- И только?
А вот Кирис чувствовал себя слишком уж бодро.
И зло.
- А что ты хочешь еще услышать?
- Что завтра здесь появятся дознаватели. Нормальные дознаватели, облеченные соответствующими полномочиями. И что они перетряхнуть этот остров, если понадобится, до последнего камня.
Мар поморщился.
- Не сейчас.
Ответ был ожидаем, но все равно заставил стиснуть зубы. Но Кирис не сдержался.
- А когда? Сколько их должно умереть, чтобы ты, наконец, позволил...
Мар отдает предпочтение светлым костюмам. Но сегодня он выбрал тонкий галстук черного цвета. Знак траура?
Прихоть.
От Ильдиса пахло туалетной водой, воском и табаком. Немалым состоянием, размеры которого и Кирис наверняка не знал. Спокойствием. Уверенностью, что и на сей раз все будет именно так, как Марун задумал. И потому движения его по-прежнему неторопливы, взгляд слегка рассеян, будто думает он о чем-то, явно к убийству отношения не имеющему.
- Погоди. Я понимаю твое волнение... и гнев, - Мар коснулся руки, и это легкое прикосновение погасило гнев. - И полагаю, что ты прав... это кто-то из наших... Юргис?
- Гадать можно бесконечно.
- Йонас не оставил бы следов. Не с его возможностями, ты же знаешь.
- Если бы не захотел, чтобы ее нашли. Прости, но твой сын... вгоняет меня в дрожь.
- Не одного тебя...
Мальчишке не повезло, а еще не повезло Мару, поскольку у него имелись свои планы. И теперь, глядя на сына, он морщился, наверняка пытаясь планы переиграть, но... с богами не спорят.
...не потому ли он вспомнил о первой жене, что Лайма больше не способна рожать?
Надеется получить нормального наследника?
Мысль об этом Кирису категорически не понравилось. Настолько, что пришлось сделать усилие, чтобы успокоить пламя. Он заставил себя не думать - Эгле тоже немолода, да и силы в ней недостаточно, чтобы удовлетворить запросы высокого эйта - и вернулся к телу.
Он успел его изучить.
Подробно.
Кривоватые мизинцы. И вросший ноготь на большом пальце левой ноги. Нарыв уже прорвался, а сейчас ноготь посинел. Он помнил пару тонких шрамов чуть повыше щиколотки и родинку под коленом. Белесые бедра и все еще мягкий живот.
Руки с их мозолями, выдававшие, что девушка, несмотря на красоту - мертвая, она была, пожалуй, красивей живой - не принадлежит к благородному сословию.
- Тогда остаются двое. Ты или Юргис.
В лицо вот Кирис заставлял себя смотреть. И тонкая полоса ткани, которой он прикрыл глазницы, не спасала. Напротив, мертвая будто обрела способность видеть.
Мертвые могут видеть.
И возвращаются.
Если, конечно, им помогает море.
- Я? - Мар отвернулся от тела. Но в этом его жесте не было ни отвращения, ни страха.
- Просто мне начинает казаться, что я плохо тебя знаю.
Кирис вытащил сухой листок из спутанных волос девушки.
- Я тебя спас, - сухо напомнил Мар.
- Я помню.
- Я прикрыл твой зад. Я не позволил тебя повесить. И потом, когда ты оказался на улице, не отвернулся...
- И я тебе за это благодарен.
- Я дал тебе новый дом. Работу. Свою сестру...
- Вот за нее я не очень тебе благодарен.
Это было почти шуткой. И Мар понял, поддержал, даже изобразил улыбку, но взгляд остался прежним, холодным, изучающим.
...а ведь Ильдис превосходно разбирается в устройстве цеппелинов, как и в том, для чего используют черное масло. С силой он обращаться умеет, и активацию способен провести без особого труда.
Но для чего?
Не то, чтобы у него вовсе нет причин избавиться от Кириса, скорее уж Мар не привык марать руки.
- Послушай. Я понимаю тебя... мне тоже бесконечно жаль эту девушку. Я прослежу, чтобы ее семье выплатили компенсацию. И чтобы убийца не ушел от наказания. Но... мне нужно время. Всего лишь немного времени...
Он говорит мягко.
И голос привычно окутывает, убаюкивая. А старый камень, спрятанный под рубашкой, столь же привычно прилипает к коже. К вечеру очередной ожог останется, но... к ожогам Кирис привык. К голосу, кажется, тоже, поскольку искушения поддаться почти нет.
- Ты же знаешь, что в ближайшие полгода будет тихо... и стало быть, время есть...
- Если мы не ошиблись.
- Ты лучший дознаватель из тех, кого я знаю. И если ты оказался бессилен, то что говорить об остальных?
Молчание.
Тягучее. Раздражающее. И холод этот. Снова холод.
Мар тоже его чувствует. Он спрятал руки в подмышки и отвернулся от тела.
- Хочешь, занимайся этим делом, - это было почти уступкой. - Только им... обыщи дом. Надо - дам помощников... допроси их всех. Если потребуется - с зельем правды...
- Которое очень плохо действует на людей вашей силы?
- Увы... никто не лишен недостатков. Но делай, что считаешь нужным, главное... не привлекай внимания. Я не могу позволить себе скандал. Не сейчас.
- То есть, еще один несчастный случай?
Кирис смотрел на девушку. Смотрел, не отрываясь.
Отбить телеграмму?
Телеграф закрыт. Но у Кириса есть дубликат ключа. И он знает, что, стоит позвать, и помощь придет, только... не этого ли ждут?
- Счастливым, - Мар все же скользнул взглядом по телу, - его точно не назовешь.
Холодно было и в моих покоях. Причем как-то... слишком уж холодно. Холод будто просочился сквозь стены, он оставил белесые следы на стеклах, что характерно, изнутри.
По подоконнику расплылась лужица.
А на потолке, в углу, проступило темное пятно.
Я выпустила Этну и, устроившись на кровати, велела:
- Показывай...
Очки для просмотра записей у меня имелись, пусть и не слишком новые, но в целом годные. Вот только... смотреть оказалось особо не на что.
Железо.
И снова железо.
Ворчание старого мастера, недовольного моим появлением. Его крик на учеников, которые суетились, но в суете этой не было ни капли смысла. Они хватали железо, чтобы перетащить его из одной кучи в другую. Серьезно кивали.
Водили руками, силой стирая те слабые остатки следов, которые могли бы уцелеть.
Исключительно теоретически могли бы уцелеть.
Мастер злился.
И кричал еще громче. А потом вдруг сел в углу и, достав из тайника бутыль, приложился к ней. Он так и сидел, а ученики, устроившись за очередной кучей, тихо резались в карты.
...я пролистывала записи, надеясь, что не пропущу ничего, действительно важного.
Мастер уходит.
На ногах он держится вполне уверенно, но ученики весьма благоразумно держатся подальше от наставника. Гаснут светильники. И запись переходит в другой режим. Я моргаю, пытаясь отрешиться от головной боли. Все-таки...
...тепло.
Оно исходит от стен, нагревшихся за день, хотя и слабо. Потому выглядят они бледно-серыми. А вот железо - темным, почти черным. Колбы светильников и сейчас едва-едва сияют.
...дверь.
И человек.
Он кажется сплетенным из огненных нитей, алых и рыжих, и немного - желтых. Вот же... я выругалась. От души, между прочим. Человек остановился у темной кучи.
Он просто стоял.
Смотрел.
Крутил головой, и тогда на записи появлялась характерная рябь. Вот человек замер, чтобы в следующее мгновенье резко развернуться.
Никого нет.
Ничего...
Он вздохнул, и я услышала этот вздох. А еще протяжный скрип двери, которая приоткрылась.
- Кто здесь? - спросил человек голосом Кириса.
Ему не ответили, что, зная будущее, весьма даже логично.
- Эгле?
Ага... так бы я и отозвалась. Я провела ладонью по спинке Этны, которая сидела рядом, подогнув конечности под тело.
Человек двинулся к двери.
Шел он медленно... дошел.
Выглянул.
Окликнул кого-то, но... вышел и...
...несколько минут ничего не происходило. Тишина получилась звонкой, нервирующей. А потом появился еще один человек. Точнее два. Один волок второго. Это выглядело... странно. Два ярких пятна, местами сливающихся друг с другом. И смотреть на них было больно.
Я сняла очки.
Закрыла глаза.
И надела. Все происходило в полной темноте. Вот тот, другой, укладывает Кириса. Вот поднимает что-то с пола... бьет... мне кажется, я слышу влажноватый хруст, но знаю, что это лишь игра разума. Кирис лежит, а его засыпают железом.
Вот в руках человека появляется канистра, которая постепенно наливается белым светом. То есть... она нагревалась прямо там?
Или в нее вливали силу?
Жаль, Этна пояснений к записи не даст, хотя предположу, что дело все-таки в силе. Сомневаюсь, чтобы ее, раскаленную, можно было просто удержать в руках. А вот сила... ошметки ее висели в воздухе, завивались, расплывались, смазывая и без того смазанную картинку.
В какой-то момент мы с Этной почти ослепли.
А человек поставил канистру, смахнул пот с лица - выходит, не такое это простое дело - и принялся за работу. Масло он разливал щедро, выкладывая дорожку к двери. То есть, даже если бы Кирис очнулся и пошел... если бы сумел определить, где находится и что вокруг... достаточно одной искры.
Наверное, той, которую посадили на половине пути, заключив в бледный сосуд.
И я помню прекрасно, как полыхнуло пламя, сразу отрезая путь к воротам. Стало быть...
- От него хотели избавиться, - сказала я Этне, досматривая остаток записи. Больше ничего интересного не обнаружилось, разве что я сама, очередным красно-желтым горячим пятном. - Смотри, если бы им нужен был только сарай, скажем, хотели убрать какие-никакие улики...
Она свистнула.
- ...то достаточно было просто оглушить, оттянуть куда подальше и вперед, к зачистке. Но нет, его оглушили и затащили внутрь. И дело не в жалости, хотя убивать людей без веской на то причины нехорошо, но... дело в трудоемкости. Заметила, как его волокли? Медленно. Он явно был тяжелым. То есть, и остался, но мне сдается, что мужчина управился бы куда легче. А из женщин... Сауле? Интересно, ты вообще различаешь людей? То есть, других, тех, к кому привязки нет?
Этна шевелила жвалами, будто собиралась что-то ответить. И сенсорные волоски на передних конечностях шевелились. Они то прижимались, темнея, инактивируясь, и тогда лапы казались покрытыми плотной темной броней, то вновь поднимались, окружая их полупрозрачным коконом силы.
- Не понимаешь? Да, это сложно... да и твои показания в суде точно не примут. С другой стороны, на кой ляд нам суд? Нам бы понять... вообще я почти уверена, что это Сауле. Кажется, ей не слишком по вкусу жених, хотя... могла бы и присмотреться. Нормальный мужчина. А нормальный мужчина в этом безумном мире - ненормальная редкость.
Наверное, если бы меня видел сала Терес, он бы не удержался, сказал бы что-то про обезумевшую девицу, которая вместо обычных кошек - от кошек хотя бы польза имелась - завела себе железного паука.
Разговаривать нужно с людьми.
Но что делать, если подходящего человека нет?
- С другой стороны всегда есть способ попроще... а это... но Лайме-то зачем? Ирма, если бы ее Кирис достал, просто бы отравила. У нее хватит и сил, и решительности, а возиться с черным маслом - не в ее характере. Да и вообще... долго, муторно и грязно.
Я провела пальцем по металлической броне.
Гладкая.
И тепловатая.
- Мне интересно, Кирис тоже это понял? Если понял, почему ничего не сделал? Мар не позволил? Сам не захотел? Ему ведь повезло. Если бы не мы... не ты... он бы и сгорел. Это больно, как минимум, а еще необратимо... сказать ему, что ли? Хорошо бы запись отдать, но тогда придется рассказать о тебе.
Этна скрестила конечности на груди.
- Вот и мне эта идея не кажется хорошей. Еще изымут для изучения. С них станется.
Если бы запись велась с одной точки, я бы солгала, что оставила камеру. Зачем? Какая разница. Но Этна облазила весь сарай, а такая подвижная камера, ко всему меняющая режимы по своему желанию... нет, слишком много вопросов будет.
Но все-таки.
Зачем убивать?
И не сразу... надежней было бы выпустить искру, переступив порог сарая, но... тот, кто затеял этот, с позволения сказать, несчастный случай, явно желал себя обезопасить.
Заклинание отсроченного действия.
И сработало оно верно, только...
- Рыжему повезло... надеюсь, он отдает себе отчет, насколько. А вот Сауле получила неплохое алиби... кстати, откуда-то она вернулась, да? Хотя тебя не было, а жаль. Тот разговор тоже стоило бы записать. Ведь не просто так она по дому бродила...
Я вытащила из сумки часы.
- Знаешь... мне кажется, что нам стоило бы принять предложение... то, которое про уехать.
Этна молчала.
Только сенсоры потемнели. Не прогорают ли? Сапфиры, которые легли в основу, конечно, отличаются высокой чувствительностью, да и запас прочности у них, как и у всех камней, изрядный, но вчерашняя прогулка могла сказаться...
Я щелкнула пальцами, создав крохотный лепесток огня. Он отразился во всей дюжине глаз, и Этна встрепенулась. Видит, стало быть.
А вот диагностику не проведешь, нет подходящих инструментов.
Плохо...
Глава 26
Глава 26
...на кухне всегда было жарко.
Старая печь, выложенная черным аслезским камнем, способным выдержать жар вулкана, горела и днем, и ночью. В последний раз ее гасили лет двадцать тому, чтобы снять нагар, да и вовсе привести в порядок. С той поры печь обзавелась парой руноскриптов, которые значительно увеличили ее возможности, и новой облицовкой. Белые глянцевые плитки, расписанные синими цветочками, со временем пожелтели, однако блеска не утратили.
Кроме печи здесь имелся и открытый очаг, способный вместить бычью тушу. Им-то пользовались аккурат редко, по случаю больших приемов, а потому большую часть времени очаг просто стоял, прикрытый темным промасленным полотнищем. Нашлось место и для пары массивных плит, для пантентованной фритюрницы Бигглера, занявшей свободный угол.
Пахло здесь маслом и специями.
Висели на крючках травы. Выстроились на полках медные кастрюли, самых разных форм и размеров. Устроились на своих местах лопатки и лопаточки, щипцы, двузубые и трезубые вилки и иной инструмент, порой весьма зловещих очертаний.
Главенствовала на кухне Йорга, женщина степенных лет и объемов, не оставлявших сомнений в том, что готовить здесь умеют.
- А я что, знаю? - она раздраженно смахнула со стола несуществующие крошки. - Вы, господин, у меня зазря спрашиваете...
На Кириса она столь старательно не смотрела, что у того поневоле зародились подозрения. Знает Йорга куда больше, чем говорит, но... ему не скажет.
Не доверяет.
И не только она.
Помнит и повешенного Берко, которого сама яростно называла проходимцем, требуя правосудия, и того, другого, чья вина у нее вызывала подозрения. И теперь боится, что, если произнесет хоть слово, это слово будет истолковано превратно.
Как знать, кого еще повесят, прикрывая хозяйские игры?
- Эта девушка работала с вами, - Кирис присел за стол.
Старый.
Вытертый. Впитавший множество запахов, он врастал в каменный пол кухни. А табурет поскрипывал. Вот именно этот табурет из полудюжины, сколоченных деревенским плотником. И ничем-то он от прочих не отличался, но поди ж ты, вечно попадался Кирису.
- Работала... работала она... свиристелка...
Телеса Йорги шевелились медленно, они то шли складками, комкая шерстяное платье, то распрямлялись, и тогда ткань разглаживалась, растягивалась, того и гляди грозила треснуть.
- Йорга, - Кирису удалось поймать взгляд. - Хозяин не желает скандала. А я не хочу, чтобы еще кто-нибудь погиб.
В этой женщине была кровь морских ведьм, как иначе ей к своим немалым годам удалось сохранить гриву иссиня-черных волос, без единого седого.
- Тогда. Раньше. Я просил его не спешить, - Кирис стиснул кулаки, смиряя пламя, которое рвалось наружу.
Он устал ждать.
Сколько лет?
Сколько лжи?
А главное, на сколько его еще хватит? У всего есть предел, даже у моря, что уж о людях говорить.