Все это и увидела Анжела с Зямчиком.
— Да, вот она, мужская верность во всей красе, — горестно возвестила Анжела. — Рыцарь на белом коне. Алё-гараж!
Васька недовольно продрал глаза, просыпаться ему не хотелось.
— А я думал, что и тебя украли, — с сожалением в голосе протянул он.
— Пусть только попробуют, — угрожающе заявила Анжела и накинулась на Ваську. — А ты — задрых на радостях. Баб нету, раздолье. Обрадовался, придурок?
— Нет, заскучал. Давай выпьем, — заискивающе попросил Васька.
— Ты даже не спрашиваешь, нашла ли я Ритку, — возмутилась Анжела.
— А что, нашла? — пьяно расплылся Васька. — Разыгрываете, да? Ритуля, заходи, гостем будешь!
— Козел ты, Василий, — тяжело вздохнула Анжела. — Не отдал ее Самвел.
— Значит, самому нужна. Я его понимаю. Ритуля — класс! — качал головой Васька.
Анжела даже передернулась от таких слов.
— Ты что несешь, Васька! — заорала она. И почему не вызвал подмогу, когда я не вернулась вовремя?
— А Петик сказал, что сам поднимет… эти… воздушно-десантные войска, вот. По тревоге, — неуверенно припомнил Васька.
— Тут был Петик? — всплеснула руками Анжела.
— Был. В форме, — Васька с трудом припоминал недавние события. Похмелье мучило его все сильнее, он еле подбирал слова: — Тобой интересовался. Я сказал, что вы все пропали, типа исчезли.
Сначала Ритка, а потом — ты. Или нет, сначала ты, а потом — Ритка. Давай запьем это дело. Я так не могу, всухую, — взмолился он.
— Смотри, Васька, даже Зямчику противно с тобой разговаривать, — брезгливо поморщилась Анжела. — А когда Петик приходил?
— Ну-у, Ламбада, я таких подробностей и в молодости не запоминал, нечего к старости и начинать, — отмахнулся Васька.
— Говоришь, Петик приходил? Смотри, Зямчик, оказывается, не совсем трус наш участковый Петик. Как мы плохо о нем подумали. Завтра мы с ним пойдем к Самвелу с официальным обыском. Держись, Ритка, мы тебя вызволим. Тебе б только день простоять да ночь продержаться.
— Стой! — спохватился Васька, с трудом ворочая языком. — Туг такое дело… Может, ее, Ритку то есть, вовсе и не Самвел того… украл.
— Ты что-то знаешь? Ну-ка колись быстрее, — скомандовала Анжела.
— Да ничего я не знаю, — Васька провел языком по пересохшим губам. — Просто вспомнил, что получила Ритка письмо и сильно запечалилась.
— Когда получила?
Васька уже устал от столь умственного разговора:
— Опять заладила — когда да когда. Говорят тебе, я дней не помню. Мне все дни на один манер, как китайцы.
— От кого письмо? Ты знаешь, что там было?
— Знаю. Я его до Ритки прочитал, — похвастался Васька.
— А ты оказывается грамотный! — удивилась Анжела. — Так что же ты молчишь!
— Я не молчу. Только там было непонятное. Мол, берегись, Рита-дорогая, она уже за тобой идет, — выдохнул Васька.
— Кто идет? Кто — она?
— Ну, смерть, — Васька удивленно смотрел на Анжелу: что, сама не догадалась?
В квартире Надежды Косаревой плакали девчонки. Свет был выключен, очертания мебели еле угадывались в темноте.
Девочки сидели на полу, тесно прижавшись друг к другу. Лёля обнимала малышку. Они плакали от страха, который внушала им собственная мать.
— Я сказала — тихо, значит, тихо, — командовала Надежда, которую детское нытье выводило из себя.
— Она кушать хочет. У нас вечером оладушки с молоком дают, — борясь со страхом, объяснила Лёля.
— Хочется-перехочется. Еще раз услышу хоть звук, брошу в подвал с крысами. Понятно? — пригрозила Надежда.
— Она маленькая, она еще не понимает. И крыс не видела, — прошептала Лёля.
— Зато ты большая и все видела, — скривилась Надежда. — Ты должна понимать.
— Ты — злая, — храбро ответила Лёля. — Мы хотим домой.
— Тут ваш дом, я — ваша мать, — грубо оборвала ее Надежда. Она собиралась уходить: в квартире дальше оставаться было нельзя, так подсказывал инстинкт.
— Таких мамов не бывает, — не поверила Лёля. Надежда ее не слушала: подхватив младшую на руки, она потащила Лёлю к выходу.
— Нет, не пойду. Не пойду! — упиралась та.
— Тихо. Пойдешь. А не то узнаешь кое-что похуже, чем крысы. Поняла? — волокла ее Надежда.
— Ты плохая, — плакала Лёля.
Но Надежда плевать хотела на ее слезы. Она вывела детей из квартиры и растворилась в темноте.
Ночью Анна Вадимовна услышала, что Диана плачет.
— Дианочка, ты что! Дочка! — бросилась она к ней. — Дианочка, что с тобой? Кто тебя обидел? Расскажи мне все, все может случиться, мама поможет. Кто же еще поможет, кроме мамы. Кто поймет? Это Артем, да?
У Дианы тут же высохли слезы:
— Ма, да ты что!
— Ну прости, у меня же сердце не на месте, а тут пожар и девочки…
После этих слов Диана снова заплакала:
— Я как представила себе, что могут сделать с Катюшкой и Лёлькой… Уроды!
— Ну что ты, дочка, все будет хорошо. Увидишь — их найдут. Обязательно найдут. — Анна Вадимовна сама не верила в свои слова.
Ничего уже хорошо не будет. Пропали девочки.
Байкеры с Крокодилом добрались до нужного места.
— Приехали, — сообщил Крокодил. — Второй этаж, квартира семь. Только я туда не пойду.
Артем подумал и решил оставить друга сторожить Крокодила.
— На вот монтировку. Если что — бей по башке, одним гадом на земле меньше станет, — скомандовал он, а сам побежал в дом.
Крокодил сперва мялся, а потом начал заговаривать байкера:
— Не взять вам Надьку голыми руками. Я таких, как она, еще в жизни не видел. Умная баба, вострая, страх. Слыхал, небось, что она цыган наших, из Радужного, на бабки кинула. Они поклялись ее из-под земли достать. Еще не знают, наверное, что она из тюрьмы вышла. Я, если честно, знаком с ней много лет, а до сих пор боюсь. Потому и согласился ей помочь с девками. Ой, смотри!
Байкер невольно обернулся.
Артем подбежал к байкеру, но не увидел рядом Крокодила.
— Где Крокодил?
— Секунду назад был здесь, — растерянно развел руками байкер.
— Упустил!
— А где Косарева?
— Никого нет.
— А как ты туда попал?
— Двери были не заперты.
Крокодил выбрался из кустов позади байкера, усмехнулся:
— Это она вам, дуракам, дает знать, что ее на ку-ку не возьмешь. У нее чутье получше, чем у борзой. Она опасность за версту чует.
— Ты куда делся? — грозно надвинулся на него Артем.
— Я — не дурак, прямо в пасть к ней на вашем мотоцикле въезжать, — замахал на него руками Крокодил. — Увидит, что на нее навел, прибьет. Мне ни жизнь терять неохота, ни свой бизнес в Радужном. Я вам помощник до первого поворота, а потом прощай-прости. Вы меня не тронете, я — вас.
— Тогда тебе придется вспомнить, что хочет сделать с девочками Косарева, — приказал Артем.
Но Крокодил все-таки сбежал. Добрался до своей развалюхи, переоделся и позвонил Надьке.
В байкерском клубе шло совещание. На повестке дня, а вернее, ночи стояло обсуждение предстоящей операции. Все сидели за столом. Хозяин клуба, огромный детина, неуклюже держал в ручищах малюсенькую чашечку кофе.
— Надеюсь, мы не зря керосин жгли? — осведомился он.
— Спасибо, Глеб, ты нам очень помог! — заверил Артем.
— Что ты решил?
— У меня есть план. Но сами мы не справимся. Задача осложняется тем, что там — девочки. И их безопасность — главное условие всей операции. Поэтому крупномасштабные военные силы с привлечением танков и самолетов исключаются. Мы пойдем другим путем. Сначала — один звонок.
— Помощь друга? — подмигнул Глеб.
— Пятьдесят на пятьдесят. — Артем набрал номер. — Алла, привет, это я. Хорошо живу, чего и тебе желаю. Соедини-ка меня с бароном. Это ничего, что ночь. Я тоже не сплю. Он меня поймет.
Настало утро. По улицам шли первые прохожие. Проехали поливальные машины. Город медленно просыпался, готовясь к новому дню.
Рассвет добрался и до палаты, в которой лежали Доминика и Ритка. Именно лежали, потому что обе в этот ранний час уже не спали.
Доминика, погруженная в свои мысли, лежала неподвижно, уставясь в потолок.
Ритка думать, а тем более лежать больше не собиралась. Осторожно глянув на Доминику, убедившись, что та не реагирует, Ритка села на кровати. Не найдя тапок, натянула на ноги какие-то бахилы, случайно оказавшиеся в палате, и выбралась в коридор. Доминика даже головы не повернула.
В коридоре Ритку остановила медсестра:
— Ты куда? — грозно спросила она.
— В туалет.
— Я принесу утку, возвращайся, — медсестра начала подниматься из-за стола, но Ритка возмущенно фыркнула:
— Я что — инвалид?
— Не положено.
— Чего вы боитесь, куда я в таком виде уйду? — хорохорилась Ритка.
Медсестра посмотрела на Ритку: больничная рубаха, бахилы, следы крови на повязке…
— Действительно, на улицу не выйдешь. Иди, туалет в конце коридора. Налево. Да побыстрее. Скоро обход.
Ритка пошлепала по коридору.
Не прошло и пяти минут, как она высунулась из окна туалета на втором этаже. Вид у нее был еще тот: из рубахи, разорванной на ленты, связала веревку, поэтому на ней были только лифчик и трусики. Проворно забравшись на подоконник (откуда только силы взялись!), держась за веревку, Ритка спрыгнула на улицу. Отряхнувшись, она потрусила спортивной рысцой по улице. Что ей оставалось делать в таком виде — только изображать утреннюю пробежку!
На улице ее догнали две цыганки, деловито метущие подолами тротуар. Посмотрели на бегущую Ритку, потом дошли до перекрестка и разделились: одна — налево, другая — направо. Ритка тоже свернула направо на дорогу, что вела к рынку.
Утро было в полном разгаре, на рынок ехали фуры, спешили мелкие торговцы. Рита выглядела достаточно экзотично! Цыганка оглянулась на нее и неожиданно поманила пальцем. Ритка нерешительно остановилась, неуверенно сделала несколько физкультурных упражнений, тяжело дыша, подошла. Цыганка сняла с себя шаль, накинула на Риткины голые плечи, завязала узлом. Получилось очень миленько. Ритка опешила, а цыганка уже отошла, достала из-под юбки мобильник, что-то деловито сказала и пропала в базарной толпе.
Артем стоял на базаре, наблюдая за входом. Увидев цыганку, пошел за ней. Цыганка подняла руку, поправила яркий платок на голове, подавая знак. Артем остановился. Цыганка повернулась, Артем направился в ту же сторону.
Крокодила он увидел сразу, но не сразу узнал. Бородатый Крокодил с гармошкой через плечо держал на руках маленькую девочку.
Рядом плелась другая. Артем рванулся было к ним, но остановился: увидел, что девочка привязана к Крокодилу тонкой цепочкой. Крокодил устроился на ящиках у базарной стены, Лёля встала рядом, малышку Крокодил посадил у ног в картонный ящик-упаковку.
Крокодил сунул Лёле в руку бубен с колотушкой. Сам растянул мехи гармошки.
— Цок-цок, цок-цок… — робко начала Лёля.
— Громче, я сказал! — рыкнул Крокодил.
Лёля испуганно вздрогнула:
— Цок-цок, цок-цок, пони девочек катает, пони мальчиков катает…
Издалека, изображая из себя торговку спичками и прочей мелочевкой, наблюдала за ними Надежда Косарева.
Амалия просмотрела бумаги и упаковала свои вещи в картонную коробку. Сняла со стены портрет Доминики, долго вглядывалась в него, но в конце концов спрятала тоже.
В кабинет заглянула Юлька, и Амалия холодно заметила:
— Кажется, я впервые вижу такое рвение к работе. Или что-то с вашими часами, или вы не ложились спать вовсе.
— Для меня работа — праздник. А что это у вас за коробки? Ремонт будет? — захлопала глазами Юлька.
— Нет. Я ухожу, — отрезала Амалия.
— Куда? — широко распахнула глазищи Юлька.
— Не куда, а откуда. Я ухожу из «СуперНики», — Амалия не собиралась обсуждать этот вопрос с этой пустышкой.
— А Сергей… Анатольевич знает? — у Юльки даже дыхание перехватило.
— Я ему вчера об этом сообщила. Думаю, он не будет печалиться.
— Да как же мы без вас, Амалия Станиславовна? — искренне воскликнула Юлька.
— Никто не любит строгости, все любят беспорядок. Хаос. — Амалия была польщена.
— Вы в большинстве случаев правы, но не сейчас, Амалия Станиславовна, я считаю, что орднунг юбер аллес! Вы не должны нас покидать.
Зазвонил телефон. Амалия взяла трубку, доктор сообщил, что Доминика пришла в себя.
— Вы не забыли, что меня хотят уволить из больницы? — спросил взволнованный врач.
— Не беспокойтесь — я никогда ничего не забываю, — заверила Амалия, и, положив трубку, добавила. — К сожалению.
Сергей приехал в офис в отличном настроении — пули просвистели мимо.
— Леди Ю? Доброе утро! Чудесная погода, самое время насладиться прелестями нашего земного существования!
— Это вербальное соблазнение или неуместный розыгрыш? — подняла брови Юля.
— Жизнь больше наших опасений! И жизнь всегда права.
Юлька покачала головой:
— Замысловато. Но я поняла, что твои страхи рассеялись.
— Я боюсь теперь только одного — что ты мне откажешь в романтической встрече, — подмигнул ей Сергей. — Вечером. А сначала где-нибудь посидим, отметим.
— Что отметим? — не понимала Юлька.
— Мы сами должны придумывать праздники.
— Это уход Амалии, что ли? — предположила Юлька, но Сергей понятия не имел, о чем она говорит.
— Куда уход?
— Не куда, а откуда, — поправила его Юлька. — Из «СуперНики». Ты же сам ее уволил, вернее, освободил от занимаемой должности.
— Я думал, она пошутила.
— Она как раз из тех, которые шутят. Нет, она пакует вещи, даже портрет Доминики Юрьевны со стены сняла.
— Вот черт, это совсем не входит в мои планы. Я фирму не потяну. — Сергей занервничал.
— Да кто ж этого не знает, — пробормотала Юлька.
— Что ты сказала? — взвился Сергей. — Повтори, что ты сказала?
— Я сказала, Сергей Анатольевич, что вам нужно поторопиться, если вы хотите уговорить Амалию Станиславовну остаться, — холодно ответила Юлька.
Анжела, Васька и милиционер Петр Иванович собрались на экстренное совещание.
— Сегодня рабочий день, — тоном главнокомандующего всех действующих армий говорила Анжела. — Ритки нет. Я так думаю, будет нелегко, но вместе — мы сила. Люди рынка — это почти спецназ. Петик, ты можешь взять ордер на обыск в доме Самвела?
— Ты знаешь, как я к вам отношусь… — сердился Петик.
— А к Ритуле? — сурово сдвинула брови Анжела.
— У рынка, понимаешь, свои законы, — мялся Петр Иванович.
— Спасибо, рассказал рыбе про уху, — презрительно бросила Анжела.
Зямчик зашелся в лае, все обернулись к распахнувшейся двери, и компания, не веря своим глазам, уставилась на возникшую на пороге полуголую Ритку! Она была закутана в пестрый цыганский платок, на руке белел бинт со следами запекшейся крови. Васька охнул и осел на пол. Анжела перекрестилась.
— Ритка!!! Я ж говорил, что все с ней нормально будет! Вот, живая-здоровая, — заголосил Васька.
— Да ты посмотри, во что она одета! Откуда тебя выпустили, милая? — Анжела недоверчиво рассматривала подругу, будто та могла в любой момент раствориться в воздухе, как привидение.
— Ритка, ты можешь нам довериться. Все будет конфиденциально. Тебя пытали? — заинтересовался Петр Иванович.
Ритка, игнорируя вопросы, подошла к столу, отрезала кусок хлеба, взяла кусок колбасы и стала жадно жевать.
— Сколько их было? — жалостливо спросила Анжела.
Ритка посчитала на пальцах и показала: трое. Потом покачала головой и показала пятерню.
— Маньяки! — пролепетала Анжела, судорожно прижимая к груди дорогого Зямчика.
— Похитили меня, — выговорила наконец Рита, пытаясь прожевать кусок хлеба.
— Значит, все-таки Самвел со своими абреками? — сощурилась Анжела.
— Не-а, хуже. Инопланетяне, — с набитым ртом возразила Рита. Прожевав, она бодро продолжала: — Ну, вы телевизор смотрите, сами знаете, как оно бывает.
Выхожу, значит, на площадь нашу базарную. И тут вдруг прямо с небес тарелка спускается летающая. Вся такая черная, как чугунная сковородка, а огней на ней, ну просто как на люстре хрустальной. Открывается дверь…