— Почему вас не встретил ваш жених?
Губы девушки поджались, и Ранхаш даже решил, что она не ответит, но та всё же сказала:
— Он был наказан и сидел в подвале школы. Он… он неудачно пошутил.
У мастера Лодара вообще было очень туго с чувством юмора, а Виидаш плохо дружил с головой. Короче, эти двое нашли друг друга.
— Господин Одаш утверждает, что именно вы убили хранителя сокровищницы и забрали у него драгоценности. Вы же вчера утверждали, что всё произошло иначе. Так что же произошло?
Майяри замешкалась, в очередной раз пытаясь вспомнить вчерашний допрос. Ранхаш расценил её молчание иначе.
— Госпожа Амайярида, вы же понимаете, что в случае вашей виновности вас ждёт смертная казнь. Если вы не поможете мне разобраться в этом деле, то я не смогу помочь вам.
Брови Майяри раздражённо сошлись на переносице, а колено опять шевельнулось, привлекая внимание харена. Край одеяла и подол рубашки сползли ещё ниже, оголяя бедро.
— Я услышала крики, — наконец сказала она, — и свернула в переулок, который выводил на задний двор сокровищницы. Там было темно, и я смогла различить только две фигуры. Одна догоняла другую.
— Две? — ровно уточнил Ранхаш, но Майяри напряглась.
— Мне кажется, в отдалении был кто-то ещё… вроде два силуэта, но я не уверена. Я смотрела только на тех, что был ближе. Тот, что догонял, был больше и выше. Он догнал человека… оборотня впереди, повалил его на землю и ударил ножом. Я потом уже узнала в нём Одаша, когда луна из-за туч выглянула.
— Он ударил один раз? — педантично уточнил Ранхаш.
— Не знаю, — девушка нервно потёрла лоб. — У меня в этот момент всё перед глазами поплыло, и я вроде закричала. Меня увидели и бросились догонять. Я долго бегала от них… мне кажется, их всё же было несколько. А потом оторвалась и поспешила в школу.
— В школу? Вместо того чтобы пойти к страже?
На этот раз память всё же решила помочь своей хозяйке. В голове отчётливо прозвучало то, чего не было в реальности:
«Пусть бегает. Всё равно к страже подастся, там мы её и достанем».
— Я слышала, как они говорили, что достанут меня и у стражи, — Майяри вскинула глаза и увидела, как раздуваются ноздри харена. Угадала?
— И поэтому вы сбежали, когда за вами пришли в школу?
— А что я должна была подумать? Меня пришли арестовывать, хотя я не преступала закон. Ко мне пришли не с допросом, а с арестом! Я даже не была уверена, что за мной пришла именно стража.
Почти на минуту в комнате воцарилась тишина. Майяри мрачно смотрела на харена, и он, глядя в тёмные горящие глаза, неожиданно почувствовал досаду. Выражение её лица и взгляд излучали решимость стоять на своём до конца. Глядя в её глаза, Ранхаш ощущал, будто бы стоит перед каменной стеной. Это раздражало. Но… Взгляд его скользнул на обнажённое бедро. Одеяло постепенно ползло ниже, к животу, всё больше открывая эту мало соблазнительную в данный момент часть тела. Бедро сотрясала дрожь. Под толстым слоем одеял пряталось больное уязвимое тело, и осознание этого разбивало стену напрочь.
— Я нахожусь в непонятном положении, госпожа Амайярида, — тихо протянул Ранхаш. — И вы, и господин Одаш обвиняете друг друга. Есть ли у вас какие-то доказательства вашей невиновности?
— Нет, — просто ответила Майяри. — Вроде какая-то старуха что-то кричала из окна, но я не уверена.
Ранхашу вспомнилась строка из отчёта. Была старуха, утверждавшая, что что-то видела. Она умерла до того, как до неё добрались дознаватели. Старое сердце не выдержало пережитого потрясения.
— Больше у меня вопросов нет, — порадовал девушку Ранхаш. — Вы пока останетесь здесь под присмотром моего личного лекаря.
Глаза Майяри всё же удивлённо распахнулись. Так этот мужик действительно лекарь? Она-то думала, он из сыскарей.
— Лечитесь, набирайтесь сил, — Ранхаш кивнул на немного остывший бульон. — Кстати, вам нужно его выпить.
Майяри скосила глаза на миску и едва заметно сморщила нос.
— Благодарю, но меня тошнит.
— Выпейте, — куда жёстче произнёс Ранхаш, и Майяри замерла.
«Пей!»
Озноб прошёл по коже.
Ранхаш откинулся на спинку стула и проникновенно посмотрел на девушку.
— Я же вам не нравлюсь, верно? — предположил мужчина. — Вам бы не хотелось видеть меня чаще?
Майяри лишь исподлобья посмотрела на него.
— Тогда вам следует выпить это, — харен кивнул на посудину. — Видите ли, вы мне нужны живой. И если понадобится, я лично прослежу, чтобы вы дожили до правосудия. Вам нравится мысль делить со мной эту комнату?
Плечи Майяри дёрнулись, и она нахохлилась.
— Она вполне подойдёт под мой кабинет. Здесь, кстати, даже теплее.
Разозлённая девушка подумала, что одно присутствие этой снежной глыбы должно задувать огонь в каминах.
— Так вам хотелось бы видеть меня каждый день? — харен посмотрел прямо в глаза Майяри и добавил: — Каждый час.
Майяри опять взглянула на чашу. Тошнило её уже не так сильно.
Из одеяла вынырнули тонкие дрожащие руки, и худые пальцы обхватили чашу. Ранхаш едва не вздрогнул, увидев их. Столь разительное отличие его слегка ошеломило: несломленный, готовый к борьбе рассудок и истощённое тело, почти дошедшее до грани. Обжигаясь и ещё сильнее дрожа, Майяри начала глотать бульон. Он оказался наваристым, сильно пах говядиной и действительно был солоноват. Желудок сперва возмущённо сжался, но потом блаженно расслабился и с жадностью принял живительную влагу. Допив, девушка поставила чашу на стол, вытерла губы и поспешила завернуться в одеяла. Только вот бедро, коленом которого она продолжала упираться в стол, всё ещё было обнажено и обнажилось ещё сильнее. Ранхаш уже видел округлый изгиб ягодицы.
— Замечательно, — одобрил харен и встал. — Госпожа Амайярида, вы же болеете?
Майяри с непониманием посмотрела на него. Что за глупый вопрос?
— Тогда закройте ноги.
Харен опять посмотрел на её бедро, и девушка, проследив за его взглядом, сдавленно выдохнула и поспешила прикрыться одеялом. Щёки её ярко, почти болезненно вспыхнули красным, и она разом растеряла свою невозмутимость, чуть ли не до крови закусив губы.
Хоть это было и недостойно благородного мужчины, но Ранхаш почувствовал лёгкое удовлетворение. Всё же её невозмутимость выводила из себя.
— Всё? — Шидай повернул голову на звук открываемой двери.
Ранхаш молча посторонился, пропуская его, и, уже закрывая дверь, услышал:
— Всё выпила? Какая молодец! А что это с твоим лицом? Если бы я не знал своего господина, то подумал бы, что он домогался тебя.
Дверь захлопнулась, отрезая все звуки, а харен невольно отметил, что стража странно на него покосилась.
Глава 22. Путаница
«…Молчи, раз усомнился в чём-нибудь,
А если судишь — твёрд, но скромен будь.
Кичливые хлыщи — мы знаем их –
Упорны в заблуждениях своих…»
Александр Поуп. «Опыт о критике»
— Фух, там так вьюжит! — выдохнул Варлай, заходя в кабинет данетия тюрьмы, где временно обосновался данетий Трибан. — Думал, не долетим. Три раза мимо города пролетали, — пожаловался он и запнулся, увидев, что начальство спит, откинув голову на спинку стула и от души сопя в потолок.
В комнату следом за Варлаем протиснулся дюжий оборотень в тулупе с огромной меховой шапкой на голове. Из-под шапки выбивались рыжие кудри, а лицо покрывала такая же рыжая борода, мокрая от растаявшего снега.
Варлай кашлянул, и данетий вздрогнул.
— Лалушенька, дай папе поспать, — сонно прохрипел он.
Варлай фыркнул, сдерживая смех, а вот его спутник сочувствующе прошептал:
— Дюже умаялся мужик.
Фырканье всё же достигло ушей данетия — не зря они имели такие впечатляющие размеры — и оборотень распахнул глаза.
— А, прилетел наконец, — недовольно протянул он.
— Я через бурю пробивался, — обиделся Варлай. — Вот, привёз господина Рихия. Он родственник господина Одаша по четвероюродной тётке.
— Рад знакомству, — данетий устало отёр лицо и уставился на рыжего оборотня покрасневшими от недосыпа глазами. — Вы устали или готовы сейчас же пройти на опознание?
— Да чего откладывать? Молодчик, — Рихий кивнул на Варлая, — сказал, что Одаш в неприятности попал, так что я сразу на выручку родичу бросился. Тока хозяйство надолго оставлять не могу. У меня жёнка недавно разродилась. Одашу помогу — и обратно.
Трибан помимо воли испытал прилив симпатии к рыжему верзиле. Даже захотелось спросить, кто родился, но данетий поспешил задавить несвойственную ему сентиментальность и подняться.
— Тогда пойдёмте. Варлай, остаёшься здесь. Тебе ещё везти господина Рихия назад.
Парень сдавленно зашипел сквозь зубы, но перечить не посмел.
Всю дорогу до камеры Рихий старательно убеждал данетия, что его родич не мог быть замешан в дурных делах. Мол, Одаш и мухи не обидит. Более кроткого мужика ещё сыскать нужно. Дескать, он даже не женат до сих пор лишь по причине излишней скромности. Трибан, у которого дико трещала голова, слушал эти излияния вполуха. Не доходя до камеры, он остановился и придержал Рихия.
— Я хотел бы попросить вас ничего не говорить, когда вы зайдёте в камеру. Просто посмотрите на вашего родича, желательно не выказывая никаких эмоций. Потом уже, когда мы выйдем, вы скажете, ваш это родич или не ваш.
— Да чей же он ещё может быть? — удивился Рихий.
Когда данетий вошёл в камеру, Одаш быстро вскочил и испуганно на него уставился.
— Господин, ну так правда выяснилась? — жалобно спросил он.
— Выясняется, — сухо ответил Трибан. — У нас тут ещё один свидетель появился. Ему нужно взглянуть, вас или не вас он видел.
— Так какой свидетель? — всполошился Одаш. — Чего он видел?
Трибан молча поманил Рихия, и тот втиснулся в камеру.
Совсем скрыть эмоции у оборотня не получилось. Взглянув на Одаша радостно блеснувшими глазами, он застыл и дёрнулся, словно хотел посмотреть уже на данетия, но сдержался. Радость в глазах сменилась недоумением. Но в остальном оборотень держался молодцом и более ничем себя не выдал.
Трибан же внимательно наблюдал за Одашем. Тот с боязнью и надеждой уставился на «свидетеля» и, заметив недоумение в его глазах, взбодрился.
— На этом всё, — данетий привлёк внимание Рихия и указал ему на выход.
— А я виноват-то или нет? — опомнился Одаш.
— Всё после, — сухо ответил данетий и захлопнул дверь камеры.
Только после этого он вопрошающе уставился на Рихия, на что тот с недоумением развёл руками.
— Это не наш Одаш.
Харена запыхавшийся данетий поймал на первом этаже. Тот как раз направлялся к башне, где был заключён Одаш.
— Харен!
Ранхаш остановился и, прищурившись, осмотрел взволнованного данетия.
— Вернулся Варлай вместе с родственником Одаша. Так вот, тот сказал, что это не Одаш.
Трибан ожидал, что на лице харена появился волнение, может быть, ноздри негодующе раздуются, но тот лишь глубоко вздохнул и задумчиво посмотрел в пол.
— Где родственник Одаша? — наконец спросил он.
— С Варлаем, — Трибан поморщился. — Он орёт и требует вернуть настоящего Одаша. Того теперь, вероятно, только некроманты и сыщут, — он с досады сплюнул. — Больше года позволял себя за нос водить, как какого-то мальчишку! Что делать теперь будем?
— Допрашивать Одаша, — спокойно ответил Ранхаш. — Прямо сейчас.
Но только он сделал шаг, как дверь, ведущая на улицу, распахнулась и внутрь ввалился задыхающийся от бега оборотень.
— Изаш? — Трибан нахмурил брови, узнавая одного из своих подчинённых. — Ты что тут делаешь? Я же велел тебе и ребятам сидеть в сыске и ждать моих указаний.
— Данетий, — оборотень широко распахнул глаза, — там… — он запнулся и поспешно перевёл дыхание. — Там ещё один свидетель появился по делу об ограблении сокровищницы.
— Что? — переспросил Трибан.
Ранхаш развернулся и молча уставился на Изаша.
— Мы с ребятами побоялись его в сыске оставлять одного: он бормочет постоянно, что его убьют, — и сюда привезли.
Трибан посмотрел на харена и тут же распорядился:
— Тащите его сюда.
Очередной допрос проводили в кабинете данетия тюрьмы, откуда предварительно спровадили Варлая и Рихия. Последнего пришлось выводить под руки, убеждая, что в исчезновении его родича обязательно разберутся. Ранхаш не стал садиться, хотя данетий любезно оставил кресло свободным, и остался ждать свидетеля, заложив руки на спину. Трибан опять ощутил нарастающее напряжение, но он и сам был накручен до предела. Дело расследуется уже больше года, а тут выясняется, что главный свидетель совсем не тот, за кого себя выдаёт. Мало того, появляется новый очевидец!
Изаш втолкнул в кабинет щуплого обросшего мужичка в заношенном до дыр тулупе. Комнату моментально заполнил запах давно немытого тела и грязного тряпья. Одного взгляда хватило, чтобы понять — нищий и бродяга. Ноздри Трибана было презрительно дёрнулись, но он сумел себя обуздать. Даже такие отщепенцы порой вносят в дела важные детали.
Под холодным взглядом харена мужичок окончательно стушевался и попробовал отступить к двери, но там стоял Изаш.
— Это господин Ранхаш, ты можешь рассказать ему всё, — тихо подбодрил его сыскарь.
Бродяга перепугался ещё больше и нервно потёр шею.
— Так я ж всё рассказал… — промямлил он.
— Ещё раз, — с нажимом прошептал Изаш.
— Изаш сообщил, что вам есть, что сказать по делу об ограблении сокровищницы, — Трибану надоело ждать. — Кто вы?
— Милы̀м меня звать, — нерешительно ответил мужичок. — Я тут… ну… в городе живу.
— Бродяжничаешь, — поправил Трибан.
— Ну не без того, но жизнь сейчас тяжёлая, так что живу, как могу, — смущённо оправдался Милы̀й.
Трибан скривился, но спросить что-то ещё не успел. Вперёд шагнул харен.
— Что ты хотел рассказать?
— Ох, господин, — Милы̀й сглотнул и осмотрелся, словно ища пути к отступлению. — Не гневайтесь, но видел я кой-чего той ночью…
— Видел? — перебил его харен. — Почему сразу не пришёл?
— Так страшно ж! Я кто? Тварь нищая! Меня ж прибьют, и никто не заметит. А мне ж тоже жить хочется. Да и девчонка всё равно тогда уж сбёгла. На кой ей моё защитное слово? Ну я подумал, что у вышестоящих ума поболе моего, справятся и без меня. Чего уж лезть? А сейчас-то вона как всё обернулось! И девчонку сыскали, и этого… того припёрли.
Трибан едва сдержался от того, чтобы не скрипнуть зубами. Уязвлённое самолюбие в очередной раз заныло.
— Рассказывай, — велел харен.
— Что рассказывать? — глупо хлопнул глазами нищий.
— Что там делал и что видел той ночью? — с непоколебимым спокойствием перечислил Ранхаш.
— Ну так жил я там, — простодушно ответил Милы̀й и тут же стушевался. — Стража, конечно, гоняла, но я нашёл закуток, куда они не совались, и там ночевал. Прекрасное место! Ветер не дует, тёмный народец не шастает, спи, как младенец в люльке. Вот я каждый вечер туда пробирался и ночевал. Но не более! Даже отхожего места там не облюбовал!
— Дальше, — сдержанно поторопил Трибан.
— Ну той ночью я крепко спал, — перешёл к главному Милы̀й, — поэтому не сразу проснулся. Тепло, знаете ли, было. Слышу, значит, сквозь сон топот и вроде крики какие-то. Глаза продрал, высунулся и вижу, что этот, который гончаром у Охляши подрабатывает, ножиком в кого-то тыкает. У меня аж сердце к горлу подскочило, свет в глазах померк. А потом этого… убивицу вдруг от земли оторвало и как отшвырнёт! А из темноты девчонка выныривает и к заколотому бросается. Он тогда ещё шевелился. Говорит ему чё-то, руками над грудью водить начала, а они синим засветились. Крики раздались бабские, топот… Убивца с подельниками возвращался. Девка на них рукой махнула, но от них как полыхнуло! Её саженей на пять отбросило. Она вскочила, метнулась было назад, но потом всё же побёгла прочь. Дальше я уж ничего не скажу. Забился я там у себя, лишь бы меня никто не заметил. Лишние-то глаза никто не любит. За ней вроде потоптали они. Дальше там стража набежала, и я насилу утёк. А то б попал под раздачу!