— Спасибо, Ди. — Артем был настроен очень дружелюбно. — Как ты вчера добралась?
— Поздно спохватился, — буркнула Диана.
— Ди, что-то случилось?
— Случилось!
— Диана, я хочу с тобой поговорить.
— А я не хочу, я и так все поняла. Небось, еще не ложился? — Язвительность Дианы не находила себе выхода.
— Не ложился, — спокойно ответил Артем.
— Ну и о чем еще можно говорить?
— Диана, я мог бы и не приходить сюда, но я пришел, — пытался вразумить девушку Артем.
— Ври больше! Ты не мог не прийти, ведь мы теперь одна большая дружная семья, в которой все живут со всеми… в мире и взаимопонимании.
И как она тебе, а? Как тебе моя старшая сестрица?
Диана, хмуро прищурившись, на самом деле с замиранием сердца ждала ответа.
— Тебе не идет быть циничной, — спокойно констатировал Артем.
— Ты упустил еще кое-что: что не идет быть циничной маленькой глупой девочке, которая имела неосторожность влюбиться во взрослого занятого человека! Слышишь ты, взрослый! Только не предлагай мне остаться друзьями!
Артем кивнул:
— Именно это я и собирался тебе предложить.
— Не принимаю, — гордо отрезала Диана.
— И зря. У нас много хороших воспоминаний, ничего дурного мы друг другу не сделали, не обманули, не обидели.
— Ты сам не веришь в то, что говоришь!
— Неправда. Я могу честно смотреть тебе в глаза. Нам было хорошо вдвоем, но это время закончилось. И никто не виноват. Малыш, никогда не делай этой распространенной ошибки — не борись за любовь. Понимаешь — любовь приходит и уходит.
— Сама по себе?
— Да. Она одна знает почему. Пенять другому, что разлюбил, глупо — все равно что обижаться на дождь или снег.
Диана, опустив голову, заметила:
— Ты говоришь не о любви, а о несчастной любви.
— Несчастной любви не бывает, Диана. Если тебе дано любить, береги этот подарок судьбы! Это — исключительный дар! — Артему совсем не хотелось обижать Диану, и именно это он пытался ей объяснить. — Просто вспомни меня, когда влюбишься по-настоящему, как взрослая. А я останусь… твоим другом из детства!
В приемной «СуперНики» сидящая за конторкой Юлька подняла глаза на невыспавшегося, слегка помятого Сергея, бочком входящего в двери.
— М-да, юбилей, похоже, удался, — не удержалась от замечания Юлька.
— Не то слово! — мрачно ответил Сергей.
— Кто был? С кем пришел? С кем ушел? Общественность жаждет информации из жизни сильных мира сего. — Юлькино любопытство не имело границ.
— Да пошла она…
— Кто именно? — не поняла Юлька.
— Да общественность эта твоя.
— Неужели воссоединение семьи, частной собственности и государства «СуперНика» не состоялось?
— Не твоя забота, — фыркнул Сергей. — Амалия у себя?
— Да заждалась уже. Все глазоньки повыплакала, все рученьки пообломала, вас, Сереженька-свет, дожидаючись, — язвительно ответила секретарша.
— Клоунесса, — бросил ей Сергей, направляясь к двери кабинета Амалии.
— И как прошел юбилей? — приняла от Юльки эстафету Амалия.
— Кошмарно. Вы, Амалия Станиславовна, наверняка в курсе, что у моего тестя появилась новая дочь.
— Что-о-о? — Изумление Амалии было неподдельным. — Нет. Докладывайте.
— А вы как всегда. «Докладывайте»! Вы бы еще письменный доклад потребовали. Я же вам по-человечески рассказываю.
— Я внимательнейше слушаю, — уже сдержаннее и мягче сказала Амалия.
— У него объявилась дочь, о которой я раньше не знал.
— И давно она… родилась? — Амалия осторожно подбирала слова.
— Да лет 17 назад.
— Так-так… — В голове у Гжегоржевской уже шла напряженная работа.
— Ну что «так-так»? — вспылил Сергей. — Вы бы еще законспектировали. Так вот, юная дочь заявилась на юбилей с каким-то деревенщиной, сельским проповедником. И он своими проповедями так увлек мою жену, что она ушла с ним. Он у меня увел ее на ночь глядя, понимаете?
— Мне нужно подумать над тем, что вы сказали… А теперь к делу. С минуты на минуту появится Юрий Владимирович.
— Мы подходим к финальному этапу дополнительной эмиссии акций, — резко сменив тему, с присущей ей деловитостью продолжала Амалия. — Я должна с вами посоветоваться. Хочу вкратце вас ознакомить с моим предложением. Я бы хотела заручиться вашей поддержкой, если вы не против. Для меня это важно. А для вас и для вашей фирмы — тем более.
— Я — весь внимание.
— Сфера деятельности «СуперНики» расширяется. Уже работает ресторан «Ника», в ближайшее время откроются еще два, сеть закусочных «Ника-плюс» по области тоже не за горами, а в плане следующего квартала целый ряд новых конструктивных предложений.
— И к чему вы клоните? — не понял Сергей.
— К тому же, к чему клонила Доминика, задумывая новую эмиссию наших акций.
— Амалия Станиславовна, с каких это пор вы стали советоваться со мной по поводу вопросов, находящихся в вашей прямой юрисдикции? Ка-пи-тализация, акционир-р-рование, структур-р-ризация… — делая ударение на каждом слоге, удивился Сергей.
— Реструктуризация! — поправила Амалия.
— Неважно, реструктуризация и все такое прочее — это как раз то, за что вы получаете зарплату.
— Заметьте, Сергей Анатольевич, мы работаем в необычных условиях. У нас нет активно действующего руководителя.
— А на мой взгляд, этот руководитель действует даже слишком активно, особенно если учесть, что он находится на больничной койке.
— Сергей Анатольевич, я в последнее время вас перестала понимать. Что с вами? Я вас не узнаю.
— Хуже того, я сам себя не узнаю, — Сергей буркнул это, обращаясь скорее к самому себе, чем к Амалии.
Дверь открылась, и на пороге появился Юрий Владимирович. Амалия стала вводить его в курс дела, раскладывая на столе документы. Однако проблема выпуска дополнительных акций волновала Юрия Владимировича намного меньше, чем помятый вид Сергея.
Амалия открыла толстую папку и передала ее Сергею.
— Состав органов управления эмитента, заключение в отношении годовой бухгалтерской отчетности… — стал зачитывать содержание Сергей, явно ничего не понимая. — Оценщики… консультанты… порядок размещения… Номинальная стоимость каждого вида, категории, типа, серии размещаемых эмиссионных ценных бумаг…
— Сергей, что ты думаешь как специалист? — спросил Юрий Владимирович.
— Я как специалист думаю следующее, — включился Сергей. — Бухгалтеру нет никакого экономического смысла самостоятельно красить забор своего дома. Красильщик справится с этим куда лучше и быстрее.
— К чему вы клоните? — не поняла Амалия.
— Амалия Станиславовна, имейте терпение, — Сергей продолжал изображать грамотного специалиста. — Мы терпеливо в течение часа слушали ваши выкладки о повышении заемной стоимости…
— О понижении, — поправила Амалия.
— Неважно. Так вот, красильщику, в свою очередь, невыгодно вести бухгалтерию — дешевле привлечь бухгалтера. Каждый должен выполнять свою работу. Это сказано на первой же странице учебника по экономике.
— Сергей Анатольевич, надеюсь, вы прочли не только первую страницу? — съехидничала Амалия.
— Ценю ваш тонкий юмор. Но позвольте мне закончить, Амалия Станиславовна! Вы — наш финансовый гений. И мы полностью вам доверяем.
— Да, Амалия Станиславовна, — поспешил подтвердить Юрий Владимирович, — я думаю, вы сами со всем этим справитесь. В конце концов, если вам нужно с кем-то посоветоваться, то лучше, если это будет Никуша, тем более что она уже чувствует себя получше…
— Юрий Владимирович, зачем я буду Нику этим нагружать? — не согласилась с ним Амалия. — Финансовые вопросы, уж поверьте на слово, сфера сложная. Пусть Ника занимается пока дизайном или новыми проектами. Когда я закончу эту работу и смогу с гордостью продемонстрировать результаты — вот тогда мы и сообщим о них Доминике Юрьевне.
— Что ж, решено! — нетерпеливо бросил Сергей вставая. — Я, пожалуй, пойду, меня ждут дела.
— Сережа, я зайду к тебе на минуту. Разрешите откланяться, Амалия Станиславовна.
Пройдя в кабинет Сергея, Юрий Владимирович сделал попытку поговорить с зятем о том, что его мучило, — об уходе Доминики с праздника с другим. Сергей стал в позу невинно обиженного:
— Юрий Владимирович, я изо всех сил старался, приезжал к Нике в больницу. Она была со мной холодна, как айсберг. И теперь я понимаю почему! Я, видимо, давно ей безразличен, и требовался только повод, чтобы…
— Сережа, что за глупости! — перебил его тесть. — Ты хоть представляешь, что Ника пережила?
— Я очень хотел бы знать, что произошло с ней на самом деле. И не замешан ли в этом ваш новый родственник, или кто он вам?
— Сережа, что ты такое говоришь? — растерянно попытался встать на защиту дочери тесть. — Все было так хорошо, вы ждали ребенка…
При этих словах Сергей изменился в лице. Юрий Владимирович бросился извиняться.
Но Сергей был безжалостен:
— А я теперь вообще сомневаюсь, Юрий Владимирович, имел ли я отношение к этому ребенку?
Аферистка Косарева металась по гостиной Самвела, как тигрица в клетке, и усиленно соображала, что делать дальше. Пока она набирала телефонный номер, в памяти всплыла сцена из прошлого.
Ее сожитель Крокодил спускается, нашаривая ступени и выставляя вперед фонарь; Косарева оглядывается и резко толкает Крокодила в погреб; тот, выронив фонарь, стремительно летит вниз, кувыркаясь по ступеням, тяжело шлепается и не издает ни звука…
Воспоминания Косаревой прервал голос оператора сотовой связи: «Абонент находится вне зоны досягаемости».
Борюсик вел Ритку по коридору телестудии как хозяин, немного рисуясь своей причастностью к миру искусства.
— Смотри, Маргариточка, — Борюсик важно указал на лампочку с надписью «Тихо! Идет эфир!» над дверью эфирной аппаратной, — когда эта лампочка зажигается, все должны замереть, чтобы в прямой эфир не просочилось ни единого постороннего звука.
Навстречу им вышла Ольга Алексеевна в строгом костюме. Увидев Ритку — в вечернем платье и на шпильках, — она открыла рот: настолько наряд Ритки не вписывался в рабочую атмосферу наступающего дня. Но в то же время в ее взгляде проскользнула ревность.
— Знакомься, Рита, — начал расшаркиваться Борюсик, — это мой добрый ангел Ольга Алексеевна, она тут самая главная, все наше телевидение на ней держится.
— Очень приятно. — Ритка была сама вежливость.
— Ольга Алексеевна, а это — Маргарита…
— Вы, видимо, актриса? — подчеркнуто восхищенно обратилась Ольга Алексеевна к Ритке.
— Я? Нет, ну что вы, — простодушно возразила Ритка, не поняв сарказма собеседницы.
— А я думала, вы прямо со съемок «Войны и мира» сюда пожаловали. Первый бал Наташи Ростовой, и все такое… Борис Михайлович, — развернувшись на каблуках, приступила к делу Ольга Алексеевна, — нам нужно подумать, сколько зрителей пригласить в студию, чтобы вам было комфортно работать.
— Мне никто не помешает, любезная Ольга Алексеевна, делайте, как у вас заведено.
— Ой, а можно я своих позову? — оживленно встряла в разговор Ритка, — Анжелку, Ваську? Они на телике еще ни разу не были.
Ольга Алексеевна снова не смогла сдержать сарказма:
— Это ваши коллеги-кинозвезды?
На этот раз Ритка не удостоила ее ответом.
Решив все вопросы с приглашением гостей, Борюсик и Ритка вышли из телестудии. Подойдя к своей машине, Борюсик галантно распахнул дверцу перед Риткой, затем сам сел за руль.
— Спасибо тебе, — поблагодарила Ритка Борюсика.
— За что, Риточка?
— Что ни разу не сказал, как я по-дурацки выгляжу в этом платье.
— А это, милая, еще одно глобальное заблуждение женщин: будто мужчин можно поразить или оттолкнуть своим внешним видом и нарядом. Это невозможно, дорогая моя Маргаритка, мой аленький цветочек. Мужчины, как собаки, чуют истинную сущность человека, а не форму. Но если ты хочешь переодеться, я к твоим услугам! Я отвезу тебя домой, подожду у подъезда, а потом доставлю на работу.
Ритка на мгновенье замялась:
— Да мне особо и не во что переодеваться…
— Замечательно! Значит, у меня есть дополнительная возможность тебя порадовать! Приглашаю тебя в бутик! Разреши сделать тебе скромный презент.
Через пару часов преображенная Ритка в модных брюках и блузе, с пакетом в руках в сопровождении Борюсика вышла из магазина. Но при этом и в лице ее, и в походке сквозила какая-то напряженность.
— Боря, скажи, я что — глупо выгляжу? — спросила Ритка своего спутника, усевшись в машину. — Чего они все так смотрят?
— Что ты, Маргариточка, — успокоил ее Борюсик, — тебе все к лицу! И прежняя твоя одежда, и новая. Я уверен, что тебе бы и скафандр космический пошел, и медицинский халат, и даже милицейская форма.
— Господь с тобой! Ой… Зря ты только ярлычок от платья оторвал. Ты подумай: ну как теперь Анжелка это платье вернет, а?
— Погоди, Маргарита. Я уже про Анжелку с Васькой что-то слышал, но не совсем понял, кто эти люди. Это твои дети?
Ритка вытаращила глаза на Борюсика. Потом засмеялась:
— Ну, ты и сказанул! Давай поедем на «Радугу», на рынок. Познакомишься с моей, так сказать, средой обитания.
Петик наблюдал, как дежурный разгонял нищих. Он увидел, как нищий-«афганец», ругаясь, подхватил свои костыли и быстро направился куда-то. Петик, оставаясь незамеченным, последовал за ним. Нищий-«афганец» побежал к вагончику, стоящему на пустыре, затарабанил в двери, но ему никто не открыл. Сплюнув, он поспешил к частным домам. Петик из-за кустов проследил, как нищий, озираясь, шмыгнул во двор дома Крокодила. Петик достал телефон и набрал номер.
— Он дома, — сообщил кому-то, — я тебя жду.
Потом набрал второй номер:
Самвел, это я, Петр. Я его выследил.
— Молодец, — послышался в трубке довольный голос Самвела, — тащи его сюда, разбираться будем.
— А я еще подумаю, тащить ли, — растягивая слова, ответил Петик.
— Ты о чем, Петр?
— Все о том же — о размере вознаграждения. Ты меня, Самвел Михалыч, кинул. Говорил, что твой объект — мелкий пьяница. А за ним дела покрупнее числятся. И в ментовке ему будут рады. Во сколько ты оцениваешь свободу своего приятеля?
— Петр, дорогой, если тебе очень хочется, можешь отдать его ментам. А они его все равно отпустят. Не веришь? Проверь! Суд-пересуд, состав преступления не доказан, знаешь сам, как бывает. А от меня он не отвертится, нехилый должок за ним. Ты же, кажется, за справедливость?
У Петика не было сомнений в том, что Самвел прав. Слишком хорошо он знал эту систему.
— Ладно, Самвел. — Петик быстро принял решение. — Слушай меня. Отдай гонорар за поимку Топоркова моей Лидии. И вели ей сразу же мне перезвонить, как только у нее деньги на руках будут. Тогда и получишь своего должника.
Петик сунул телефон в карман.
— Привет. — К Петику подошел дежурный. — Ну что, пошли брать этого хищника?
— Да нет, погоди. Есть предложение. Тут такая история… — Петик задумался. — Мне за пойманного Топоркова сторонняя организация некую сумму предлагает.
— Сколько? — поинтересовался дежурный.
— Рано говорить, но мелочиться не будут. Я, это, поделюсь!
— Деньги — это журавль в небе. А мне на работу надо вернуться. Жрать-то хочется… — трезво размышлял дежурный.
— Да то-то и оно, что деньги — это синица в руках. Ты подумай — зачем тебе эта ментовка с копеечной зарплатой? Может, и хорошо, что ты уже не в их команде. Набьем руку на этом деле — глядишь, и новое подвернется. А там откроем свое сыскное агентство. Как думаешь?
Дежурному эта идея понравилась.
— Раз ты у нас типа за главного, ты и решай. Только чур: делиться — пополам.
— Заметано.
Ударив по рукам, сослуживцы направились брать Крокодила.
Милицейская машина подкатила к особняку Самвела. Из нее вышли Петик и дежурный, вытаскивая за собой Крокодила. Все трое зашли во двор особняка и направились в дом.
— Ну, рассказывай, что случилось, Крокодил, — обратился Самвел к стоявшему перед ним Крокодилу. — Только не ври мне, слышишь?