— Люблю осень, тут так красиво…
— А я бы хотел побывать здесь во время цветения. Это дивно. Ты видела?
Элвилин неторопливо завладел девичьей ручкой и стал разглядывать брызги, упавшие на ладонь. Хельга затихла, опасаясь, чтобы Торус вместе со всеми своими заклинаниями не услышал, как сильно бухает в груди ее сердце. Пришлый глянул из-под ресниц, а потом кивнул с загадочным видом:
— Смотри…
И Хельга увидела всплывшую над водопадом зыбкую радугу.
— Говорят, если она покажется четырежды, то можно загадывать желание, и оно обязательно сбудется.
— А ты загадывал? — юная волшебница затаила дыхание. — Сбывалось?
— Нет, — эйп Леденваль покачал головой, — никогда.
Девушка вздохнула. И отчего-то ей сделалось грустно — точно у красивой сказки оказалось банальное и скучное окончание.
— Я не верю в приметы, Торус, — произнесла мисс Блэкмунд тихо. — Ты, наверное, снова скажешь, что я зануда, но мне кажется, что ежели мы сами можем исполнить свое желание, то просто берем и делаем. А если это невозможно, тут уж никакая радуга не поможет.
— Когда так, — хрипло сказал он, оборачиваясь, — подари мне один поцелуй.
Хельга вздрогнула, отстранилась поначалу, а после, шепнув:
— Это ведь ничего не значит, правда? — положила руки Торусу на плечи и осторожно приникла к его губам.
Он отвечал — нежно, долго и пламенно. А после отпустил девушку и, глядя в ее повлажневшие глаза, шепнул:
— Ровным счетом ничего. Мы просто сами исполняем желание.
Хельга прерывисто вздохнула, обняла пришлого, уткнулась ему в плечо и пожаловалась:
— Я ничего не понимаю! Не могу разобраться, что со мной происходит. С той встречи на кладбище не могу думать ни о чем, кроме тебя, не вижу никого, кроме тебя… это твоя волшба, да?
— Может быть, — Торус мягко отстранил девушку и заглянул в лицо. — Котик, а вот этого не нужно. Я ведь волк-одиночка. Лучше останемся друзьями.
И, точно ребенка, погладил мисс Блэкмунд по голове:
— Ну, же, не дуйся. Быть моим другом куда лучше, чем врагом. И, потом, ты же хочешь продвинуться в изучении магии? Она тебе нравится, так?
— Магия мне нравится, — тихо ответила Хельга, думая, что конец у сказок бывает не только банальным, но и горьким, — погоди, я сейчас.
И, порывисто поднявшись, подошла к перилам. Покосилась на висящие то тут, то там маленькие железные замки на цепочках — новую моду столичных влюбленных, скрепляющих узы — и запрокинула голову. Поморгала, глядя в небо, ощущая ладонями холод старинного камня. А потом, прогнав непрошеные слезы, обернулась к Торусу.
— Ты прав, — Хельга сглотнула и спокойно улыбнулась пришлому. — Извини, что-то на меня нашло сегодня, верно, это горный воздух. Обещаю, что больше не сделаю ничего такого, что не положено друзьям. Так что ты там говорил о магии?
— Я мог бы многому обучить тебя, а ты — меня. Мне не слишком хорошо удаются боевые заклятия, зато в других я преуспел. И, Хельга, — он прищурился, поднялся со скамьи и, шагнув вперед, поправил прядь волос, выбившуюся из девичьей прически, — не плачь больше.
— И не думала, еще чего! — фыркнула юная волшебница и деловито огляделась. — Начнем сейчас?
Она покрутила кистью, и куст шиповника с краю площадки подернулся маревом. Явственно потянуло дымком. Сырые ветки зачадили, потрескивая, а потом среди листьев мелькнули язычки пламени, похожие на любопытных шустрых лисят, высовывающих мордочки.
— Дай, я, — элвилин вскинул руку. Пламя тотчас погасло, а куст покрылся чудовищными лиловыми цветами, воняющими не хуже новых духов маман Блэкмунд. Хельга чихнула и хихикнула:
— Ох, Торус. Гляди сюда.
И снова вытянула руку:
— Ты неправильно держишь запястье. И про плечо забываешь, а здесь должна работать вся рука. А пальцы, — она ухватила пришлого за руку, разворачивая ему кисть, — приоткрой, чтобы куст мог видеть твою ладонь.
Вот теперь — пробуй.
Эйп Леденваль вздохнул, а шиповник посинел и стал скручиваться в шар, точно еж, почуявший опасность.
— М-да… а, может, боевая магия и вовсе не моё?
— А ты разозлиться не пробовал?
— А не могу сейчас, — элвилин пожал плечами. — Настроение благодушное и сонливое. К тому же, тут так красиво…
И он шевелением кисти заставил многострадальный кустик зазеленеть по-весеннему и распуститься крупными алыми бутонами.
— Глупо, да? — Торус повернулся к девушке. — Баловство всякое — сколько угодно. Хоть по ярмаркам ходи. А как доходит до серьезного… Эх, Хельга…
И, горестно отмахнувшись, медленно пошел к тропинке.
— Не переживай, — улыбнулась ему в спину девушка и двинулась следом, — еще научишься. В конце концов, войны в ближайшее время не намечается, так что твои цветы могут стать куда нужнее, чем моя огненная волшба.
В этот момент заклятие кончилось, и Хельга вздрогнула от оглушительного грохота водопада.
Несмотря на то, что обратная дорога была недолгой, на мессу они опоздали — созывающий прихожан колокол уже давно отзвонил. Толпящиеся в дверях храма простолюдины неодобрительно покосились на Торуса; перечеркнули двуперстием лбы.
— Иди, котик, — усмехнулся пришлый, целуя руку мисс Блэкмунд, — мне не хочется доставлять тебе неприятности.
— А, ты? — девушка осторожно пожала его пальцы. — Не думай, пожалуйста, что я стану обращать внимание на…
— Хельга, — эйп Леденваль серьезно посмотрел ей в глаза, — помнишь наш разговор о духовниках? И, потом, я и сам не собирался заходить в собор, Судия, как ты понимаешь, не мой э… покровитель. Я, пожалуй, прогуляюсь по делам, а потом подожду вас с Салзаром где-нибудь здесь, на площади.
Мисс Блэкмунд кивнула и, смерив презрительным взглядом перешептывающихся в притворе прихожан, прошла в храм. Остановилась у заднего ряда скамеек и, привстав на цыпочки, разглядела впереди — не так, чтобы у самого алтаря, но все же на лучших местах — затылки собственного семейства. Хельга вздохнула — вздумай она сейчас продираться сквозь толпу, косые взгляды горожан и нудные нотации маменьки ей обеспечены.
— Эй, — девушка почувствовала, что кто-то коснулся руки. Опустив взгляд, увидела сидящего сокурсника.
— Тебя, вон, зовут.
Со стороны правого нефа ей отчаянно жестикулировал Мидес. Хельга, отдавив немало ног, всё же пробилась к Салзару и, втиснувшись рядом на скамейку, раздраженно прошипела:
— И откуда столько народу?
— Новый епископ, — шепнул ей на ухо некромант, — только вчера возведен в сан и поставлен настоятелем столичного собора. Тут народ чуть не из соседних деревушек притащился. И нашим быть сказали — какие-то там договоренности с ректором, ну, я точно и не знаю.
— Отче хочет заручиться поддержкой магов, — фыркнула девушка, — чего тут непонятного. Кстати, кто он?
Салзар замялся. Вспомнил, как Торус на кладбище рассказывал про загадочного мужчину в маске. И, подумав, решил подругу в подробности не посвящать, в конце концов, политика — дело не женское.
— Зовут Ровард Равелта, а больше ничего не знаю. Да ты смотри, он сейчас сам с проповедью выйдет.
— Равелта? — Хельга нахмурила лоб. Имя показалось знакомым, но припомнить, где его слышала, юная волшебница так и не смогла.
С балкона понеслись звуки органа, разбиваясь эхом о высокий свод, и прихожане (те, кто сидел) поднялись. Зазвучал старинный гимн: «О, Судия, когда ты спустишься к нам с горы», и разноголосый хор нестройно подхватил знакомые строки. На действо из алтаря молчаливо взирала огромная каменная статуя с золотыми весами в руке.
Из-за статуи в сопровождении двух служек показался высокий сутулый мужчина в золотом облачении епископа. Замер перед толпой, обводя внимательным взглядом новую паству.
— Ах, — сквозь пение донесся до Хельги чей-то восторженный голос, — Его Преосвященство, говорят, имеют поддержку самого короля!
Ровард Равелта с надменным выражением на скуластом тонкогубом лице поднял руку и в воздухе благословил прихожан. Мисс Блэкмунд отметила, что лоб епископа обрамляет совершенно прямая линия гладко зачесанных каштановых волос, и слегка поежилась, встретившись с холодным взглядом нового настоятеля.
— Он мне не нравится, — прошептала она Салзару, на что юный некромант тихо фыркнул:
— Мало ли. Зато, может, он нравится ректору. И, потом, первое впечатление не всегда бывает верным.
Гимн завершился, и прихожане стали усаживаться по местам. И тут Хельга, выглядывавшая сквозь толпу свое семейство, заметила, что Джонька кому-то помахала. Оливия Блэкмунд тотчас одернула дочь, а обернувшаяся с первого ряда светловолосая девочка испуганно приложила палец к губам и уселась, держа спину ровно, точно кол проглотила.
— Я поняла, — Хельга покосилась на Мидеса, — откуда я его знаю.
Равелту. Помнишь Джонькину подружку? Ингрид?
— Это мышку беленькую? — Салзар смутно припомнил пару раз метнувшуюся в сторону испуганную девчушку, гостившую в поместье Блэкмунд.
— Ее. Между прочим, эта, как ты выразился, мышка — племянница нашего нового настоятеля, он ее опекает. Кажется, бедняжка сирота.
— Равелты? — удивился Мидес, окидывая взглядом торжественно входящую за кафедру долговязую фигуру. — Никогда бы не заподозрил его в чадолюбии…
— Внешность бывает обманчива, ты сам сказал…
— Возлюбленные дети Судии! — донесся с амвона слегка простуженный голос, и в храме воцарилась тишина. Новый настоятель завел длинную проповедь, а Хельга вознамерилась вдоволь подумать о своём. Она уже, было, унеслась мыслями в сверкающую радугу водопадов, как вдруг почувствовала, что вокруг творится странное. Обычное для храма умиротворение, всегда напоминавшее девушке сонные тенёта, пропало — то и дело тут и там возникали неясные шепотки, вздохи и тихие ахи. Девушка неохотно выплыла из сладких грез и, недоуменно покосившись на хмурого Салзара, стала вслушиваться в речь епископа.
Проповедь оказалась весьма необычной. Вместе с каноническими обращениями к древним текстам, авторство которых было позабыто за давностью лет, из уст Равелты то и дело сыпались призывы к искоренению ереси и порока. Настоятель намекал на идолопоклонников, к которым гуртом причислил пришлые народы, а завершил речь обращением к прихожанам, дабы те, как священные воины Судии, записывались в новый Орден Божьего суда.
— Сдается мне, — тихо буркнул в ухо мисс Блэкмунд некромант, — Его Преосвященству захотелось чуда. Ну, или маленькой войны…
Хельга, мрачно поедая глазами сутулую фигуру настоятеля, скривилась.
Дальше перед народом выступил представитель Фредерика Щербатого, который торжественно сообщил, что король поддерживает начинание и даже выделяет новоявленным ордальонам старый заброшенный особняк в центре города. Равелта дернул щекой, но новость проглотил и благословил министрантов идти по рядам собирать пожертвования.
— Ордальоны, — задумчиво прикусила губу Хельга. — Салз, помнишь, нас принял за них алхимик-пришлый? У лекаря. Интересно, как он узнал про Орден?
— Так его хозяин вхож к королю, — Мидес вздохнул и полез в поясную сумку, надеясь найти там пару монет, — наверное, чего слышал. Ой! Вот зараза…
— Кто? — девушка удивленно обернулась и тоже ойкнула, увидев, как шевелится на груди Мидесова рубашка. — Это еще что?
— Не трогай, — оттолкнул руку девушки некромант. — Она просыпается!.. вот леший…
— Да, кто она-то?
— Мышь!
— Какая еще мышь?! — Хельга почти разоралась; к счастью, ее голос потонул в звяканье монет и гомоне, стоявшем в соборе.
— Летучая. Помнишь нетопыря, которого мы с Торусом подняли в библиотеке? Так вот, поутру зомби прилетел в общежитие, хозяев искать.
— И ты притащил его сюда? — юная волшебница с трудом удержалась, чтобы не стукнуть Мидеса по голове.
— Интересно, а куда я его дену? К тому же, я прочитал заклинание и он спал. До сих пор.
— А снова упокоить ты его не мог?
— У меня бы одного не вышло. Вы же всё это время где-то шлялись!
Молодые люди, прожигая друг друга взглядами, уже, кажется, собрались разругаться насмерть, когда нетопырь окончательно проснулся. Из-за пазухи юноши показалась зубастая морда, покрытая неопрятными клочьями шерсти, и свирепо уставилась на Хельгу мутными глазками.
— Убери! — зашипела девушка. — Хочешь, чтобы нас сожгли за осквернение храма?
— Куда я его дену? — лоб Мидеса заблестел капельками пота — когти у зомби были внушительные.
Мисс Блэкмунд в панике огляделась, и остановила взгляд на Равелте. Тот как раз торжественно принимал из рук служки ритуальные весы, снятые со статуи. Золотые чашки были доверху наполнены кусочками высушенного ржаного хлеба — Дарами для стекающихся к алтарю прихожан.
Хельга, пожалуй, сама не смогла бы толком объяснить, что на неё нашло.
Она честно собиралась перенести летучую мышь под стрельчатый свод, на балки храма, но вспомнила, сколь презрительно отзывался новоявленный епископ о пришлых. А сразу после узрела скалящего зубы нетопыря прямо на голове Равелты. Зомби цеплялся лапами в волосы священника и взмахивал поломанными крыльями, стараясь удержать равновесие.
— Что ты делаешь! — зашипел в ухо волшебнице Мидес. — Прекрати колдовать, я сам! Или лучше держи меня за руку, вместе попробуем снять мышку. Заклинание левитации помнишь?
Равелта меж тем попытался отмахнуться от злобной твари, а служка испуганно отпрянул, прикрывая голову руками. Из весов во все стороны прыснул ритуальный хлеб.
— Да я и пыталась её левитировать! — Хельга почувствовала, как внутри неё от страха и злости начинает клокотать огненная стихия. Девушка испуганно ухватила Салзара за руку и поспешно прошептала новое заклинание переноса. Вот только то, что от вмешательства огненных сил выйдет оно неправильным, юная волшебница поняла слишком поздно.
Под сводом собора громыхнуло. Над подсвечниками взметнулось пламя, и чудовищная тень от крыльев летучей мыши накрыла статую Судии. Та вдруг стала медленно крениться набок. Епископ в ужасе отпрыгнул в сторону, теряя весы.
По храму пронеслось дружное «Ах!», женский визг повис в воздухе, а потом началась паника. Прихожане, роняя скамьи, в давке сбивая друг друга с ног, бросились к дверям.
Мидес ухватил подругу за талию и буквально втащил в глубину нефа, под окно. Отсюда народ уже отчасти схлынул, но юноше всё равно пришлось расквасить пару носов, пока они с Хельгой не оказались в относительной безопасности.
— Ты что! — он постучал себя костяшками по лбу, — совсем сдурела, да? Жить надоело?!
— Я… я сама не поняла, как так вышло, — прошептала бледными губами девушка, а потом резко вскинула голову: — Джонька! Я её слышу!
Мидес размышлял недолго — скользнул вдоль стены к алтарю, увлекая за собой подругу. А потом и сам различил пронзительный, непрекращающийся ни на секунду детский визг. Увидел, как пытается пробиться к кафедре лорд Блэкмунд, которого, впрочем, тут же смело потоком развернувшихся в сторону левого нефа людей. Это кто-то, наконец, догадался открыть боковую дверь.
— Она там! Стой у стены, ясно? — и некромант нырнул в толпу, щедро раздавая тычки направо и налево, яростно работая кулаками. Подхватил на руки скорчившуюся у подножия кафедры девочку и ринулся, было, прочь.
— Инге! — младшая Блэкмунд рванулась назад. — Там Инге!
Салзар обернулся и увидел бледную, как луна, Джонину подружку, стоящую на коленях у алтаря. К груди девочка судорожно прижимала выроненные Равелтой золотые весы. Сам епископ куда-то делся, и Мидес, ругнувшись, ринулся за второй юницей, Джоанну, впрочем, из рук не выпуская.
— Эй, вставай, — крикнул он «мышке», но та и ухом не повела, только бормотала что-то. Склонившись ниже, некромант различил молитву Судие. А еще заметил расцарапанные костяшки пальцев, которыми Ингрид вцепилась в спасенную реликвию, и безжизненные, совершенно почерневшие глаза.
— Еще одна чокнутая, — некромант подхватил свободной рукой вялое тельце блондиночки и поволок девчонок в неф.
— Как? Что? Где болит? — бросилась к ним Хельга и стала тормошить Джоанну, которая тут же отпихнула сестру и дорвалась-таки до подружки: — Инге, очнись!
Та что-то промычала в ответ, а Мидес ринулся помогать крепкому юноше, воюющему с огромным деревянным засовом правой боковой двери.