— Да успокойся, тут все привыкли, — улыбнулась она, задержав мою руку, когда мы спустились. — Никто не хочет меня видеть, но все в тайне ждут, что выкинет эта "рогатая уродка".
Никто не разговаривал с нами, но все смотрели. Госпожа скалилась и сквозь зубы шипела:
— Когда начнутся танцы, эти несчастные — вон, видишь, косятся, — она показала на сверкающую группу молодых лордов в военной форме. Косметики на них было ещё больше, чем на госпоже. — Вот, все они будут наперебой проситься танцевать со мной. Потому что их родители так хотят. Будут шептать, какая я… красивая. Какими они могут стать заботливыми мне мужьями. Лгуны. Стоит мне выйти замуж, они запрут меня в дальних покоях и будут молиться, чтобы я родила им мальчика и сдохла при родах. Нет, я не умею читать мысли. Я вижу это на их лицах. Ты видишь, Ллир? Видишь?!
— Госпожа, может быть, вы хотите выпить? — я выхватил у проходящего мимо раба бокал с вином.
Принцесса громко рассмеялась и грохнула бокал о пол, попав на платье кого-то из леди. А когда та гневно обернулась, по-звериному оскалилась.
Слуги быстро убрали осколки, а госпожа, зевнув и повиснув на мне, усмехнулась.
— Сейчас отец выйдет…
Король действительно очень скоро появился. Под руку с королевой в сопровождении советников. Я попытался упасть на колени, но госпожа обняла меня и шепнула:
— Стой. Он подарил тебя мне — вот пусть смотрит.
Наверное, она пыталась привлечь к себе его внимание — единственным способом, который знала.
— Тебе понравился мой подарок, Лия? — сказал Его Величество после официальной речи, благосклонно глядя на дочь и не замечая меня. Был пир, в одном из зеркальных залов гостевого крыла накрыли длинный, как змея, стол. Сотни рабов прислуживали своим хозяевам. Я заметил много рей-на — мода на нас не угасала.
— Очень, отец, — госпожа смотрела на отца с обожанием щенка. Странно было видеть подобное выражение на лице демона. Пусть даже полудемона. — Ллир, оставь, я не хочу.
Она отказалась уже от четвёртого блюда. Я начинал волноваться: без сна, наверняка без еды, она действительно может упасть без чувств где-нибудь во время танца. Меня за это высекут.
— Ты дала ему имя?
— Он сам… — начала было госпожа, но её перебили.
— Дорогой, может быть, уделишь внимание мне, а не этому ублюдку, — протянула королева, сидящая напротив госпожи, но ни разу на неё не посмотревшая.
— Любовь моя, — устало откликнулся король, — я ведь просил…
Звучало это как старый непрекращающийся спор.
— Твоя мягкость по отношению к ней ничем не оправдана, — говорила королева, крутя в руке бокал с шипучим вином. — Из-за неё я не могу подарить тебе сына. Она прокляла меня, а ты продолжаешь держать её во дворце…
Госпожа, застыв, смотрела прямо перед собой. Я замер, не решаясь предложить ей утиные крылышки в меду. Пахло от них безумно вкусно.
— Алайя, довольно.
Королева криво улыбнулась.
— И ты даришь ей рабов, — она окинула меня долгим, привычно-оценивающим взглядом. — Он лучше выглядел бы в моей спальне, чем в её.
— Хватит! — не повышая голоса, приказал король, но его супруга замолчала мгновенно. — Оставьте женские ссоры себе. Ты хочешь себе раба, Алайя? Будь по-твоему.
— Его хочу, — кивнула на меня королева.
Госпожа встрепенулась.
— Отец, не надо. Ллир мне нравится. Он твой подарок, — она умоляла, и король ответил отнюдь не сразу.
— Помолчи, Лия. Алайя, дурной вкус забирать чужие подарки. Если хочешь себе наложника, мы выберем его вместе.
— Но дорогой…
— Помолчи.
Король людей напоминал мне старого утомившегося орла, окружённого стервятниками. Те рвали добычу, которую он когда-то поймал, но которую ему не хватило сил съесть. Падаль всегда была пищей стервятников.
Госпожа танцевала всю ночь. Я ждал её у стены, вместе с другими рабами, а потом отвёл — практически унёс — в спальню.
— Ллир… зель… — договорить она не смогла, природа взяла своё.
Я лёг рядом, не заботясь о мытье или переодевании. Всё равно просыпаться в крови.
Во сне над Великим водопадом заблудившихся она ждала меня. Вода в ручье, где она стояла, окрасилась в алый, а в воздухе снова кружился пепел.
— Приведи мне в следующий раз ребёнка, я люблю детей, — шептала она мне на ухо, прижимая к себе. — Ты мне тоже нравишься, но дети намного… намного… много более питательны. Почему мне не подарили молодого рей-на?!
Я не слушал. Она могла говорить сколько угодно, но в моём сне не было никого, кроме меня: этим я всё ещё мог управлять.
— Когда я заберу эту слабую человеческую оболочку, я смогу есть много… когда захочу… кого захочу.
Её слова были только дымом, и больше ничем. Она всегда останется запертая в мире снов.
По крайней мере, так я себя убеждал. А ещё напоминал, что мне нет дела до людей.
Утром госпожа выглядела отдохнувшей и сломленной. Она бросала на меня долгие косые взгляды и молчала. А после обеда снова напилась наркотика (наверняка притупляющего боль) и взялась за нож.
Я приготовил ей сонное зелье, перевязал раны, когда она упала без сознания, и снова лёг рядом.
Глупая человеческая девочка. Она действительно убьёт меня до того, как поймёт, что сама себя загоняет в ловушку. Но даже ради жизни я не собирался давать ей хоть крупицу знаний. Я видел, как она смотрела на короля, и понимал, кому она предложит свою силу. Я не собирался делать людям такой подарок. Даже ради жизни. Наверное, какие-то крупицы достоинства моего народа во мне ещё сохранились. И потому я просто наблюдал.
Неделя прошла в дымном угаре вперемешку с кровавым дурманом. Госпожа практически не покидала спальню. Почти не ела, зато еженощно пила мою кровь. Я понимал, что долго так продолжаться не может, но выхода не было. Девочка убьёт меня, потом ещё кого-нибудь, повинуясь инстинкту демонов, и как только этот "кто-то" окажется не рабом или слугой, а знатным лордом или леди, королю ничего не останется, как отдать приказ казнить "сумасшедшую" дочь. Если наследник у Его Величества так и не родится, а с самим королём вдруг что-то произойдёт, правящая фамилия империи пресечётся.
Я не чувствовал радости, что косвенно повлияю на судьбу людей, наших врагов, а теперь и господ. Иногда я чувствовал жалость — к глупой полукровке. Порой мне было смешно: расхваленные человеческие маги даже не знали, что творится в сердце их Империи, в королевском дворце. Время от времени я сожалел: спустя все годы мне всё ещё не хотелось умирать. Но если Праматерь уже сплела твою судьбу, от неё не отвертеться.
В конце недели моя госпожа решила провести ночь в саду: на улице было достаточно прохладно, и она думала, это позволит ей не спать. Как обычно, я сопровождал её, неся корзинку с ужином, к которому (тоже как обычно) госпожа не собиралась притрагиваться. Насытившись кровью ночью, она не чувствовала голода днём.
— Холодно, — пожаловалась госпожа, забравшись в беседку в глубине сада.
— Принести вам плащ, госпожа?
— Нет. Сядь… Странно, холодно, а в сон как будто сильнее тянет. Ллир, не дай мне заснуть, я приказываю… Спой мне.
— Что вы хотите послушать, госпожа? — уточнил я, сидя на траве у её скамейки.
Госпожа зевнула и пожала плечами.
— Не знаю. Что угодно. Все говорят, у рей-на красивые голоса. Хочу в этом убедиться.
— Конечно, госпожа. Может быть, ваш слух не оскорбит баллада о рыцаре Гильдаэ…
Начать я не успел: кусты вокруг беседки зашевелились, и пять теней обступили нас. Никто из них не был слугой или придворным. Двое в мундирах королевской стражи, и трое, по виду, простых горожан. Неброская одежда и тёмные плащи скрывали их в сумраке.
— Господа, — зевнув, спокойно произнесла госпожа, когда одна из теней зажгла факел и приблизила его к лицу принцессы, — вас послала королева?
— Вы догадливы, Ваше Высочество, — отозвалась тень.
Южанин, судя по наречию. А вот кинжал, которым играл его товарищ, был с севера, с Малиди. Малидские клинки стоят бешеных денег: мы сбывали их человеческим контрабандистам в конце войны в обмен на чистую воду. Люди алчны и готовы были торговаться даже с рей-на.
— Вы меня убьёте? — также спокойно спросила госпожа и улыбнулась. — Наконец-то.
— А говорили, сопротивляться будет, — ухмыльнулся северянин. В неверном свете факела испещрённое шрамами лицо странно роднило его с демонами. Я начинал понимать, почему мою госпожу не считают красавицей.
— Не буду, — госпожа повернулась к нему. — Я и кричать не буду. Я даже поблагодарю вас…
— Да заткните её уже, — пробасил голос у меня за спиной. Я скосил глаза. Двое: стражники или наёмники в форме королевской стражи. И маг. Клеймо характерно покалывало, как всегда, когда кто-то из человеческих волшебников оказывался рядом.
— И сломайте её игрушку, — добавил один из стражников.
— Что? — выдохнула госпожа, вскакивая и оказываясь в руках южанина. — Зачем? Вы же должны меня…!
— Тише, птичка, — закрыв её рот ладонью, ухмыльнулся южанин. — У нас приказ. Твоя обезьянка умирает у тебя на глазах. И ты обещала не кричать.
Один из стражников схватил меня за волосы, намеренно прихватив и край уха, запрокинул голову, подставляя шею.
— Ну что, Бен, с какой попытки попадёшь?
Северянин ухмыльнулся, поигрывая кинжалом.
— С такого расстояния только ребёнок не попадёт.
— Тогда с первой. Давай.
Я видел краем глаза отблеск пламени на лезвии и малодушно думал, что королева (или кто бы там ни был) оказалась милосердна. По крайней мере, меня они убьют быстро.
Изумлённый вопль раздался тогда же, когда северянин метнул кинжал. Лезвие сверкнуло и растворилось в сумраке.
— А говорил, с первой, — усмехнулся держащий меня стражник.
Северянин прошипел что-то, глядя на баюкающего правую руку южанина. Госпожа лежала у него в ногах и скалилась.
— Она меня тяпнула!
— Нефиг лапать было. Поднимай её, — пробасил второй стражник.
— А если эта тварь ядовитая?
— Не смей обращаться ко мне непочтительно! — пискнула принцесса. — И не смейте трогать моего раба!
Её подняли и даже попытались чем-то заткнуть рот. Я не видел: я снова смотрел на точно такой же, как и первый, кинжал в руке северянина и думал, что надо бы прочитать молитвы Праматери. Только я уже не помнил ни одной.
А ещё, невольно, я думал то же, что и госпожа. "Наконец-то".
Кинжал северянина взлетел в воздух вместе с его рукой. Они тоже исчезли в кустах, а белоснежный пол беседки забрызгало кровью.
Удушливая вонь человеческой крови и дыма забивала ноздри. Меня отпустили: стражник бросился на зыбкую, расплывающуюся в сумраке фигуру. Глупо: когда это с демоном можно было справиться так просто?
Дольше всех продержался маг. Юная Лия ещё не знала, как обходить его заклинания и ломать щит. О последний она билась с бешеным остервенением, а от мага потом мало что осталось.
Я смотрел, как она подходит ко мне — слишком плавно для человека — и думал, что рано обрадовался. Кинжал был бы быстрее и чище.
— Ллир, уведи меня отсюда. Пожалуйста, — простонала демоница, протягивая мне дрожащую руку.
Я подчинился, прежде чем успел это понять. И уже в её комнатах, набирая ей ванну, раздевая, осторожно смывая кровь, я делал всё тоже машинально. Она не могла призывать ипостась демона по желанию. Не должна была уметь. Но почему-то смогла.
— Теперь я точно не засну, — пробормотала госпожа, укутываясь в одеяло. — Ллир, ты в порядке?
— Да, госпожа.
— Боишься меня? — спросила она спустя паузу.
— Я должен, госпожа?
Она проигнорировала мой вопрос. Только подползла ближе, уткнулась лбом в мой бок.
— Я так испугалась… так испугалась. Меня не первый раз пытаются убить наёмники с тех пор, как королева поняла, что яды на меня не действуют. Но тебя-то за что? — всхлипнула она.
Наивная человеческая девчонка.
— Госпожа, вы позволите задать вопрос?
— К-конечно, — отозвалась она. Моя рубашка там, где она прижималась ко мне, промокла от её слёз.
— Вы же хотели умереть? Почему вы тогда их убили?
Инстинкты демонов над ней не довлели, иначе она убила бы и меня. Значит, понимала, что делает. А чтобы осознанно призвать свой дар необученному юному демону обычно требуется сильный всплеск эмоций. Я не видел ничего, что могло бы его вызвать. Разве что это в неё бы стали метать кинжалы.
Она приподнялась на локтях, нависла надо мной.
— Ты издеваешься? Они тебя убить хотели! Меня — можно, я — хочу! Но тебя за что?!
Ребёнок…
— Я раб, госпожа. Почему вас так волнует, живу я или нет?
— Потому что ты мой раб! — крикнула она мне в лицо и всё-таки разревелась. Слишком много всего для четырнадцатилетней человеческой девочки, даже если она считает себя сильной и спокойной. — Я за тебя отвеча-а-аю! Тебя никто не убьёт и не тронет! Ты под моей защи-и-итой!
Я впервые столкнулся с подобным проявлением человеческой логики.
Госпожа вздрагивала и задыхалась, как будто сама себя душила. Я нечасто наблюдал такие… припадки у людей, только несколько раз, и все у человеческих женщин. Может быть, это одна из реакций, свойственная только им, но явно свидетельствующая о глубокой печали. Как по мне, повода для неё не было, но у госпожи она продолжалась как-то слишком долго.
Когда она смогла говорить, то произнесла, ломко, с надрывом:
— Лллир… п-п-подай… кинжал. И у-у-уйди к-к-куда-нибудь.
Я приподнялся было. Посмотрел на дрожащую в коконе одеял девочку. Напомнил себе, что она моя госпожа — вот эта маленькая, глупая, наивная человеческая девчонка, которая могла бы стать чем-то очень великим, но, скорее всего, умрёт. Которая по непонятной прихоти спасла мне сегодня жизнь и уверяет, что собирается делать так в будущем. Которая (если уж быть честным) по-своему пытается обо мне заботиться. И которой, помни я о достоинстве рей-на, был должен теперь свою жизнь.
Она распахнула удивлённо глаза, когда я подал ей вместо кинжала платок. Вытерла покрасневшую мордашку, высморкалась. И, насупившись, уставилась на меня.
— Кинжал.
Я встал перед ней на колени.
— Госпожа, чем больше вы будете вредить себе, тем чаще ваша вторая ипостась будет вырываться на волю в ваших снах.
— Ипо… чего? Ллир, ты что сейчас говоришь? Я попросила мне кинжал подать, а не рассуждать. Исполняй, это был приказ, если ты не понял.
Я поймал её взгляд.
— Госпожа, можете наказать меня как пожелаете, но вам обязательная нужна чья-то кровь взамен потерянной собственной. Ваш природа связана с демонами, а у демонов исключительно силён инстинкт самосохранения. Вы будете пить во сне мою кровь или кого-то ещё, чтобы восстановиться. Это закон равновесия, он действует в каждой системе, а вы, госпожа, — это система, в том числе и магическая. Пожалуйста, лучше выспитесь. Мне приготовить вам сонное зелье?
Слова повисли в воздухе, смешавшись со стрёкотом сверчков из сада и отголосками шагов стражи снаружи. Меня удивляло, почему ещё так спокойно. Трупы в саду не успели найти?
— Ллир, ты чего? — выдохнула, наконец, госпожа. — Тебя там… ну… по голове стукнули? Ты как-то… э-э-э… Ллир, почему ты так на меня смотришь?
Потому что ты глупая девчонка, бежишь к собственной смерти, и это совершенно не должно меня волновать. Но даже когда я решился сказать тебе, какая ты глупая, ты меня не слышишь. Упрямая, как все ученики, твердолобая, владеешь бездной магии, тогда как моя собственная запечатана твоими соплеменниками…
Госпожа медленно моргнула пару раз. И с испуганным "я кого-нибудь позову!" скатилась с кровати.
Когда я поймал её, всё ещё в коконе одеял, и прижал к стене, она пыталась отбиваться и кричать. Я закрыл ей рот рукой. Если она сейчас обратится, мне конец…
Я отбросил эту мысль вместе с вдолбленным годами рабства почтением.
— Ты хотела моей помощи? Тогда слушай меня. И делай, как я говорю. Иначе окажешься по ту сторону раньше, чем тебя выдадут замуж. Раньше следующей полной луны. Понимаешь?
Она закивала, и я опустил руку с её рта.
— П-п-по какую сторону? — тут же поинтересовалась госпожа, глядя на меня расширенными глазами. В глубине вертикального зрачка вспыхивали золотые искорки магии. Как человеческие колдуны умудрились их просмотреть? Как она сама могла их в себе не видеть?