Кажется, у меня уши покраснели.
Глупости какие... неуместные.
- Потом, после исчезновения, в его комнате обнаружили банку с формалином. А в ней...
- Дайте догадаюсь, глаза?
- Именно.
- Все?
- Не все, - Кирис все же качнулся в мою сторону и руку подал. - Всего пять, по одному от каждой жертвы.
То есть расстаться со всеми трофеями тот урод не сумел.
- И вас это не убедило?
Кирис подал руку.
А я... так нельзя делать, но я стянула перчатку. Он мог бы остановить. И руку убрать. Или просто сказать. Но промолчал. Перчатку только принял.
Не знаю, что на меня нашло.
Люди врут. И глаза, которые зеркало души, тоже, если в них у меня так и не вышло разглядеть душу Мара. А вот руки, руки - совсем другое дело. Ладонь у Кириса оказалось неожиданно большой. И никакого изящества. Артефактором с такими руками не быть. Пальцы короткие. И пятнышки мозолей в кожу вросли. Не только мозолей. Ожоги?
После вчерашнего? Глубокие какие... и наверняка, болезненные. Я знаю. Мне случалось ловить искры, и всякий раз я давала себе слово, что больше к печи не подойду. А потом хмурилась, слушая ворчание Гедре. Ее мазь снимала боль, но раны заживали долго.
- Больно?
Кирис покачал головой.
- Больно, - не поверила я. - Почему ты к целителю не сходил?
- Иногда безопасней без целителей, - Кирис не делал попыток забрать руку. - Да и само пройдет. К вечеру. Когда сила окончательно стабилизируется.
Сила, стало быть. Ну да... он же огневик. А стало быть, к ожогам привык. На редкость нестабильная стихия.
Я вздохнула. И руку отпустила. Наверное, это до крайности неприлично, разглядывать руки постороннего мужчины, но...
А собственно, почему бы и нет?
Я женщина почти свободная, могу смотреть, куда хочу. И думать тоже. Кирис же сделал вид, что ничего-то особенного не произошло. Перчатку надел. А руки убрал за спину.
- Мар настоял, чтобы дело закрыли, - произнес он.
- Скандал?
Кирис чуть наклонил голову.
- А вы сами-то не устали? - поинтересовалась я, озираясь.
А место открытое. Не поляна, скорее старый газон, который если и стригли, то где-то в прошлой его жизни. Впрочем, газон давно уже обжился, вросся в землю, и темная трава торчала жесткою свиной щетиной. В ней не уживались ни одуванчики, ни даже робкие березки, которые умудрялись при всей хрупкости своей прорастать на голых камнях.
Слева поднимался берег.
Справа, за старой оградой, которая определенно не являла собой непреодолимое препятствие, виднелся парк, плавно переходящий в лес. Сзади был дом.
А ведь земля влажная.
И не похоже, чтобы тело несли.
- Она пришла сюда сама, - Кирис не стал меня удерживать, пусть даже подобное поведение показалось ему, мягко говоря, странноватым. Все же женщины и трупы плохо совместимы друг с другом. - Воспользовалась старым ходом для слуг. Его обычно запирают, но там засов, изнутри открыть проще простого.
- Где?
До дома было... прилично так было.
- Правее. Да. Видите? Домик смотрителя. Раньше там жил человек, который, собственно, и приглядывал за островом.
Домик - это скромно.
Дом.
Вполне себе приличный дом в два этажа, вот только верхний затянут виноградом, а потому почти сливается с поздней зеленью старого дуба, крона которого наклонилась, укрывая этот самый дом, будто пряча его.
- Раньше слуги не жили в доме. Они уходили в деревню, потом возвращались. Но эйте Ирме это показалось не совсем удобным. А когда старый Эрхе умер, она велела его семье убираться. Обычно сын занимал место отца, но...
У эйты Ирмы оказались свои представления о том, что есть правильно.
- Зачем она это сделала?
- Кто знает? Боюсь, понять ее мотивы мне сложно... но дом связан с хозяйским короткой дорогой. И девушка о ней знала. Ее следы начинаются оттуда...
- Можно...
- Вам так интересно?
- Не думаю, что интерес - это подходящее определение, - я позволила перенести меня через поваленное дерево. А ведь этот обломок не сам собой появился, перекрыв тропу... то есть, лежит он здесь давно, вон и мхом зарос, и выводком желтых грибов обзавелся. Однако я не вижу поблизости ничего, похожего на пень. - Мне как бы... советовали не гулять в одиночестве.
- Разумно, - согласился рыжий. - И кто посоветовал?
- Йонас.
- Весьма... любопытный молодой человек.
О да... я заметила.
А не мог ли...
Прогулка его. Охотничий костюм. Ружье... разговоры эти, мягко говоря, сомнительного свойства. Может, мальчик чуть более странен, чем мне показалось? Он наверняка знает о доме и о его маленькой тайне, которая определенно давно уже не тайна, если мне так просто о ней говорят. Что может быть проще? Вскружить девочке голову... позвать на свидание... быть может, не первое даже... перерезать горло...
...вырезать глаза.
И отправиться на прогулку.
Я сглотнула.
- Не стоит, - Кирис переступил через лужу, на краю которой заплывал грязью отпечаток ноги. Босой женской ноги. А ведь погода не та, чтобы босиком разгуливать. - Его я проверил в первую очередь. Он... имеет некоторые особенности, но к убийствам не причастен.
- А кто причастен?
- Хотел бы я знать.
Спокойно.
Надо думать логически. Допустим, если бы Йонас и вправду избавился от этой девицы, то... ей перерезали горло. Когда режут горло, течет кровь. Очень много крови. И в итоге что?
Я помню светлый костюм.
Сапоги.
Перчатки.
Все новое и чистое... и может ли чистая одежда быть доказательством невиновности? Вряд ли. Дом рядом. Что стоило вернуться и сменить один костюм на другой.
- Его давно не ремонтировали, - предупредил Кирис, останавливаясь перед строением, которое на второй взгляд казалось еще более древним, чем на первый.
Желтоватый камень подернулся влажной пленкой плесени. Местами она расползалась ржавым кружевом, порой смыкалась, поглощая и камень, и сизоватую прослойку раствора.
Треснувшие ступени.
Каменные цветочницы, которые потемнели от времени. Окна прикрыты ставнями, и дом выглядит слепым.
- Погодите, - Кирис приподнял правую цветочницу, из-под которой появился длинный ключ. Он вошел в ржавый замок, чтобы застрять в нем, правда, все же провернулся, хотя и со скрежетом.
Внутри пахло...
Старым заброшенным домом.
Гнилым деревом. Сыростью. Тленом. Спертый воздух и темнота, которую слегка разбавляют тонкие полосы света - ставни все же сходятся неплотно.
- Кстати, - я зажигаю на ладони светляка. - А в целом если... Как вы себя чувствуете?
- Весьма неплохо... если позволите, я пойду первым.
Позволю.
Я давно уже вышла из возраста, когда тянет на приключения. Передав светляка Кирису - он взял пластинку артефакта, лишь хмыкнул как-то... выразительно.
Что?
Стандартное плетение было чересчур энергоемким, требовало внимания да и свет давало слишком уж резкий, неприятный для глаз. Я всего-то слегка доработала.
Рыбакам мои светляки нравились.
Скрипнули половицы.
Где-то совсем рядом кто-то вздохнул, и вздох этот прокатился по дому, пробуждая его к жизни. Вот протяжно застонало дерево. Хрустнул камень. А у меня появилось огромное желание убраться и как можно дальше, но...
Кирис отступил.
- Видите? - он указал на след девичьей ножки, четко отпечатавшийся в пыли. - Она была здесь. И одна...
Второй след... и целая цепочка. Она пересекала холл, пыль в котором стала своеобразным полотном. Все равно не понимаю...
- Погодите. Мне нужно это зафиксировать. Подержите, будьте любезны...
Мне вернули моего светляка, а в руках Кириса появилась небольшая коробочка. Очень интересно. Его фиксатор куда меньше стандартных.
- Здесь широкоугольный объектив. К тому же есть возможность снять в тонком спектре... но, сомневаюсь, что это что-то даст.
- Почему?
Я подняла светляка над головой.
Этна в сумке завозилась, требуя немедленно выпустить ее на свободу. Нет, дорогая, не сейчас. Я верю, что ты что-то почувствовала, все же твои сенсоры куда надежнее человеческих глаз, однако время не подходящее. Мы вернемся.
Вечером.
Может, мысль в сложившихся обстоятельствах и не самая здравая, но...
- Потому что это уже было, - Кирис сделал несколько снимков. - И девушка вон там... и следы... и дом этот. И снимки... незадолго до того, как...
- Нашелся убийца?
Я все же переступила порог.
Пыль.
Много пыли.
И пустота. Из мебели здесь остался старый диван, на котором кто-то бросил плед да так и забыл, и пара стульев, явно из разных комплектов собранных.
Камин.
Решетка почернела от сажи. Полка пуста. А на ней все та же пыль. Она танцует в желтоватом свете, ложится на руки, щекочет нос. Нос я потерла: не хватало расчихаться.
- Я могу даже кое-что предсказать... идемте, - Кирис протянул мне руку. Все-таки на редкость неразумное поведение. Логичнее было бы выставить меня, а то и отвести в дом, наврав что-нибудь достоверное про несчастный случай с глупой служанкой. А он за собой тянет. И сомневаюсь, что исключительно потому, что больше некому светляка держать. - Она появилась вот оттуда...
Темная дверь почти скрывалась между двумя массивными шкафами.
- Прошла наверх...
Кирис запечатлел цепочку следов, пока вполне себе обутых.
- Разделась в спальне.
Кровать здесь осталась, и я даже догадываюсь о причине такой щедрости: вытащить этого древнего монстра из дому - еще та задача.
На кровати обнаружился букет. Полевые цветы, поздние, последние тени лета, собранные вместе и перевязанные лентой. Хотя...
- А можно взглянуть поближе? - я не решалась сама подойти к кровати. Вдруг да затопчу что-то важное. - На букет...
- Он всегда оставляет букеты.
Горная ромашка, почти сорняк, но полезный. Ее пьют от многих хворей, да и просто так добавляют в чай, для вкуса и запаха. Ветки серой полыни. И пара васильков, чудом доживших до осени. А вот эти тонкие темно-красные стебельки я где-то видела...
- Виноград, - сказала я, трогая ягоду-бусину. - Этот... как его... лезейский, да?
- Что?
Кирис, разглядывавший одежду, которая лежала на кровати, развернулся.
- Это лезейский виноград. То есть, в названии не уверена, я плохо запоминаю такие вещи, но... я его видела. Сегодня. В оранжерее. И... сомневаюсь, что он растет где-то кроме.
- Интересно...
Кирис принял букет из моих рук.
Осторожно, будто опасаясь, что цветы осыплются. Ромашки потеряли пару белых лепестков, а вот виноград... кто мог его сорвать? Кто рискнул бы сунуться во владения эйты Ирмы?
Любимый внук.
Или...
...одежда разложена и аккуратно. Знакомо. Так замковые горничные складывают белье. И стало быть, она сама... то есть, вполне возможно, что убийца постиг высокое искусство складывания одежды, но... мне кажется, что девушка сама.
Пришла.
Разделась.
И ушла... какой в этом смысл?
- Знаете, - Кирис протянул мне цветы. - Мне кажется, что я устал от всего этого. Мар опять запретит вызывать полицию.
- А вы опять к нему прислушаетесь.
- Он умеет убеждать. Подержите, пожалуйста, ровно. Мне надо и его заснять. Идиот... на прошлые букеты я не обратил внимания. Думал, это так...
Макушка у него тоже рыжая, выгоревшая до морковного яркого колера. А в нем тонкие мазки седых волос. И мне хочется погладить их, понять, мягкие они или жесткие, как проволока?
Я вздохнула.
Кажется, мне действительно следует найти себе мужчину. Хотя бы для здоровья, а то лезет в голову всякое и не к месту.
- Но я напишу письмо. Сегодня. И если вы захотите уехать, просто скажите, - он поднялся и заглянул мне в глаза. А я смутилась вдруг.
С чего бы?
Это просто взгляд.
И просто мужчина.
Я ведь по делу общалась с огромным количеством мужчин, так чем этот конкретный отличается от них? Вот именно...
...именно, что себе врать не стоит. Не знаю, чем, но отличается. От взгляда прочих я не краснела.
- Скажите, - знаю, что глупо, но если я и дальше буду им любоваться, то... то что-то случится, такое, что возьмет и испортит все, даже то, чего нет. - А Мара вы тоже проверяли?
- Что?
Кирис моргнул.
А ресницы у него совсем светлые, будто обожженные. Из-за них и глаза кажутся почти белыми.
- Мара. Вы сказали, что проверили всех. А его тоже?
Что ж... ответа я не дождалась. Впрочем, он был и не нужен.
Глава 25
Глава 25
К вечеру отчетливо похолодало. И холод пробрался в дом, заставив дам вспомнить о мехах. В соболином палантине эйты Ирмы поблескивали искры алмазов. Сияли камни на шее Сауле, которой шло платье с оторочкой из лисьего меха. А вот Лайма выбрала длинный жакет, отделанный соболем.
Красиво.
Только непрактично.
- Боги, у меня от этой погоды голова раскалывается, - эйта Ирма сидела у окна, наблюдая за отражением в стекле. Где-то там, в черной глади, была и я. - Ненавижу осень. Скорей бы по-настоящему холода наступили.
- Слышала, опять девку нашли, - Сауле устроилась у камина, в котором переваливалось рыжее пламя. - Ей вырезали глаза...
- Не понимаю твоего плебейского интереса к кровавым подробностям.
Сауле поболтала флягу, прислушиваясь к тому, что осталось. И кажется, услышанное пришлось ей по вкусу. Флягу она прижала к груди и погладила.
Нежно.
- Надо же мне хоть чем-то интересоваться. Ты вот травками. Племянничек зверей свежует. А я буду кровавыми, как ты выразилась, подробностями.
Кто это зверей свежует?
- Мне кажется, - подала голос Лайма, - это не совсем уместная тема для беседы. Ужин скоро.
О да, скоро ужин.
И мы его ждем. Терпение проявляем, даже беседуем, точнее они беседуют, а я слушаю, пытаясь отрешиться от неприятного предчувствия.
- Ай, не будь такой ханжой, Лайма, не о погоде же говорить, в самом-то деле... а нас уверяли, что убийца найден.
- И ты в это поверила? - теперь в голосе Лаймы слышался скепсис.
- Иногда удобнее верить, а нас всех здесь приучили делать именно то, что удобнее. Правда, мама?
Эйта Ирма не соизволила ответить.
- С другой стороны... одной больше, одной меньше... пока режут их, беспокоиться не о чем. Верно? Они ведь даже и не люди... не совсем, чтобы люди... а скандал может выйти знатным. Скандал для Ильдисов куда опаснее какого-то там убийцы...
- Ты стала слишком много себе позволять.
Сауле молча подняла флягу.
- Мне кажется, - я протянула руки к огню, впрочем, каминная решетка защищала не только от искр, но и жар рассеивала, в результате пламя было словно бы ненастоящим. - С подобными вещами не шутят. Сегодня одна девушка, завтра - другая... послезавтра, вполне возможно, его заинтересует кто-то из вас.
- Или ты, - Сауле упала в низкое кресло и, сев боком, перекинула ноги через подлокотник. - Чем не жертва?
- Всем.
- Ты забавная... уже не плебейка, но еще не эйта, что бы там ни говорилось. Самое оно... так что, на твоем месте, я была бы осторожней.
- К счастью, каждый из нас на своем месте.
- Девочка огрызаться научилась? Мило... раньше ты была упоительно беспомощной, только и умела, что глазками хлопать да удивляться...
...в общем, ужин прошел в теплой и родственной атмосфере. Впрочем, кормили здесь неплохо, а отсутствием аппетита я никогда не страдала.
...тело перенесли в ледник.
То есть, лед из подвала давным-давно исчез, сменившись полудюжиной чеканных пластин. В остальном здесь стало разве что почище. А так - тот же камень, черный, отесанный грубо.
Крюки, на которые цепляли туши.
Полки.
Столы.
Узкие, длинные, покрытые толстым слоем металла. На таких удобно разделывать мясо, и куском такового казалась девушка. Тело ее успело окончательно окаменеть, и даже покрылось тонким пухом инея.
- Неприятно, - Мар поежился.
Он никогда не любил подземелий, как-то слишком уж отчетливо ощущал над собой всю эту груду камня над собой. Да и холод переносил с трудом. Пальцы разом леденели, утрачивая чувствительность, кровь будто бы загустевала...