— А разрешение на распространение чеснока есть? — спросил ученик, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
Хозяин перевел взгляд на него. Свет в кабинете не был тусклым, но каким-то образом вампир был плохо освещен, и тени падали на его худое лицо. Казалось, что сапфировые глаза светятся в провалах глазниц.
— Не знаю как у вас в Америке, но в этой стране чеснок можно купить на углу у бабушки. Или вырастить в своем огороде, — сухо ответил он.
— Полагаю, что человеческая кровь тоже только донорская, — пробурчал Эд.
Катич откинулся на спинку кресла и, тихо хихикая, произнес:
— Скажи, молодой волк, зачем нужен этот клуб в Слепоте, этот чеснок и кровь? Вообще, почему мертвец пьет кровь?
Джон, не сводя глаз с хозяина, ухмыльнулся.
— Может, чтобы не умереть с голоду, — пожал плечами Эд.
— Чтобы почувствовать себя живым, — мрачно ответил за хозяина Джон.
— Точно! — воскликнул Катич. И в один момент превратился из знатного аристократа в молодого ученого-физика, начавшего кому-то объяснять свою любимую теорию. — Нет большего наслаждения для неживого, чем вновь почувствовать что-то. Боль, прикосновение чего-либо к коже, вздохнуть полной грудью и ощутить свежий воздух…
— Но для этого надо пить только человеческую кровь, и желательно той группы, какая была у мертвеца при жизни, — все так же мрачно заметил Джон. — И желательно свежую.
— Желательно свежую, да. Но мы пьем донорскую. Приходится влить в себя чуть больше нормы, но эффект тот же.
— И не надо убивать живых. Уже хорошо, — улыбнулся наставник.
Хозяин стал угрюм, сменив молодого физика на инспектора полиции.
— Вы когда-нибудь чувствовали, как ваше мертвое сердце начинает биться? Сначала один удар, разрывающий засохшие жилы внутри груди. Потом второй, теснящий их же, уже сросшиеся. И еще один, разливающий тепло по телу. Вы когда-нибудь чувствовали вкус воздуха спустя сто лет с последнего раза? А поцелуя? Любой из мертвецов отдаст все, что имеет за эти чувства, даже свою бессмертную жизнь. Чего уж говорить о том, чтобы рискнуть и убить смертного…
— И нарушить Единый Закон.
— Этот Закон придумали задолго до того, как был собран первый Капитул Ордена охотников. И придуман не волками. Так что не стоит ссылаться на Закон. Вы не способны понять его в той мере, в какой должно.
— Может и так. Но сейчас только волки следуют ему, в той мере, в которой нужно. Какая разница, каким он был во времена вашей молодости, господин Катич, если сейчас совсем другие чудовища следят за его исполнением?
Эд водил взглядом от наставника к хозяину. Они говорили о Едином Законе — вере мифов, состоящий из семи постулатов, существующих с давних времен. Но к чему это сейчас? Эти двое, ехидно споря, стали по косточкам разбирать Закон, и если вначале Эд улавливал какие-то знакомые мотивы, трактовки и исторические события, то через пару минут спорящие ушли в такие древние дебри, что для Эда их слова казались набором непонятных фраз. Но стало понятно, что этот вампир, Сергей Катич, намного древнее sanguinem fervere. А может даже и malitia rskal. Вампиры вида malitia rskal, — злоба скал, — были самыми свирепыми из трех родов. Рожденные в начале темного средневековья, они наводили ужас на весь христианский мир, и до сих пор о них говорят, как о чуме. Этот мертвец, был явно не из malitia rskal: слишком утонченный и внушительный у него вид. Интересно, он старше Джона?
Спор два древних чудовища вели уже на незнакомом Эду языке. Джон скалился, вставляя отдельные фразы, от которых Катич вскипал каким-то своим праведным гневом, начинал жестикулировать, тараторить быстрее прежнего. Эд чуть подался вперед.
— Прошу прощения, — оборвал он вампира. — Но мы сюда не для обсуждения Закона пришли… — и осекся.
На него уставились глаза-сапфиры Катича. Сначала Эд решил, что хозяин разгневался на него, но он просто уставился, не проявляя недовольства. Катич его не понял. Он сначала задумался, потом спросил что-то у Джона, получив ответ опять задумался.
— Ах да-а, русский, — протянул вампир. — Повтори еще раз, волк.
— Я сказал, что мы пришли сюда не для обсуждения Единого Закона, а из-за убийств в Москве.
— А-а-а… — Хозяин заулыбался, отставив инспектора в сторону, и приняв на себя роль хитрого дельца, откинулся на спинку кресла. — Ну да, да, убийства в Зеленоградских рощах. Я знаю, что вам нужно.
Катич замолчал. Минуту все молчали.
— И? — высказался Эд.
— И? — повторил за ним хозяин.
— Вы нам ничего не скажете?
— А что вы хотите услышать?
— Кто тот волк, что совершил их? — ответил за Эда Джон. В свете ламп он весь будто вырос, стал старше, угрюмее.
— Этого вам никто в Москве не скажет, — Катич облокотился на стол. — Я лишь упомяну, что его уже нет ни в городе, ни в области. Но на этом все.
— А кто может сказать, кто он и где его искать?
— Вам поможет… — хозяин замялся, отвел глаза, засопел и стал похож на нервного подсудимого. — Вам поможет Он.
— Кто он? — прохрипел Джон.
— Он, — Катич поднял глаза на наставника и скорчил рожу. Эду даже показалось, что некая доля страха промелькнула в них.
Джон сел на стуле прямо, недоверчиво сощурил глаза.
— Он — это черный колдун?
Хозяин кивнул. Эд повернулся к наставнику, чтобы узнать о ком они говорят, но промолчал от удивления. Лицо наставника аж перекосило, когда он понял, о ком говорит хозяин. Гримаса на его лице выражала и страх, и удивление, и страстное нежелание слушать хоть что-то еще об этом лице.
— И где же Он живет? — процедил Джон.
— В Кирове. Уверен, что вас к нему приведут, как только вы появитесь в городе.
— И Он нам скажет? — Спросил Эд.
— Если захочет. А может только намекнет. В любом случае, Он самый ближний из всех, кто хоть что-то может сказать.
— Какая загадочность… — пробурчал Эд себе под нос.
— Придержи язык, — заскрипел зубами Джон.
— Уверяю тебя, молодой волк, вынужденная загадочность, — улыбнулся Катич, показывая, что он ничуть не оскорблен. — Больше я ничего сказать не могу, да это и не нужно. Теперь, вам пора, господа.
— Да, нам пора.
Первым встал Джон и вышел из комнаты. Эд же, только сейчас обнаружил, что до сих пор держит документы на клуб в руках. Распихав по папкам вынутые бумажки, он отошел к выходу, но заметил, что хозяин сидит на месте.
— Вы нас не проводите? — спросил он у хозяина.
Тот поднял на него глаза-сапфиры.
— Вы найдете выход, Эдвард.
— Как вы узнали…
— Это мои владения, — развел руками хозяин. Сейчас он вновь превратился в капитана-флибустьера. — Здесь я знаю все о моих гостях. Иди, молодой волк, ты найдешь выход.
Вампир отвернулся, и свет от ламп будто потускнел, погружая сидячую фигуру хозяина в полумрак. Эд вышел. Коридор, по которому они блуждали ранее, стал небольшим и ровным. Не так далеко светилось багровое зарево клуба, била сердечно-ритмичная музыка. Джон стоял, глубоко задумавшись с незажженной сигаретой в зубах, а в руках крутил зажигалку.
— О чем вы, черт возьми, там говорили? Кто он? — полушепотом спросил у него Эд.
— Не впутывай черта, — пробормотал тот. — Нам надой выйти в реальный мир, на улицу.
Либо время в клубе текло неравномерно, либо все это было большим представлением, но ровным счетом не в огромном, залитым ало-бордовым светом зале не изменилось. Ни кровавых оргий с горами чеснока, ни злых и обдолбанных кровососов — клуб провожал детективов полным безразличием. Эд не чувствовал никаких негативных эмоций, не замечал ни косых взглядов. Все было так, как будто они вошли в Слепоту только что. И все же у самой двери, что вела назад в кровавую пустоту, Эд что-то ощутил, некий зуд где-то на периферии сознания. Он обернулся и заметил, как из тени второго этажа вышел сам хозяин клуба. Катич, чуть опершись на деревянный бортик, провожал детективов взглядом. Казалось, что он один обращает на них внимание. Его фигура, наполовину скрытая в тени, будто завораживала, и Эд стоял, наверное, уже минут пять, смотря на него. Но тут хозяин чуть обернулся, бросил на детективов беглый взгляд и отступил, растворяясь в темноте. На плечо Эда легла тяжелая рука наставника.
— Он отпустил нас, — прошептал он. — Я все объясню, давай только выйдем на улицу.
На обратном пути пустота будто преобразовалась, налившись красками. Или это влияние Катича, или же инородное влияние волков, но пустота стала восприниматься Эдом не как нечто непонятное, а вполне осознанным пространством, в котором можно дышать, видеть, ощущать запахи. А может быть, он уже привык.
Луна в коридоре отеля все светила, пузатая, бледная, такая манящая. До полнолуния оставалось примерно пять дней. Видимо время в слепоте не длилось вовсе, ведь она ничуть не изменилась, и даже не двинулась с места. Кто-то кашлянул за спиной, и Эд обернулся, но никого. Наверное, проказы метрдотеля, стоявшего у противоположного конца коридора, возле открытой двери. Джон закурил и двинулся к нему. Метрдотель даже слова не сказал, все так же открывал двери в целой сети длинных коридоров, постепенно выводя волков в реальный мир. Они, угрюмые и задумчивые, даже не замечая беса, вышли из отеля, под свет заходящего солнца. Блестели золотистые «1896», гуляли люди, радуясь хорошему и красивому вечеру, в воздухе парило спокойствие и умиротворение. Эд огляделся и понял, что это все тот же вечер, во время которого они подошли к отелю. Он даже увидел наряд полиции, который проходил мимо, когда они стояли перед дверями отеля.
— Я что-то не пойму, — пробормотал он. — Такое чувство, будто не прошло и пяти минут после того, как мы вошли. Это какая-то аномалия?
Джон глянул вслед удаляющемуся наряду полиции.
— Нет, Эд, не аномалия.
Парень помолчал, ожидая продолжения, но наставник задумчиво закурил новую сигарету, пустил дым вниз.
— Что происходит, Джон?
— Что происходит… — пробормотал наставник. Он рассеяно посмотрел на здание отеля. — Странные дела творятся, щенок. Я думал, что в России многое изменилось с моего последнего приезда, но чтобы настолько, — Джон тряхнул головой, замял сигарету. — Вампир, с которым мы говорили, этот… Катич, из рода куда древнее, чем можно представить. И вся эта Слепота оказалась его сознанием. Он очень старый. Наверное, лет семьсот.
— Он — sapientia dvreva, да? — Эд наморщился, словно вспоминая. — Древний полумифический род чистых кровей. Ты об этом? — Джон вопросительно посмотрел на ученика. — Я понял это, когда Катич решил поговорить с нами, а не убить на месте. Он другого рода, это видно, но если верить истории, malitia rskal кинулся бы на нас без вопросов. Значит, он — sapientia dvreva, из тех, кого нет уже сотни лет.
— Да, Эд, он — sapientia dvreva, — кивнул Джон и улыбнулся. — И нам сильно повезло, что он знает Его.
— Кого?
Джон двинулся вниз по улице.
— Он — это очень сильный черный маг, о котором на Западе уже лет пятьсот ничего не слышали. Лично я не знаком с Ним, но много слышал о влиянии. И вот Он всплывает в Москве, как возможный источник.
— А как ты понял, что Катич говорит о… Нем?
— Да рожу он скривил уж очень похожую.
Через пятнадцать минут охотники дошли до перекрестка Кузнецкого моста с Неглинной, там Джон остановился.
— Времени нет ехать в Киров, — пробормотал он, — нужны мариды. Пошли, обойдем эти дома.
Детективы чуть спустились по Неглинной, свернули на Пушечную. В скольких великих городах мира был Эдвард, и ни на один из них не была похожа Москва. Казалось, она впитала все известные лики и особенности своих нашумевших братьев. Невысокие стройные дома, не поднимающиеся выше пятого этажа; узенькие улочки в две проездные полосы и широкие прогулочные аллеи; скромный, но важный и гордый винтаж в облицовке зданий — все это характерно для городов Италии, Испании, Франции. Но столь нелогичная гигантомания Москвы-Сити, где они с Джоном были несколько дней назад, ища очередную вампирскую клоаку, отдавала Манхеттеном. Огромные, холодные, навивающие мысли о собственной ничтожности, бизнес-центры Москвы-Сити наглядно отражали мечту Нью-Йорка, каким он должен быть. Все это давно знакомое и виденное там, на Западе, в Москве приобретало образ кривого зеркала — убирающего лишнее.
Джон встал у одного из арочных проходов, ведших куда-то вглубь: он остановил ученика жестом, не то тот в своей задумчивости пролетел бы мимо. Двор, куда прошли охотники, представлял собой площадку, наглухо замурованную квадратным домом, с несколькими подъездами, мусорным баком, остатками небольшого палисадника. Три машины стояли под окнами квадратного дома. И ни души вокруг.
— Барфи, Бони…
— Что, дорогой? — откликнулся Бони, встав рядом с Джоном.
— Нам надо в Киров.
— А самолет? — оскалился Барфи, нависший у плеча Эда.
— Твою мать!.. — шарахнулся молодой волк.
— Не привык еще? — улыбнулся марид.
— Так, хватит, — Джон рубанул рукой по воздуху, — нам надо в Киров и срочно.
Мариды помолчали.
— А вы знаете, кто живет в Кирове? — спросил Бони.
— Мы к нему и идем.
Белые переглянулись.
— Киров для нас закрыт, потому останетесь там одни.
— Нам не впервой, — пробурчал Эд.
— Помолчи, — отозвался Джон и отвернулся к маридам, — я понимаю, что там может произойти, но пути назад уже нет. Думаю, Он нас ждет.
— Да, Он вас ждет.
Бони подошел к ближайшей двери подъезда, закрыл ее и снова открыл. Перед глазами Эда разверзлась тьма. Только что за дверью была видна укрытая полумраком лестничная клетка, белевший где-то в глубине щит для объявлений, и вдруг ничего этого нет. Непроницаемая, словно черная марля, поглощающая свет.
— Это что за?.. — протянул Эд.
— Все вопросы потом. Джон, входи, — Бони кивнул на тьму.
Наставник уверенно пошел к двери, но чуть замешкался перед самой темнотой, и вдруг пропал в ней, провалился, во мрак. За ним вошел и Бони, закрыв дверь, но Барфи тут же открыл снова. Эд же не двинулся с места.
— Смелей, парень, там ничего нет, — попытался его успокоить марид.
Но молодой волк стоял с каким-то ошалевшим видом, пялился на темноту. Тогда Барфи в один момент оказался возле него, с какой-то чудовищной силой взял за плечи и рывком швырнул того в проем. Эд даже заметить ничего не успел, как тьма сменилась абсолютным светом. Он вроде споткнулся о порожек подъездной двери и вот уже стоял посреди… ничего. Лишь белый свет кругом и пустота. Эд огляделся — ничего. Ни черного проема, в который его швырнул Барфи, ни самого марида. Ни пола, ни потолка. Эд стоял на чем-то твердом, дышал удивительно чистым воздухом, но при этом понимал, что ничего нет.
Перед глазами мелькнул силуэт, да так резко, что Эд дернулся. Только он решил оглянуться, как силуэт снова мелькнул, и что-то почудилось недалеко. Эд отскочил и зарычал. В этой пустоте что-то было! И снова мелькнуло. Но на этот раз погрезилось Эду, что он в лесу. Мгновение, и снова лес. Такой старый, затхлый, сырой и до боли знакомый. И так же до боли знакомый силуэт перед ним. Опять — лес, и Эд бежит, спотыкаясь о корни вековых дубов, перепрыгивает через кусты орешника, скользит по зарослям лопуха. Он зарычал и обхватил голову руками. Нет-нет-нет, он помнил тот лес, помнил, что там произошло. Он бежит от неизвестного, обезумев от страха, несется сквозь чащу, слыша за собой утробное рычание. Нет-нет, только не снова! Не видеть этого! Эд перемахнул через очередной куст и тут же столкнулся с кем-то. В ту же секунду он понял, что это его сестра Николь. Девушка хватается за руку брата и что-то кричит. Но рык становится настолько явным, что Эд от страха вырывает руку и бежит дальше. Истошный вопль Николь застывает у него в голове, словно желе, когда Эд заставляет себя отвлечься от воспоминаний.
И тут все схлынуло так же неожиданно, как и навалились. Голову пронзила мгновенная боль, и Эд будто прозрел. Так легко и чисто стало ему на душе.
— Зря ты их отогнал, — Барфи положил руку на плечо охотнику, но Эд даже не подумал отшатнуться.
— Что это было?
— Твое прошлое, парень.
— Такое живое, словно я опять там…
Барфи улыбнулся и огляделся.
— Так и было, Эд. Ты снова там был, пусть и в короткий момент, — Барфи посмотрел куда-то поверх Эда. — Если бы ты пропустил его через себя заново, не стал ему противиться, то было бы легче.