Кладбищенский сторож выглядел обиженным и недовольным. От него во все стороны так и летели белые искры досады: Аделин чувствовала их.
— Хорошо, — спокойно сказала она, приготовившись к тому, что сторож решит ей помешать. — Я тоже загляну.
Но сторож лишь махнул рукой и пошел по раскисшей от дождя дорожке в сторону центра кладбища.
— Всем сегодня подавай Моро, — проворчал он. — Как медом понамазано.
Кусь проводил его мрачным взглядом, словно переживал, что не может сожрать сторожа прямо сейчас, сырым.
Двери склепа были открыты, и Аделин, как ни вслушивалась в свои ощущения, не могла уловить ничего особенного. Да, склеп, последний приют человека, который однажды совершил ошибку и расплатился за нее. Его давно нет. Остался лишь мрамор, пыль, лепестки облетающего шиповника и никакой магии.
Эдвин Моро был слишком далеко отсюда.
Угнетала лишь тишина. Ни шагов, ни разговоров — Бастиан и все полицейские куда-то исчезли. Тишина будила невнятную тревогу: Аделин понимала, что Бастиан достаточно опытен, чтобы не пострадать, но с каждым новым шагом по дорожке ей все больше становилось не по себе.
Кусь недовольно заугукал и перепорхнул с плеча хозяйки на ветку шиповника. Аделин поднялась по ступеням, заглянула в склеп и убедилась, что он пуст. На полу было натоптано, ветерок, проникая внутрь, осторожно поднимал хлопья пыли. Никого. Аделин вошла в склеп, медленно обошла саркофаг, чувствуя, как по голове бежит холодок какого-то неприятного предчувствия. Бастиан, господин Арно, офицеры Бруни и Шанти были здесь и куда-то пропали.
Живы ли они?
Аделин вслушалась в тишину и поняла, что не улавливает тех нитей, тонких следов, которые оставляли люди — Аделин чувствовала их всегда. Все, кто вошел в этот склеп, ушли так далеко, что не оставили ни малейшего отпечатка. Аделин хотелось надеяться, что они лишь ушли, что они живы, что все хорошо.
«Я волнуюсь за Бастиана, — призналась она. — Я боюсь, что с ним случится что-то плохое».
В ту же минуту Аделин почувствовала какое-то движение за спиной.
Когда-то отец не хотел, чтобы она занималась магией. «Меньше знаешь, крепче спишь, — говорил он, — и у полиции с инквизицией не будет лишних вопросов». Но Аделин все равно читала заклинания, потихоньку отрабатывала их и однажды купила в букинистическом магазине истертую брошюру «Кодекс боевой ведьмы».
Конечно, автор брошюры понятия не имел о том, как именно ведьмы справляются со своим волшебством, оперируя лишь слухами, сплетнями и страшными сказками, но в юности Аделин еще не подозревала, что книги могут быть написаны полными профанами. Она отработала все движения в саду: как уходить от направленного заклинания, как отстраниться от броска соперника, как вырваться из захвата, и теперь тело сработало само.
Аделин метнулась за саркофаг, почувствовав, как волна жара почти ударила ее по спине и со злобным шипением рассыпалась о мрамор. Аделин хлопнула ладонью о бедро, пытаясь оживить знакомые течения волшебства в теле, и разочарованно вздохнула. Ничего не вышло, спасибо Курту Гейнсбро. Она не могла колдовать. Магия, которая вернулась было к ней в день свадьбы, уснула снова.
— Привет, — услышала она мягкий мужской голос. — Привет, А-де-лин!
Он произнес ее имя вразбивку, словно пробовал на вкус каждый слог. Аделин вынырнула из-за саркофага, бросила взгляд в сторону говорившего и скользнула обратно, закусив губу, чтобы не заорать.
В склепе было светло, и она отчетливо разглядела то, что сейчас занимало весь его левый угол. Сгусток клубящейся тьмы, в котором бурлили щелкающие жвалы, ядовитые когти, суставчатые лапы, поросшие серой колючей шерстью — и в самом центре белело знакомое лицо.
«Морок, — подумала Аделин, стараясь обуздать свой страх. — Он пытается запугать меня, только и всего. Подавить волю, парализовать разум».
— Привет, непослушная ведьмочка, — рассмеялся убийца девушек, и Аделин услышала шаги: он неторопливо двигался в сторону ее укрытия. — Выходи, не заставляй меня обижать тебя.
Сквозь страх пробилось желание сопротивляться — Аделин поднялась из-за саркофага, и увидела, что жуткая тьма развеялась. Человек, который подошел к последнему убежищу Лесного принца, был самым обычным — молодой холеный джентльмен в дорогой одежде, пошитой на заказ, а не чудовище. И Аделин понимала, что сейчас он страшнее любого порождения мрака.
Она испугалась — так, что заледенели ноги, а пол поплыл куда-то в сторону, вынудив Аделин опереться на саркофаг, чтобы не упасть. Убийца девушек приблизился к ней — темные волосы с легкой волной, светлая гладкая кожа, прозрачные синие глаза показались Аделин маской, и существо, которое носило эту личину, сейчас трепетало в нетерпении.
Оно хотело сорвать маску и стать самим собой.
— Пойдем? — улыбнулся убийца девушек, протянул руку, и Аделин вдруг увидела, что выходит из-за саркофага и послушно идет к мужчине. Ее зачаровали, и она не может сопротивляться этим жестоким чарам — чувство беспомощности было настолько обжигающим и горьким, что Аделин не сдержала слез.
— Ну, ну, — убийца девушек мягко провел пальцами по ее лицу, стирая слезы. Эта ласковая вкрадчивая забота пугала чуть ли не больше той тьмы, которую Аделин увидела в углу. — Не надо так переживать.
Прикосновение чужих губ к губам было осторожным, словно убийца девушек вступал на незнакомую тропу и боялся спугнуть добычу — и в то же время властным, подавляющим и жестоким. Сильные руки легли на бедра, и Аделин содрогнулась от накатившего отвращения и ненависти. Озноб окутал тело так, словно убийца девушек бросил ее из лета в самое сердце зимы.
Если бы она могла колдовать! Если бы она только могла!
— Пойдем в гости, — негромко рассмеялся убийца девушек, наконец-то оторвавшись от губ Аделин. — Я тебя согрею.
А потом за ее спиной раскрылась ледяная тьма — и последним, что вспомнила Аделин перед тем, как рухнуть в нее в чужих объятиях, было имя — Бастиан.
Где-то далеко истошно закричал Кусь, и все упало во мрак.
***
— Дьявольщина какая, Господи…
Полицмейстер Кернаполиса, господин Гвидо Барчетти, провел платком по лбу и сокрушенно покачал головой. Смуглый улыбчивый здоровяк ростом выше офицера Бруни и толще ювелира Моше, он жил с привычными проблемами стражей порядка в приморском городке: зимой тишина, а летом, в курортный сезон — кражи у туристов и гастролеры с материка, которые приезжали на море ловить рыбку в чужих карманах.
В список этих проблем никогда не входил серийный убийца и коллеги с другого конца страны, которые в буквальном смысле свалились ему на голову.
Бастиан вполне понимал его чувства. Будешь тут ошеломлен, когда окажется, что у тебя под носом жил и орудовал серийный убийца.
Стоило отдать Барчетти должное, он сориентировался сразу — в заброшенный дом сбежалась вся полиция и двое артефакторов, один штатный, второй из отдыхающих. Когда тощий старичок-артефактор вынул из шкатулки свеженький Следовик, показавший в красках все убийства девушек, которые происходили в комнате, то полицмейстера Кернаполиса отчетливо повело на сторону.
— И это все ваши? — уточнил он. Мягкий южный выговор в его голосе напоминал о виноградниках с ягодами, присыпанными белой пылью, чернокудрых девушках, ароматных мясных лепешках прямо из печи. Господин Арно кивнул.
— Наши.
Барчетти сокрушенно покачал головой и признался:
— Впервые в жизни вижу такое лиходейство. Нет, убитые у нас тоже бывают, но чтобы вот так, надругаться, перерезать горло. И ведь благородные девицы, не шваль какая… У нас-то по-простому все. За кошелек или за неверность. Нож в бок, да и в море.
Бастиану вдруг подумалось, что у убийцы девушек, возможно, есть прикрытие со стороны полиции или городской управы. Дом был заброшен, стоял на окраинной улочке, но не настолько глухой, чтобы им вообще не интересовались. Со всех сторон люди. Не может быть, чтобы никто ничего не замечал в течение шести месяцев. А ведь убийца девушек жил здесь. Ел, спал, делал уборку, приводил себя в порядок.
И никто ни разу не заинтересовался домом? У особняка, кстати, интересная архитектура — резные балкончики, статуи на крыше; неужели никому никогда не хотелось посмотреть на них поближе? Ни один горький пьяница не залез в дом в поисках крыши над головой?
— Кому принадлежит дом? — осведомился Бастиан.
— Княгине Летиции Кьянто, — с готовностью ответил Барчетти. — Но она уже десять лет живет в Лекии.
Он замялся и добавил:
— Она зарегистрированная ведьма. Очень могущественная и дерзкая. Мы тут все вздохнули с облегчением, когда она переехала.
Вот, значит, почему сюда не лазают. Впрочем, Бастиан сразу же отмел эту мысль. Дома с привидениями — а каким еще может быть дом ведьмы? — привлекают намного больше любопытных, чем может показаться. Люди любят пощекотать себе нервы.
— Надо осмотреть сад по периметру, — сказал Бастиан. — Либо он такой матерый маг, что отводит глаза всему городу и туристам, либо в саду есть мощные артефакты защиты.
Оба артефактора переглянулись и в один голос ответили:
— Мы бы почувствовали.
Тот, которого выдернули из приморского ресторанчика, выглядел так, словно его ударили по голове чем-то очень тяжелым. Вот так сидишь у берега моря, ешь королевских креветок в остром кляре, а через минуту тебя уже тащат на место преступления, и отказаться ты не имеешь права…
Бастиан понимающе кивнул и пошел на первый этаж — там местная полиция уже открыла двери в дом.
Дурное предчувствие в нем нарастало и крепло.
Что сделает убийца девушек, когда поймет, что у него отняли его логово? Со всей одеждой, ларцами и ларчиками с артефактами, библиотекой литературы по магии и небольшой, но прекрасно оснащенной лабораторией? Будет ли он мстить или заляжет на дно, выжидая, когда все успокоится, чтобы вернуться — через год, два, три, когда все о нем забудут?
Бастиану было не по себе. Он нашел убежище серийного убийцы, но почему-то понимал, что потерял намного больше. Надо бы пойти на почту, отправить Аделин телеграмму, чтобы не волновалась.
«Она не будет обо мне волноваться, — с неожиданной мрачностью подумал Бастиан, глядя, как артефакторы и полицейские, вооруженные лозами для поиска артефактов, расходятся по саду. — Я всего лишь ее вынужденный муж, не больше».
— Сюда! — из окна второго этажа вдруг донесся истошный вопль Барчетти. — Господин Беренгет, здесь женщина!
Бастиан бросился в дом так, словно за ним гналась королевская армия. Женщина? Еще одна жертва убийцы, которую он прятал в доме и которую они не нашли? Взбегая по лестнице, Бастиан вдруг с ужасом подумал, что знает, какая это женщина.
От этого понимания его окатило холодом — и холод стал еще глубже и безжалостнее, когда Бастиан вбежал в спальню убийцы девушек.
Барчетти замер с табельным в руке. Возможно, когда-то он пускал оружие в ход, но ему уже давно не приходилось ни в кого стрелять: Бастиан прочел это во всей фигуре полицмейстера. На лестнице затопали — офицер Бруни вбежал в комнату и замер, словно ударился о невидимое стекло.
Аделин смотрела на Бастиана с ужасом и надеждой. Убийца девушек обнимал ее сзади, неторопливо поглаживая указательным пальцем по шее. На кончике пальца синел огонек: легкий взмах — и Аделин присоединится к остальным убитым.
Бастиан смотрел на них и повторял: мне это снится, мне все это снится. Этого не могло быть на самом деле. Убийца девушек — живой, настоящий, не призрак от артефакта — смотрел спокойно и холодно: Бастиан чувствовал его взгляд, как орудующий нож, который оставил шрамы на его лице.
— Вывалились вон там, — Барчетти мотнул головой в сторону окна, не сводя с убийцы девушек. Бастиан невольно обрадовался тому, что пистолет в его руке не дрожал. — Приказал звать вас.
Кажется, Аделин не дышала. Над ее головой плыли мелкие сиреневые искры — зачарованная, безвольная, она не могла сопротивляться: просто стояла в объятиях убийцы девушек и не сводила взгляда с Бастиана. В ее глазах за вязкой покорностью плескалась невыносимая боль.
— Ну вот, я здесь, — медленно проговорил Бастиан. — Отпусти ее.
Убийца девушек усмехнулся. Ему все это нравилось — сейчас он получал настолько чистое, беспримесное удовольствие, что у Бастиана заныли пальцы от ненависти.
— Нет, — по губам убийцы девушек скользнула улыбка, в ярких синих глазах проплыл туман наслаждения. — Так будет неинтересно, Бастиан-уродец.
Сейчас, глядя на него, Бастиан понимал, что никогда не сталкивался с магом такой силы. Да что там — он только читал о таких в учебниках. Он видел, как за тонкой человеческой оболочкой трепещет пламя, готовое вырваться и играючи уничтожить половину материка. Он видел неукротимую силу и безумие.
— Хорошо, — кивнул Бастиан. — А как будет интересно?
Ему хотелось выть от собственного бессилия. Никто ничего не сделает, пока в руках убийцы девушек находится заложница. Никто не будет стрелять, никто не запустит артефакта.
— Ты должен видеть, — мягко проговорил убийца девушек. Скользнул подушечкой большого пальца по губам Аделин, вернул руку на шею. Бастиан вспомнил все, что им показал артефакт, и у него загудела голова от ненависти. — Ты должен видеть свою вину, Бастиан-уродец. И эта ведьма тоже. И все шлюшки.
Бастиану казалось, что время потекло медленно-медленно, сделалось вязким сиропом, в котором тонут мушки. Вот Аделин падает в сиреневую мглу, вот за ней летит Бастиан, вот Бруни и Барчетти, и все они застывают в сиропе, и все на этом заканчивается…