Косарева услышала доносящиеся из гостиной голоса и замерла под дверью.
— Держать мне тебя негде, — услышала она голос Самвела, — здесь Надежда живет, сам знаешь. Посиди чуток в подвале. Я что-нибудь придумаю.
— Только не говори ей обо мне, хочу сюрприз сделать, — усмехнулся Крокодил.
Косарева отскочила от двери и быстро выскользнула из дома.
Ритка привела Борюсика на базар. Она уверенно шла между торговыми рядами, направляясь к посудным палаткам. В ушах звенел задорный речитатив продавщиц:
— Эй, прохожий, на ходу покупай сковороду!
— Пищу свежую, как бриз, освежает мой сервиз!
— Покупаем прямо сейчас, чтобы не покупать прямо потом!
— Гляди, Борис Михалыч, вот моя натуральная стихия, — весело щебетала Ритка, на ходу здороваясь с товарками. — У нас не просто базар. Здесь собрались философы и поэты. Вот где Юрию Владимировичу нужно черпать мудрость житейскую!
— И как же здесь проявляется твой талант? — Борюсику было по-настоящему интересно.
— Ну, гляди. Ты как считаешь, мы живем, чтобы есть, или едим, чтобы жить?
— И то и другое, разумеется. Это еще древние доказали: кулинария — квинтэссенция нашей культуры. Кухня — аббревиатура национального сознания.
— Ой, а как это попроще?
— Можно и попроще. Скажи мне, что ты ешь, и я скажу тебе, кто ты!
— Нет, Боря. Скажи мне, из чего ты ешь, и я скажу, кто ты! Борюсик развеселился, слушая Риткину философию.
— Я, Боря, гарантирую своевременный и радостный прием пищи посредством продажи населению кухонной утвари.
Вдруг Риткин взгляд зацепился за какую-то женщину. Это была Косарева. Ритка было отшатнулась, потом резко обернулась, Косаревой на том месте уже не было. Ритка заметно помрачнела.
— Что с тобой? — спросил Борюсик, заметив такую неожиданную перемену в ее настроении.
— Мне померещилось кое-что… страшное.
А Косарева уже торопливо шла по базару дальше. Она подошла к «рабочим местам» нищих. Постояла минуту в раздумье, потом отозвала одного из них в сторону, что-то быстро проговорила, достала из кармана деньги и сунула ему. Нищий понимающе кивнул. Косарева отошла в сторонку. Нищий вернулся на свое место и вдруг ни с того ни с сего заорал на своего соседа. Крик перешел в драку.
— Ты зачем мои деньги забрал, пока я отходил? — надрывался нищий.
Косарева, убедившись, что драка разгорается, поспешила позвонить по телефону.
— Самвел, я на базаре, — возбужденно говорила Косарева, — тут такое происходит! Беги скорее туда, где нищие сидят.
Подведя Борюсика к посудным палаткам, Ритка познакомила его с Анжелой и Зямчиком. Галантный Борюсик поцеловал Анжеле руку и пожал Зяму лапку.
— Кто-кто это у нас? — игриво переспросил Борюсик. — Это ваш зам? А по каким вопросам?
— По всем жизненным вопросам, — ответила польщенная Анжела. Но о деле не забыла: — Рита, ты платье привезла?
— Не-а, Борис Михайлович от него бирку оторвал.
— Ой, боже! — расстроилась Анжела. — Да мне Валька за этот наряд голову оторвет! Знаешь, сколько он стоит?!
— Разрешите вмешаться, милые дамы, — сказал Борюсик. — Мы с Маргариточкой как раз приехали отдать вашей Валентине долг. За платье. Вот, не сочтите за труд передать. Прошу.
С этими словами он протянул удивленной Анжеле деньги. Ритка торжествовала. Мимо них быстро прошагал Самвел.
К стоящим около палатки Борюсику и Ритке подошел Васька, злой с похмелья. Увидев довольную жизнью Ритку, он еще больше разозлился.
— Оп-па! Снова очередного хахаля привела?! — раздраженно начал заводиться Васька. — И когда ты, Ритка, угомонишься? Клейма на тебе негде ставить! Кто у тебя следующий?
Ритка остолбенела, даже не успев прогнать с лица улыбку.
Борюсик горой надвинулся на Ваську. Анжела, от греха подальше, быстро спрятала Зяма в домик под прилавок.
— Иди проспись, чучело гороховое! — набросилась она на Ваську. — Не слушайте вы его. Мелет неизвестно что.
— Я не мелю, Василий Иванович всегда правду говорит, — замотал головой Васька.
— Ну, спасибо тебе, Василий Иванович, удружил, — поникла Ритка. — Я думала, ты — человек, а ты…
Борюсик вдруг схватил Ваську за руку, подтянул к себе, быстро приподнял ему веки и заглянул в глаза. Тот от неожиданности опешил и не сопротивлялся. Борюсик выпустил Ваську, вынул платок, вытер руку.
— Вам, уважаемый Василий Иванович, лечиться нужно, — сказал Борюсик. — И не откладывая в долгий ящик. Иначе сыграете в ящик… ну, в том смысле, что поздно будет. Вот, возьмите мою визитную карточку, тут все написано: куда когда приходить.
Васька наконец пришел в себя и завопил:
— Только без рук! Только без рук!
— Без рук не получится, — ответил Борюсик. — Ногами уколы еще никто не научился делать. Вам, как другу Маргариточки, я сделаю существенную скидку. Анжелочка, очень приятно было познакомиться. Если что, знайте: Маргариточкины друзья — мои друзья.
С этими словами Борюсик подхватил Ритку под руку и увлек за собой. Как только они ушли, Анжела набросилась на Ваську:
— Ну, урод же, он урод и есть!
— Да ты че? — замычал тот.
— Ты что, не видишь? Ритка, может, свое счастье нашла, с приличным человеком познакомилась наконец-то. А ты!..
— Лучше бы она с нами водилась, — нахмурился Васька.
— С нами! Кто мы такие? Вот что ты ей можешь дать как мужик? Чем таким одарить? Ни кола ни двора, пьянчуга беспутный. Только в переписи населения мужчиной значишься.
— Я ее не предавал. И не изменял! — взъерошился Васька.
— Ой! — махнула рукой Анжелка. — А с кем тебе изменять, кто на тебя позарится? Что-то я за тобой очереди не наблюдаю. — Она демонстративно стала оглядываться вокруг: — Ну-ка, кто на Василия нашего здесь глаз положил, выходи. Нету!
— Да брось ты.
Анжела отвернулась и уже собиралась отойти к своей палатке.
— Слышь? — окликнул ее Васька. — А че это он сказал, что мне лечиться нужно? У меня ничего не болит.
— Щас выясним, что у тебя там болит. А ну, дай посмотрю. Анжела выдернула из руки Васьки визитку и прочла вслух: «Медведев Борис Михайлович, кандидат медицинских наук, невропатолог».
На оборотной стороне визитки было написано: «Клиника Борюсь!»
— Еще б «Боюсь» назвал… — с презрением проговорил Васька.
Анжела продолжала читать: «Борюсь с болями в суставах, позвоночнике, борюсь со старостью, синдромом усталости, борюсь с целлюлитом и морщинами. Борюсь и побеждаю». Васьк, а Васьк, и как это он у тебя целлюлит рассмотрел через глаза? — Анжелка заржала. — Вот это специалист!
Васька выхватил карточку.
— Иди ты со своими шуточками, — раздраженно сказал он.
К ним подошел озабоченный Самвел:
— Не видели, тут драки не было?
Васька и Анжела переглянулись.
— Да вроде не было, — пожала плечами Анжела. — Васька, правда, лез на рожон, да ему целлюлит помешал.
— А среди нищих? — продолжал расспросы Самвел, пропуская ее шутки мимо ушей.
— Мы за ними следить не нанимались, — буркнул Васька.
— Да, толку от тебя мало, — махнул на него рукой Самвел и отошел.
— Слышь, Анжелка, — сказал Васька, — а что если я с Самвелом поговорю? Ну это… Попрошусь торговать в Риткину палатку?
Анжела выразительно покрутила пальцем у виска.
Самвел направился к нищим. Огляделся: все было тихо, никакой драки нет, порядок. Он повернул обратно, но его перехватил Петик.
— Самвел! — окликнул он.
— А, Петр! Какие проблемы?
— А то ты не знаешь, Самвел Михалыч, — прищурился Петик.
— Опять из ментовки гонят?
— А то ты не знаешь, что произошло! Мы о какой сумме с тобой договаривались? А ты сколько Лидке моей передал? Снова обвел вокруг пальца! Больше эти номера у тебя, Самвел, не пройдут! — Петик помахал пальцем перед носом Самвела.
— Тише, не кричи, не маши руками, люди подумают — лошадьми торгуешь.
— А я, дурак, поверил, даже не спросил Лидку по телефону, сколько ты ей отслюнил! А как узнал… А ты знаешь, что я еще напарника привлек? С его помощью и повязали твоего Крокодила. Половину от твоей половины я ему отдал. И с чем остался? С шишом на аркане? Хитер ты, Самвел Михайлович, да я хитрее. Ну значит, так. — Петик был настроен решительно. — Жди гостей. Я сейчас сообщаю в ментовку Радужного, где искать подследственного Топоркова.
Щас будут орелики. Готов к приему гостей?
— Ты, Петр, не нервничай, не петушись. — Самвела не так-то легко было напугать. — Зачем нам спецназ и прочие грубые люди? Мы с тобой ведь до сих пор душа в душу жили, понимали друг друга, поддерживали. И впредь так будет. Пойдем отсюда, я тебе все деньги отдам. Хочешь, вообще все отдам, которые у меня есть? Для дорогого друга! — Самвел широким жестом предложил следовать за собой.
— Еще и издеваешься?
— Нет, зачем? Просто хочу, чтобы ты понял расклад сил. А он на сегодняшний день такой: я — хозяин, ты — дурак. Вот когда звезды повернутся и расположатся по-другому, тогда ты будешь хозяином, а я — дураком.
— Ты дураком себя не считаешь и никогда по доброй воле им не станешь.
— Да потому что я трезво смотрю на вещи. Ну что ты меня пугаешь спецназом? В ментовке твоей тоже не полные идиоты сидят. Бывают, конечно, но не все. Так вот они меня и спросят, как, мол, гражданин Пашаев, к вам попал криминальный элемент Топорков по кличке Крокодил? А я им на это: его мне на блюдце с золотой каемкой притарабанил некто Зайцев, бывший участковый, а сейчас оборотень в погонах. — Самвел нагло и самодовольно ухмыльнулся. — И кому поверят? Мне или тебе, у которого только что звездочки с погон улетели именно из-за этого Крокодила? Так что иди, Петя, отдыхай, водочки попей, — и, резко развернувшись, пошел прочь, ясно дав понять, что перевес сил будет на его стороне при любом раскладе.
После выяснения отношений с Дианой Артем направил свой байк к больнице, где лежала Ника. Войдя в палату, он снял с шеи талисман — небольшую подвеску на шнурке в виде золотой улитки — и протянул его Нике, лежащей на кровати:
— Ника, возьми, это тебе.
— Спасибо! А что это?
— Это талисман. Когда я был гонщиком, у всех были свои обереги. Мой — улитка. Это символ удачи, упорства в достижении цели. Этот талисман был на мне, когда я разбился, и я уверен, что именно он спас меня. Когда-нибудь эта улитка выручит и тебя. Как ты себя чувствуешь?
— Голова кружится, — слабо проговорила Ника. — Лежать еще могу, а пробовала ходить — чуть не упала. Я подходила к окну, смотрела на твои «лекарства», — улыбнулась она.
Артем выглянул в окно, однако от цветочного слова «Ника» там остались лишь фрагменты.
— Растащили мои лекарства, — вздохнул Артем. — Видно, кому-то еще понадобились.
— Если бы так лечили всех, не нужны были бы доктора. — У Ники явно улучшилось настроение.
— А какие еще есть сокращения от имени Доминика?
— Ника… Я не думала. Самое привычное для меня — Доминика Юрьевна.
— Отец тебя называет Никушей. А как тебе понравится Мика? Я хочу называть тебя так, как еще никто никогда не называл.
— Я себя очень странно чувствую рядом с тобой, — Ника говорила, не глядя ему в глаза. — Появился ниоткуда, увел от мужа, да еще имя дал новое. Не слишком ли быстро побежал?
— С такой скоростью, чтобы успеть. Жизнь коротка. Я и так потерял очень много времени. Послушай, Мика, я хочу сделать тебе предложение.
Доминика подняла на Артема удивленные глаза: Артем был серьезен.
— У нас, гонщиков, травмы — норма жизни. Мы перепробовали всех врачей и все больницы. Короче, есть один врач, он классный байкер, владелец клаб-хауса и мой хороший друг. Давай я приведу его к тебе? Мы твоим врачам ничего не скажем. Он придет как обычный посетитель. Я ему верю. Он стольких ребят спас! Мне не нравится твой вид, ты бледная и замученная.
Ника не могла не задать мучивший ее вопрос:
— А что у тебя с Дианой?
Артем ответил твердо и глядя Нике прямо в глаза:
— У меня с Дианой — ничего. Но не потому, что теперь я узнал, что на свете есть женщина со странным и смешным именем Мика… Диана — очень хорошая девчонка, и я ей друг. Я ответил?
Доминика молча кивнула. Затем, видно решив сменить тему, спросила:
— У тебя крупный бизнес? Я в твоей сфере ничего не понимаю.
— Ты всегда правду в глаза режешь? Хочешь узнать, не сяду ли я тебе на шею?
— Мой опыт подсказывает, что так проще: экономишь силы и время. И человек, откровенно отвечающий на прямой вопрос, виден как на ладони. А я хочу тебя рассмотреть. За врача спасибо, но я чувствую, что меня здесь неплохо лечат.
— Бизнес у меня небольшой, но стабильный. В следующий раз я захвачу с собой экономические обоснования моей уверенности в этой стабильности и отчет за прошедший квартал, поговорим, как бизнесмен с бизнесменом.
Поделимся друг с другом наболевшими производственными проблемами, дадим друг другу полезные советы! — Артем подмигнул Нике.
— А что тебе больше всего нравится в бизнесе?
— То, что я сам себе хозяин.
Разговор постепенно перешел на другие темы, но в какой-то момент. Артем заметил, что Доминика отключилась.
— Мика, Мика! — позвал он.
Доминика открыла глаза:
— Извини, мне что-то спать захотелось. Я посплю, ладно?
— Держись, я скоро вернусь. — Артем направился к двери.
— А как тебя мама называет? — неожиданно спросила Доминика.
— Артюша.
— Артюша… — произнесла Ника, словно пробуя имя на вкус. «Нет, для меня это слишком интимно», — решила про себя она. — Я буду называть тебя Арт.
Выманив Самвела из дома, Косарева вернулась к его особняку и направилась прямо к подвалу. Ее окликнул охранник:
— Эй, куда собралась?
— Эйкать и тыкать мне не советую, — резко сказала Косарева. — А куда я собралась, у Самвела спроси, пусть он тебе отчитается. — Увидев, что охранник взялся за телефон, она поспешила заметить: — Ой, не завидую я тебе, если сейчас ему позвонишь. Такой важный клиент к нему пришел, а тут ты со своими мелочными вопросами.
Охранник, поколебавшись, опустил руку с телефоном.
Косарева осторожно открыла дверь подвала. Там было темно, только в углу горел тусклый свет. Крокодил, примостившийся на лежанке, услышал звук открываемой двери.
— Самвел, это ты? — спросил он. — Долго мне тут еще сидеть?
— Это я, Витя. Твоя Надежда. Твой компас земной.
Косарева зашла в подвал и плотно прикрыла за собой дверь. Крокодил испуганно подхватился, вспрыгнул на топчан, вжался в стену.
— Не подходи, зараза! — закричал он.
— Зачем ты так, Витя? — вкрадчиво проговорила Косарева. — Плохие слова говорить нехорошо. Чего всполошился? Давай сядем рядком, поговорим ладком…
— Покажи руки.
Косарева рассмеялась и показала руки.
— Чего ты так испугался, а, Витя?
— Зачем ты так поступила со мной, Надя? Мы же не чужие. У нас дети есть.
— Вот не думала, что ты такой сентиментальный. Ответь мне честно, Витя, почему ты решил меня Самвелу сдать? Только не ври, я все слышала сама, вон за этой дверью стояла. И про тайник наш рассказал, и вызвался сам этот тайник раскурочить. А, Крокодилище?!
Косарева неожиданно схватила Крокодила за горло. Тот выпучил глаза. Косарева расслабила руки, он судорожно сглотнул и сполз на пол.
— Не тебе, Крокодилыч, меня в жестокости обвинять, — зло сказала Косарева.
— Но я тебя не мочил! — его все еще трясло.
Косарева изумленно посмотрела на него:
— А кто тебя мочил?
В ее голосе было столько искренности, что Крокодил смешался.
— А в погребе ломиком? — неуверенно проговорил он.
Косарева рассмеялась и ласково потрепала его по голове.
— Насмешил, Крокодилыч, ох, насмешил. Я? Тебя? Ломиком? По голове? Вот этими вот руками?
Крокодил недоверчиво посмотрел на Косареву. Она вздохнула:
— Я так переживала, когда увидела тебя там, на земляном полу, в луже крови… — Косарева только что слезу не смахнула.
— А как же я там… это… очутился, если не ты? Кто?
— Ты, Витя, вспомни: ты шел впереди меня, поскользнулся и рухнул со ступенек вниз. Когда я пришла в себя от ужаса, ты уже лежал в крови.
Крокодил потер шею, искоса поглядывая на Косареву.
— Я спустилась к тебе, и так тебя, и эдак, мол, очнись, Витенька. А ты — как мертвый. Я и решила, что ты помер. Что мне было делать? Достала деньги, не пропадать же добру. И ушла.