— Заткнись. Ты в больнице в конце концов, — рявкнул врач, которого волновало только самочувствие Доминики.
Но где там! Не на такую он напал, Ритка разошлась пуще прежнего:
— Я не буду молчать, я вас всех выведу на чистую воду. Думаете, раз человек бедный, то на него можно все спихнуть. Вижу, какая тут у вас больница, — вопила Ритка. — Ясно сразу — не для бедных.
— Успокоилась! — приказал врач.
— Я на нее не наезжала! — уже визжала Ритка. — Я вообще спала в сторожке. У меня свидетели есть!
— Чего ты орешь, Калашникова? — сдался врач, не выдержав такого напора. Он устало потер лоб. Пулемет тебе имя. Свидетели… Ох, ну и ночки у меня пошли.
— Да! Свидетели! Васька. Васька и Анжелка с Зимником, — Рита ни на секунду не останавливалась.
Врач устало пожал плечами:
— Какая еще Анжелка?
— Ламбада, посудный ряд, седьмое место. Они подтвердят.
— Ты что-нибудь понимаешь? — грустно поглядел врач на медсестру. — Про Ваську с Зямчиком в посудной лавке? С седьмым номером, а? Палата номер шесть!
— Правильно вы им говорили, доктор, вы их предупреждали: нельзя с этой скандалисткой связываться, она нам всю больницу перебудит — это в лучшем случае.
— А в худшем — перекусает. Сделать ей укол, что ли? Успокоительный. Вы как считаете, Светлана Владимировна?
— Гады! — взвилась Ритка. — Опыты над людьми ставить! Я не дам никакого укола делать. Я напишу в Организацию Объединенных Наций. У меня есть права человека. Анжела-а-а, спаси меня! — Рита завыла что есть мочи.
И тут как-то странно громко прозвучал вопрос Доминики:
— Доктор, что с моим ребенком?
Перед байкерами стоял перепуганный Крокодил, лихорадочно соображая, что же ему делать. Его мобильник и содержимое карманов красовались на столе.
— Тебя, я вижу, голыми руками не возьмешь. Давайте думать, что нам с ним делать? — мрачно поинтересовался Артем.
— И думать нечего, — отозвался один из байкеров и повернулся к хозяевам клуба. — У вас музыка погромче найдется?
— Еще какая, — зловеще оскалился хозяин.
— А паяльная лампа? — деловито уточнил байкер.
— Для дорогих гостей… — развел руками хозяин и куда-то удалился.
Вернулся он уже с паяльной лампой, которую тут же включил. Синее пламя вырвалось из горелки прямо в лицо Крокодилу. Тот в страхе отшатнулся.
— Достали уже, козлы бородатые, — просипел он.
— Кто тут козлы? — удивилась толпа.
— А бороды, между прочим, настоящие, — презрительно заметил Артем. — Не такие, как у твоих нищих медали и костыли.
— Да пошел ты! — огрызнулся Крокодил.
— Где дети?! Косарева где?! — надвинулся на него Артем. Крокодил завопил:
— Не знаю я ничего! И детей никаких не знаю! Чего вы ко мне вообще привязались? Знатоки ведут следствие, твою мать.
Артем взял телефон Крокодила, быстро просмотрел адреса и усмехнулся. Все было так, как он и предполагал. Крокодил попытался было забрать телефон, но Артем не позволил:
— Вот тут, в твоем телефоне написано: Надежда. Это случайно не Косарева?
— Не знаю я никакой Косаревой, — мрачно буркнул тот.
— А нам сказали, что в Радужном вы жили одной семьей. Как же так получается? Ты, что ли, фамилии у нее не спрашивал?
Артем кивнул в сторону байкера, держащего паяльную лампу. Тот угрожающе рыкнул, наклонился, поднес лампу к лицу Крокодила.
— В тюрьме она. Срок мотает, — рискнул Крокодил.
— А милиция утверждает обратное: Косарева освобождена примерно неделю тому назад, — сообщил Артем.
— Мне об этом неизвестно, — запротестовал Крокодил.
— Хочется верить, да не получается. Нужно проверить. Сейчас ты поговоришь с подружкой по имени Надежда, а мы послушаем. — Артем поставил трубку на громкую связь и набрал номер Надежды. С усмешкой он протянул телефон Крокодилу.
— Да.
— Что да? Это же ты мне позвонил. Как наши дела? — отозвалась Надежда.
— Все путем. Как договорились.
— Тебя не видели? — поинтересовалась Надежда.
— Да нет же, блин. Я свое дело знаю. — Крокодил опасливо покосился на байкера, который многозначительно водил возле его лица паяльной лампой.
— С утра должен быть у меня, — требовательно напомнила Надежда.
— Буду, если доживу, — пламя приблизилось к Крокодилу так близко, что он не удержался и вскрикнул.
— Да что там с тобой? удивилась сообщница.
— Давление поднялось. Голова болит, — огрызнулся Крокодил.
Ладно. Потом расскажешь, если спрошу. Слушай, Крокодил, тон мне твой не нравится. Что-то не так? — подозрительно спросила Надежда.
— Да нет, все так. Завтра жду, где условились, — Крокодил старался говорить как можно убедительнее.
— Только без сюрпризов. Я этого не люблю.
Артем задумчиво поглядел на пленника:
— Значит, тебя зовут Крокодилом. Хорошее имя.
— А что вам от нее надо? От Косаревой?
— Утром из детдома украли двух девочек, сестер, младшей — полтора года, старшей — около шести.
— При чем тут Косарева? Чего сразу на нее? Она вроде свое отсидела, — пожал плечами Крокодил. — Зачем ей детей красть? Раньше она этим не промышляла. Аферы были, брачной аферисткой была, цыган на деньги разводила. Но детей не крала. Хлопотное дело. Это не она. Такие специалисты масть обычно не меняют.
— Разговорился ты что-то, — удивился Артем. — Мы бы с тобой согласились, если бы не одно обстоятельство. Фамилия девочек — Косаревы. Это ее дочки.
— Вот мать честная, — от неожиданности охнул Крокодил.
— А она не сказала? Выходит, подставила и тебя.
— А чего меня, я тут вообще ни при чем, — заюлил Крокодил.
— А мотоцикл? — напомнил Артем.
— Какой мотоцикл? — вскинул брови Крокодил.
— Обыкновенный, с коляской. Возле детдома обнаружены свежие следы твоего мотоцикла.
— Что, мало ли в Радужном мотоциклов? продолжал юлить Крокодил.
— Согласен. Пойдем осмотрим твой. Тогда все вопросы о твоем соучастии в похищении детей сразу отпадут. В протекторах должны остаться частицы земли и дерна. Милиция быстро экспертизу проведет.
Артем поднялся было с места, но Крокодил остановил:
— Не надо экспертизы мотоцикла.
— Это уже лучше. Ты встал на путь исправления, — доброжелательно улыбнулся байкер.
— Уберите лампу, она меня нервирует, — покосился на него Крокодил.
— Убираем. Видишь, мы идем тебе навстречу. Ждем ответного шага доброй воли.
— Ты меня не понял. Я свой мотоцикл в чистоте содержу, и все ваши улики, даже если таковые имелись, давно в канализации вместе с грязной водой, — сообщил Крокодил.
— Мне кажется, ты хочешь сделать заявление, — заметил Артем.
— Мне не понравилось, что Надька меня за болвана в картах поимела. Не сказала, что девчонки — ее дочки. Если вы догадались прозвонить всю цепочку от Косаревой до меня, то ментовка и подавно догадается, медленнее, но догадается, — согласился Крокодил.
— При этом не забудь, что наша угроза закрыть твой нищенский бизнес вполне реальна. Не расколешься, конец твоим липовым афганцам.
— Значит, так. Мы должны встретиться утром на ее городской квартире. Дальше она скажет, что делать, — начал колоться Крокодил.
— А куда ты, Крокодил Крокодилыч, намылился с вечера? — спросил Артем.
— Предупредить Надьку и помочь девчонок перепрятать, — признался тот.
Сергей едва успел выхватить из телефона кассету и вставить туда новую. Опасную кассету он судорожно запихнул в карман. В ту же секунду дверь распахнулась, и Сергей увидел Юрия Владимировича и Бориса. Вид они имели довольно решительный.
— Сережа, хорошо, что ты в Озерку заехал. Вижу, ты тоже до этого додумался?
— До чего додумался, Юрий Владимирович? — осторожно поинтересовался Сергей, стараясь ничем не выдать своего волнения.
— Ну как же, Сережа! — Юрий Владимирович направился к телефону. — Я все разгадал. Смотри! Никуше кто-то позвонил и сказал нечто такое… Ну, не знаю что, черт побери… Она страшно расстроилась и решила срочно ехать.
— Да, мне тоже пришла в голову эта мысль. Но, к сожалению, мы ошиблись. Я только что прослушал кассету. Она пуста.
— Как, не может быть! Я сам звонил ей на этот телефон, — не поверил Юрий Владимирович.
— Когда?
— Прошлой ночью. Волновался, как доехала.
— И я звонил и говорил с Никушей, — подхватил Борис. — Она еще попросила меня не занимать телефон — ждала твоего звонка.
Сергей не ожидал такого поворота событий. Мужчины недоуменно смотрели друг на друга, не зная, что еще можно предпринять и о чем подумать.
— Погодите-погодите… — наконец заговорил Юрий Владимирович, — давайте вспомним, как все было: после презентации Доминика уехала в Озерку одна. Я еще тогда подумал, что надо бы непременно позвонить, узнать, как добралась. Позвонил, сначала услышал автоответчик, а потом дочь.
— Да-да, и я.
— Значит, наши разговоры должны быть на кассете.
— Должны, — согласился Сергей. Он был в полном отчаянии, ничего спасительного в голову не приходило. Он запаниковал.
— Ты звонил ей ночью? — резко спросил Юрий Владимирович.
— Я… хотел позвонить… я звонил… но не говорил с ней… — Сергей даже вспотел, отвечая на такой простой вопрос.
— Мы же с вами, Юрий Владимирович, телефон и занимали. Вот Сергей и не смог дозвониться, — пришел Борис на помощь Сергею.
— Да, было занято, а раз занято, то Никуша с кем-то говорит, значит, все в порядке, добралась благополучно. А после я не хотел ее будить.
— Понятно только то, что ничего непонятно. Куда же подевалась кассета с записью наших с Доминикой разговоров? — Юрий Владимирович нахмурился.
В комнату заглянула Танюша и объявила, что подаст кофе в гостиную.
Все переместились в гостиную. Когда мужчины расселись перед камином, а Таня вышла в кухню, Юрий Владимирович спросил Сергея:
— Ты хорошо прослушал кассету?
— Дважды, она чистая, — уверенно заявил тот, физически ощущая, как кассета жжет его.
Более чем странно, — покачал головой Юрий Владимирович. — Никуша, судя по всему, уехала из дому страшно взволнованная. Зачем ей было заменять кассету? А если не она, то кто же?
— Просто детектив какой-то, а я, признаться, думал, что Юрий Владимирович преувеличивает, так сказать, художественно фантазирует. А мог ли проникнуть в дом посторонний? — рассуждал Борис.
Юрий Владимирович туг же отмел такой вариант:
— Исключено, тут современная сигнализация. Немедленно идет сообщение и в местное отделение милиции, и в городскую квартиру Сергея и Никуши. Ты, Сережа, ночевал в городской квартире?
— Я? Да. — Сергей зябко поежился.
— Ничего не слышал? — Юрий Владимирович во что бы то ни стало хотел докопаться до сути.
— Я? Нет. Я поздно пришел, пока немца прогулял, пока отвез его в отель, то да сё…
— То да сё, — язвительно передразнил Юрий Владимирович, и Сергей поперхнулся.
— Танюша! — позвал Юрий Владимирович, и на пороге возникла Таня с подносом. — Танюша, скажите, кто обычно снимает показания автоответчика, когда Доминики Юрьевны нет дома?
— Я. Доминика Юрьевна всегда просит сообщать ей, кто звонил, — вежливенько так ответила Таня.
— А утром кто снял? — не унимался Юрий Владимирович.
— Тоже я, — спокойно ответила Таня.
Сергей замер, во все глаза глядя на нее, и этот взгляд был полон отчаяния: вот сейчас все и откроется. Таня спокойно поставила поднос на стол и разлила кофе. В гнетущей тишине мужчины следили за каждым ее движением. Юрий Владимирович не выдержал первым.
— Вы утром пришли на работу и… — нетерпеливо начал он.
Пришла пораньше, чтобы убраться, — спокойно кивнула Таня. — Доминики Юрьевны уже не было. Мне это не показалось странным, она часто уезжала ни свет ни заря. Я все сделала, как всегда, сначала пошла на кухню, проверила мусор, потом начала уборку, обычно с вечера остается немытая посуда…
— Я вас спрашиваю о телефоне. Вы трогали кассету? — взорвался Юрий Владимирович.
— Конечно. Она была уже переполнена, я ее заменила.
— Ну и что? Где она? — Юрий Владимирович даже подскочил на стуле. — Где кассета, я вас спрашиваю?
Танюша посмотрела на Сергея, как бы взвешивая, говорить — не говорить. Наконец решилась:
— Сейчас принесу.
Она вышла и тотчас же возвратилась с кассетой:
— Вот она.
Все вскочили со своих мест и бросились к кассете. Первым ее выхватил Юрий Владимирович. Сергей обреченно ждал своей участи.
— Вот она! Вот и ответы на все вопросы. Сейчас мы всё узнаем.
Они выбежали из гостиной. Сергей остался на месте. В крайнем смятении огляделся вокруг: что же делать? Подошел к бару, взял бутылку, налил полстакана виски, залпом осушил и вышел вслед за Юрием Владимировичем и компанией — навстречу своей Судьбе.
Юрий Владимирович возился с телефонным аппаратом, Танюша осталась стоять в дверях.
— Я хочу кое-что сказать, — Юрий Владимирович дрожащими руками вставил кассету в автоответчик. — Когда-то давно я подарил Никуше этот допотопный аппарат с автоответчиком. Она тогда была рада и такому. И сохранила мой подарок на долгие годы. Я всегда был ей за это благодарен. Я не люблю новых вещей и вообще не доверяю прогрессу…
— Любезный Юрий Владимирович, нельзя ли ближе к делу? Ночь все-таки, извините.
— Ах, да, и вот сегодня этот технический раритет поможет нам узнать, кто задумал погубить мою Никушу. Внимание, включаю.
Сергей застыл возле Танюши. Он оперся плечом о дверной проем, прислушиваясь к голосам, записанным на кассету автоответчика.
— Да, папа, спасибо, папа, — звучал голос Доминики. — Я доехала нормально. И в доме все в порядке. Нет, Сережа еще не звонил. Все хорошо, спокойной ночи, папа.
— Спасибо, Борюсик, — говорил тот же голос, — я доехала, ложусь спать, чего и тебе желаю. Сергей не звонил. Сейчас, наверное, позвонит, если ты не будешь занимать телефон. Спокойной ночи.
— Это я, Амалия. Ты доехала благополучно?
На этом пленка закончилась! Сергей дрожащей рукой отер пот со лба.
— И это всё? — не веря своим ушам, повернулся к Тане Юрий Владимирович.
— Да, всё. На этом кассета закончилась, — кивнула она.
— Этого не может быть, — взвыл Юрий Владимирович. — Потому что этого не может быть никогда! Я так ждал этого момента. Танюша, вы уверены, что дали нам прослушать всё?!
— Абсолютно уверена, — развела руками Таня.
— Тогда я проиграл по всем статьям. Как отец, как следователь и как писатель. Увы мне, увы! Мне нужно все осмыслить, — стонал Юрий Владимирович.
И глядя на него, все подумали, что благородный отец переигрывает.
Потом они засобирались уезжать.
— Да, действительно, поздно уже, — бормотал Юрий Владимирович. — Вот уж не думал, что буду уезжать отсюда пораженцем. У меня так ловко всё складывалось, всё увязывалось. Чудный сюжет вытанцовывался.
— Организм надо уважать, и он тебя уважит, — заметил Борис Михайлович. — А моему организму давно пора спать. А вы, Юрий Владимирович, не расстраивайтесь, мы с вами еще не такой поворот сюжета придумаем.
— Сережа, ты едешь? — поинтересовался Юрий Владимирович.
Сергей поколебался, покачал головой:
— Сразу после вас. Я должен отдать кое-какие распоряжения по дому.
Юрий Владимирович и Борис вышли, а Сергей повернулся к Тане. Пристально глядя ей в глаза, медленно произнес:
— Я вижу, ты ценишь свою работу.
— Да, ценю, — Татьяна тоже смотрела ему прямо в глаза. Было видно, что она абсолютно спокойна и уверена в собственной правоте. — Я хочу работать в этом доме. И понимаю, что это возможно при условии, что в нем будет мир и покой.
Доминике Юрьевне не поможет, если у вас будут неприятности.
— Идеальная прислуга, — хмыкнул Сергей. — А зачем же ты, Танюша, переписав кассету, оставила запись в автоответчике?
— А вы предпочли бы ничего не знать?
— Нет, мне лучше знать все. Я надеюсь, что мы поняли друг друга.
Казалось, что по Васькиной сторожке прошелся смерч: все было перевернуто вверх дном, на столе разбросаны объедки и пустые стаканы. Весь этот бедлам нисколько не беспокоил хозяина, который сладко похрапывал в уголке.