– Ты говоришь о парне, которого арестовали вчера на вокзале?
– Да. Ты видел его?!
– Да, он в НКВД, в камере. Кажется, он шпион.
– Нет, он не шпион… Паша, ты бы смог ему помочь?
– Как ты хочешь, чтобы я ему помог?
– Что будет с тобой, если ты его отпустишь? Ну… я имею в виду, дашь возможность бежать?
Паша замер, глядя на любимую. Моргнул, тихо ответил:
– Думаю, меня расстреляют.
Ниночка зажмурилась и отчаянно замотала головой:
– Нет! Я не хочу!
Сердце Паши радостно забилось: она переживает за него, ей не все равно, что с ним может случиться.
Но когда Ниночка подняла на него свои голубые глаза, Паша тут же утонул в них, готовый броситься на подвиги ради этих глубоких озер.
– Но что же тогда делать? Сашу просто убьют там. Ни за что! Он ничего плохого не сделал!
Паша усиленно стал думать. Может ли он выпустить парня незаметно? В принципе, да. Под утро, часа в четыре. Все уже расходятся по домам. Центральная дверь закрывается. И можно открыть вход служебный, что используют уборщики. Все ключи у Паши есть. Только вот беда: утром обнаружится пропажа, и виноватым сразу признают его. Даже если разыграть побег и прикинуться, что этот Саша оглушил охранника, лишил сознания, всё равно возникнут вопросы: как человек выбрался из камеры, как справился с тем, у которого в руках было оружие? И признают виновным Пашу, и посадят в ту камеру, откуда был совершен побег, и будут пытать, заставляя признаться в том, что он, Паша, шпион, или пособник шпиона. А что будет с его матерью? Ее признают ЧСИР – членом семьи изменника Родины – и сошлют в лагерь, в Сибирь. Она там не выдержит, умрет.
Паша не знал, что делать. Он не видел выхода.
А если он откажется? Тогда Ниночка наверняка исчезнет из его жизни. Навсегда. Какая женщина захочет жить с трусом?
– Артем сказал, – тихо произнесла Ниночка, безотрывно наблюдая за Пашей, – что ты можешь уйти в наше время. Тебе просто надо будет выпустить Сашу и бежать вместе с ним.
– А как же мама?
– Мама?
– Я не могу ее бросить здесь. Она умрет без меня. Или ее признают сыном «врага народа». И расстреляют. Или сошлют в Сибирь. У нее слабое здоровье. Она не выживет там… Я не могу, Ниночка…
Все-таки не судьба – быть с девушкой. Не сможет он так поступить, как она просит.
– Мама пойдет с нами. У нас есть домик в деревне. Достался родителям по наследству. С огородом, с пристройками. Только работать и жить там некому. Может, твоей маме понравится?
Паша посмотрел на девушку в недоумении.
Ниночка, не понимая реакции парня, затараторила:
– Если тебе у нас не понравится или ты решишь вернуться обратно, Артем сделает тебе документы.
– Как это?
– Ну, сейчас это неважно… И ты вернешься обратно с другими документами. Уедешь в другой город, начнешь жизнь сначала. Тебя не будут искать… Точнее, если будут искать, то человека с твоим старым именем, а не тебя…
– А ты? – перебил Паша.
– Что «я»?
– Ты вернешься со мной, если я захочу домой?
Ниночка растерянно заморгала. На ресничках блеснули слезы.
– Нет, Паша, я с тобой не вернусь, – тихо ответила и, заметив, каким беззащитным стало Пашино лицо, захлебнулась от жалости к нему. Прижалась к его плечу. Прошептала:
– Тебе понравится у нас. Обещаю.
Паша обнял девушку за плечи, притянул к себе, поцеловал в губы. Ниночка ответила на его поцелуй…
Глава 68. Глупость или…?
Каждый человек в своей жизни совершает глупости. Это – истина. Тех, кто не ошибается и поступает всегда правильно, в природе нет. Как бы ни старались литература и кинематограф внушить человечеству обратное, жизнь показывает другое.
Артем это знал и частенько прощал себя за ошибки.
Но вот ту глупость, которую они собирались совершить сегодня ночью, можно было бы возвести в ранг самых больших в его жизни.
Вся идея ему не нравилась изначально: связываться с НКВД – это как забраться почитать книжку в кишащую змеями пещеру. Но сказать решительное «нет» и свалить из прошлого в настоящее, через коридор в доме Риты, он странным образом заставить себя не мог.
Однако условие выдвинул:
– Рита! Без слов и споров! Ты забираешь Костика, Ниночку, маму Паши и дружненько так отправляетесь домой. Паша вас проводит до места.
Девушка открыла рот, чтобы возразить, но он опередил:
– Иначе я во все это ввязываться не буду!
Рита похлопала ресницами, но… возражать не стала…
Пашиной маме ничего объяснять не стали. Просто Паша сказал:
– Надо помочь Рите с ее сестренкой. Девочке требуется уход – она приболела.
Рита накрасила Костику щеки румяной, и мальчик стал похож на ребенка с высокой температурой. Ниночка и сама Рита взяли его за руки, а матери сунули Ритину сумку. Не стоило ей прикасаться к «девочке», которая совсем не была горячей.
Они проехали на трамвае несколько остановок, потом пошли дворами пешком. Паша объяснял маме, что придет к ним ночью, но уйдут обратно, домой, он и мама, утром. Так что Паша, так же как и его мама, останутся переночевать у Риты в квартире.
Так и проводил он их до бокового подъезда многоквартирного дома. Сунул Ниночке фонарик, который заранее предусмотрели взять. Все, кроме него, Паши, зашли внутрь. Ниночка на пороге обернулась, улыбнулась, махнула ему рукой. Он кивнул.
Дверь за ними закрылась.
«И всё? – подумал Паша. – Они, как утверждала Ниночка, сейчас в другом времени? Странно».
Разыграли его, как дурака. Ну да ладно. Дом он запомнил. Придет, если что, позднее, и найдет Ниночку.
Он развернулся и зашагал к трамвайной остановке.
То, что он собирался совершить сегодня, в его голове пока не укладывалось. И, разумеется, пугало. Что случится, если вдруг его и Артема схватят, лучше не думать. Умирать не хотелось, когда вроде как всё только начинается – с Ниночкой всё хорошо, и вообще…
Уже выйдя из трамвая и потопав в сторону их поселка, до которого еще пешком надо было идти пять километров, он вдруг занервничал: а что, если он сейчас придет к дому, где прячется Артем, а его там не окажется? Обманули его, чтобы сбежать. Якобы отправили проводить.
Да, но зачем тогда его маму с собой прихватили?
А если, вообще, его проверили «боевые товарищи» – на вшивость, как говорится. И Артем – никакой не пришелец из будущего, а его, Пашин, коллега, то есть энкаведешник? Тогда не повезло влюбленному дураку – попал по полной!..
С такими невеселыми мыслями Паша подошел к своему дому. Остановился, вспомнил, что никто его в родных пенатах не ждет. Помедлил несколько секунд. И направился к последнему дому на улице, туда, где прятался новый знакомый. По-прежнему, в голове было недоверие к происходившему и настораживающий страх – а вдруг и Артем уже ушел с чердака? Что тогда Паше делать прикажете?
Парень достал ключ из-под коврика, открыл дверь, нырнул в коридор… Несколько шагов вверх по скрипучей лестнице, и вот он уже просунул голову на чердак, завертел ей, выглядывая Муравьева.
Тихо. Ничто не говорит о присутствии здесь человека.
– Артем! – громким шепотом позвал он.
И замер в ожидании самого плохого.
В углу завозились, и из-под кучи тряпья показалась голова Артема.
– Ох, Паша, это ты? Я думал: чужой забрел. Быстро ты вернулся!
– С транспортом повезло. Не пришлось долго ждать.
– Понятно.
Паша забрался на чердак. Артем выбрался из угла. Присели напротив друг друга на топчаны.
Муравьев спросил:
– Ну, что? Ты во сколько на работу пойдешь?
– К восьми вечера… Давай сходим сейчас к конторе. Нам надо обо всем договориться заранее, какой я тебе знак подам, если что, и тому подобное. Да и тебе примерно надо представлять окрестности вокруг: покажу, где ждать меня и твоего товарища, куда потом бежать…
– Паша, спешу тебя обрадовать, что город я знаю не хуже твоего. Родился здесь, учился и всё такое.
Встретив недоуменный взгляд Ниночкиного друга, добавил примирительно:
– Но ты прав! Лучше лишний раз посмотреть. Вдруг за восемьдесят лет что-то изменилось…
Они поднялись. И тут Артем стукнул себя по лбу:
– Чуть не забыл. Покажу тебе кое-что. Но с собой мы эту штуковину пока не возьмем.
Он шагнул к лежавшему на полу портфелю, открыл его, достал небольшую по размеру коробку цилиндрической формы.
– Вот для этой штуки нам надо подобрать подходящее место. Такое, чтобы можно было ее поставить поближе к зданию НКВД, но так, чтобы в нужный момент я к ней мог незаметно подобраться.
– Что это? – спросил Паша. – Оружие?
– Не совсем. Но стрелять будет так, что ты себе даже представить не можешь. Петарда. «Огненный цветок» называется. Такого чуда твои современники еще не видели…
Глава 69. Саша
Уже больше суток Саша был в камере. Непонятно, почему тянули и на допрос его не вызывали. Заняться было нечем – только думать. Вот и лежал он на деревянной узкой лавке, а то ходил из угла в угол, и – мыслями был не здесь, далеко. Вся жизнь вспомнилась: от самого юного детства, что осколочками всплывало в памяти, до сегодняшнего дня.
Странный поворот судьбы. Особенно для человека, верившего в свое светлое будущее и будущее страны.
Еще недавно, как все, Саша осуждал «врагов народа». Ведь тебе страна дала всё! Всё! Зачем же вражить? Образование бесплатное – пожалуйста! Работу – будьте любезны. Вон, в других странах, такого нет! А у них – в Советской республике – живи и радуйся!
А теперь он сам – враг? В НКВД, в камере сидит, ждет допроса.
Почему же всё пошло не так? Почему арестовали маму? И папа – где он теперь прячется? Жив ли? Может, тоже, как Саша, лежит сейчас в какой-нибудь камере и смотрит на зарешеченное окно.
Саша вздохнул.
Наверно, его будут бить. Ходили осторожные слухи, что НКВД этим не гнушалось. Он не верил. Но ведь Саша раньше не верил, что без вины забирают. Если и случалось такое, считал это просто нелепыми ошибками.
А как насчет его, Саши? Признают ли его арест ошибкой или нет? Но ведь он и его новые друзья на самом деле похитили мальчика. Спросят, зачем? Что ответит Саша?
Он ждал еще вчера, что его начнут допрашивать. Но почему-то это не случилось. Может, выясняют что-то? Может, ищут его «пособников»? Но ведь они не могут знать ни про Риту, ни про Артема. Только Саша один в похищении участвовал.
Сегодня он снова мысленно приготовился к допросу. Внутренне подтянулся, настроился на вопросы. Он даже придумал, что можно сделать вид, будто директор ошибся, признав в нем сотрудника НКВД, похитившего мальчика. Сказать об этом и настаивать на этой версии: мол, в первый раз о таком слышу, в первый раз этого человека вижу. А вдруг поверят?
Саша весь день провел в ожидании: вот сейчас придут за ним, позовут, спросят. В коридоре за дверью периодически раздавались шаги, голоса. Но время шло, и никто не появлялся, чтобы открыть его камеру.
Парень задремал, устав от напряженного ожидания, длившегося уже несколько часов. И вздрогнул, и тут же сел на топчане, когда заскрежетал ключ, поворачиваемый в замке.
Дверь в камеру открылась. Саша увидел лицо того же конвоира, который вчера поздним вечером, молчком, просунул кашу ему в окошко и ни слова при этом не вымолвил. Здоровый парень под два метра высотой. Винтовка, которую он сжимает в руке, кажется палочкой-тростинкой. Такой даст в морду, тут же нокаут случится, без вариантов.
Но вместо грозного, ожидаемого «Выходи! Руки за спину!» Саша услышал тихое:
– Выходи. Не шуми только.
Ничего не понимая, Саша нехотя поднялся. Что это, они еще и издеваются? Странное приглашение на допрос.
Медленно двинулся к выходу. Страх опоясал тело, как змея, которая ползет с земли вверх по ногам человека, прямо к горлу. Конвойный отступил, пропуская пленника наружу. Молча указал противоположное направление тому, по которому вчера провели Сашу в камеру. Сам охранник воровато обернулся назад.
Саня нехотя двинулся вперед. Человек с винтовкой пошел следом.
«Что он хочет? Уж не расстреливать ли ведет? На задний двор, подальше от людских взглядов?» – от пришедшей мысли внутри у Саши как будто ледяные столбы начали расти.
«Сбежать! При первой возможности сбежать! Дать себе шанс остаться в живых!» – Саша вдруг решил бороться, не сдаваться. Не за что его расстреливать! У конвоира оружие, держит он его опущенным вниз. Обернуться, оглушить, убежать – сможет ли такое осуществить Саша? Вряд ли. Спорт любил всегда, но вот драться… Как-то не случилось освоить.
Он шагал впереди, слыша за своей спиной тяжелую поступь конвоира. Саша, не поворачивая головы, косился по сторонам. Подвальное помещение. Много дверей, похожих на ту, из которой только что вывели его. Где-то звуки стонов. Но в основном, тихо. Или народ спит, или притаился в ожидании неприятных событий.
Как поступить? Как спастись?
Притвориться, что подвернул ногу? Сделать так, чтобы парень к нему наклонился. Тогда Саша повиснет у него на шее, тот завалится на бок, выронит ружье… Дальше – главное, действовать быстрее, чем конвоир. Схватить оружие и убегать вместе с ним.
Прошли длинный подвальный коридор, стали подниматься по короткой лестнице вверх.
– Толкни дверь, она не закрыта! – услышал за спиной.
Саша навалился на кажущуюся тяжелой невысокую, ниже человеческого роста, дверь. Она поддалась, бесшумно приоткрылась.
Свежий воздух приятно задел лицо. Темнота встретила, как лучшая подруга.
«Может, время?» – снова подумал Саша. – Нырнуть в ночь. Дальше – будь что будет!»
И вдруг услышал позади:
– Саня, не спеши! Сначала Артем должен дать сигнал. Надо дождаться, чтобы ничего не испортить…
Глава 70. Ожидание
Рита не почувствовала облегчения, когда они, миновав коридор, оказались в знакомой квартире. Тревога за ребят, особенно за Сашу, расслабиться не давала.
Но надо было отвлечься и принять на себя роль хозяйки.
– Как вас зовут? – повернулась она к Пашиной маме.
– Клавдия Ивановна! – ответила та, удивленно оглядывая непривычное для нее убранство квартиры. Только старый шкаф не вызвал у нее любопытства. А некоторые вещи – черный прямоугольник телевизора, жалюзи на окнах, стоявший в углу пылесос – тут же примагнитили ее внимание.
– Вы располагайтесь, – предложила гостям Рита. – Я в магазин сбегаю. Надо продуктов купить. Холодильник пустой… Ниночка, ты покажи Клавдии Ивановне, где ванная комната, туалет. Научи пользоваться. Я – быстро. Костику дай яблоко. Кажется, там, на кухне, осталось одно.
– Костику? – переспросила Клавдия Ивановна.
– Ну, да. Мальчик. Его зовут Константин.
– А я думала, что у тебя сестренка. Зачем же ты мальчика в платье наряжаешь?
– Ох, Клавдия Ивановна, долго объяснять.
– Мальчик, как ты себя чувствуешь? – тут же повернулась она к ребенку.
– Хорошо, – бодро ответил Костик.
– А температура? – она потянулась к его лбу.
– Нету, – замотал головой Костик и убежал от нее к окну.
– Мы ему аспирин дали, – соврала Рита.
– Все равно, надо бы в постель его, – Клавдия Ивановна не забывала, что ее пригласили помочь, в том числе, упоминали и больного ребенка.
– Рита, я позвоню родителям? – быстро спросила Ниночка.
– Конечно. Мой сотовый еще надо зарядить. Звони с домашнего.
Через несколько секунд Рита услышала:
– Алё, мамочка, это я… Не переживай, со мной всё в порядке… Где я? У подруги… Нет, сегодня домой не приду. Только завтра… Папа, я не могу сегодня! Со мной, правда, всё хорошо! Я завтра вам всё объясню… Где я была? Завтра, мамочка, завтра!.. Артем? Нет, он ни при чем. Ну, всё, папочка, я больше не могу говорить. До завтра!.. Уф! – выдохнула Ниночка, положив трубку. – Шумят, трубку друг у друга из рук вырывают, – засмеялась ласково, наверно, представила ошарашенных и обрадовавшихся родителей.