих волков, а затем всё же выдавил:
— Красиво.
Майяри приподняла в недоумении одну бровь и изломила её, словно спрашивая, что здесь происходит.
— Замечательно. Через неделю будет готово, — зачем-то сообщил господин Шидай и тут же спохватился: — Ты с девочкой хочешь поговорить?
Майяри поджала губы. Какая она девочка?!
— Да, мне нужно кое-что обсудить с госпожой Амайяридой, — сухо ответил харен и перевёл взгляд на Майяри.
— Мне выйти? — деловито уточнил Шидай.
— Нет, не нужно, — ответил харен и похромал к постели девушки.
Та нервно одёрнула одеяло, прикрывая ноги, и отползла к изголовью, бросая на оборотня по-звериному настороженные взгляды. Господин Ранхаш присел в изножье, и губы его неожиданно дрогнули в каком-то подобии улыбки. Шидай поперхнулся воздухом, а у Майяри волосы на голове зашевелились. Да что ему нужно, раз он такой добрый пришёл?
— Госпожа Амайярида, я с хорошими новостями, — в голосе харена отсутствовала уже привычная сталь. Теплее он, правда, всё равно не стал, и Майяри поймала себя на том, что ей больше нравилась прежняя манера общения харена. — Сегодня появился ещё один свидетель, и он подтвердил ваши слова.
— Что?
Это вырвалось случайно. Всего пару секунд Майяри смотрела на оборотня с недоумением, но она очень быстро взяла себя в руки. Понимание затлело глухой яростью в груди.
— Вот как, — выдохнула она. — И что теперь?
— Это не всё. Господин Одаш оказался не тем, за кого выдавал себя, — продолжил господин Ранхаш. — Кроме того, северную башню тюрьмы подорвали.
— О Тёмные! — вырвалось у Шидая. — То-то нас так тряхнуло. Я так понимаю, от Одаша осталось только мокрое пятно?
Ранхаш не ответил. Он пристально наблюдал за лицом девушки. Та отреагировала на весть о страшном происшествии и смерти её обвинителя мрачно, но спокойно, без испуганных вздохов. У неё даже пальцы не сжались.
— Как вы понимаете, ввиду этих событий я не могу задерживать вас, — продолжил харен. — Хотя я по-прежнему считаю, что вы что-то недоговариваете. Госпожа Амайярида, — в его голосе появились проникновенные нотки, — если вы действительно что-то скрываете, самое время об этом рассказать. Утаивая информацию, вы подвергаете себя опасности.
— Господин Ранхаш, взорвали северную башню, а не… эту, — холодно ответила Майяри. — Я не видела ничего такого, из-за чего меня следовало бы убивать. Особенно сейчас, когда Одаш мёртв. Я даже не понимаю, зачем подставили меня. Может, им нужно было время, чтобы скрыться и замести следы, а на меня просто отвлекли внимание сыскарей. Может, Одаш не успел покинуть место преступления и представился набежавшей страже как свидетель, а меня в панике выдал за преступницу. Впрочем, строить догадки — это ваше дело. Я же сказала всё, что знаю. Свой побег я объяснила. Надеюсь, вы не будете обвинять хаги в излишнем недоверии к страже? — глаза девушки прищурились.