— А Сомов что же, без всяких экспериментов всё сделал?
— Угу. Он на основе битума что-то там выдумал и закрасил все склады, чтобы в глаза не бросались.
— Ну, конечно! У него этим добром вся пристань заставлена, подкрасить всегда можно, — усмехнулся Бурков.
— В принципе — правильно. Запас, он щей не просит! А дорогами даже Анастасия Михайловна впечатлилась, она такого ещё не видела.
— А чем ей столичные дороги не нравятся? По-моему здесь красивее…
— Ей и те и другие понравились. На Руси она кроме деревянных мостков вообще ничего не видела, плюс булыжные мостовые в Европе и Египте. Хотя в Египте скорее не булыжники, а каменные плиты, что впрочем, не делает поверхность более гладкой. Но ладно, Бог с ними — с дорогами… Значит, ты считаешь, что Великому князю стоит подкинуть денежек?
— Думаю, за парочку женихов со своими дворами тысячу золотых лавров дать можно… Если с каждым приедет хотя бы человек сто — уже хлеб. Поселим их в Излодях (Ист-Лондон) и в Рябичах (Ричардс-Бей). Там и реки есть, которые в океан впадают, и полезные ископаемые имеются, и бухты вполне удобные для кораблей…
— Хорошо. Так и сделаем. А пока будем готовиться. Сам говоришь — началось…
Глава 4. Путь на Родину
Вытирая ладонью взмокший от пота лоб, прикрытый широкополой зелёной панамой, Захар остановился и поглядел назад. Там, в конце колонны, ехало десять необычных железных бочек, называемых цистернами. В них везли воду. Как раз за водой отправился его младший брат Глеб. Вот уже три дня они в составе полка, насчитывающего шестьсот человек, двигались по жаркой пустыне. Вокруг говорили, что это египетская пустыня, и что осталось пройти совсем немного, а там всех ждёт море и корабли, которые должны доставить солдат на Русь… Вспоминая Египет, Захар невольно удивлялся разнице от увиденного тогда и сейчас. Тогда под ногами лежал жёлтый песок. Сейчас же земля была красной… Даже слегка багровой. И растительность тоже отличалась… Но свои наблюдения витязь держал при себе. Как им сказали, они идут тайной дорогой. Незачем кому-либо знать, куда движется полк. И вправду, за прошедшие три дня ни людей, ни селений не попадалось. "Что ж, наверно, так надо, — размышлял Захар, — коли император Южной Империи не хочет, чтобы кто-то проведал о рати, которую он отправил на Русь. А слухи оттуда приходят совсем худые. Говорят, что ордынский хан Ахмат собирает войско большое и похваляется, нечестивый, все города православные пожечь, а людишек увести в полон…"
— На, держи! — вернувшийся младший брат отвлёк Захара от размышлений.
— Благодарствую, Глебушка, — ответил тот и приложился губами к горлышку стеклянной фляжки, помещённой в тряпичный чехол, который удобно крепился к поясному ремню.
— Бойцы, не отстаём! — услышали братья окрик своего десятника и поспешили занять место в колонне.
— Слышь, чё скажу? — стараясь говорить негромко, привлёк внимание Глеб.
Почувствовав по поведению родственника, что тот выведал нечто важное, Захар украдкой глянул по сторонам и, легонько вздёрнув подбородком, произнёс:
— Сказывай…
— Офицеры промеж себя говорили, что братья Великого князя — Андрей Большой и Борис Волоцкий взбунтовались и подались в Литву. А литовский король к ордынскому хану в союзники просится…
— Ох, иудушки! — презрительно покачал головою Захар. — Но ничего братка, дай срок, доберёмся до них, за всё ответят… Нынче мы такое умеем, о чём на Руси даже и не слыхивали…
Солдаты ещё день двигались по пустыне Намиб, чтобы, сделав небольшой крюк, вернуться на побережье Атлантического океана. Не они первые, не они последние шли этим маршрутом. Правители ЮАР не жалели сил на то, чтобы скрыть путь из Европы в Индию вокруг Африки. А чем больше нелепых слухов, тем лучше. Тем более основная масса солдат была с северо-востока ЮАР. Все практически неграмотные. Конечно, читать и писать их учили — азбуку проходил каждый. Только география в ней не упоминалась. В книге рассказывалось о Боге, о животных, о растениях, о повседневных мелочах… Простым людям и этого хватало с избытком. Многим нравилось учить стихи, а потом напевать их, используя примитивный мотивчик. Причём увлечение музыкой поощрялось. Приятно было видеть, как после тяжёлого трудового дня люди собираются вместе, поют песни, танцуют, пьют пиво… А будни солдат действительно лёгкостью не отличались. Сомов тренировал их так, дай Бог любому спецназовцу из XXI века. Свободные же от боевой подготовки часы посвящались ликбезу, какой-нибудь профессии или помощи крестьянам. Тем более на последней теме маршал имел лёгкий бзик. Хотя, наверное, оно и правильно. Каждый воин должен понимать, что он защищает свою землю, а ухаживает за землёй крестьянин. Он же и кормит солдата. Поэтому бойцы часто помогали в распашке полей, в высаживании деревьев или просто в облагораживании территории. Например, имеется карьер по добыче глины. Извлекли её из грунта, и осталась яма, которая со временем превратится в труднопроходимый овраг. Сомов это дело так не оставлял. В яму через равные промежутки насыпали столбики земли, в которые высаживали саженцы деревьев, а остальное пространство заполняли старой листвой, соломой, опилками, водорослями и утрамбовывали. Пройдёт несколько лет и на месте бывшего карьера появится ровненькая лесополоса, окружённая плодородной землёй, пригодной и для растениеводства и для выпаса скота. Так как в племенах природу обожествляли, то все действия маршала принимали за откровения свыше. Нанёс земле рану, взяв её дары — залечи! И тебе вернётся с троицей. Тем более в учебниках по природоведению это особо подчёркивалось. А данный предмет являлся основным, и его изучали все…
Что представлял из себя экспедиционный полк? Состав делился следующим образом… Основная ударная сила — двести тяжёлых пехотинцев, закованных в прочную броню. На вооружении они имели большой закруглённый щит прямоугольной формы, сделанный из композитной фанеры, обтянутый кожей и обитый медью. Двухметровое копьё, древко которого было выполнено из дельта-древесины, а полуметровый наконечник напоминал четырёхгранный штык. Меч с длиной клинка в шестьдесят сантиметров. Две гранаты в виде полых чугунных шаров, начинённых порохом и снабжённых коротким фитилём, который поджигался вручную.
Потом шли двести стрелков. У них в качестве защиты выступал бронежилет внутреннего ношения, то есть прятался под верхней одеждой. Так же имелись наручи и поножи. Форма представляла из себя "афганку", только вместо нагрудных карманов были нашиты газыри на восемь снаряжённых патронов с каждой стороны. На голове широкополая панама, на которую при необходимости надевался стальной шлем. Его форма позволяла надёжно защитить голову и шею от рубящих ударов сверху и сбоку. На ногах солдаты носили продолговатые берцы. Вооружение стрелка состояло из кремнёвого ружья шестнадцатого калибра, штык ножа, а так же парочки гранат.
Вслед за стрелками следовала сотня артиллеристов с двадцатью пушками типа "Наполеон" калибром в сто миллиметров. Расчёт каждого орудия насчитывал пять человек. Их форма и защита ничем не отличалась от стрелков, а в качестве оружия самозащиты служили палаши и пистолеты с кремнёвым замком.
Кроме вышеперечисленных подразделений присутствовал десяток огнемётчиков. Они носили только афганки и дополнительной защиты не имели, так как вес снаряжения и так был не маленьким. Оружием самообороны выступал кинжал, рукоятка которого представляла из себя стальной кастет.
Остальные девяносто человек — это разведчики, офицеры, сигнальщики, барабанщики, повара, лекари и снабженцы.
В составе каждого десятка, помимо основного командира (десятника), имелся сержант и два ефрейтора. Они так и назывались: первый ефрейтор, второй ефрейтор. В случае гибели десятника, руководство автоматически переходило к сержанту, а затем от первого ефрейтора ко второму.
Ярослав — сын маршала, званий не имел. Он числился адъютантом при офицерах, но надеялся после возвращения из похода получить чин лейтенанта. Правда, в отличие от всех остальных, юноша носил во внутренней кобуре пистолет Макарова, а в походной сумке двести патронов к нему и пять гранат типа "лимонка". Конечно, черныши всех секретов парню не раскрывали, но, так как дураком он не был, кое во что посвящали. Да и не мог Сомов отпустить старшего сына без дополнительной защиты.
Захар и Глеб служили в одном десятке — в десятке тяжёлых пехотинцев. Щит, меч и копьё они знали с детства, поэтому переучивать мужчин под другое оружие не имело смысла. Конечно, они привыкли действовать верхом на коне, только специально готовить кавалеристов, чтобы отправлять их потом на другой конец света, никто из правителей ЮАР не собирался — самим мало. А братья и так благодарили судьбу. Ещё бы! Такими доспехами, которые им выдали, вряд ли кто мог похвастаться на Руси. Оно и понятно… В своё время Сомов, глядя на Руслана Шамова, одетого в латные доспехи польского гусара, тоже решил, пусть тяжёлые пехотинцы ходят в таких же — и красиво, и мощно. Правда, пришлось покорпеть над технологией изготовления, а так же довести до ума кое-какие элементы, чтобы надёжность и удобство были на высоте. И начал маршал сперва одаривать подобными доспехами своих десятников, а потом и остальных копейщиков. Только для рядового состава делали их попроще. То есть без ярких узоров, которые специально наносились при помощи электрохимического травления. Зато воронили стальные части в обязательном порядке, что позволяло защитить доспехи от коррозии. Заодно было с чего поржать — чёрный (в прямом смысле) "рыцарь", в чёрных доспехах и с белоснежной улыбкой. Первое время стрелки завидовали копейщикам, но со временем стали ценить собственную форму — и легче и удобнее. Плюс вооружение намного круче… В общем, каждый кулик своё болото хвалит.
Пять месяцев Захар с Глебом обучались новой для них тактике. Конечно, было что-то знакомое, особенно если вспомнить столкновения с ливонцами, но в то же время многое кардинально отличалось от виденного ранее. Да и учения оказались не в пример серьёзнее. Представьте, стоит десяток солдат плотным строем в три шеренги, а на него несётся слон или два… Вроде и понимаешь, что это не взаправду. А с другой стороны гадаешь, а вдруг зверюга не остановится? Зато через месяц таких испытаний уже не молишься про себя, а начинаешь прикидывать, как бы врезать этой твари, чтобы больше бегать и трубить не могла?.. Тем более к бегу братья вообще относились, как к врагу. За пять месяцев тренировок они столько совершили кроссов и марш-бросков, сколько, наверное, не совершали за всю свою жизнь. А как их "добивала" шутка маршала: "Семь вёрст для бешеной собаки — не крюк"… Ага — не крюк! Ладно, если налегке, а коли в полном доспехе и вооружении? Так и этого мало! Прибежишь на место, с ног валишься, а на тебя неприятель со свежими силами прёт… Не устоишь — дрогнешь или строй сломаешь — наказание — ещё столько же бежать. И ведь не взбрыкнёшь, не откажешься. Были случаи… Только потом все окружающие смотрели на такого, как на прокажённого. Уже не поздороваются, рядом не посадят, из одной чарки не выпьют… Да что там — близко не подпустят! Вот и приходилось терпеть, а пуще этого хотелось вернуться домой… А ещё Захар и Глеб узнали для себя много нового. Во-первых: это гранаты. Рванёт такая под ногами — мало не покажется. Очень действенная штука, чтобы ломать неприятельский строй… Во-вторых: медицина. Разве раньше их ей обучали? А тут строго каждый день по два часа… Как рану правильно перевязать, как шину на сломанную кость наложить, как вывихнутый сустав вправить, как человека, наглотавшегося воды, откачать, как самому уберечься… Сколько случаев было, объестся войско какой-нибудь дряни и вместо славной битвы сверкает по кустам голыми ляжками? То-то неприятелю потеха!.. А ещё братья сдружились с одним разведчиком. Тот по доброте душевной научил их парочке секретам, благодаря которым попал к маршалу в войско. Первый секрет — это умение бесшумно подкрадываться к врагу. А второй — лишить его жизни, да так, что потом никто не поймёт, от чего тот умер…
Глава 5. Торговля и политика
Каффа утопала в зелени садов и дышала их свежестью. Начало первого летнего месяца ещё не успело принести той изнуряющей жары, которая присуща июлю. Но всё равно, в полдень люди старались укрыться в тени, а заодно побаловать себя прохладным щербетом или душистым кофе. Крымский хан Менгли Герай в этом отношении тоже не сильно отличался от жителей города. Он сидел в небольшой беседке, спрятанной в тени каштанов и пил свежий кумыс, заедая его маленькими ломтиками лаваша. Напротив хана в почтительной позе стоял уважаемый и, что более важно, один из самых богатых купцов Каффы Хозя Кокос.
— Скажи мне, Хозя, — проглотив очередной кусочек лаваша, обратился Менгли Герай, — ты многое слышишь, много знаешь, твои торговые караваны ходят и плавают во все стороны света…
— Что ты хочешь услышать, Светлейший? — сделав небольшой поклон, осведомился купец, уловив паузу в вопросе.
— Мой друг Великий князь Иван Московский советует мне совершить прогулку в литовские земли, — хан склонил голову к правому плечу и, прищурившись, поглядел на Хозю. — Так вот, мне хотелось бы знать, благоприятно ли отразится эта прогулка на моём настроении?
Купец на минутку задумался, хотя вопрос его ничуть не удивил. Но не стоило отвечать сразу, иначе хан мог подумать, что Хозя был готов к нему. А этого показывать нельзя. Власть имущие не любят слишком умных, даже если благоволят к ним. К тому же стоило обдумать, как собственные мысли преподнести так, чтобы они совпали с желаниями Светлейшего. Конечно, было совершенно ясно, что для хана набег на Литву давал возможность неплохо заработать… Невольники нынче в цене, причём в большой цене! Османский и Египетский султаны строят много. Планы у обоих грандиозные. А для их выполнения нужны рабы. Но хан опасается: не случится ли так, что оставив дом без защиты, он проморгает вора? Тут Хозя точно знал — не проморгает. Правитель Большой Орды хан Ахмат готовит поход на Москву, поэтому все его силы нацелены на север. Некогда ему будет заниматься Менгли Гераем. Какой же прок самому Кокосу от этого набега? Ибо давая совет, умный делец в первую очередь просчитывает свои интересы. То, что продажа рабов будет идти через него, он не сомневался. Только сиюминутная выгода — она не всегда самая правильная. Что будет, если набег на Литву не случится? Скорее всего, Казимир IV и Ахмат объединятся и ударят по Москве сообща. Устоит ли Великий князь? Может — да, а может — нет. Однако в обоих случаях он сильно ослабнет. А когда нет сильной власти, то торговля приходит в упадок. Некому её защитить. К тому же Иван Московский благоволит к караимским купцам, выходцем из которых является и сам Хозя Кокос. Зачем же ломать хорошо отлаженное предприятие? А вот в Литве и Сарае дела не пошли… Слишком много конкурентов. Что же, выходит и с этой стороны набег на земли короля Казимира для него выгоден.
— Светлейший, если твой друг предлагает совершить прогулку, значит, он хочет, чтобы ты прекрасно отдохнул, — ответил купец с поклоном. — Разве стоит сомневаться в словах человека, который был единственным, кто оказывал тебе помощь в трудную минуту?
О себе Хозя Кокос предпочёл умолчать. Хотя это благодаря его стараниям Менгли Герай снова занимает трон Крымского хана.
— Ты прав, — задумчиво растягивая слова, ответил тот. — Великий князь оказался единственным, кто от меня не отвернулся. Так же я помню и твои заслуги передо мной… Кстати, а как к подобным прогулкам относится мой брат Мехмед II?
Как говорится: дружба, дружбой, а своя рубашка ближе к телу. Поэтому Крымских хан предпочитал учесть все плюсы и минусы от возможного набега. Ссориться с османским султаном, чьим вассалом он теперь являлся, совершенно не хотелось.
— Мне кажется, что если с этой прогулки ты привезёшь несколько молодых, красивых девушек и подаришь ему, то он будет очень признателен…
— Хм, — благодушно улыбнулся Менгли Герай, представив гибких красоток, танцующих перед ним с обнажёнными персями. — Хорошо, я услышал тебя. А теперь ступай. Мне нужно побыть одному.
За два месяца до этого разговора случилось ещё одно событие. В паре тысяч вёрст от Каффы, в роскошном шатре Тюменского хана Ибака, Московский боярин Никифор Басёнков раскладывал дары, присланные Великим князем. Был тут и искусно выделанный чешуйчатый доспех, и сабля из добротной стали, и тугой лук персидской работы с колчаном калёных стрел… Хан решил сразу опробовать лук в деле. Взяв подарок, он вышел из шатра. Свита, охрана и послы последовали за ним. Приметив в небе голубиную пару, Ибак наложил стрелу, прицелился… и сразил метким выстрелом одну из птиц. После чего без раздумий произвёл ещё один выстрел. Не успела первая голубка упасть на землю, как её подруга, пронзённая стрелой, устремилась вслед за ней.