Преподавательница усмехнулась, принимая наши работы, и протянула вперед руку, как будто требовала что-то отдать. Братья-болотники хмуро переглянулись и вытащили из карманов по полной пробирке.
- Отлично, – объявила нам наши оценки женщина. – Можете быть свободны. До конца пары еще десять минут, так что успеете перекусить.
- Спасибо, – хором поблагодарили мы и вытекли из аудитории, под гневно-завистливые взгляды. Все же, наш небольшой недосмотр с травкой заставил всех поднапрячься и ускорить работу, наверстывая упущенное время.
Коридор еще пустовал и, воровато оглядевшись, жест преподавательницы с рукой повторил Трейс. Вита, усмехнувшись, выудила из кармана два флакончика с жидкостью того же цвета, что была у братьев в пробирках.
Да уж, запас карман не тянет, но вот вопрос: а знала ли преподавательница? Что-то мне подсказывало, что знала.
Болотники спрятали флаконы в карманы и громко смеясь затопали впереди. Наш путь лежал на теорию, но прежде… Именно, прежде мы отправились перекусить.
Голод, как известно, не тетка, но, увы, даже с теткой порой договориться нереально, что уж говорить про страдающий желудок. А он страдал! И вынужден был страдать и следующую пару, ибо, когда мы спустились в столовую, оказалось, что такие умные не только мы. Очередь кончалась дверьми.
Тяжело повздыхав, нам пришлось возвращаться ни с чем. Единственная отрада, выпавшая нам, были четыре бутерброда от Виты (по одному на брата), которые только раззадорили голод.
- Больше нет, – пряча пакетик в сумку, сказала кикимора. Ей вторили три тяжкие вздоха.
Судя по разочарованию, крушению всяких надежд, не одна я проспала завтрак. Да уж, а я еще и на боевую магию собиралась. Смех да и только. Отвоевать себе пирожок не смогла, а все туда же – на боевку.
На теорию мы пришли первыми и заняли самые привилегированные места – на галерке. Именно там можно было при наличии должных навыков есть, спать, рисовать и даже красить ногти. А что, я таких оригиналов знаю. Сели подальше, лак достали. Если он еще и не очень вонючий, то и вовсе никто не спалит. А если вонючий – простите, друзья-сокурсники, придется потерпеть.
Так что, думаю, понятно, почему самые востребованные места задние. И совершенно логично, что гордые собой, мы устремили наши стопы наверх. Удивительно было другое – Вита собиралась писать конспект, не полагаясь на записывающие кристаллы. Джейс и Трейс также достали тетради.
- Будете писать?
- Придется, – простонал Трейс, судя по всему, он был небольшим любителем самостоятельно стенографировать. – Сейчас Дитмар будет, а у него ничего не работает. Только собственная память и записи, а артефакты летят только так. Зато теорию ядоделания выпускники академии знают именно на тот балл, что указан в дипломе. Списать не удавалось еще никому.
- Нас просто здесь не было! – самодовольно высказался Джейс, но тетрадь приготовил, как и карандаши. Да уж, видимо, любителей писать перьями среди болотных рас не нашлось.
- Может и так, – не стал спорить с ним Трейс. – Но мне спокойнее писать.
Заразившись общим настроением, я стрельнула у Виты листик, готовая тоже записывать. Неважно, что по-русски, но конспект – он и в Африке конспект. Главное, чтобы мне было понятно.
- Я тебе свой дам, – быстро предупредила кикимора, толкнув меня локтем, и шепотом: – Коха просила тебе помогать.
- Спасибо, – кивнула я, но листик убирать не стала: бурную деятельность изображать все же придется, если преподаватель цепляется.
Аудитория постепенно начала заполняться, и я, наконец, получила возможность всех рассмотреть детально: среди адептов выделялись длинноволосые и широкоплечи (мечники, как любит их называть мой брат), среди адепток – длинноволосые и… широкоплечие. По крайней мере. Так дела обстояли с человеческой прекрасной половиной. Иные расы были напротив худощавые и невысокие. Утонченно-прекрасные с лица и злые, если смотреть в глаза. В темном переулке, оказавшись с кем-нибудь из этих красавиц, я бы орала громко и бежала быстро. Было в них что-то… пугающее. Одно радовало – прекрасные девы иных рас держались обособленно, предпочитая общаться внутри собственных групп.
- Тринита! – позвала одну из красавиц Вита. Мне поплохело, когда я увидела, что в нашу сторону поворачивается невысокая бледная дева с темными волосами до плеч, аккуратно челочкой и, как это называют, взглядом горящим. При всей своей миловидности, она напоминала мне смерть. Но не ту худую старуху, какой она предстает в сказках, а анимешную вариацию. Красивую, но оттого еще более жуткую.
Понимая, какую реакцию вызывает, дева плыла вверх по лестнице, медленно и неотвратимо, как бывает в детских кошмарах про чудищ. Наконец, она остановилась у края парты, нависая над нами аки меч дамоклов.
Я поежилась, за что была удостоена заинтересованного взгляда от девы и двух сочувственных от братьев-болотников. Видать, на них она также производила угнетающее впечатление, требующее долгого восстановления после, если не ошибаюсь, посттравматического стрессового расстройства. Помниться, там был способ проработки посредствам движения глазами. Чувствую, этим вечером я буду пугать всех бегающими глазками, но чего не сделаешь ради собственного благополучия!
Тем временем, облокотившись на стол, Тринита демонстрировала свои прелести. Да уж, такого маникюра я давно не видала, а зависть – зависть это недостойно кикиморы, но отчего так хочется этой мымре наманикюренной волосенки посчитать! Но, как делали умные пингвины, улыбаемся и машем. И я помахала этой демонессе.
- А ты смелая, – отметила она, поднимаясь. – Эти, – девушка неодобрительно качнула головой в сторону притихших парней, – шугнулись.
- До окна далековато, – поделилась наблюдениями я. – Иначе я бы тоже полетала.
- Тринита, – усмехнувшись, представилась дева, протягивая мне когтистую по-французски ладонь.
- Дана, – во все двадцать восемь (все же для мудрых зубов мне еще рановато) заулыбалась я.
- Приятно, – недовольно выплюнула девушка, прищуриваясь. Да уж, дружить во всякими-разными она не стремилась.
- Взаимно, – целиком и полностью поддерживая ее политику в отношении нее же, заявила я и отвернулась к братьям. Гордость она такая! Поджилки трясутся, за беззащитные тылы страшно, а все туда же – учить и презирать недостойных.
Смешок был мне ответом. Я перевела дыхание и отказалась от мысли, что настойчиво требовала залезть под стол, пока опасность не минует. Вместо этого повернулась лицом к кафедре и, боковым зрением следя за собеседницей Виты, принялась разглядывать остальных адептов тайных знаний.
Иномирцы были и здесь. И, что примечательно, едва они входили в аудиторию, все распри и противоречия между остальными решались в мгновение ока. Вампиры и трепетные девы с волчьими (я надеюсь) клыками на шее усаживались рядом и начинали травить анекдоты. Оборотни и дриады переставали выяснять кто для кого будет когтеточкой, а демоны усаживались вместе, что для их воинственной расы было сродни чуду. Вот так влияли иномирцы на местное население. Никто не хотел сидеть с ними рядом. И это адаптация?
Впрочем, я и сама не горела желанием искушать судьбу, присаживаясь рядом с ними. Все же – дети одного мира, мы могли быть слишком похожи, чтобы окружающие не заметили за внешностью кикиморы нездешние повадки. А потому и я спокойно сидела между болотниками и слушала в пол уха вести с полей.
- … он решил поучаствовать.
- Курировать будет?
- Хотелось бы.
- Ты давно мечтала, чтобы так случилось.
- Мечтала. Но там кикимора, прости Вита, какая-то нарисовалась. Морги говорила, видела их вместе.
- Мало ли что она видела.
- Но они были в беседке!
На этом моменте я предпочла переключиться на беседу братьев о пользе нитроглицерина. По крайней мере, при воспоминании о Нобеле, фартуке бедной женщине, которой не повезло с мужем и другими персонами, работавшими на поприще науки, я не краснела. Кто бы сказал. Что есть бутерброды будет так опасно!
Хлопнула дверь, кто-то смерчем пронесся через аудиторию, остановился за кафедрой и без лишних слов принялся надиктовывать:
- Тема первая. Правила работы с ингредиентами. Техника безопасности. Оказание первой помощи. Устранение органических отходов.
На наименовании последнего пункта, который нам предстояло рассмотреть, я сглотнула. Да уж, какие тут шутки… Руки сами принялись записывать, наплевав на предупреждения. Нет, эту тему я не могу доверить кому-то другому. Такое надо знать! Во избежание!
Спустя час пятнадцать, моя правая рука отказывалась функционировать, а в конспекте было ощутимое прибавление. Пять листов карандашом плюс еще два листика, испещренные рисунками. После такого даже дева казалось милой и обаятельность, а вот преподаватель… Изверг! И даже его уверения, что дальше будет легче, не могли поднять моего съехавшего настроения. А я же еще и на боевку сходить хотела!
Только одно обстоятельство облегчило вину нашего химика – он отпустил нас пораньше, и бонусные пять минут я употребила во благо, сбегав в столовую за пирожками.
Болотники оставаться не собирались и клятвенно пообещали открыть заднюю дверь аудитории, чтобы одна голодающая особа смогла проскользнуть незамеченной. Подобного опыта за спиной вашей покорной слуги не имелось, но чисто теоретически должно было сработать. По крайней мере, у голодающего поволжья эльфийского разлива сработало и он прокрался в аудиторию незамеченным.
Отстояв очередь и вырвав у других молодых и растущих два пирожка, я гордая собой успела слопать один. Второй пришлось зажать в зубах перед дверью. Операция по проникновению на пару началась!
Дверь меня не подвела, скрипнула едва слышно. Я огляделась по сторонам и вверх. Сидевшие на галерке адепты показали большой палец, дескать, пронесло. Я благодарно кивнула и медленно поползла вверх.
И вот ползу я вверх. Коленки не стучат, половицы не скрипят, адепты показывают, что все окей. Я им киваю, улыбаюсь, как могу (все же пирожок в зубах мешает), и стукаюсь головой о чьи-то туфли. От изумления зубы разжимаются, и мой выстраданный обед падает на черные ботинки. Медленно поднимаю голову, желая высказать гаду все, что я о нем думаю и натыкаюсь на внимательный взгляд преподавателя. Внимательный, укоризненный и обреченный.
- Я не хотела, – горестно завываю я и бегу на задние ряды. Мне в спину прямо жжет осуждающий взгляд Альтара.
Дура я, дура! Надо было попросить прохожих фамилию препода прочитать!
Что и говорить, пара прошла из рук вон плохо. Мне было стыдно за свое поведение, а еще больше было жаль невинно убиенного пирожка. После встречей с чужими ботинками есть его мне не позволяло вбитое с детства понятие о гигиене, а правило пяти секунд было неприменимо, ибо прошло куда больше времени. Таким образом, теплый, надкусанный пирожок почил в урне, едва пара закончилась. Отдать ему воинские почести не получилось – я вылетела из аудитории со скоростью пули, разве что не с ее смертоносностью.
Только уронив себя на собственную кроватку, я, наконец, дала волю чувством и пару минут просто выла из жалости к себе и из ненависти к окружающим. Медведь знал свою работу хорошо, не оставляя слушателям ни единого шанса.
Слушатели в свою очередь не желали понимать, что тяжкий труд медведя следует уважать и хоть из солидарности послушать больше чем пятнадцать минут, в течение которых кто-то раздобыл швабру, чтобы стучать в потолок. Судя по слаженности действий, концертная программа «расстроенная девушка» исполнялась не раз и потеряла свою новизну и прелесть. Пришлось закругляться.
Сетуя на черствые сердца соседей, размягчить которые не в силах даже страдания юной кикиморы, я медленно спускалась по лестнице. Смотреть вверх лишний раз не рисковала: стыдно смотреть на одинокий крюк с отсутствующей иллюминацией.
- Данька, ты куда?
Везение на высоте – это про меня! Сейчас мое везение приближалось к отметке плинтусов и стремительно набирало глубину.
Так бывает, когда тебе меньше всего хочется кого-то видеть, появляется некто, послать кого ты просто не можешь. Не имеешь никакого морального права. Вита была уже именно из числа таких существ.
Я остановилась прямо на лестнице: чувствовала, что придется идти обратно и рассказывать, кто обидел маленькую бедную Даньку, но кикимора меня удивила. На глаз оценив степень покраснения моих глаз, общую растрепанность, поникшие плечи и жалобно зеленеющие кудри, кикимора молча сцапала меня за конечность и повела к выходу из общаги. Переезд в очередной раз был отложен.
Таверна «Три слона», куда привела меня Вита, было милым местечком на отшибе основных дорог. Хотела бы сказать на отшибе жизни, но здесь она напротив бурлила, воспроизводя болотную экосистему до мелочей. Даже комары жужжали над ухом, желая познакомиться поближе, а жабки (обычные, а не как полноценная ездовая жаба) весело прыгали с бугорка на бугор и орали на своем жабьем диалекте. Трех слонов я так и не заметила, но разве стоит придираться к названию, если содержание выше всяких похвал?
В том смысле выше, что говорить не о чем, у нас бы подобное заведение уже давно закрыли за нарушение санитарных норм. А здесь даже посетители имелись. Причем – не болотного происхождения. Почему-то своих я уже на глаз определяла.
- Идем, – Вита потянула меня в уголок, где на возвышении имелся столик, под которым не рос мох, а вокруг висела антимоскитная сетка. Жизнь сразу стала заметно улучшаться. Ровно до слов девушки: – Несчастная любовь?
Я поперхнулась воздухом. Воздух поперхнулся мной. Мы разошлись как в море корабли, решив больше так не встречаться. Тяжело вздохнув, я припомнила подробности потери.
- Очень несчастная, – согласилась я, припомнив, как пирожок пожрала урна.
- Кто? – коротко, как профессиональный киллер поинтересовалась Вита. – Описание.
- Ну, он такой мягкий, – брови кикиморы начали подниматься, – пушистый, мясной, – до собеседницы начало доходить, что дело нечисто. – И он погииииб. Ыыыыы.
- Погиб? – переспросила она напряженно.
- Да, – простонала я. – А я так его хотела!
Вита протянула вперед руку, чтобы ободряюще сжать мою ладонь.
- Люди смертны, – начала было она, но была остановлена моим гневным:
- Какие люди? Я про пирожок! Он ничего плохого никому не сделал! Почему он упал на пол! Судьба так немилосердна к нам!
Пару секунд кикимора недоумевала, но после расхохоталась едва ли не на всю таверну. Ей вторил хор лягушек, почувствовавший в кикиморе первую скрипку. Комары заинтересованно заглянули внутрь, но такие шумные леди их не впечатлили.
- Жизнь вообще несправедлива, – сочувственно протянула девушка, жестом подзывая официанта. Хотя, признаться, подскочивший к нам детина больше на охранника походил, чем на обслуживающий персонал. И харя у него до того злодейская была, что ночью даже не стала бы пререкаться – молча бы карманы вывернула. Хм, возможно, именно поэтому таверна еще жива с таким-то интерьером.
Как начинаются финансовые проблемы, выходит официант на широкий тракт, улыбается по-доброму и пошлину за проезд снимает. Или услуги предлагает. Кулинарного толка. Приготовить ребрышки по-эльфийски, отбивную по-человечьи, мясо лешего в собственном соку… да мало ли блюд для гурманов!
Наклонившись вбок, чтобы увидеть часть посетителей, я пришла к выводу, что мои размышления вполне себе могут соответствовать правде, ибо одному из гостей как раз несли ребрышки.
Блин, с такими идеями я вегетарианкой стану. Хотя нет, эти тоже кровь пьют, только овощей. А овощи – вообще бессловесные скотинки, мало ли о чем они думают в своем анабиозе? И что мне теперь совсем не кушать?!
- Открой, – распорядилась отсмеявшаяся кикимора, подталкивая ко мне меню. Что я сомневалась, что смогу прочитать названия кушаний. Разве что по картинкам, как заграницей, тыкнул и улыбнулся. Изобразительные навыки местного шеф-повара оставляли делать лучшего. Или это официанто-охранник зарисовывал в свободное от побоев время?