Вместо этого я смотрела на уникальные ландшафтные образования и горы Гавайев этого измерения.
Я думала обо всех вещах, с которыми нам ещё предстояло иметь дело.
Я думала о вещах, над которыми работала, когда в последний раз находилась в этом измерении. По-прежнему стоял вопрос со всеми фрагментами присутствия «дракона», разбросанными по разным измерениям. Я всё ещё не была уверена, что мне следует с этим делать, и стоит ли вообще что-то делать.
Мы с Элли предполагали, что я должна каким-то образом объединить эти разрозненные части.
Так или иначе, я должна собрать их всех вместе.
Воссоединить их в одно существо.
После всего, что произошло за последние несколько месяцев, у меня возникли сомнения, что это такая уж отличная идея. Учитывая урон, который Блэк мог нанести сейчас, сам по себе, я не была уверена, что сделать Блэка более могущественным, объединить ещё больше этой драконьей энергии в его непосредственной близости, или даже связать Блэка с этим через мой свет, было действительно лучшей идеей.
Я также понятия не имела, что это сделает с Кореком.
Поскольку «Корек» на самом деле мог быть той драконьей энергией, по крайней мере, с точки зрения того, как мы с Блэком её испытали, возможно, что это усилит её до такой степени, что ни Блэк, ни я вообще не сможем её контролировать.
«Корек» захватит ещё больше света Блэка.
Та драконья энергия может полностью поглотить самого Блэка.
Это не то, с чем мне особенно хотелось экспериментировать.
В конце концов, я тоже выбросила это из головы.
Закрыв глаза, я погрузилась в накатывающие волны, прислушиваясь к сну Блэка.
Прислушиваясь к его сновидениям.
Странно, но я почувствовала большее облегчение от того, что осталась с ним… наедине с ним… наконец-то… чем от того, что мы обсуждали, или даже от того, о чём я думала.
Может быть, поэтому, когда час или два спустя он открыл глаза, и луна уже поднималась над чёрно-синим океаном, я вообще ничего ему не сказала.
Наклонившись, я поцеловала его, запустив пальцы в его волосы.
Лишь наполовину проснувшись, он ответил на поцелуй.
Я понимала, что поначалу он делал это в основном рефлекторно.
А потом он проснулся по-настоящему.
Его пальцы крепче сжались в моих волосах. Он притянул меня к себе, крепче сжав ладонь, и слегка приподнялся на коленях навстречу мне. Его губы стали теплее, мягче, а жар, исходящий от его света, воспламенился, распространяясь по моему телу, как жидкость.
Затем этот огнеподобный свет начал притягивать меня, притягивать неумолимо, со спешкой и настойчивостью, которые застревали в моей груди, мешая дышать.
Меня снова накрыло пониманием того, как мало времени мы провели вместе.
Меня накрыло пониманием того, что наедине мы пробыли ещё меньше времени.
«Я действительно хотел жениться на тебе там, — послал он, и его мысли звучали едва слышным шёпотом. — На Гавайях. Я действительно хотел, док… чтобы мы поженились по-настоящему, на настоящей чёртовой церемонии. Мне было наплевать на это дерьмо с рекламой. Я хотел устроить настоящую церемонию и напиться с нашими друзьями. Поесть торт. После этого провести несколько недель, трахаясь на пляже».
Я подняла голову и посмотрела в его слегка светящиеся тигриные глаза.
Проведя рукой по его подбородку, я снова поцеловала его.
Его язык стал ещё горячее у меня во рту. Его тело плавилось на моих коленях.
Я затерялась там.
Не знаю, как долго я терялась там.
В какой-то момент он сел, перекатившись вместе со мной на песок.
Я почти забыла, что мы оба голые.
«Мы всё ещё можем это сделать? — пробормотал он у меня в голове. — Мы можем сделать это хоть где-нибудь? Это не обязательно должны быть Гавайи. Я опущусь на колено. Ты можешь выбрать всё, что угодно. Церемония может быть такой маленькой или такой большой, как тебе захочется, Мири. Ты можешь пригласить кого угодно».
Я снова поцеловала его.
«Звучит прекрасно, Блэк. Романтично. Очень романтично».
Ещё одна сильная вспышка жара вышла из его света.
Он дёрнул меня ещё глубже под себя, запрокидывая мою голову назад, чтобы поцеловать мою шею, прокладывая путь вниз к моей груди. К тому времени, как он оказался во мне, боль в моём свете была настолько сильной, что я всхлипывала, хватаясь за его спину и кусая губы, чтобы не укусить его.
«Ты можешь укусить меня, док, — послышался его низкий, глубокий шёпот. — Ты можешь кусать меня, когда захочешь. Ты можешь делать всё, что захочешь».
— Я думала, тебе это не нравится, — выдохнула я, впиваясь ногтями в его спину. — Я думала, тебе не нравится, когда я это делаю… что это напоминает тебе о вампирах…
Он вонзил зубы мне в плечо.
Я потрясённо ахнула.
Моё тело выгнулось дугой, порочно скользнув по его телу, и он издал низкий стон.
Его тон снова стал глубже, тяжелее… я едва не кончила от одного этого факта, но он остановил меня, используя свой свет.
Он обхватил мои бёдра руками, останавливая нас обоих, останавливая физически, и его кожа вспыхнула под моими руками, когда он закрыл глаза. Его голос сделался низким, таким глубоким, что я прочувствовала каждое слово вплоть до своих ног и кончиков пальцев.
Я так давно не слышала этот его тон, что мне стало больно.
— Ты бы сделала это, док? — грубовато спросил он. — На том пляже этим вечером? Если бы я всё же спросил, бл*дь… если бы мне представился бл*дский шанс спросить тебя…
Когда я попыталась прижаться к нему, он крепче стиснул мои бёдра, удерживая меня.
Его голос по-прежнему походил на низкое, тяжёлое рычание.
— Gaos… untielleres…
Я задрожала, прикрывая глаза.
Этот тяжёлый тон, появлявшийся в его голосе, его говор на языке видящих, эмоции, которые я слышала в его словах, его жар, заполонивший мой свет… всё это сводило меня с ума, бл*дь.
Каким-то образом я забыла.
Я забыла, как это было, когда мы оставались наедине.
Я забыла, каково это — когда между нами всё хорошо.
Думая об этом, я поняла, что это исчезло.
Эта молчаливая, замкнутая отчуждённость… эта пропасть, висевшая между нами после Ника, после того, что случилось на крыше… она исчезла.
Она наконец-то исчезла.
Осознание этого вызвало слезы на моих глазах.
Глядя в эти светящиеся кошачьи радужки, я крепче прижала его к себе, смаргивая слезы и пытаясь отдышаться.
— Так вот почему? — выдавила я. — Вот почему ты не хотел заниматься со мной сексом?
Я почувствовала в нём эмоциональную реакцию, настолько сильную, что задохнулась, схватив его за руки. Я почувствовала, что он смотрит на мои слёзы. Он целовал моё лицо, целовал мои закрытые глаза, и я целовала его в ответ, дотягиваясь до его волос, притягивая его, обхватывая его ногами.
Он вошёл в меня до упора, и мой разум опустел.
Он сделал это ещё раз, уже медленнее и глубже, и по мне пробежала жёсткая дрожь боли. Я опять едва не кончила. Когда он остановил меня в этот раз, я раздражённо вскрикнула.
Я чувствовала в нём печаль, но он не закрывался.
Осознав, что я ощущала его закрывшимся с тех пор, как я вернулась к нему в Калифорнии, практически всё время на Гавайях, ещё до того, как кто-то начал активные попытки нас убить, я почувствовала, как на глаза навернулись слёзы.
В этот раз я не стала их сдерживать.
Я вспомнила ссору, которую мы затеяли в пустыне, как раз перед тем, как упала боеголовка.
Я вспомнила его эмоции тогда, почти полную потерю контроля над его светом, даже в тот момент.
Он обвинял меня в том, что я не впускаю его, закрываю свой свет, лгу ему об этом. Не думаю, что кто-то из нас упоминал Ника где-либо в этом разговоре… но Ник висел там, между нами, как какой-то призрак.
Теперь я не чувствовала его присутствия.
Он исчез.
Он наконец-то исчез.
«Я люблю тебя», — послал он.
Я так остро чувствовала его слова, что прикусила губу, а мои пальцы глубже запутались в его волосах.
Я почувствовала, что Блэк открылся ещё больше, и я потеряла контроль, до такой степени, что я наполовину боролась с его светом, боролась с той его частью, которая всё ещё пыталась удержать меня, контролировать вещи.
Я понятия не имела, что изменилось.
Возможно, мне следовало оставить это в покое. Может быть, и стоило, но почему-то незнание, почему всё стало иначе и что изменилось, вновь пробудило во мне страх.
— Ты вновь мне доверяешь? — спросила я.
Я видела, как он вздрогнул. Я видела, как его глаза закрылись, когда он остановился надо мной во второй раз, прижавшись лбом к моему лбу. Я почувствовала, как жар в нём усиливается. Я чувствовала, как мой страх воздействует на него, как он пытается успокоить мой свет, вплетаясь в него и желая защитить.
— Ты хочешь, чтобы Ник остался в живых, — сказал он вместо ответа.
Я напряглась.
Потом, когда он не продолжил, я попыталась собраться с мыслями.
Я заставила себя серьёзно подумать о том, что он сказал.
Я боялась сказать ему правду.
— Ты не обязана мне ничего говорить, док, — хрипло сказал Блэк. — Это был не вопрос. Я знаю, что он нужен тебе живым. Я чувствую это. Ты действительно веришь, что он вернулся, что Ник, которого ты встретила в России — это твой друг Ник из прошлого. Я это чувствую. Ты думаешь, что новорождённый Ник… «Наоко» Брика… мёртв.
Я кивнула, ощутив странное облегчение от его слов.
— Да, — сказала я.
— И ты абсолютно уверена в своей правоте? — спросил Блэк по-прежнему хриплым голосом. — Это не просто принятие желаемого за действительное? Это не просто то, во что ты хочешь верить?
Я почувствовала, как мои челюсти напряглись, когда я подумала об этом.
Я заставила себя подумать об этом, по-настоящему подумать.
Я вспомнила Ника в России.
Я вспомнила его с Даледжемом… с моей собакой.
Я вспомнила выражение его лица, его манеры, стыд, который я чувствовала от него, хоть он и был вампиром. Я вспомнила его ревность, когда он думал, что Даледжем флиртует со мной.
Я вспомнила ту ненависть к себе, которую я видела в нём, когда он смотрел на меня.
Я вспомнила, как он едва мог смотреть мне в глаза.
— Я уверена, — ответила я.
Мой голос звучал твёрдо.
Он звучал со стопроцентной убеждённостью.
Помолчав, я добавила, обдумывая это:
— Даже странно, насколько всё было ясно, когда я находилась с ним, Блэк. Я была в ужасе, когда впервые увидела его… напугана до смерти, бл*дь. Но даже при том, клянусь Богом, он боялся меня ещё больше. Он не хотел приближаться ко мне. Он определённо не хотел прикасаться ко мне. После того, как я поговорила с ним и понаблюдала за ним с Джемом, создалось впечатление, что другой Наоко просто… исчез.
Продолжая думать об этом, я нахмурилась, вспоминая.
— К тому времени, как мы покинули Россию, — продолжала я. — Я почти забыла, что Ник и Наоко — это один и тот же мужчина. Он снова стал Ником. Я имею в виду, он вампир, но вампирские штучки — всего лишь деталь. Честно говоря, мне более странным показалось его поведение с Джемом. И то, как он изменился, хотя был точно таким же Ником, которого я помнила, почти во всех других отношениях.
Блэк ответил не сразу.
Он замер, не двигаясь.
Затем, кивнув, он медленно выдохнул.
— Значит, он мёртв, — сказал Блэк странно деловым тоном. — Новорождённый Брика мёртв. Если ты можешь принять это… я тоже могу принять это. Я не имею права этого не делать.
Наступило молчание.
Я чувствовала, что он ещё не закончил.
Я осязаемо чувствовала это, поэтому просто смотрела на него, затаив дыхание.
— Мири, — сказал Блэк, и его золотые глаза снова сфокусировались на мне. — Если он когда-нибудь вернётся… если я когда-нибудь увижу того другого Ника… того вампира, Наоко… снова, я убью его. Я не буду перед этим спрашивать тебя. Возможно, я даже не скажу тебе, что собираюсь это сделать. Я просто убью его, Мири.
В моём горле встал ком, когда я посмотрела на него.
Мне не нужно было спрашивать его, всерьёз ли он.
Я медленно переваривала его слова.
Затем я осознала, что киваю, почти не понимая своего намерения.
— Я понимаю.
— Понимаешь ли?
— Я не говорила, что мне это нравится, — сказала я чуть резче. — Но я понимаю. Ясно, что ты говоришь всерьёз, и я понимаю, почему… чтобы защитить нас обоих, не говоря уже о твоей команде.
Всё ещё размышляя, я добавила:
— Даледжем влюблён в него.
Почувствовав реакцию в свете Блэка, я подняла голову, изучая его глаза.
— Я подозреваю, что тебе придётся пройти через Джема, — предупредила я его. — Возможно, тебе придётся убить Джема. Он определённо будет представлять для тебя угрозу, как во время, так и после.
Когда Блэк не ответил, я продолжила тем же тоном:
— У меня такое чувство, что эта история с ними… с Ником и Джемом… никуда не денется, Блэк. Я не знаю, как вампиры образуют пары, но такое ощущение, что они теперь вместе. Это похоже на то, какими бывают видящие, когда они вот так вместе. Это похоже на нас с тобой… на то, какие мы вместе.
Выражение лица Блэка не изменилось.
Сначала мне показалось, что он обдумывает мои слова.
Потом я поняла, что он не думал о них.
Он услышал меня.
Он прекрасно понимал меня.
Просто это никак не меняло то, что он чувствовал.
Это никак не меняло то, что он обещал сделать с Ником/Наоко.
Глядя на лицо моего мужа, чувствуя эти жёсткие нотки в его свете, я не могла не задаться вопросом, то ли это стопроцентно Блэк посылал мне это сообщение, или Корек тоже высказал своё мнение по проблеме Ника.
В любом случае, я почувствовала, как что-то в моей груди расслабилось.
Отчасти это было из-за Ника, конечно.
Ник получил помилование… по крайней мере, пока что.
Но дело не только в этом.
Как бы эгоистично это ни было, Ник даже не являлся главной причиной моего облегчения.
Большая часть этого облегчения была вызвана тем, как свет Блэка ощущался вместе с моим.
Я снова почувствовала Блэка вместе со мной.
Я действительно чувствовала его со мной.
Я всё ещё не до конца понимала это, но поняла достаточно, чтобы мои страхи ослабли.
Что-то в этой истории с Ником вызвало в свете Блэка принятие.
Может быть, примирение.
Точно так же, как я смогла «простить» Ника, увидев его «исцелённым», полностью отделённым от новорождённого на крыше Блэка… теперь Блэк мог сделать то же самое. Он смирился с тем, что Ник снова стал Ником.
Ну, до тех пор, пока это так.
Если Ник когда-нибудь снова станет тем существом на крыше, тем, кому Блэк выстрелил в грудь… Блэк защитит то, что принадлежит ему.
Хотя это, вероятно, должно было заставить меня чертовски нервничать, учитывая то, на что, как я знала, Блэк был способен, насколько нестабильными мы оба могли быть, с точки зрения света, ревности, связи, не говоря уже о том, как легко, вероятно, будет спровоцировать Блэка в этом конкретном вопросе, почему-то этого не произошло.
Это не заставило меня нервничать.
На самом деле все было наоборот.
Во-первых, я была уверена, что права насчёт Ника.
Во-вторых, я действительно принимала взгляд Блэка на вещи, даже если более человеческая часть моего разума, та часть, которая по-прежнему оставалась психологом, знала, что я, вероятно, не должна этого делать. Эта часть могла сказать мне, насколько это нездорово, насколько сильными собственниками мы оба были, насколько мы ассоциировали нашу связь с собственным выживанием… но видящая во мне не очень-то заботилась.
Видящая во мне была согласна с Блэком.
Она видела в его словах чистую правду.
Она возможно даже считала их правильными в каком-то фундаментальном смысле.
Может быть, я наконец-то стала почти такой же видящей, как и он.