— За свое счастье нужно бороться! — уверенно заявила Юлька, хлопнув себя кулачком по коленке.
— Ответ неправильный! Свое счастье нужно… ждать! Посмотри на шаг вперед.
— А что там, впереди?
— Вот есть у меня, допустим, новая пассия. Я человек творческий, я жить без этого не могу. И с твоей стороны было бы мудро переждать этот период. И в нужный момент снова появиться на моем горизонте.
Юлька была для него одним из проверенных «запасных аэродромов».
— А ты меня издали разглядишь?
— А я буду с подзорной трубой. О, я уже мечтаю об этом моменте. Ты — такая новая, загадочная, непокоренная.
— Так почему бы этому моменту не настать прямо сейчас?
— Да потому, что я не хочу этого! — рявкнул Сергей. — Поняла, безмозглая насильница?
У Юльки на глаза навернулись слезы. Сергей понял, что переборщил.
— Юленька, — нежным тоном сказал он. — Я не готов сказать тебе «прощай». Я не люблю это слово. Но время от времени я говорю своим дамам: «До свидания».
Юлька взяла себя в руки:
— А если твое новое увлечение окажется слишком серьезным?
— Ты не о том думаешь. Я тебе открою самый важный секрет. — Сергей понизил голос до шепота: — Скоро, очень скоро все на фирме резко изменится. Как поется в песне, кто был ничем, тот станет всем. И с профессиональной точки зрения тебе стоит сделать правильную ставку на верного человека. Угадай, о ком я?
— Неужели?! — изумилась Юлька. — Расскажи поподробнее.
— Расскажу в свое время. Приехали. Выходи и подумай над моими словами.
Простившись с Юлькой, Сергей отправился на городскую квартиру.
Доминику ввели в камеру, оставив с сидящими там женщинами. Никому до нее дела не было, только одна девица лениво поинтересовалась:
— Сигареты есть?
— Не курю, — коротко ответила Доминика.
— Да что ты говоришь! Здоровье бережешь? Долго жить собралась? Слышь, а откуда я тебя знаю? Мы где-то с тобой виделись вроде.
— Не припомню.
— Может, ты артистка какая-то? Слышь, а это не ты поешь песню про шлюх?
— Я не пою.
— Не курит, не поет. Слышь, если ты не артистка, чего ведешь себя как звезда? Что ты тут из себя строишь?
— Отстань, прошу тебя. Я устала.
Девица не собиралась отставать. Тем более что ей было скучно.
— Ой, ё-моё, я вспомнила! Вспомнила, где тебя видела! У меня память четкая, раз увижу — не забуду. Ты висишь прямо у меня под домом на плакате. И надпись: «Там, где Ника, — там победа». Скажешь, нет?
— Ты обозналась.
Ника не могла придумать, как отцепиться от этой прилипалы.
— Милая моя, я ни разу в жизни не обозналась. Слышь, это точно ты. Только там ты с улыбкой до ушей. А тут тебе не до смеха. Ну-ка, улыбнись, я проверю.
Девица полезла к Доминике, стараясь пальцами раздвинуть ей губы в улыбку. Доминика отвернулась к стене.
— Красивая улыбка — залог здоровья ваших зубов! — провозгласила девица. — Слава богу, тут все в порядке. Значит, барышня наша при деньгах. Я как раз богатенькую и ждала. Слышь? Люблю сумчатых, страсть как люблю.
Она полезла к Доминике с поцелуем. Доминика пыталась увернуться, но девица от нее не отставала:
— Так что, артистка? Как поживают наши родственники-миллионеры?
— У меня никого нет, — прервала ее Доминика.
— Скажите, пожалуйста, наша Мэрилин Монро — сирота! — ехидно проворковала девица.
— Практически.
— Значит, любовничку своему передай, который тебя на щиток за большие бабки повесил, пусть передачу хорошую мне принесет, слышь? Думаешь, я не знаю, сколько стоит купить бигборд? Или будешь мне доказывать, что рожа твоя какая-то особенная и всему нашему городу очень нужная?
Девица опять полезла пальцами в лицо Ники. Доминика перестала на нее реагировать и отвечать на вопросы.
— Эй, глухая!
Доминика молчала.
— Слышь, артистка немого кино, Вера Холодная, если ты не придумаешь, как меня ублажить, я скажу, что ты хотела меня изнасиловать.
Девица вдруг начала истерически кричать. На ее крик заглянул конвойный.
— Чего орешь? — спросил он.
Девица испытующе посмотрела на Доминику:
— Страшный сон приснился.
— Еще раз заорешь, будешь ночевать в карцере, — пригрозил конвойный.
Дверь закрылась.
— А вот тебе спать в эту ночь я не советую, всякое может случиться, — посоветовала девица Нике. — Слышь, а?
Сергей зажег свет в квартире и увидел Танюшу.
— Ты зачастила, — даже не поприветствовав ее, зло процедил Сергей.
— Серго, я хотела тебя видеть, — оправдываясь за свое вторжение, проговорила она.
— А я совершенно не хотел тебя видеть. Что ж, буду вынужден сменить замок. И этим вопросом я попрошу заняться твоего Михаила. Причем объяснив ему, что ты меня домогаешься и не даешь мне жизни.
— Не спеши, Сереженька. У меня есть хорошая новость. Она заставит тебя сменить гнев на милость.
— Самой хорошей новостью для меня будет, если я останусь в одиночестве. Я устал. Так что шла бы ты домой. Вставай, слышишь?
— Сережа, я беременна.
Они молча смотрели друг на друга: Танюша — выжидательно, Сергей — недоуменно.
— Мне не послышалось? — переспросил Сергей.
— Нет. Я хочу, чтобы ты первым это узнал. Я — беременна.
— Ну, поздравляю. Искренне за тебя рад. Материнство — лучший период в жизни женщины. Мне приятно, что горничная первым делом извещает хозяина о таком счастье, но это для меня слишком большая честь. Мне кажется, в первую очередь стоило бы сообщить супругу. Иначе он может обидеться.
— Но это наш общий ребенок.
— А что по этому поводу скажет твой муж?
На следующее утро в кабинет директрисы детдома в Радужном вошел Самвел.
— Добрый день. Я Самвел Михайлович, насчет телевизора договаривался. В смысле гуманитарной помощи.
Виктория Павловна поднялась ему навстречу. «Приятная, симпатичная женщина», — отметил про себя Самвел. И на нее представительный Самвел произвел впечатление.
— Добрый день. Да, ваша секретарь нам звонила. Очень приятно. А я Виктория Павловна, директор.
— Вот уж не ожидал… — не сдержал своих эмоций Самвел.
— Вас удивил наш дом?
— Я бы сказал, самое сильное впечатление на меня произвел директор дома.
Виктория Павловна смутилась и перевела разговор на деловые рельсы:
— Наш детский дом в своем роде образцовый. Мы недалеко от города, у нас хорошие, как теперь говорят, спонсоры. Если хотите, я вам устрою небольшую экскурсию. Покажу игровые, спальни, детские площадки, там многое сделано на деньги наших друзей-шефов.
— Только не огорчайте меня, не говорите, что моя помощь не нужна.
— Вы же знаете, дети растут, растут и проблемы. Помощь никогда не бывает лишней, и ее не бывает много. Разрешите поинтересоваться, что вас привело к нам?
— Все просто. Я провел выгодную сделку. Прибыль получилась выше, чем планировал. И я решил, что это не случайно, это какой-то знак свыше.
Виктория Павловна повела Самвела на экскурсию по детдому. Они подошли к игровой. Директриса гордилась своим детдомом и немножко кокетничала с Самвелом. У нее это получалось очень мило, и посетитель невольно начал таять. Взаимно растущая симпатия чувствовалась в разговоре.
— Я так погляжу, ваши дети обеспеченнее многих других, живущих с родителями, — заметил Самвел.
— Материально — да. Но, вы же понимаете, они обделены главным — родительской лаской.
— Уверен, что вы для них — хорошая мама.
Виктория Павловна улыбнулась:
— Скорее, бабушка.
— Что ж, тогда вы самая молодая и красивая бабушка на свете.
Засмущавшись, она снова перевела разговор на другую тему:
— Вот. И у нас какая проблема главная? То, что мы свою любовь делим поровну между всеми детками, а каждому из них хочется, чтобы любили именно его, единственного.
— Это я хорошо понимаю.
— У вас дети есть?
— Нет. Я вдовец. Моя жена умерла давно, при родах. С тех пор я не женился. Не нашел такой, как она.
— Простите меня за бестактность.
— Ну что вы, не за что. А часто у вас берут детей на усыновление?
— Не часто, но случается. Вот недавно взяли двух девочек-сестричек, и мы за них искренне рады.
— Я тоже рад…
Они подошли к детской площадке.
— Работа здесь не для каждого, — объясняла Виктория Павловна. — Столько драм и трагедий проходит на глазах… и каждая оставляет зарубку на сердце.
— Извините меня за нескромность. Вот вы здесь пропадаете на работе, а как к этому относится ваш муж?
Самвел, сам не зная почему, с тревогой ждал ответа.
— Его у меня давно нет. Даже не знаю, где он теперь. Наверное, и я в чем-то виновата. В свое время мне пришлось выбирать между ним и детским домом. Как видите, я выбрала дом… видимо, к нему я больше была привязана… Извините, сама не знаю, почему вдруг разоткровенничалась. Вам это, наверное, совсем не интересно, — предположила Виктория Павловна.
— Ну что вы! — поспешил заверить ее Самвел. — Мне кажется, мы с вами хорошо понимаем друг друга, потому что люди одного поколения. Был бы помоложе, обязательно взял бы симпатичного мальчишку в сыновья. Но пацану нужен молодой отец, а не старый дед.
— Какой же вы дед? — Теперь директриса сделала комплимент Самвелу. — И потом, доброе дело сделать никогда не поздно.
— Я вот что хотел спросить… Вы, конечно, свято храните тайну усыновления?
— Разумеется. Ведь это — человеческая судьба. Вдруг приемные родители не захотят, чтобы дети узнали, что они не родные. От нас никто и никогда ничего не узнает, хоть режь нас, хоть стреляй.
Самвел, неожиданно для себя, расчувствовался:
— Виктория Павловна, мне пора, к сожалению. Спасибо вам за экскурсию. Мне очень понравились ваши дети. И я вас очень попрошу составить список самого необходимого для них. Я очень хочу стать одним из ваших друзей.
Амалия, попросив зайти Сергея в кабинет, намеревалась поговорить с ним серьезно, однако он не был настроен на серьезный и деловой разговор.
— Сергей Анатольевич, вы человек, далекий от финансовой и правовой стороны работы «СуперНики». Так что я беру на себя смелость предостеречь вас. Вы сейчас распоряжаетесь имуществом Доминики — я правильно вас поняла?
— Вы даже не представляете, насколько правильно меня поняли, — весело ответил Сергей. — Именно — я, именно — распоряжаюсь, именно — имуществом Доминики. А это значит, что я практически хозяин фирмы.
— Извините, что повторяюсь, но вы у нас человек, далекий от юридической практики. Спешу вам разъяснить, что генеральная доверенность подобна завещанию. При желании ее можно дать, при желании — забрать назад.
— Вы меня пугаете? — Сергей зря не принимал во внимание тон Амалии.
— Я вам сочувствую.
— Да, но Доминики пока нет с нами…
— Вот именно, пока… — перебила его Амалия, — вас устраивает статус временного правителя?
— Об этом я не подумал.
— А я, как всегда, подумала обо всем. И я не советую идти против Доминики. Настоятельно рекомендую сохранить в неприкосновенности ее акции и прочие активы, с тем чтобы спустя какое-то время вручить их супруге в целости и сохранности.
— Что? Вручить это все женщине, которая предательски меня бросила? — возмутился Сергей. — Если она вернется, то выкинет меня из фирмы, как беспомощного котенка, и посадит этого… провинциального альфонса, как бишь его, Артема Эдуардовича.
— Как же вы позволили превратить себя в беспомощного котенка? — мстительно засмеялась Гжегоржевская. — Раньше следовало думать, Сергей Анатольевич!
— Я не за материнскими советами сюда пришел! — истерически закричал Сергей. — Должен же быть выход?!
— Что ж, ищите его, но помните, что я играю на стороне Доминики, — с железным спокойствием заявила Амалия.
— Все-таки люди плохо меня знают. Я придумаю, я что-то обязательно придумаю. — Сергей был огорошен. — Вы уже натолкнули меня на кое-какие размышления. Спасибо.
Танюша накрывала на стол в своей квартире в Озерке. Лёля ей помогала — носила на стол тарелки. Михаил подхваливал ее, и девочка старалась изо всех сил. Но одна тарелка выпала из ее рук и разбилась. Лёля в ужасе начала собирать осколки, чуть не плача.
— Ну какая же ты неловкая, Лёля! — накинулась на девочку Танюша. — Сколько раз тебе говорить, смотреть нужно под ноги!
С полными слез глазами Лёля повернулась к Михаилу. Тот присел к ней и заговорщицки подмигнул:
— Лёлечка, это не тарелка, это лягушка. Я видел, как она у тебя из рук прыг — и на пол.
Малышка потихоньку засмеялась.
— Давай я все уберу, чтобы ты руки не порезала, — предложил Михаил, — а мама не будет ругаться.
— Пап, я уже знаю, где веник стоит, я принесу, — хотела быть полезной Лёля.
— Не надо! — остановила ее Танюша. — Я сама.
Вскоре разбитая тарелка была убрана, стол накрыт и Коркины сели завтракать.
— Миша, нам нужно подумать о няньке, — сказала Танюша, после того как дети, поев, ушли в детскую.
— Ты непоследовательна, Таня. Ты ведь собиралась бросить работу, — напомнил ей Михаил.
— И сидеть дома? Нет уж, уволь.
— Пусть тебя Сергей уволит. Не вижу в этом никаких проблем. И не искажай смысл: не сидеть дома, а заниматься детьми, — поправил Михаил.
— Мы на одну твою зарплату не вытянем.
— Танюш, ну мы уже обсуждали этот вопрос. А я знаешь, что подумал? Я бы мог открыть собственную фирму.
— Ой, не смеши, фирмач нашелся, — с иронией произнесла Танюша.
— Подумай сама: практически нет такой работы по дому, которую я бы не мог делать. От починки авто до прибивания карнизов. Сейчас большой спрос на эти услуги, и таких фирм много…
— Во-первых, ты сам сказал, их много. Конкуренция. И во-вторых. Позволь поинтересоваться, а сейчас ты чем занимаешься? В чем отличие?
— Кардинальное. Сейчас я — прислуга, холуй. Завишу от хозяина, должен у него просить разрешения на каждый свой шаг. А в собственной фирме я бы смог установить гибкий график и выкраивать время для детей.
— Что ж, пока ты будешь фантазировать, я зайду в бюро по поводу няни. А фантазии свои, Мишенька, прибереги для детей, будешь им рассказывать на ночь вместо сказок.
— Тань, почему ты такая резкая в последнее время? Мне не нравится это все, слышишь?
Танюша вдруг побледнела, ей стало нехорошо.
— Что с тобой, Танюша? — взволнованно спросил Михаил.
— Сердце.
Михаил помог жене дойти до дивана и уложил ее.
Самвел вернулся домой в лирическом настроении. Поднявшись в комнату, обнаружил там сидящую за компьютером Косареву. Увидев Самвела, она быстро свернула экран и пошла навстречу.
— Ну что, Самвельчик? Докладывай.
— Ты о чем, Надежда?
— Не придуривайся. Был в детдоме?
— Был.
Самвел, благодушно настроенный, не сразу переключился на деловой тон Надежды.
— Ну — и? Я из тебя каждое слово клещами тащить должна? Говори быстрее.
— Послушай, женщина, — раздраженно сказал Самвел, — я не твой муж, а ты мне не жена, чтобы кричать на меня. Захочу — расскажу. А не захочу — так перебьешься.
Косарева поняла, что перегнула палку.
— Извини, Самвельчик, извини, дорогой, я просто сильно волнуюсь.
— Нет там больше твоих дочек. Их удочерили хорошие люди. Все, забудь о них.
Косарева заметалась по комнате, как тигр в клетке.
— Вот черт? Такую ситуацию даже мне трудно исправить. А все этот идиот Крокодил. Ну не елки-палки? Такой шанс упустить… Ну нет, в третий раз я не промахнусь.
— Так сильно хочешь их получить, да?
— В данный момент — больше всего на свете.
— Чтобы учить, растить, воспитывать, слушать, как малышка тебя мамой называет, смотреть, как старшая первое слово напишет? — с надеждой на положительный ответ спросил Самвел.
— Ты что, совсем сдурел? Мамой они назовут того, кто им выдаст на базаре дудку или барабан.
Самвел пришел в бешенство:
— Не сметь? Не сметь так говорить!
— Наш Самвельчик тронулся. — Косарева повертела пальцем у виска. — Ладно, потерпим, пройдет. Они сказали, кто их удочерил?