На этот раз поцелуй длился дольше, внутри уже не просто пожар бушевал, там вот-вот самый настоящий вулкан пробудится!
Нагшас опрокинул меня на кровать. И хоть так гораздо удобнее, я не спорю, ни рук, ни ног я разжимать не спешу. И не надейся…
— Майя…
— Так точно.
— После всего, что ты перенесла. Я имею ввиду…
— Вот именно, Кир, — легко, едва ощутимо коснуться его губ своими. Я уже поняла правила этой игры. Чем нежнее прикосновение, тем больше оно заводит, потому что этой эфемерной нежности не хватает, хочется чего-то большего, причём сразу.
Я вообще способная и кто-то в этом очень скоро убедится.
— Мне сейчас особенно необходимо забыться, — и провести пальцами по умопомрачительно твёрдой, мускулистой спине, пряча улыбку, когда такая невинная ласка вызывает крупную дрожь.
— Но лекарь сказал — полный покой, — о, судя по хриплому голосу, мы уже не так уверены….
— Кста-а-ати, о лекаре… — сам напомнил, сам виноват. — Может, мне повязку пора сменить? Я хотела сказать, асаху. Не посмотришь? — и хлоп-хлоп ресницами.
— Кажется я понял, что происходит.
— Вот как? И что же? — с самым честным видом продолжаю хлопать ресницами.
Прежде, чем ответить, Кир снова поцеловал. А потом перекатился набок, шумно выдохнув. Погладил по щеке.
— Помнишь, я говорил, что желание дракониды проступает позже?
Киваю. И льну к нему всем телом. Потому что с ума схожу, не могу иначе. Это они здесь, нагшасы, тренированные. А я больше не могу.
— То есть ты меня та-а-ак в прошлый раз хотел?! — всё же нашла время, чтобы удивиться. Даже ошарашиться.
— И тогда, и сейчас, — меня снова погладили по щеке, обрисовали пальцем губы, оттянули нижнюю и хрипло выдохнули: — Только ещё сильнее.
— Как же ты тогда… нет, не так. Почему ты тогда сдерживаешься?!
Вопрос вопросов, между прочим.
Чёрные, расширившиеся на всю радужку зрачки вдруг полыхнули! Огнём! Зелёным! Воспользовавшись тем, что я часто заморгала, потому что поняла, кто тогда, в ритуальном зале «фары включил», Кир ответил:
— Я боюсь не сдержаться, Майя. Причинить тебе боль. Ты так долго спала… и тебе крепко досталось. Исидо сказал: полный покой. Я до сих пор понять не могу, как ты на грагхе столько проскакала, как выдержала.
Я с силой зажмурилась и нагшас замолчал
— Кир, хватит, — прошептала я, открыв глаза. — Я просто умру, если ты сейчас не… — вместо того, чтобы продолжить, накрыла его губы поцелуем.
* * *
— Майя…
Нагшас снова оказывается сверху, удерживая свой вес на руках. Заглядывая в чёрные глаза, в глубине которых бушует самое настоящее пламя. Только зелёное, клубящееся.
И вот он снова меня целует, снова пытается делать это нежно, пытается сдерживаться, но выходит откровенно фигово. Да-да, лорд, вас раскрыли. И переиграли. Загнали в угол. И не говорите мне, что у женщин не бывает охотничьего инстинкта, что это исключительно мужская прерогатива… Как же это здорово, как упоительно, ощущать, что желанная добыча уже не вырвется из когтей…
Ладонь Кира скользнула под мой затылок, пальцы сжали волосы, а губы стали жадными, требовательными, настойчивыми.
Язык нагшаса вторгся в мой рот, нагло, беззастенчиво, как захватчик на покорённую территорию. От соприкосновения языков меня… не просто электрический заряд пронзил, меня просто молнией шарахнуло! Ощущение, что если бы воин не придавливал своим телом к кровати, подбросило бы, как на батуте!
Вместо того, чтобы напрячься, расслабляюсь окончательно. Просто теперь волноваться не о чем. Сейчас…. Сейчас это наконец, случится. И это хмельное, сводящее с ума желание отступит… На какое-то время.
Тело становится слабым, непослушным, каким-то ватным. Но не настолько, чтобы не суметь рвануть в стороны борта его рубашки. Прикосновение обнажённой, разгорячённой кожи к груди… разве может что-то быть прекраснее?
Наверное, только дорожка влажных торопливых поцелуев по шее, и ниже… Ощущение как под моими ладонями перекатываются мускулы его плеч, спины. Его руки, губы… Чуткие. Настойчивые. Очень умелые. Кажется, они везде. Ласки из жадных, раздразнивающих становятся откровенно бесстыжими.
— Ах! — всхлипываю, выгибаюсь дугой, хватаю ртом воздух. От того, что он творит с моим телом своими губами, руками… напряжение достигает пика. — Пожалуйста, Кир! Ну пожалуйста, — уже даже не мольба, а что-то стократ большее.
Резким движением он вжимает меня в кровать, и я вскрикиваю, впиваюсь ногтями в твёрдые, как камень, плечи.
— Ещё, — мотаю из стороны в сторону головой и не узнаю своего голоса. — Ещё!!
— Дай мне свои губы, — хрипло шепчет Кир, и я поспешно тянусь к нему, приоткрывая губы, отвечая на поцелуй с такой самоотдачей, словно от этого поцелуя зависит судьба Вселенной.
Наши языки встречаются и тело начинает пронзать молния за молнией. Я содрогаюсь, вжимаясь в твёрдое, разгорячённое тело, наконец ощущая наполненность так сильно, остро, невероятно, как мне и хотелось.
Это какое-то безумие, но мне снова мало, ничтожно мало!
Вздрагиваю всем телом в его руках, вскрикиваю, всхлипываю.
Смеюсь и плачу невпопад.
Мы перекатываемся по кровати, сплетаясь пальцами. Губы горят от поцелуев, вся поверхность кожи становится настолько чувствительной, что кажется, я не вынесу и самого лёгкого прикосновения. Почему же я ещё в сознании?
Приятно, стыдно, до невероятности остро!
Время от времени Кир останавливался, замирал, заглядывал в лицо с каким-то беспокойством. Вроде бы даже спрашивал, не больно ли мне.
Мне?! Больно?! Ты, наверное, шутишь. Мне так хорошо, как никогда в жизни не было. Только не останавливайся, пожалуйста, ну пожалуйста… Не останавливайся.
И он сжимал в объятиях, двигался снова. Резко, грубо, пронзительно. Я снова и снова впивалась в спину ногтями, поцелуями — в губы, шею, плечи… куда доставала. Мы вновь и вновь перекатывались по кровати, тяжело дыша.
Как можно быть таким нежным и бесцеремонным одновременно? Таким чутким и таким властным? Просьбы… такие личные и интимные, совмещать с приказами, которых невозможно ослушаться…
Как можно приказывать мне делать… такое. Мне и в голову не могло прийти, что, хм… такое странное действие может оказаться таким приятным, таким восхитительным…
Как можно целовать мои губы меня так легко и нежно, а следующий миг оттягивать голову за волосы назад, впиваться властным поцелуем в шею? Поцелуем, от которого внутри разжимается раскалённая пружина, а тело продолжает сотрясается в сладких, упоительных конвульсиях?
Я вдруг поняла, что в любви не бывает охотника, не бывает и добычи. Нет того, кто сверху, нет того, кто снизу.
Это всего лишь роли, как в театре… игра в мяч.
Вы перекидываете этот мяч друг другу и играете в соответствии с ролью, но при этом никто не становится главнее или ниже.
Вы равны, во всём, как равны между собой половинки одного целого… и глупо даже сравнивать их, взвешивать…
Как одна половина тела может быть главнее другой? Разве передавая что-то из одной руки во вторую, рука негодует по поводу своей роли принимающей? Нет, в следующий миг она уже играет новую роль…
ЧАСТЬ X. В колымагах золотых пышный двор встречает их.
Глава 38
Передо мной стояло четверо нагшасов. То есть вместе с Киром, конечно, пятеро.
Звезда крови — так назывался главный нагшасский государственный орган, как я поняла.
Лорд — верхушка этой самой звезды, а его кровные побратимы — остальные лучи этой Звезды. Я рассматривала побратимов Кира внимательно, впрочем, как и они меня.
Несмотря на схожесть в одежде — всё те же кожаные доспехи, смуглые расписанные лица, тёмные глаза и волосы, уже знала, что «профессии» у нагшасов разные.
Анзор Хаан — Кровный Анарх (так на нагшасском называется меч) Кира, я так поняла, что-то вроде начальника дворцовой стражи и главнокомандующего. Несмотря на то, что Нагшас герцогство и перенял кое-какие традиции королевства, древние нагшасские традиции здесь всё же в приоритете.
Взять хотя бы тот же брачный ритуал, замешанный на нагшасской силе крови, или военный уклад всего герцогства.
Я уже знала, что с кровью у нагшасов особые отношения — в память о древнем драконьем наследии, в силу чего Кир и заинтересовал Катлину. Магия крови — самая сильная. Перешедшую на сторону тёмной магии ведьму кровь сильнейшего нагшаса сделала бы всесильной…
Анзор Хаан оказался высоким, плечистым воином с умным, въедливым взглядом военного. Ну, меня таким взглядом не проймёшь. Мы привычные.
Знаки на его лице были цвета хаки.
Исидо Корг — Кровный Авгур лорда. Авгуром здесь звалась шипастая булава целителя, то есть Исидо, как я поняла, главный целитель. Но и воин тоже. Тот самый нагшас, что асаху приносил. Я так поняла, он не только врач, но и владеет магией вдохновления. Внешне Исидо Корг не отличался от других нагшасов — смуглый, хорошо сложенный, с зелёными знаками на лице.
Наконец, Конрад Тар — Кровный Посох лорда, ну или верховный маг нагшасов.
Если о магических способностях целителя я узнала интуитивно, то в том, что третий нагшас с белыми знаками на скулах — маг, было понятно сразу: такой силой от него веяло. И взгляд мага был не просто въедливым, он, казалось, проникал в самую душу. Ещё никогда не чувствовала себя настолько уязвимой под чьим-то взглядом.
Помимо воина и двух магов на «экстренном собрании» присутствовал «заведующий магической сигнализацией», или Кровный Хранитель лорда.
— Ишир Ладааг, — назвал он своё имя, тоже, понятно, прожигая меня глазами.
После того, как Кир сообщил кровным, что перед ними не Катлин, а её Отражение, иномирянка, взгляды нагшасов не сказать, чтобы смягчились.
— Вот как, Отражение? — первым подал голос Хранитель, и Кир нахмурился. Я так поняла. Потому что для Ишира новость о том, что я — не Катлин, а Катлин жаждет свести со мной счёты, вовсе не новость. Он же магическую сигнализацию укреплял, и поисками Катлины занимался. То есть его нарочитое удивление явно показное.
Так и вышло.
— То есть проклятие снять не удастся? И не надо так на меня смотреть, Ренар! Когда ведьма угодит в ловушку, и мы до неё доберёмся, снятию проклятия помешает родовой брак, который ты заключил с Отражением ведьмы!
Проклятье! Чёрт! Я ведь даже не спросила, в чём это самое проклятье проявляется! Просто разговор итак был долгий, от обилия новой информации голова не просто пухнет, взрывается. Да и не могу со всей ответственностью не признать, что рядом с Киром мозг так и норовит отключиться, а мир всё меняется, становится ярче, глубже, чувства и ощущения обостряются, так что это почти причиняет боль…
— Я сказал то, что сказал. Майя — герцогиня Нагшаса и первая нагшаси.
— Она не нагшаси.
— Ты хочешь со мной поспорить, Ишир? — голос Кира спокойный, тон какой-то даже доброжелательный. И маг опускает взгляд. И как-то вообще становится очевидно, кто здесь сильнейший. Его слово не оспаривается.
Вскоре кровные разошлись, получив новые инструкции, а мы с Киром остались одни.
— Кир, что твой кровный имел ввиду? В чём заключается проклятье, которое наслала Катлин? Я почему-то решила, что драконья кровь…
— Драконья кровь замедлила действие проклятья, — коротко ответил нагшас.
— Я это уже слышала. Но ведь оно не снято?
Кир покачал головой.
— И действие его даже не остановлено? Замедлено?
Хмурый кивок.
— Кир?
— Майя… давай не сейчас. Боюсь, разговор снова может оказаться долгим, а нам нужно в праХрам. Мы итак задержались.
С этим не поспоришь.
Собирались вообще-то с утра, то есть это Кир собирался… А сейчас день ощутимо так перевалил за полдень.
— Но после праХрама ты расскажешь!
Мужские руки обвивают талию, лёгкий поцелуй касается уголка губ, щеки, шеи… Кожу щекочет тёплое дыхание.
После продолжительного поцелуя я отстранилась. То есть попыталась.
— Кир…
— Ну, если не придумаем занятия поинтереснее, — улыбнувшись улыбкой змия-искусителя, сказал нагшас. — Тебе не кажется, что лимит на разговоры мы сегодня исчерпали?
— Нет, Кир! Это важно…
— Ну, раз важно, пошли скорее. Будем отвечать на вопросы друг друга по очереди. А мне правда интересно, что такого важного сказала тебе тогда Катлин.
Ну вот как тут поспоришь?
Глава 39
Оставив Тита в специальном загоне, мы прошли под увитой плющом аркой и вышли на пальмовую аллею. Пальмы росли здесь вперемешку с незнакомыми деревьями с витыми стволами, напоминающими бобовые стебли и длинными, свисающими чуть не до земли, тёмно-изумрудными листьями. Аромат цветов на пышных кустах дурманил голову, но близость Кира пьянила сильнее всего.
Кир успокоил меня, сообщив, что способности ведьмы начинают проявляться с изменений в мировосприятии, но всё равно, это было слишком.
Сказался, конечно, очередной полёт на «грифоньих авиалиниях», но… Пронзительная синева неба, зелень деревьев и кустов, яркие, сочные оттенки чуть светящихся и переливающихся в закатном багрянце бутонов… Запахи, звуки, всё усиливалось, пробирало до мурашек!
— А почему я заметила изменение в магической силе дома? — сделала я попытку отвлечься. Потому что, если бы даже Кир мне не сообщил об усиленной сигнализации, я бы всё равно сама заметила. Я чувствовала себя в нём… по-другому. И на стенах светящиеся узоры проступили. Похожие не то на руны, не то на иероглифы.
— Потому что ты ведьма и моя жена, — пояснил лорд. — Магия дома открывается тебе.
— И о том, что твоя жена вовсе не Катлин, знают только твои кровные, я правильно поняла?
— Да. В тайну посвящены самые близкие. Если кто-то помогал Катлин войти в дом, то он проколется, попадётся в расставленные Иширом ловушки.
— Мурр-р-р! — раздалось звонкое и чёрный грациозный силуэт показался из кустов.
— Беська! — обрадовалась я. — Значит, не показалось, что одна из сумок шевелится.
Взгляд Кира тоже потеплел.
— Баст, — начал было Кир и вдруг улыбнулся. — Бес никогда не упустит случая навестить праХрам. У неё здесь много сестёр.
— О, ты говорил, что на меня так животные реагируют, потому что я типа светлая ведьма, а Катлин — тёмная, к тому же уже не ведьма, а фиг пойми, что, и вообще, ей их подчинять приходилось, а как, кстати, на неё Баст реагировала?
— Беська ненавидела Катлин, — усмехнулся Кир. — Впрочем, неприязнь была взаимной, но свою Катлин до поры до времени успешно скрывала. Правда, делала вид, что её жутко расстраивает нелюбовь моей кошки.
Он принялся рассказывать, как Беська активно и разнообразно выражала свою нелюбовь Катлине, а я слушала, хихикала и дивилась тому, что Беська ни разу не повторилась, из чего можно было заключить, что акция «низведения и курощения» ведьмы планировалась профессионально и последовательно, а фантазии Беськи можно только позавидовать.
— Но почему она не убила меня там, когда зеркало разбилось? — пробормотала я задумчиво. — Я же была совершенно в её власти.
Мужские пальцы прошлись по плечу и знак на нём вспыхнул от этого прикосновения, усиливая и без того пронзительные ощущения.
— Анам! — догадалась я.
Кир кивнул.
— Думаю, она хотела, чтобы ты была инициирована магией этого мира.
— И теперь, когда я получила анам, я для Катлин вообще лакомый кусок?
— Ты не только анам получила, — напомнил Кир. — Ты также избрана Безликой.
— Это ты про тот ритуальный танец?
Снова кивок.
— Его могут танцевать только эйвы. Прошедшие посвящение. Но они не вступают в брак, то есть если бы ты была эйвой, ритуальный кубок отверг бы твою кровь. Но ни того, ни другого не произошло.
Загадок всё больше и больше. Надеюсь, в Храме мы хотя бы частично найдём ответы на них.
* * *
В моём понимании Храм — это что-то величественное, торжественное, сверкающее белизной стен и золотом куполов…
Нагшасский Храм, или праХрам Безликой превзошёл все ожидания, в то же время, не вписываясь ни в одно из моих представлений о храмах.