– Конечно, они испереживались, – отозвалась Рита. – Ты пропала, и ни звонка, ни следа…
Когда Рита вернулась, все вокруг кипело: стиралось, готовилось.
– Мы картошку нашли, – пояснила Ниночка. – Поставили варить. Еще Клавдия Ивановна кисель из варения варит. Целую кастрюлищу!
Костик, скинув девчачье платье и оставшись в одних трусиках, забрался на подоконник за тюлевую занавеску. И теперь смотрел безотрывно в окно.
– Столько машин! Я никогда столько не видел! – даже не выглянув из своего полупрозрачного укрытия, с восхищением известил он.
Рита улыбнулась.
Из кухни выглянула Клавдия Ивановна.
– Ваша печка так быстро готовит! Картошка уже сварилась. Откуда у вас такая? Не зря говорят, что в этом доме только избранные живут. Риточка, а кто у тебя родители?
– Это не моя квартира, Клавдия Ивановна.
Настроения объяснять не было.
– Это хорошо, что вы картошку сварили, – Рита поставила пакет с продуктами на кухонную табуретку. – Сейчас салат из огурцов и помидоров нарежем, и можно обедать. Суп к вечеру приготовим, для ребят…
Подумала, и сердце сжалось: как там они? Как Саша?
Тут же тряхнула головой, попыталась избавиться от плохих мыслей в голове:
– Костик, я тебе шорты и футболку купила. Примерь-ка…
Рита думала, что день – из-за тревожного ожидания – будет тянуться целую вечность. Но нет: пробежал за хлопотами незаметно. И вот за окном уже стали сгущаться сумерки. Ужин, включая борщ, был приготовлен Клавдией Ивановной. Ей безумно нравилась печь, поэтому она отстранила девушек от готовки.
С приходом темноты в душу снова вернулась тревога. Оставалось только надеяться на то, что всё с парнями будет хорошо.
Ниночка с Клавдией Ивановной уселись на диван в зале, включили какой-то сериал. Костик пристроился с ними, укутавшись в плед. Первые пять минут Пашина мама ойкала, пытаясь привыкнуть к телевизору. Потом затихла, увлеченная сюжетом – любовная мелодрама затянула в свои сети.
Рита взяла книгу, перебралась в комнату, где была дверь вкоридор. Уселась в кресло, включила торшер рядом…
Нет, совсем не читалось.
Она прислушивалась к звукам. Дом жил своей жизнью: звуки раздавались за всеми стенами в большом доме – это нормально для многоквартирки. Но в коридоре, который самым бесцеремонным образом связал настоящее и прошлое, было тихо.
Рите вдруг в голову пришла идея. Она положила книгу на кресло, пошла на кухню. Там, на маленьком угловом столике, стоял подсвечник с тремя свечами. Девушка прихватила с собой его, а также коробок спичек, и вернулась обратно. Ребята зайдут в коридор, там темно. Вряд ли у них будет с собой хотя бы один фонарик. Горящие свечи покажут им дорогу к квартире. И вообще, вызовут у них радость – их ждут, за них волнуются, переживают.
Свечи были зажжены, и Рита приоткрыла дверь в коридор. Прислушалась. Осветила темноту рядом с дверью. Подняла подсвечник вверх. Коридор, как дорога в туннеле, уходил вдаль. Обшарпанные стены, высветившиеся в черном пространстве, почему-то вызвали у Риты страх. Она торопливо опустила подсвечник на пол. Хотела занырнуть в квартиру. Но остановилась. Заставила себя обернуться. Постояла, глядя в черноту и прислушиваясь к бившемуся, как птичка в клетке, сердцу.
Потом вернулась обратно в комнату…
Глава 71. Ночь, страх, дерзкий поступок…
Дом, в котором находился Народный Комиссариат Внутренних Дел, сокращенно НКВД, видимо, когда-то, до революции, принадлежал человеку богатому. Об этом говорили колонны, подпиравшие балкон, который тянулся почти на всю длину второго этажа, а также гостеприимные широкие ступени, ведущие к тяжелой, с металлической отделкой, двери. Кроме двух этажей, был еще нулевой, почти «утонувший» в земле. Маленькие окошки поблескивали стеклами над каменной тропинкой вокруг дома. Когда-то там были служебные помещения и комнаты для тех слуг, кто проживал в доме постоянно. Сейчас же, по словам Паши, именно здесь находились камеры для арестованных – временное для них пристанище: после допросов, приговоров и тому подобного их в здании НКВД не держали, а увозили куда-то дальше. Куда? Паша в это старался не вникать, хватало горьких мыслей и без подобных дум.
Двор перед зданием НКВД был абсолютно свободным от каких либо застроек. Только в центре его стояло дерево. Но за него прятаться было б безумием. Пусть со стороны входа, где свечкой торчал часовой, Артема бы не заметили, но из любого окна дома – вполне.
Впрочем, эта ночь была очень темной. Луна, которая еще час назад висела желтым неровным кругом над городом, спряталась за тучу и больше оттуда не выходила. А на территории дома фонарь имелся, но не работал.
Тускло светились подвальные окошки. Скорее всего, за ними был коридор. Камеры вряд ли освещались в такое время суток.
Первый и второй этажи здания были погружены в темноту. Только в одном из окон, на первом этаже, горел свет. Желтое пятно падало вниз на землю, как луч прожектора. Если Сашу будут допрашивать, то только в этой комнате.
Муравьев прятался в кустах, в которые проник через высокий забор с внешней стороны энкаведешной территории. Опять очень кстати пригодились его гимнастические навыки.
Петарда находилась рядом. Артем планировал зажечь ее прямо в кустах, выдвинуть вперед, на свободное пространство, а потом драпать. Неудобно и опасно, но что поделаешь. Других вариантов он не придумал.
Часовой нырнул в помещение. Может, в туалет пошел?
Артем не удержался. Стремительно рванулся к дереву, повис на нижнем суку, подтянулся, влез. Сел на ветку, прижавшись к стволу. Освещенное окно в здании оказалось как раз напротив.
Дерево было старым, уже умирающим, на нем шуршали сухие листья так громко, что Артем пожалел, что забрался сюда. Сейчас обнаружат Муравьева, и будет у Саши в камере компания.
С дерева он увидел сидевшего спиной к окну военного. Он что-то писал, наклонившись. Потом поднял голову к двери… Артем наблюдал, как дверь в кабинет приоткрылась, и на порог протиснулся Паша. Военный что-то сказал ему, потому что Паша кивнул и тут же исчез.
Артем почти кубарем скатился с дерева, бросился в кусты. Как раз вовремя. Часовой снова появился на крыльце.
Теперь Муравьев напряженно смотрел на указанное ранее Пашей маленькое окошко. Его новый товарищ собирался открыть форточку в тот момент, когда будет идти к Сашиной камере. Очень похоже на то, что тот уже получил приказ привести арестованного. Значит, Артему пора все приготовить. Паша сказал, что действовать начинать не сразу, потому что ему, «конвоиру», надо открыть замок, дать возможность «арестованному» выйти, (если он спит, то разбудить), потом провести его по коридору к заднему входу, который Паша заранее открыл… Минут пять, не меньше.
«Если все получится, через час мы будем чаи распивать в настоящем времени», – подумал Артем.
Если получится…
Ага, вот форточка открылась. Артем почувствовал, как волнение прошибло его, заставив напрячься каждую клеточку тела. Что делает часовой на ступенях, не видно. В какую сторону смотрит, непонятно. Если прямо на кусты, где прячется Артем, стоит Муравьеву только вынырнуть из них, тут же солдат откроет без раздумий огонь – ведь это его работа охранять государственное здание особого статуса. Надо было за деревом оставаться. Там хотя бы с одной стороны ты частично защищен. Здесь же – почти на виду. Темнота его может не спасти.
Наверно, пора. Хотя бы начать что-то делать. Ждать невозможно. Никакая нервная система не выдержит.
Артем вытолкнул петарду вперед, достал из кармана зажигалку.
И тут во двор НКВД въехал автомобиль. Часовой сбежал с крыльца, захлопали двери.
Ох, как не вовремя!
Муравьев трясущимися руками стал подносить огонек в фитилькам петарды. Они покраснели, разгораясь. Еще один, и еще, и еще…
Артем кувырком выкатился из кустов. В полунаклоне пересек двор.
Кто-то закричал за спиной:
– Эй, стоять!
Но в тот же момент так громко забабахало вокруг, что если этот некто и продолжил кричать в сторону Артема, слышно уже не было. Небо осветилось разноцветными вспышками-кометами, которые подлетали высоко вверх и взрывались над зданием.
Муравьев бросился за угол, к заднему входу, почти лоб в лоб столкнулся с кем-то. Вскрикнул от неожиданности.
– Артем, это я! – услышал Сашин голос.
– Быстрее, уходим! – выдохнул Паша. – Уже стреляют.
– Это не они! – хмыкнул Муравьев, и все равно рванул следом за Пашей, который знал место на территории, откуда можно было просочиться наружу, за границы грозного учреждения.
За спиной по-прежнему стояла пальба. Здание НКВД освещалось всеми цветами радуги. Слышались вопли и одиночные выстрелы, по звуку отличавшиеся от того шума, который выдавала петарда. Неизвестного вида оружие вызвало панику в рядах неприятеля…
Они выскочили на улицу, в ночной безлюдный город, и помчались вдоль проезжей части. Кажется, их не преследовали. Энкаведешники, наверно, отстреливались от невидимого врага, который использовал против них необычное, неизвестное военной науке оружие.
Город спал. Улицы отзывались гулкой пустотой. Транспорт не ездил. Позади все еще слышались звуки "салюта".
До заветного коридора было примерно полчаса бегом.
– По дворам не пойдем! – выдохнул на ходу Саша. – Рискованно. Темно. И может случиться, что в каком-то месте проход будет перекрыт.
– Пошли на набережную. Там будет короче, – предложил Артем.
Ребята дружно рванули в сторону реки. Сделали поворот на соседнюю улицу и …налетели на патруль. Трое военных с винтовками в руках шагали прямо по центру проезжей части.
– Куда бежим? Кто такие? – спросил один из них, подняв ружье.
Заметил Пашу в форме.
– Свои! – отозвался тот хриплым голосом. – Преследуем тут одного. В кусты нырнул, пытаемся догнать. Не видели?
– Нет, не видели! Но документы, граждане, попрошу предъявить.
– Да, конечно, – все дружно полезли в карманы.
Вдруг Саша резко толкнул одного из военных в бок. Тот не ожидал подобного, стал заваливаться, уронил своего товарища. Третий начал поднимать винтовку, но Паша, размахнувшись, ударил его кулаком в лицо. Тот полетел спиной на своих товарищей.
И парни снова бросилась в бега.
Они мчались как сумасшедшие. Выскочили на набережную, побежали вдоль не ограждённого забором парапета. Артем невольно отметил, что в настоящем уже есть металлическая ажурная решетка-ограждение высотой взрослому человеку до пояса.
Сзади, на значительном расстоянии, слышались звуки преследования: крики, топот, одиночные выстрелы.
– Надо уходить во дворы, – выдохнул Паша. – Здесь мы на виду. Подстрелят.
В тот же момент за спиной прогремел выстрел. Следом к нему присоединились еще два.
– Уходим во дворы! – выкрикнул Артем и рванул к ближайшей подворотне.
За ним устремился Паша.
Саша задержался только на секунды. А может, и не задержался. Просто пуля-дура нашла его, догнала, ударила, пробила тело.
Парень вскрикнул, взмахнул руками, полетел в воду.
Муравьев резко притормозил, обернулся. Саши сзади не было.
– Саня! – завопил Артем и бросился назад.
Всего несколько шагов…
Парень упал коленями на каменный парапет, попытался в темноте разглядеть, что там внизу, в реке. Поблескивала, плескалась черная вода. Расходились волны-круги. Саши видно не было.
Артем услышал над ухом тяжелое дыхание Паши.
– Убили! – выдавил тот тяжело. – Даже не ранили. Он сразу под воду ушел.
За спиной снова послышались выстрелы – уже ближе – и тяжелая торопливая поступь шагов.
– Уходим! – Паша дернул Муравьева за руку.
Артем только несколько секунд помедлил. Потом, выпрямившись, устремился следом за рванувшим во дворы товарищем…
Глава 72. Возвращение
Риту знобило. Она сходила в свою комнату, взяла кофту и вернулась обратно. Снова села в кресло, укуталась в уютную шерсть.
Похоже, гости угомонились. Телевизор был выключен, в квартире установилась тишина.
А может быть, тоже ждут, сидя или лежа в темноте?
Как там ребята? Где они? Получилось ли задуманное? Живы ли?
Как Саша?
Вспомнилось то, как странно, вот в такое же темное время суток, они познакомились. Нет, знакомством их первую встречу назвать трудно. Ритин страх, побег, гонка на мотоцикле… Но вот именно с той минуты завертелись события одно опаснее другого. И если бы рядом не было Саши… Ох, страшно представить, как бы она выживала в прошлом!
Саша… Милый байкер со взъерошенными волосами… Почти мальчишка, но со взглядом взрослого человека, уже успевшего хлебнуть и страх за близких, и разочарование в идеалах, на которых вырос, и боль от несправедливости, и растерянность от непонимания, что делать, как жить дальше…
Если все получится, и ребята смогут помочь ему, останется ли он здесь, с ней?
Если останется, сможет ли прижиться?
Рите вспомнилось, как они сидели ночью на чердаке, у окна, болтали. Он делился с ней своими мечтами. Хотел учителем быть, в сельской школе работать. Стране помогать… А потом приехали энкаведешники. Арестовали кого-то. Того, кто вероятно тоже мечтал быть полезным своей Родине…
Наверно, тогда, когда она взяла его руку в свою, чтобы поддержать, между ними скользнула искра. Саша к тому моменту ей уже нравился, а вот была ли она ему интересна тогда? Парню ведь приходилось терпеть ее «заскоки»: «Хочу домой, в свое время!» И он совсем не верил, что Рита из другого столетия. А ведь старался быть тактичным…
Со стороны коридора раздался то ли шорох, то ли чьи-то шаги. Рита напряглась, прислушалась. Порывисто встала с кресла, замерла в ожидании.
Да, кто-то идет.
Сердце бешено забилось. Она качнулась к двери. Но та уже сама открывалась. На пороге показался всклокоченный, весь исцарапанный Артем. За ним маячил Паша.
В тот же момент дом ожил. Выскочил Костик. Подпрыгнул и повис на шее у Артема. Муравьев подхватил его под голые коленки. Заулыбался счастливо.
Выбежала Ниночка. Закричала:
– Пашенька!
Бросилась к своему другу.
Тут же и Клавдия Ивановна появилась. Она не очень понимала, почему такой переполох. Но с удовольствием смотрела на радостную шумиху.
Рита замерла, глядя в проем двери. Почему не появился Саша? Стояла, ждала. Может, просто отстал от ребят?
Нет никого. Виден темный прямоугольник коридора, часть облупившейся от краски стены. А Саши – нет.
Молча повернулась к Артему за ответом.
Тот расспрашивал Костика, как у мальчика дела, на Риту не смотрел.
– Артем, – окликнула она Муравьева. – А где Саша?
Артем вздрогнул, замер, опустил Костика на пол, медленно повернулся к Рите. На лице у него метались странные чувства: растерянность, смущение, боль.
– Где Саша? – повторила Рита, и голос ее сорвался.
Муравьев сглотнул подступивший к горлу комок, нахмурился. Стал говорить, делая паузы, подбирая слова:
– Он… не захотел… пойти с нами… Сказал: должен… найти родителей.
У Риты опустились плечи, глаза наполнились слезами. Она молча отвернулась и вышла из комнаты. Артем проводил ее тревожным взглядом. Знала бы Рита, как погано у него было на душе!..
Вскоре все ушли на кухню. Кроме Риты. Она слышала звуки суеты – парней кормили ужином. Девушка сидела в кресле, все в той же комнате, с закрытой дверью в прошлое, смотрела на деревянный вход.
И как будто ждала, что вот сейчас дверь откроется, и войдет Саша. Бросится к ней, прижмет к себе и скажет:
– Дорогая! Я без тебя не смогу.
Внутри было пусто. И очень-очень больно. Всё потому, что сердце ждало, а разум понимал: не придет…
Кажется, парней накормили. Слышно было, что включилась вода на кухне, забренчали тарелки – мыли посуду. Потом кто-то ушел в ванную. Там тоже послышалось плескание.