— Боюсь, ты не сможешь вернуться домой, — сказал Исайя. — Это место преступления. И квартира настолько разрушена, что даже если бы его протерли с белизной, ни один Ванир не смог бы войти и не учуять запах бойни. — Тебе небезопасно возвращаться, пока мы не найдем того, кто это сделал. И почему они это сделали.
Затем Брайс выдохнула:
— А С…Сабина…
— Да, — мягко сказал Исайя. — Все, кто был в жизни Даники, были уведомлены.
Весь мир узнает об этом через несколько часов.
Все еще стоя на коленях рядом с ней, Хант грубо сказал:
— Мы можем переместить тебя в комнату с кроватью и ванной. Купить тебе какую-нибудь одежду.
Ее платье было на столько разорвано, что большая часть кожи была выставлена напоказ, разрезы вдоль талии, открывала намек на темную татуировку на спине. Он видел шлюх на мясном рынке и в более скромной одежде.
В кармане Исайи зажужжал телефон. Наоми. Голос капитана 33-й пехотной дивизии был напряжен, когда Исайя ответил:
— Отпусти девушку. Прямо сейчас. Выведите ее из этого здания, и ради всех нас, никого не сажайте ей на хвост. Особенно Ханта.
— Но почему? Губернатор дал нам другой приказ.
— Мне позвонили, — сказала Наоми. — От Руна, бля, Данаана. Он злится, что мы не предупредили Небо и Дыхание о том, что привезли девочку. Говорит, что это попадает под юрисдикцию Фейри и все такое прочее. Так что к черту то, что хочет губернатор-он поблагодарит нас позже за то, что мы избежали этой огромной гребаной головной боли. А теперь отпусти девушку. Она может вернуться в сопровождении Фейри, если этим придуркам так хочется.
Хант, слышавший весь разговор, изучал Брайс Квинлан с непоколебимой оценкой хищника.
Как одна из триариев, Наоми Борей отвечала только Мике и не обязана была ничего им объяснять, но проигнорировать его прямой приказ в пользу Фейри… Наоми добавила:
— Сделай это, Исайя. — Затем она повесила трубку.
Несмотря на заостренные уши Брайс, ее в остекленевших глазах не отразилось и намека на то, что она услышала.
Исайя сунул телефон в карман.
— Вы можете идти.
Она развернулась на удивительно крепких ногах, несмотря на повязку на одной из них. Но кровь и грязь запеклись на босых ногах. Достаточно для того, чтобы Хант сказал:
— У нас есть лекарь.
Но Брайс проигнорировала его и, прихрамывая, вышла через открытую дверь в холл.
Его взгляд был прикован к дверному проему, когда шарканье ее шагов затихло.
В течение долгой минуты никто из них не произносил ни слова. Затем Хант выдохнул и встал.
— В какую комнату Наоми поместила Бриггса?
Исайя не успел ответить, как в коридоре послышались быстро приближающиеся шаги. Определенно не Брайс.
Даже в одном из самых безопасных мест этого города Исайя и Хант держали руки так, чтобы можно было легко дотянуться до оружия: первый скрестил руки на груди, чтобы можно было вытащить пистолет, спрятанный под пиджаком, а второй опустил руку на бедро, в нескольких дюймах от ножа с черной рукоятью. Молния снова появилась на пальцах Ханта.
Темноволосый мужчина-Фейри ворвался в комнату для допросов. Даже с серебряным кольцом в нижней губе, длинными волосами цвета вороньего крыла и татуировками покрывающими руки, под кожаной курткой, было невозможно скрыть наследия, которое демонстрировало поразительно красивое лицо.
Рун Данаан, наследный принц Вальбаранских Фейри. Сын Осеннего короля и нынешний владелец звездного меча, легендарного темного клинка древних Звездорожденных Фейри. Доказательство статуса избранного принца среди Фейри.
Этот меч в данный момент висел на спине Руна, его черная рукоять пожирала ослепительные лучи первые света. Исайя однажды слышал, как кто — то сказал, что меч был сделан из иридия, добытого из метеорита, выкованного в другом мире за долго до того, как Фейри прошли через Северный разлом.
Голубые глаза Данаан горели, как сердце пламени — хотя сам Рун не обладал подобной магией. Магия огня была распространена среди Вальбаранских Фейри, ею владел сам Осенний Король. Но ходили слухи, что магия Руна была больше похожа на магию его сородичей, которые правили священным островом Фэйри Аваллен за морем: сила призывать тени или туман, которые могли скрывать не только физический мир, но и разум. Дар похожий на телепатию.
Рун взглянул на рвоту, почуяв запах женщины, которая только что ушла.
— Где она, черт возьми?
Хант замер, услышав холодный приказ в голосе принца.
— Брайс Квинлан освобождена, — сказал Исайя. — Мы отправили ее наверх несколько минут назад.
Рун, должно быть, воспользовался боковым входом, если он не встретил ее, и они не сообщили о его прибытии портье. Возможно, он воспользовался своей магией и проскользнул мимо теней.
Принц повернулся к двери, но Хант спросил:
— А тебе какое дело?
Рун ощетинился.
— Она моя кузина, придурок. Мы сами о себе заботимся.
Дальний родственник, поскольку у Осеннего Короля не было ни братьев, ни сестер, но, очевидно, принц достаточно хорошо знал Брайс, чтобы вмешаться.
Хант одарил Руна усмешкой.
— Где ты был сегодня вечером?
— Пошел ты, Аталар. — Рун оскалил зубы. — Полагаю, ты слышал, что мы с Даникой поссорились из-за Бриггса на встрече глав. — Каждое слово выходило более отрывистым, чем предыдущее. — Если бы я хотел убить Данику, я бы не стал вызывать для этого демона. Где, черт возьми, Бриггс? Я хочу поговорить с ним.
— Он скоро будет. — Хант все еще улыбался. Эта молния все еще плясала на костяшках его пальцев. — И ты не получишь права первого выстрела в него. — Затем он добавил: — Папино влияние и деньги только тебе помогут, принц.
Не имело никакого значения, что Рун возглавлял подразделение Фейри Аикса и был так же хорошо обучен, как любой из их элитных бойцов. Или что меч на его спине был не просто украшением.
Охота не имела значения. Не там, где дело касалось королевских особ и жесткой иерархии.
— Продолжай говорить, Аталар, — сказал Рун. — Давай посмотрим, у кого это получится.
Хант ухмыльнулся.
— Уже весь дрожу от страха.
Исайя прочистил горло. Последнее, в чем он нуждался сегодня ночью, была драка между одним из его триариев и принцем Фейри.
— Не могли бы вы сказать нам, было ли поведение мисс Квинлан перед сегодняшним убийством необычным или…
— Владелец Ворона сказал мне, что она была пьяна и нюхала кучу наркотиков, — отрезал Рун. — Но ты можешь найти Брайс с таким дерьмом в ее организме по крайней мере одну ночь в неделю.
— Зачем она вообще это делает? — Спросил Исайя.
Рун скрестил руки на груди.
— Она делает то, что хочет. Она всегда так делала. — Там было достаточно горечи, чтобы предположить историю-плохую историю.
— Насколько вы с ней близки? — протянул Хант.
— Если ты спрашиваешь, трахаю ли я ее, — Рун закипал от гнева, — то ответ — нет. Она член семьи.
— Дальний родственник, — заметил Хант. — Я слышал, что Фейри любят держать свою родословную вместе.
Рун выдержал его взгляд. И когда Хант снова улыбнулся, горечь заполнила комнату, обещая бурю, пробежавшую по коже Исайи.
Задаваясь вопросом, будет ли он настолько глуп, чтобы встать между ними, когда Рун попытается ударить Ханта по зубам, а Хант превратит принца в груду тлеющих костей, Исайя быстро сказал:
— Мы просто пытаемся выполнять свою работу, принц.
— Если бы вы, придурки, не спускали глаз с Бриггса, как и должны были, может быть, этого бы и не случилось.
Серые крылья Ханта слегка расправились — обычная поза ангела при подготовке к физическому бою. И эти темные глаза… это были глаза страшного воина, падшего ангела. Тот, кто разбил вдребезги поля сражений, на которых ему было приказано сражаться. Тот, кто убил по Архангела, и сделал это так хорошо, что его назвали тенью смерти.
— Осторожно, — сказал Хант.
— Держись, мать твою, подальше от Брайс, — прорычал Рун, прежде чем шагнуть обратно в дверь, вероятно, вслед за своей сестрой. По крайней мере, у Брайс будет сопровождающий.
Хант щелкнул выключателем в пустом дверном проеме.
— Отслеживающее устройство в воде, которую выпила Квинлан, когда пришла сюда. Какие у него временные рамки?
— Три дня, — ответил Исайя.
Хант внимательно посмотрел на нож, висевший у него на бедре.
— Даника Фендир была одним из самых сильных Ванов в городе, даже не совершая переброса. Под конец она стала умолять, как человек.
Сабина никогда не оправится от этого позора.
— Я не знаю ни одного демона, который бы так убивал, — задумчиво произнес Хант. — Или исчезал с такой легкостью. Я не мог найти никаких следов. Как будто он исчез обратно в Хель.
— Если за всем этим стоит Бриггс, — сказал Исайя, — мы скоро узнаем, что это за демон.
Если Бриггс вообще заговорит. Он, конечно же, не сделал этого, когда его поймали в лаборатории, где он собирал бомбы, несмотря на все усилия следователей 33-го и Аикс.
Исайя добавил:
— Я прикажу всем патрулям тихо присматривать за другими молодыми стаями в запасе. Если он окажется не связанным с Бриггсом, то это может быть началом схемы.
— А если мы найдем демона? — мрачно спросил Хант.
Исайя пожал плечами.
— Тогда убедись, чтобы это больше не было проблемой, Хант.
Глаза Ханта заострились в смертельном фокусе.
— А что будет с Брайс Квинлан после того, как три дня истекут?
Исайя нахмурился, глядя на стол и смятый стул.
— Если она умна, то затаится и не будет привлекать внимания других могущественных бессмертных до конца своей жизни.
Глава 7
Черные ступени, огибающие туманный берег костяного квартала, впились в колени Брайс, когда она опустилась на них перед высокими воротами из слоновой кости.
Река Истра распростерлась позади нее, как серое зеркало, безмолвное в предрассветном свете.
Брайс была такая же тихая и неподвижная, как когда она ушла от ангелов, опустошенная и парящая.
Туман клубился вокруг нее, скрывая все, кроме обсидиановых ступеней, на которых она стояла на коленях, и резных костяных ворот, нависающих над головой. Гниющая черная лодка за ее спиной была ее единственным спутником, заплесневелый, древний канат висел на ступеньках вместо причала. Она заплатила за это — лодка задержится здесь, пока Брайс не закончит. Пока она не скажет то, что должна была сказать.
Живое царство оставалось далеким миром, шпили и небоскребы города скрывались за клубящимся туманом, автомобильные гудки и множество голосов стали немыми. Она оставила после себя все, что принадлежало смертным. Они не будут иметь никакой ценности здесь, среди жнецов и мертвых.
Она была рада оставить их — особенно свой телефон, полный гнева и ненависти.
Последнее аудиосообщение Итана пришло всего час назад, пробудив ее от бессонного оцепенения, в котором она провела последние шесть ночей, уставившись в темный потолок гостиничного номера, который делила с матерью. Игнорируя каждый звонок и сообщение.
Однако голос Итана был не уверенным, когда она проскользнула в ванную комнату отеля, чтобы прослушать сообщение.
Не приходи завтра на отплытие. Тебе там не рады.
Она слушала его снова и снова, и первые слова эхом отдавались в ее безмолвной голове.
Ее мать, спящая рядом, еще не встала с кровати, когда Брайс покинула гостиничный номер бесшумной поступью Фейри, поднялась на служебном лифте и вышла через открытую дверь в переулок. Она не выходила из этой комнаты уже шесть дней, просто сидела, тупо уставившись на обои в цветочек. А теперь, с седьмым рассветом… только ради этого она вышла. Вспомнит ли она, как двигаться, как говорить?
Отплытие Даники начнется на рассвете, а за ним последуют и остальные члены стаи. Брайс там не будет, чтобы наблюдать за ними. Даже если бы волки не запретили ей делать это, она не смогла бы этого вынести. Увидеть черную лодку, которая отплывает от причала, и все, что осталось от Даники вместе с ней, увидеть ее душу, которая будет признана достойной или недостойной войти на священный остров за рекой.
Здесь была только тишина. Тишина и туман.
Была ли это смерть? Тишина и туман?
Брайс провела языком по сухим потрескавшимся губам. Она не помнила, когда в последний раз что-нибудь пила или ела. Только мать уговаривала ее сделать глоток воды.
Внутри нее погас свет. Свет исчез.
С таким же успехом она могла бы заглянуть внутрь себя: темнота. Тишина. Туман.
Брайс подняла голову, вглядываясь в резные костяные ворота, вырезанные из ребер давно умершего Левиафана, который бродил по глубоким морям Севера. Туман сгущался все плотнее, становилось холоднее. Объявление о прибытии чего-то древнего и ужасного.