— Не беспокойся, Антон. Я всё сделаю, — голос Вертера был спокойным, без каких-либо интонаций.
Эти голландцы, оказывается, такие сентиментальные, кто бы знал. Реакция Вертера меня озадачила. Это я такой гениальный учитель, или он — такой талантливый ученик? А может быть, он просто хотел сделать мне приятное напоследок? Типа, выслушал мои бредовые идеи без возражений. Неважно. Главное, Вертер согласился мне помочь. На пороге Охотник оглянулся.
— Ты хочешь, чтобы я спрятал твоё тело до прихода Анары, то есть Алисы?
Теперь мрачнеть пришлось мне. Я совершенно не подумал об этом, да и упоминание про «твоё тело» резко испортило мне настроение. Первой моей реакцией было ответить положительно. Представить, как Алиса увидит меня в луже крови, было нестерпимо. Но жизнь, увы, диктовала свои правила.
— Нет, — процедил я сквозь зубы, — Алиса должна быть уверена, что меня больше нет. В то, что я её бросил, она не поверит. Это я точно знаю. Будет искать меня и всё равно уйдёт от Гора. Пусть уж лучше увидит своими глазами.
Вертер кивнул, и дверь за ним захлопнулась. Дело сделано, можно было отправляться домой. Я уже придумал, как дать фору по времени моему посыльному. Не зря же я устроил себе альтернативное место выхода в базовую Реальность. Теперь оно очень даже пригодится. Во-первых, нужно было дать Вертеру время добраться до Гора и Алисы, а во-вторых, я решил устроить себе напоследок маленький праздник. По-хорошему, надо было бы ещё попрощаться с Марго, но сил на ещё один душеспасительный разговор у меня не осталось. Не беда, пусть считает меня бесчувственным чурбаном. Легче будет забыть. Я лёг на кровать и закрыл глаза.
Ветки ивы расчерчивали ярко-синее небо над моей головой причудливыми геометрическими фигурами. Такая бездонная синева бывает только ранней осенью. И ни облачка. А я так надеялся погадать по облакам, как в детстве. Хотя, в данном случае было неясно, какой расклад можно было бы считать удачным. То, что меня убьют быстро и безболезненно? Так профессионализм Охотников и так не вызывал у меня сомнений. О чём ещё мечтать? Может быть, только об одном — увидеть мою Алису, прижать её тёплую ладошку к своей щеке и забыть про весь остальной мир. Вот только именно этого мне как раз делать было никак нельзя. Я же не герой какой-нибудь, а просто человек, которому до чёртиков не хочется умирать. И если я сейчас увижу Алису, то действительно могу послать этот мир с Охотниками и их жертвами ко всем чертям. Вот такая засада.
Я уселся на берегу полюбоваться, как утки потихоньку подтягиваются к моим ногам в поисках угощенья. Булки у меня на этот раз не было, так что водоплавающих ждало жестокое разочарование. Впрочем, памятуя их пренебрежительное отношение к моей щедрости в прошлый раз, я не испытывал ни малейшего угрызения совести. Некоторые, наиболее наглые особи вперевалочку выползли на берег и начали обходить меня с флангов, демонстрируя, какие они голодные. Это было так забавно, что, наблюдая за их манёврами, я даже на минуту забыл о том, что меня ждёт буквально через час. Спасибо вам, утки.
После общения с пернатыми я отправился гулять вокруг пруда. Удивительно, как ярко начинаешь воспринимать окружающее, когда это всё в последний раз. Как говорится, и трава зеленее, и вода мокрее. Прикольное чувство. Прикинув, что Вертер уже должен был добраться до Гора, я свернул на улицу и медленно двинул в сторону своего дома. В моей праздничной программе были ещё запланированы двойной капучино и большой синабон. Мой любимый столик у окна оказался свободен. Почему-то я был совершенно уверен, что по-другому просто и быть не могло. Я сидел на мягком клетчатом диванчике и наблюдал театр улицы. А вот кофе с синабоном мне прямо-таки в глотку не лезли, хотя последний раз я перекусывал в Убежище часов шесть-семь назад. И понятно, почему — мне было тупо страшно. И чего я в таком случае тяну? Отрабатываю заранее одобренный план мероприятия? Глупо же, только разбазариваю свою решимость. Во мне начала подниматься волна злости и какого-то безумного задора. И это было гораздо лучше, чем сидеть и делать вид, что всё в порядке. Я поднялся и, как мне хотелось верить, твёрдым шагом пошёл к своему дому.
На скамейке у моего подъезда сидел незнакомый парень, явно Охотничьей наружности. Вообще-то, я ожидал увидеть Стэна, может быть, даже поболтать с ним по старой дружбе, но на этот раз они прислали нового убийцу. Какое разочарование. Парень, разумеется, меня заметил, но не подал виду, а я, проходя мимо него в подъезд, взял и нагло помахал ему рукой. Просто так, для прикола. А чего мне, собственно, таиться? Войдя в квартиру, я подумал, что, наверное, стоит оставить дверь незапертой. Чего им зря отмычками мне замок портить? Но решил всё-таки соблюсти традицию и повернул задвижку на пару оборотов. Цепочку накидывать, правда, не стал. Проходя мимо ящика с обувью, я нагнулся и вытащил пистолет, брошенный Вертером. Вообще-то, я никогда не испытывал тяги к оружию, но этот пистолет мне понравился. Тяжёлый, с благородным матовым отливом и удобной рифлёной рукояткой. Настоящее оружие профессионала. Покрутив пистолет в руках, я равнодушно засунул его обратно под ящик. Всё равно, стрелять из него я не собирался.
Делать мне было совершенно нечего, только ждать убийцу. По опыту я уже знал, что Охотники зря времени не теряют. Но на этот раз я ошибся. Скрежет отмычки в замке раздался только через час. К тому времени я уже весь извёлся и был почти рад услышать этот мерзкий звук. Я вышел в коридор и встал перед дверью, чтобы встретить смерть, так сказать, лицом к лицу. Дверь плавно распахнулась, и передо мной возник Эрик, командор клана Охотников собственной персоной.
Так вот почему мне пришлось маяться целый час, ждали начальство. Правильно, хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, сделай его сам. А то три раза уже киллеров присылал, а я до сих пор жив. Наверное, мне следовало чувствовать себя польщённым тем фактом, что меня явился пристрелить целый командор. Но, если честно, я бы предпочёл, чтоб последним, кого я увижу в жизни, был какой-нибудь симпатичный парень, а не это странное создание с головой, растущей прямо из плеч. Но, как говорится, выбирать не приходится.
Увидев меня прямо перед собой, командор выхватил оружие, его палец плавно спустил предохранитель. Снова, в который уже раз, я смотрел в направленное мне прямо в лоб чёрное дуло, и с удовлетворением отметил, что страха больше не испытываю.
— Ты! — командор от злости брызгал слюной. — Ты…
Чего он от меня хочет? Чистосердечного признания? И тут мне в голову пришла замечательная мысль, достойная стать моей последней шуткой, а заодно сбить этих уродов с Алисиного следа. И я улыбнулся весело и бесшабашно.
— Да, я Гор!
Часть 2. Творец. Глава 18
До настоящего рассвета было ещё далеко. Небо только-только начало светлеть у самого горизонта, окрашивая серебром гребешки чёрно-синих волн. Чернь и серебро — это выглядело так изысканно. Волны с грохотом разбивались о берег, осыпаясь клочьями пены и выбрасывая вверх фонтаны мелких брызг. Разлетавшаяся во все стороны водяная пыль в тусклом свете зари напоминала капли расплавленного серебра. Яростные порывы ветра подхватывали эти серебряные капельки и со всей силы швыряли их на скалы.
Наверное, у ветра с утра было плохое настроение, и ему очень хотелось устроить холодный душ странной троице, расположившейся на обрыве в ожидании восхода. Но берег был высокий, и до верха долетало только его разочарованное шипение. Зато высокой шелковистой траве, устилавшей край обрыва, сполна приходилось отдуваться за его неудачу. Как бы в отместку, ветер гнул и переплетал гибкие стебли с такой изощрённостью, словно они были сделаны из водяных струй. Вся поверхность обрыва превратилась в бурное травяное море. Однако странная троица взирала на капризы ветра терпеливо и добродушно. Они не первый раз встречали рассвет на этом обрыве и совершенно точно знали, что, как только ярко-оранжевого краешек восходящего светила покажется из воды, ветер стихнет и с извинениями отползёт в морские просторы.
Наконец на лиловом бархате ночного неба начали проступать сначала багровые, а затем ярко оранжевые нити облаков. Рассвет разгорался, и на фоне светлеющего небесного простора уже отчётливо можно было видеть контуры трёх фигур, с комфортом расположившихся на обрыве. Только один из них был человеком. Высокий широкоплечий мужчина с длинными волосами, перехваченными резинкой в конский хвост, в просторной, развевающейся на ветру рубахе. Он сидел посередине в расслабленной позе, то и дело переводя восхищённый взгляд с разноцветных облаков на морскую гладь и обратно, чтобы не пропустить ни малейшей детали великолепного зрелища.
Того, кто сидел слева от мужчины можно было бы принять за ребёнка. Ростом он едва достигал мужчине до середины плеча. Но приглядевшись, вы ни за что не назвали бы детскими это крепко сбитое тельце, сильные жилистые руки и несоразмерно большую голову. А ещё у него была борода и высокий остроконечный колпак. Фигура справа вообще не была гуманоидной. Это был огромный лохматый волк с торчащими, как антенны, ушами и острой мордой. Он был настолько велик, что в сидячем положении его голова на несколько сантиметров возвышалась над головы мужчины. Когда солнечный диск вынырнул из океана и прочертил к ногам зрителей ало-золотую дорожку, волк поднял свою морду вверх и издал протяжный призывный вой. Гном вскочил на свои коротенькие ножки и закружился в причудливом танце на самом краю обрыва. Только мужчина продолжал неподвижно сидеть, чуть прикрыв глаза ресницами, чтобы не ослепнуть от яркого света.
Через несколько минут солнце полностью выплыло на небеса, заливая всё вокруг золотым сиянием. Ветер стих, и гибкие стебли травы смогли наконец выпрямиться в полный рост. Рассветный спектакль был окончен, но благодарным зрителям не хотелось расходиться.
— Лексеич, — обратился гном к мужчине, — а расскажи ещё раз, как всё было.
Мужчина счастливо улыбнулся и с наслаждением растянулся на мягкой траве, раскинув руки в стороны. У него было превосходное настроение, но совсем не хотелось разговаривать, и гном это почувствовал.
— Да ты не словами, — пояснил он, — ты просто вспоминай, а уж мы с волком услышим.
И мужчина начал вспоминать, чтобы не огорчать своих странных друзей отказом.
***
— Да, я Гор.
После моих слов командор должен был выстрелить. Я видел, как напрягся его палец, лежавший на курке, и даже успел подумать, что, наверное, успею увидеть пулю, вылетающую из ствола. Но выстрела не последовало. Рука командора дрогнула, опуская пистолет, его лицо прямо на глазах побледнело до синевы, а в глазах заметался испуг. Потом он разжал пальцы, и пистолет грохнулся на пол, а сам командор мешком осел на одно колено и схватился за грудь. Голова его склонилась, словно в поклоне. В первый момент я решил, что у бедняги прихватило сердце, но через секунду раздался его дрожащий голос.
— Прошу меня простить, Творец. Я виноват и готов понести наказание.
Происходило что-то невероятное. Командор действительно стоял на коленях и просил у меня прощенья, называя Творцом. Неужели это из-за того, что я назвался Гором? Но разве Гор не был законной добычей Охотников на протяжении веков? Что же изменилось? Я застыл в полном недоумении, лихорадочно прикидывая, что же мне со всем этим делать, и вдруг услышал за своей спиной чьё-то неровное дыхание. Когда я, обернувшись, увидел, кто там дышал, то моё недоумение усилилось десятикратно. В дверях комнаты во всём своём шаманском великолепии стоял Гор, ну или Ведагор, как он сам себя величал. Получалось, что командор унижался вовсе не передо мной, а перед этим синеглазым. Но почему? И как он вообще узнал, что перед ним Творец? Пока я, зависнув в ступоре, пытался отыскать хоть какой-то смысл во всём происходящем, шаман сделал пару шагов вперёд, взял меня за плечи и развернул к себе лицом.
— Ну и наделал ты дел, братишка, — сказал он с укором, но как бы по-отечески, — самое удивительное, что в конце ты всё-таки не ошибся.
Слова шамана были ещё более загадочны, чем его появление в моей квартире. Минуту назад я уже практически переступил черту между жизнью и смертью, и вся эта фантасмагория казалась мне ненастоящей, как бы происходящей в посмертии. А может быть, так оно и есть? Я просто не заметил, как умер? В этом предположении была хоть какая-то логика.
— Подожди минутку, — шаман глянул сверху-вниз на коленопреклонённого командора, — у меня тут есть одно незаконченное дело. — Он отпустил меня и подошёл к командору почти вплотную. — Встань, Эрик, — скомандовал он.
Когда тот, кряхтя, поднялся, синеглазый поднял правую руку, как бы в приветствии. Но, похоже, это было вовсе не приветствие, а знак верховной власти, потому что Эрик съёжился, словно кролик под гипнотизирующим взглядом удава.
— Я, Сабин, Высший Творец, основатель ордена Охотников, — голос шамана звучал гулко и торжественно, — своей волей, с настоящего момента и навсегда распускаю данный орден. Всех, кто посмеет ослушаться моего решения, ждёт кара, что хуже смерти. Подтверди, что ты услышал меня, бывший командор.
— Я услышал тебя, Творец, — пролепетал Эрик, — и повинуюсь твоей воле.
Сабин махнул рукой, и Эрик быстренько слинял, бесшумно прикрыв за собой входную дверь. Кусочки паззла начали понемногу складываться в осмысленную картинку. Если шаман на самом деле был Сабином, то я, его, так сказать, «братишка», должен действительно быть Гором. Вот почему он сказал, что в конце я оказался прав, когда назвался этим именем. Выходит, только что я собственными руками готов был подписать моей Алисе смертный приговор. Когда до меня наконец дошло, какую фатальную ошибку я чуть было не совершил, у меня потемнело в глазах, и пришлось опереться о стенку, чтобы не упасть. Наверное, я побледнел не меньше командора, потому что Сабин подошёл и легонько потрепал меня по щеке, чтобы привести в чувство.
— Жалкое зрелище, — вынес он свой приговор, — твоё сознание, как неопытный наездник на выдрессированной лошади. Подсознание готово выполнить любое твоё желание по малейшему даже не приказу, а намёку и невольному жесту, а ум мечется, как подраненный лось, и ломится через преграды, которых нет. Видно, придётся мне тобой как следует заняться. Что ж, добро пожаловать в мой мир, Гор. Здесь пока небезопасно.
Сабин насмешливо усмехнулся и протянул мне руку. Я поднял глаза и в упор посмотрел на человека, который десять лет жил с моей Алисой и называл её своей женой. Отправляться в его мир у меня не было ни малейшего желания.
— Я хочу видеть Алису прямо сейчас, — сам не пойму, откуда в моём голосе взялись эти командирские нотки, но Сабин только снисходительно кивнул, и сам взял меня за руку.
Я никогда не задумывался, каким может быть мир Сабина. Наверное, Гор бывал здесь раньше, но его память, увы, была для меня недоступна. Подсознательно я ожидал увидеть, если не дворец, то по крайней мере большой респектабельный дом, однако то, что я увидел, оказалось полной неожиданностью. Это был эльфийский лес с огромными разлапистыми деревьями, закрывавшими своими кронами солнце, с цветами в человеческий рост и ярко-зелёной сочной травой. Лес был наполнен голосами птиц и журчанием ручейков, над цветами порхали разноцветные бабочки размером с мою ладонь, а из-за стволов время от времени показывались любопытные мордочки пятнистых оленей и пушистых кроликов. Между деревьями были проложены тропинки, посыпанные хвоей, а в густых кронах можно было заметить деревянные мостки с перилами из лиан. В ветвях самых больших деревьев располагались ажурные беседки и даже парочка полноценных домиков.
Но всё это я разглядел позже, а в первый момент после того, как моё сознание переключилось на мир Сабина, у меня было только одно желание — придушить этого самоуверенного придурка. Какого чёрта он выдернул меня из базовой Реальности? Неужели он решил, что я подставил свою голову под пулю только для того, чтобы его позабавить? Да, будь ты хоть трижды Творцом и моим, так называемым, братом, не тебе решать, что я должен делать. Я слишком долго удерживал себя от того, чтобы не сорваться к моей Алисе, и теперь был абсолютно не готов терять ещё хоть минуту.