— Началось!
— Что — началось? — непонимающе уставился на него Черныш.
— Может, для начала велишь, чтобы и мне подали прибор для чая? А то жарковато сегодня, — глядя на сервированный столик, стоящий перед императором, поинтересовался Бурков.
— Ты прав, жарковато сегодня. Я вон пять часов с пацанами на полигоне провёл… Взмок весь! — поделился Павел Андреевич, после того, как сделал необходимые распоряжения.
— А чего сам? Больше некому, что ли?
— Так я изначально с ними этой темой занимался…
— Понятно. Кстати, они у тебя не спрашивали, чего это целый император им лекции читает?
— Не успели, — улыбнулся Черныш. — Я, когда пришёл проводить первый урок, сразу расставил все точки над "ё". Типа, есть наука, которую в моей державе лучше меня никто не разумеет. А так как Великий князь попросил открыть его неразумным детям секреты древних знаний, то решил проводить занятия лично, ибо нет ничего хуже невежественного учителя, которого лучше к детям близко не подпускать.
— Это точно! — согласился Бурков.
— Ага. Только отправляясь на урок, что попало — не наденешь. Каждый раз приходится соответствовать статусу.
— А что поделать? — развёл руками Артём Николаевич, — издержки профессии.
— Император — профессия? — хмыкнул Черныш.
— А ты, как думал?..
Тут в дверь постучался дежурный офицер, который принёс Буркову чашку, блюдце и маленькую ложечку.
— Ладно, давай рассказывай, что там началось? — спросил император, дождавшись, когда Артём Николаевич нальёт себе горячего чая.
— Из Москвы пришли новости, — ответил тот и осторожно отхлебнул из чашки.
— Я весь внимания…
— Начну по порядку, — поставив сосуд на столик, стал отвечать министр безопасности. — Первое, взбунтовались братья Великого князя. Второе, Ливонский орден напал на Псковские земли. Третье, в нескольких городах случился бунт…
— Какой бунт? — перебил император.
— Церковники бунт подняли, недовольные тем, что на новое летоисчисление перешли.
— Как так? Ведь сами же голосовали! — удивился Черныш.
— Голосовали, да не все. В Москве-то в основном заседало высшее духовенство. А вот попики на местах видать имеют свою точку зрения. А может кто-то "подсказал". Сам понимаешь, шпионы не дремлют. И последнее, купцы, которые были в Сарае, донесли, что хан собирал большой дуван, где было принято решение идти на Москву. А перед этим его частенько навещали литовские послы…
— А что, наши люди уже до Сарая успели добраться? — снова удивился Павел Андреевич.
— Нее, не наши, — успокоил его Бурков. — Это Курицын поделился информацией, а ребятки тут же доложили.
— Ясно. Только мы раньше времени всё равно корабли не отправим. Сейчас что в Белом море, что в Балтийском — льды да шторма. Сам понимаешь, не пройти…
— Так я ничего и не говорю, — стал оправдываться Артём Николаевич. — Знаю, раньше марта идти бестолку. Так что месяц у нас ещё есть. Просто активнее готовиться надо. Солдат и матросов так гонять, чтобы морское путешествие раем показалось…
— Надо, надо, — покачал головой император. — Кстати, что в городе о последней трагедии судачат?
— Да, уже успокоились. Особенно после того, как мы всем составом сходили в Иван-Дальний и обратно. А батюшки объясняют людям, что всякое в жизни бывает, но коли сам император не убоялся, то и остальным грех поддаваться страху.
— Понятно. А вообще, часто люди гибнут?
— Случается, конечно. Океан всё-таки. Но больше по своей дурости. То с управлением не справятся и парусник перевернут. То плюют на погоду и предостережения метеорологов. То спасательные жилеты не надевают. Сам знаешь, уже год, как вышел указ, чтобы все уходящие в море брали с собой средства защиты…
— Эх, — тяжело вздохнул император, — если на камни выбросит, то никакая защита не поможет.
— Ну, — развёл руками Артём Николаевич. — Зато в других странах и этого нет. Люди вообще не знают, что существует пенопласт… Кстати, долго его "изобретали"?
— Вообще не изобретали. Он пошёл у нас, как побочный продукт. То есть, не он, а его составляющие. Тут Илья Тимофеевич и предложил, типа давай, сделаем? Запасы-то, которые изначально имелись, давно вышли…
— Правильно предложил, вещь нужная. А благодаря жилетам некоторые действительно смогли остаться в живых. Были, знаешь ли, случаи… Хоть плавать умеют практически все, но долго продержаться в воде не каждый способен. И вообще неплохо бы продавать пенопласт в другие страны. Думаю, спрос будет… Много его делаете?
— Не очень. Им занимается всего парочка ребят. Как составляющие накопятся, они и шаманят. Не чаще двух дней в неделю…
— Ясно. Кстати, по поводу экспорта… Чугунки наши пользуются большим спросом. Очень уж удобная вещь. Особенно если они идут вместе с чугунной плитой для печи. Люди-то любопытные, быстро всё примечают, тем более женщины… Курицын, между прочим, построил в Москве две корчмы и, заметь, из кирпича! Так вот, его кухонные работники используют исключительно наши изделия.
— А что, в Москве такого не делают? — удивился Черныш.
— Откуда? Для них чугунки, как пенопласт! А картошка вообще — еда князей.
— Прижилась, значит, — улыбнулся император.
— Ага. И картошка, и подсолнечник, и кукуруза… Да ведь ты знаешь! Сам же князю письмо отправлял.
— Так я и не спрашивал, а констатировал факт.
— А-а! Тогда ладно.
— Артём Николаевич, а чего ты про торговлю заговорил? По Москве уже всё? Как там вообще дела? Не задавят её ненароком? Сам говоришь, хан с походом собрался…
— Собраться-то — собрался, — сделав пару глотков из чашки, стал отвечать Бурков. — Только между словом и делом слишком большое расстояние. Мы вон тоже решили заводы построить… Однако даже на бумаге нет законченного плана. Так же и там. Пока гонцов разошлют, пока богатуры соберутся в указанном месте, пока каждый получит боевую задачу… Тем более весна на носу… Если бы осень стояла, тогда — да. По первому снегу идти в поход самое то!
— А что там с братьями Великого князя?
— Торгуется пока с ними князь, да время тянет. Знает, что сейчас он в выгодном положении. Тем более их нигде не принимают, а народу у каждого под рукой много и все кушать хотят.
— Ну, допустим. А города, которые взбунтовались?
— То Ивану III на руку. Если церковники сами не договорятся, то придётся вмешиваться ему. А уж он своего не упустит. Столько потом отхапает, мало никому не покажется. Мне вообще кажется, что затею с календарём князь специально ради этого дела провернул…
— Вполне возможно, — согласился император. — А что там рыцари?
— Да всё, как в ТОЙ истории… Внезапно напали, полностью сожгли Вышгородок, людей перебили и затехарились до времени. Иван Васильевич войско прислал, а толку? Ливонцы нападут лишь в том случае, если будут уверены в своей безнаказанности. А Великому князю тоже не резон держать войска вдали от столицы. Тем более знает, что Ахмат против него силы копит. Вот и ждут рыцари момента…
— Блин, и мы помочь ничем не смогли! — сжал кулаки император.
— Вообще-то я отсылал сообщение нашим людям, чтобы предупредили, мол, ливонцы нападение готовят…
— И что?
— Что, что? Пока жареный петух не клюнет, не почешутся. Разведки хорошей нет, решения принимаются долго. Полученные новости обсасывают по тысячу раз, вместо того, чтобы их оперативно проверить.
— Да, хреново, — невесело вздохнул Павел Андреевич.
— Кстати, есть ещё новость, касаемая индианочек наших…
— Это сироток что ли?
— Ага.
— И что там?
— Великий князь подыскивает им женихов. Одного вроде уже нашёл — это его самый младший брат Андрей.
— Неужто клюнул? — обрадовался император.
— Вроде как, — развёл руками Бурков.
— Артём Николаевич, а они, правда, дочери индийских раджей?
— Хрен знает, Ваше величество, — министр безопасности, улыбаясь, пожал плечами. — Их держали при князе в качестве наложниц, или готовили в наложницы… Костя с Русланом тогда такую кучу индийской знати завалили, что фиг поймёшь, кто там и откуда. Главное догадались все документы и печати прикарманить. Зато Махмуду Гавану проще было свою власть установить. Отпала нужда учитывать интересы местных правителей.
— Понятно. А как там, в Гоа, Олег поживает?
— Рулит потихоньку. Пытается найти выход на Шаолиньских монахов, но пока глухо. Зато передал, что есть возможность обзавестись китайскими невольниками. Говорит, что хорошие крестьяне получатся…
— Получатся, — тяжело вздохнул Черныш. — Только мы в этот раз столько груза утопили… Одних шкурок тридцать бочек…
— Павел Андреевич, — обратился Бурков.
— Что?
— А ты в курсе, что в Северной Титанике много пушного зверя? Причём на берегах Калифорнии, которая почти напротив Китая находится. А если отправить экспедицию туда? Ребятки и разведку проведут, и пушнины наменяют вдоволь, и обменяют её в Китае на кучу нужного нам товара, в том числе и на невольников.
— Блин! А ведь точно! Там же пушнины много было. Русские промысловики от Аляски до Калифорнии вели торговлю с индейцами… Только это задание не для Кости. У него в Бразилии дел море. Кстати, он обещал саженцы какао-бобов. Антонина Григорьевна очень просила. Всё ей шоколадки по ночам снятся. Любила она их с чаем…
— Тогда Филиппу поручим, — сделав очередной глоток из чашки, высказался Бурков. — Как раз вокруг Южной Титаники пойдёт. И ближе будет, и Китай потом по пути…
— А гарнизоны в Австралии и на островах Пряностей поменять? После долгого морского путешествия людям домой захочется. Туда сразу нужно свеженьких везти…
— Что ж, придётся отправлять отдельный корабль. Кстати, некоторых китайских невольников, лучше женщин, как раз можно будет в Австралии оставить. Пусть занимаются сельским хозяйством, а заодно нашим солдатикам ночи скрашивают.
— Проблемы с женщинами? — Черныш удивлённо вкинул бровь.
— Ага. Местное население малочисленное, дикое, дружить не желает. Хорошо ещё, что против не воюет. А на прекрасный пол вообще охотиться надо, как на животных каких-то.
— Да уж, бяда… — Павел Андреевич почесал кончик носа. — Ну, да ладно. Нужно Филиппу дать задание, пусть набирает новые команды, тренирует людей и на следующий годик отправляется. Как раз к тому времени будет готова парочка свежих кораблей. Один у нас строят, другой в Иване-Дальнем.
— Большие хоть? — решил поинтересоваться Бурков.
— Такие же, на которых Костя в Бразилию ушёл. Он их всё голландскими флейтами называл… Кстати, ты в курсе, что штурвалы на кораблях используем только мы? Больше ни у кого нет…
— Как так? А рулят чем? — удивился Артём Николаевич.
— Какими-то там рычагами. Но я особо не вникал. Своих дел по горло.
— Понятно.
— Да, а что там наши индианочки? Замуж-то готовы? — вернулся Черныш к прерванной теме.
— Они готовы. Весь вопрос в деньгах. Всё-таки двадцать тонн серебра…
— Какие двадцать тонн? — Павел Андреевич недоумённо поглядел на Буркова.
— Как какие? — в свою очередь удивился тот. — Мы же писали об их приданом…
— Это что же, Великий князь хочет деньги себе прикарманить? — изумился Черныш. — Мы и так ему дарим прекрасную возможность землю за собой оставить, а он, блин…
— А мы что, деньги давать не собираемся? — несколько удивился Артём Николаевич.
— Не было такого в наших планах. Вон земли до фига, она тоже дорогая. Тем более у нас в хранилище всего сорок три тонны серебра. Это что же, половину отдать за просто так? С чего бы вдруг?
— Там такая ситуация, — Бурков на секунду задумался. — Короче, младший брат ему задолжал, вот и хочет Великий князь, чтобы тот из приданого жены вернул ему долг.
— И много?
— Серебром тонн шесть выйдет…
— Нет, — безапелляционно заявил император. — Ему и так земля даром достанется. Вот пусть женит своего брата или кого там ещё, и отправляет к нам. Претендовать на свои бывшие владения они уже точно не будут. Это особо отметь. А насчёт денег скажи, что не могу я их взять и куда-то отдать. Деньгами распоряжается банк, в котором те лежат на сохранении. И только наследницы, выйдя замуж, имеют право требовать положенное.
— А они имеют?.. — усмехнулся Бурков.
— Если будут бумаги, подтверждающие это право, пожалуйста!
— Понятно, если будут…
— Именно! — Черныш поднял вверх указательный палец. — Только знать о том никому не следует. В случае чего отбрехаться всегда можно, мол, сами поверили слухам…
— А по поводу земель, что сироткам якобы принадлежат?
— Тут без обмана. Можем и в наших краях выделить, а можем хоть в Австралии, хоть на островах Пряностей, хоть в любой из Титаник… Или вообще — на Камчатке. Смотришь, и Охотск на пару столетий раньше появится…
— А что нам с того Охотска? — удивился министр безопасности.
— Ну, так… — пожал плечами Черныш. — Вложения в неопределённое будущее. В принципе в тех землях много пушнины, есть серебришко с золотом, в море рыба и прочий зверь. Если там единовременно посадить человек пятьсот, среди которых, не считая солдат, будут моряки, рудознатцы, охотники и кузнецы, то очень удобный опорный пункт может получиться.
— Нет, — не согласился Бурков, — слишком далеко. Даже если мы станем на постоянной основе ходить в Северную Титанику, то заходить в Охотское море, всё равно, что без дела накручивать лишний километраж. Нам даже Австралия никакой выгоды не даёт. Чтобы разрабатывать там рудные месторождения, необходимо отправлять рабочих, а их здесь не хватает! У нас весь южный берег богат полезными ископаемыми, плюс много удобных бухт… А толку? Причалов нет, крепостей нет, складов нет. Одни лишь деревеньки убогие. Вот куда нужно сажать князей. Они хотя бы укрепления возведут, да и мы в любой момент сможем оказать помощь. Кстати, тут даже важен не сам князь, а люди, которые с ним приедут. Если верить истории, то Андрей Меньшой умрёт через полтора года. Пусть его не будет, но остальные-то останутся. Хотя, возможно, и с ним ничего не случится. Мы-то не знаем, отчего молодой, здоровый парень так рано концы отдал? Что это, болезнь серьёзная или яд? А по поводу денег… Павел Андреевич, у нас золота в хранилище много?
— Чуть больше ста тонн. А что?
— Думаю, килограммов пять потратить можно. Наштампуем для Великого князя тысячу монет, да сложим их в красивый сундучок…
— Можно-то, можно. Только не хочется ничего давать. Мы и так в Москву вбухали столько, что если это всё перевести на деньги, то хватит на постройку небольшого городка с пятитысячным населением. Кстати, как думаешь, почему я прекратил продажу наших ружей?
— Почему?
— Потому, что их реальная цена больше, как минимум в десять раз! Здесь изготовление элементарной жести приписывают к космическим технологиям. Мы вон металл через вальцы пропускаем и придаём ему любую толщину, а в Европе железные бруски долбят молотками до посинения, пока тонкий лист не получится, после чего протравливают в моче или прокисшем вине… Пипец, блин, гальваника!
— А что потом с нею делают? — удивился Бурков.
— Лудят. То есть покрывают оловом, а затем продают богатым людям. Покрыть крышу таким изделием считается очень круто! Но в основном жестянка используется для отделки храмов. Кстати, мне рассказывали историю, как один богач покрыл ею крышу, а ночью у него всё спёрли. Несчастный так расстроился, что взял и повесился…
— Ого! А мы жестянкой ангары кроем… Эдак любой подойдёт и оторвёт, — забеспокоился министр безопасности.
— У нас она не лужённая, а оцинкованная…
— Дешевле что ли? — усомнился Артём Николаевич.
— Не-а, наоборот — дороже раз в сто…
— Охренеть! То-то я думаю, чего это у Сомова все ангары закрашены коричневой краской…
— У нас не воруют, — в голосе императора прорезались хвалебные нотки. — А у него публика несколько другая…
— Нам тоже надо закрасить. Нечего богатства выставлять напоказ! Иначе появятся желающие всё это прикарманить…
— Нет, Артём Николаевич, слишком много краски уйдёт. А с желающими как-нибудь справимся. Но наработки по этой теме есть. Мы сейчас технологию разрабатываем, чтобы сразу красить железо…
— А чего там технологичного? Крась, да и всё…
— Ага, — усмехнулся Черныш, — чтобы после сезона дождей одна ржавчина осталась? Не всё так просто! Тут и само железо необходимо правильно обработать, и краску нужную подобрать, и сушить в специальных печах, соблюдая определённый температурный режим. Вон эмалированную посуду до сих пор делать не научились. А ведь какой бы вышел ходовой товар! Поэтому экспериментируем…