— Нет, Надежда. И не узнаем этого. Это тайна, ясно? И если бы даже мне ее сообщили, от меня бы ты ее не узнала.
Косарева недоумевала. Что произошло? Отчего Самвел, всегда такой податливый на ее чары, вдруг взъерепенился?
— Что же с тобой случилось в детдоме, милый мой Самвельчик?
Косарева нежно обняла Самвела, но он ее грубо оттолкнул.
Ритка открыла свою почту и прочла: «Остался последний рывок, и мы — на коне. Ты — молодец. Но не вздумай дурить. Крокодил».
Ритка вышла из кабинета.
— Ну все, я ухожу, — сообщила она.
— А хоть на все четыре стороны — с безразличием проговорила Юлька. — А можешь и оставаться. Я теперь тебя не боюсь. И не вижу в тебе претендентку на мое место.
— С каких пор? Я думала, у вас тут конкуренция — всеобщее кредо. Что стряслось — магнитная буря?
— Элементарно. Точный расчет и правильная ставка на верного человека.
— Боже мой, какие глупости вас всех занимают! Шуршите, как мыши в подвале, деретесь за каждую крошку, радуетесь, если ухватите покрупнее…
— А сама? Раз тебе так дорог твой океан, даже дороже личной жизни, ехала бы туда, мыла бы в нем ноги… так нет, шуршишь вместе с нами, — злорадно заметила секретарша.
— Крокодилов боюсь.
— А разве в океане крокодилы водятся? — удивилась Юлька.
— В моем — водятся.
С этими словами Ритка ушла.
Михаил прикрыл дверь в комнату, где играли дети и откуда были слышны их голоса, и присел на диван к Танюше.
— Танюша, ты как? Может, вызвать врача?
— Спасибо, Мишенька. Я немного полежу, потом вымою посуду.
— Какая посуда? Лежи, лежи, я сам, — запротестовал Михаил. — Ты меня не пугай, ты нам с девчонками очень нужна.
Михаил вышел, а Танюше вспомнился последний разговор с Сергеем.
— А почему я должен тебе верить, что этот ребенок — мой? — спросил Сергей. — Ты так легко и быстро пошла на сближение со мной, что я вправе задуматься: был ли я единственным? Таня, сколько еще у тебя было таких же легких увлечений?
— Как ты можешь, Серго? — обиженно сказала Танюша. — Почему ты не говоришь о чувствах?
Сергей искренне рассмеялся:
— Да потому, что я тебя хорошо знаю. Ты расчетлива и прагматична. Хочешь, я по полочкам разложу твой сегодняшний замысел?
Ты только кивай в ответ, больше ничего не нужно. Итак, ты подумала, что доить из меня деньги становится все сложнее.
— Но, Серго… — слабо запротестовала Танюша.
— Ша! Не перебивать хозяина! Так вот, история с Доминикой вскоре станет достоянием истории, и грош цена будет твоим заплесневелым откровениям. Зато поймать меня на отцовстве — реальный шанс, шанс выбиться из горничных в люди. Ты надеялась, что я расчувствуюсь и буду тебе платить всю жизнь. Или женюсь на тебе, распустив сопли по поводу гипотетического наследника. Ну, что молчишь? Кивай, кивай, давай.
Танюша поднялась, выпила воды и снова легла. Она мучительно соображала, что делать. В ее памяти снова всплыл недавний разговор с Сергеем.
— Серго, я вижу, ты мне не веришь, — говорила Танюша. — А если я сделаю генетическую экспертизу?
Сергей снова рассмеялся:
— Ни одна генетическая экспертиза ничего на сто процентов не показывает. Она устанавливает лишь то, что я могу быть вероятным отцом ребенка. Могу быть, но могу и не быть. Вот в чем фокус.
— Но когда ты увидишь, что он похож на тебя…
— Я сказал — ша! Я намерен бороться с тобой беспощадно. Я тебя разорю на одних судебных издержках. Будешь вести себя лучше — пожалею. Ты мне не пара. Мне не нужна жена-уборщица. Да и любовница-уборщица не лучше. Я могу нанять специально обученных людей и для того, и для другого. Запомни, я никогда на тебе не женюсь. Ни-ко-гда…
Танюша злобно застонала. Закусила край подушки. В комнату заглянула Лёля. Появился из кухни Михаил.
— Танюша, ты как? — спросил он.
Лёля погладила Танюшу по руке, утешая:
— Тетя Таня, не плачьте.
Анжела заканчивала рассказывать Ритке о произошедшем с ней в Радужном.
— У страха, Ритка, глаза велики. Пришлось выбить окно. Впервые в жизни я попала в такую переделку.
— Ты у меня молодец, смелая! — восхитилась подруга.
— Так что ты думаешь? Еле-еле вылезла. Ты не знаешь, почему в селе делают такие маленькие окошки?
— Да, на тебя не рассчитывали! А повтори еще раз, что он сказал о Косаревой?
— Спросил, не она ли меня прислала с цианистым калием для него? И очень испугался.
— Значит, она где-то здесь, — тоскливо пробормотала Ритка.
— Рит, скажи, а кто он тебе, этот хмырь? — полюбопытствовала Анжела.
— Если бы ты знала, Анж, если бы ты знала… Что бы ни случилось со мной, не думай обо мне плохо, ладно?
— Ты что это, Ритка, не помирать ли собралась? Ты меня не пугай! Мы с Зямом не согласны.
— Мы, наверное, больше не свидимся…
— Рит, а как же свадьба Зямчика? Кто на ней будет со мной ламбаду танцевать?
Ритка кинулась к Анжеле в объятия.
Доминику ввели в кабинет следователя.
— У вас есть претензии к содержанию и ведению следствия? — спросил НикНик.
— Всему свое время, — ответила Доминика. — А можно вопрос?
— Да хоть три.
— Что с Борисом Михайловичем?
— А это кто?
— Это — доктор Медведев, которого вы тоже незаконно арестовали.
— Неправильная терминология. Не арестовали, а задержали. Почувствуйте разницу.
— Не вижу ни малейшей.
Доминика была холодна и сдержанна.
— Арестованных оправдывают или снимают с них судимость. А задержанных могут отпустить за неимением улик и доказательств. Так и произошло с вашим доктором Медведевым.
— Что ж, рада. Хоть одно приятное сообщение.
— Есть еще одно. У вас появился адвокат. Артем Боев. Знаете такого?
— Тогда я требую встречи с ним.
— Как вы сказали? Всему свое время.
В камеру Борюсика заглянул конвоир.
— Медведев, с вещами на выход.
— Меня куда-то переводят? — поинтересовался Борюсик.
— Тебя куда-то отпускают.
В кабинете следователя продолжался допрос Доминики.
— Позвольте еще один вопрос из разрешенных вами трех, — сказала Ника. — Зачтется ли мне пребывание в больнице в срок задержания?
— А почему вы спрашиваете?
— Потому что вы разрешили мне задать вам три вопроса.
— А что вам даст мой ответ?
— Я хочу знать, когда вы меня отпустите. Вы должны предъявить мне обвинение, а у вас для этого нет ни одного основания.
— Вы, видимо, по-прежнему страдаете амнезией, — издевательски заметил НикНик. — У меня есть улика, причем весомая: найденный у вас при обыске препарат.
Очень скоро допрос был окончен, и Доменику повели назад в камеру. Посередине коридора она столкнулась с Борюсиком, которого конвоир сопровождал к выходу. Неожиданно для охранников они бросились друг к другу, обнялись и успели сказать друг другу: «Держись».
Юрий Владимирович с Дианой вернулись домой из института.
— Пап, я на кухне обед подогрею, — сказала Диана.
Юрий Владимирович подошел к своему письменному столу, на котором лежал листок с компроматом на Артема. Он сел к столу, взял листок и прочитал про себя:
«Артем Боев — известный криминальный альфонс, охотник за дамскими состояниями. Пользуясь природным обаянием, он охмуряет женщин, втягивает в серьезные отношения, разоряет, а после бросает.
Свежий пример — супруга Боева Антонина. С помощью хитроумной схемы Боев, не имеющий за душой ни гроша, присвоил деньги, заработанные Антониной тяжелым трудом.
На эти средства Боев приобрел мотоклуб и прочее имущество. А достигнув своей цели, бросил жену с ребенком. Обманутая женщина, все еще находясь под чарами Боева, попыталась свести счеты с жизнью. Но он не удосужился навестить жену в больнице, не говоря уже о материальной помощи женщине и ребенку, оставшимся по его милости нищими. Ведь этого циничного, прожженного типа не интересует ничего, кроме денег».
В комнату вошла Диана.
— Ты что? Тебе плохо? — взволнованно спросила она, увидев выражения лица отца.
— Как по-твоему, можно узнать, откуда пришло это письмо?… — поинтересовался Юрий Владимирович.
— Электронный адрес, с которого прислали письмо, нам ни о чем не скажет.
— Как, неужели нельзя узнать имя, фамилию?
— Папа, это не абонентский ящик. Документов здесь никто не спрашивает. Человек себе может сделать одноразовый ящик за одну минуту, выбрав фиктивные имя и фамилию.
Знаешь, как карточка в мобильном телефоне. Выбросил — и никто тебя не найдет.
— Анонимка, значит, — погрустнел Юрий Владимирович. — Вот вам и штука: технологии новые, а методы старые. Ведь человека запросто могут очернить, оболгать, сообщить о нем лживые сведения.
— А я, например, в этом не сомневаюсь.
— Скажи еще, что ты не удивилась.
— Ну…
— Ты необъективна. Ты на Артема зла, потому что у тебя есть причина — ревность. Ведь так?
— Нет! Он мне безразличен. Но просто я вспоминаю, что он был сама загадочность, всегда и во всем. Меня мама время от времени доставала: кто он, где, откуда? А он на все вопросы только отшучивался или с темы съезжал. Всегда меня держал на расстоянии. Только и слышала: «Ди, дорогая, маленькие девочки не должны вмешиваться в скучные дела взрослых»… Козел.
— Диана!
— Ой, вспомнила…
— Ну, говори скорее.
— Он однажды при мне вообще говорил с одним парнем о стволах?
— Этого не хватало. Ты уверена? Может, ты ослышалась или это что-то, ну, из деталей машин или мотоциклов, ну, сленг их, специфический, байкерский, как на зоне… Что я говорю?! — сам испугался своему сравнению Юрий Владимирович.
— Вот именно.
— Так. Нужно ехать в Радужный.
Васька спал в своей сторожке на рынке, когда к нему зашел Борюсик.
— Кто живой, стройся! «Я пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало. Что оно горячим светом по листам затрепетало». Ха-а-арош спать, сурок! День на дворе.
Васька еле продрал глаза и, не совсем соображая, пробормотал:
— Гражданин начальник, это не я… как пить дать, не я… — Наконец он начал приходить в сознание. — А? Что? Это ты? А я тогда где?
— Гражданин начальник, докладываю: подследственный Медведев по вашему приказанию прибыл, — смеясь отрапортовал Борюсик.
— Во черт! Ты чего, сбрендил? — окончательно прийдя в себя, спросил Васька.
— Короткая у тебя память оказалась, Василий. Ну-ка, быстренько встали, взбодрились, умылись, побрились, оделись в чистое, если имеется, и шагом марш!
— Слышь, не грузи… и не ори… — скривился Васька.
— Это я так, чтоб дошло быстрее. Я тебе должен обед в ресторане, и тебе от него не отвертеться — даже если мне придется тебя на руках нести.
— Гонишь? — вытаращил глаза тот.
— Век воли не видать! Я тебе и свой пиджачок захватил на всякий пожарный.
Через некоторое время Васька, приодетый в пиджачок Борюсика, который был ему по колена, и Борюсик вошли в ресторан. Пара была довольно примечательная и странная, поэтому они не выдержали фейс-контроль у официанта.
— Извините, у нас спецобслуживание, — остановил он странную парочку.
— Понятно, — сказал Борюсик и, достав визитку, протянул ее официанту царственным жестом, со словами:
— Мил человек, если тебя, не дай бог, замучит ломота в суставах — приходи, не бойся, вмиг вылечим. Куда бы нам с коллегой присесть? — Борюсик повернулся к Ваське. — Профессор, вы предпочитаете место у окна с видом или в уютном кабинете под пальмой?
Официант отступил, указав на свободный столик.
— Вот, зарезервированный столик специально для особых случаев.
— Вы правы, наш случай — экстраординарный, — подтвердил Борюсик.
— Что ты ему сказал? — полюбопытствовал Васька. — Я уж думал, выпрут.
— Не о том думаешь. Ты лучше прикинь, что будешь заказывать.
Официант подал шикарное меню, больше похожее по размерам на толстый семейный альбом. Борюсик подвинул его Ваське.
— Давай займись.
— А на фиг такая толстая? Тут что — все рецепты записаны? — Васька начал листать меню.
— Толстая, чтобы нули от цен поместились, — пошутил Борюсик. — На цены не смотри, кондратий хватит, и даже я тебя не откачаю. Не стесняйся. Бери все, что хочешь.
Васька с тихим ужасом глядел в меню: складывал, вычитал, умножал… Наконец принял решение:
— Мне бы колбасы — варенки грамм двести, только без сала — не люблю сало в колбасе, и батон. И запить, а то пересохло.
Борюсик рассмеялся, раскрыл меню, щелчком подозвал официанта и сказал ему, отчеркивая пальцем в меню:
— Отсюда и досюда — два раза.
Довольно быстро на столе появились различные блюда и выпивка. Васька с аппетитом уплетал яства, Борюсик, не отстававший от него, поднял бокал:
— Ну что? За исполнение желаний!
Они выпили. Васька поморщился:
— Не, у нас на рынке вино круче забирает.
— Извини, брат, не знал. Хотел, как лучше.
— Да ниче, в следующий раз приходи ко мне. Я места знаю. Приличные, — заверил Васька.
— Я хочу тебя кое о чем попросить, Василий. Как друга, — нагнулся к нему Борюсик.
— Падлой буду, если не сделаю. Проси.
— Моя подруга сидит под следствием по этому же делу…
— Красивая?
— Она красивая, но она мне только друг, понимаешь?
— Не баба, — уточнил Васька.
— Точно.
— Понял. А говорят — интеллигенты. Все, блин, по ментовкам парятся, кого не копни. За что ее повязали? Ну, не мое дело. Передачку спроворить надо?
— Сложнее. Я подвел следователя к версии, что перед эфиром колол одного пациента и случайно захватил с собой на телевидение ампулу, из-за которой все и произошло с Маргаритой…
— Для меня это слишком сложно, — прервал его на полуслове Васька. — Давай лучше выпьем за настоящую дружбу.
Они снова выпили.
— Но у меня нет этого пациента, понимаешь? — продолжал Борюсик.
— Понимаю, как не понять. Фуфел ментам подсунул. Что ты от меня-то хочешь?
— Я заведу на тебя карточку в моей клинике, напишу, что колол этот препарат тебе. А ты подтвердишь следователю этот факт. И все.
— Ловко. Токо я не понял — ты же себя подставляешь.
— Мне важно ее вытащить.
— Уважаю. Но ничем не подсоблю по этому делу. У меня есть одна страшная тайна. Не моя. Потому раскрыть я ее не могу даже тебе.
Анна Вадимовна вела прием в процедурном кабинете в поликлинике Радужного.
— Следующий, — позвала она.
Зашел Юрий Владимирович. Анна Вадимовна не поверила своим глазам.
— Добрый день, — поздоровался он.
— Вы на укол? — спросила Анна Вадимовна почему-то, хотя совсем не собиралась этого говорить.
— Я? Не уверен, — замялся Юрий Владимирович.
— Ой, простите. Я не ожидала вас увидеть.
— Я сам не ожидал.
— Наверное, вы по делу?
— Да. В смысле — нет. В смысле — не совсем, — как-то растерялся Юрий Владимирович. — Извините, Анечка, я взволнован и несколько утратил способность внятно излагать свои мысли. Но я сейчас соберусь. Да, меня привело сюда серьезное дело. И я очень рад, что оно подвернулось и позволило мне еще раз увидеть вас.
Анна Вадимовна смущенно заулыбалась, тем самым подбадривая Юрия Владимировича.
— Я все поняла. Я тоже рада вас видеть. Но, к сожалению, поговорить о вашем деле сейчас не получится. Я — на работе. Там люди ждут.
— Да, я видел, тут очередь. А я вошел без очереди, сказал, что по личному делу. Я подожду, с вашего позволения. Когда мне зайти за вами?
После ресторана Борюсик направился на квартиру Юрия Владимировича. Ему открыла Диана.
— Здрасьте, — поприветствовала она Борюсика.
— Меня выпустили, — сообщил он.
— Я рада, — улыбнулась она в ответ.
— Спасибо, я тоже рад. Где Юрий Владимирович? Мне срочно нужно его видеть.
— Он уехал. В Радужный. Должен к вечеру возвратиться. Может, зайдете?
— Нет, спасибо, не зайду. Какие новости о Доминике? Я ничего не знаю.
— У нее завелся адвокат.
— Замечательно, теперь мы справимся. Как его фамилия и где его можно найти?
— Вы его знаете. Это Артем Боев.