— Уна Мастерс. Не та ли это УМ? Может, подозревал, что она что-то у вас покупала? — Нет, — ответила я твердо, не пытаясь отстраниться. Пусть этот… нюхач убедится в моей искренности.
— Я не знаю никакую Уну Мастерс. Да и глупо — зачем бы ему понадобилось вот так записывать что-то о своей жене? Спорить Эллиот не стал.
— Идите, мисс Вудс. И… удачи. Я отрывисто кивнула. Откуда-то донесся раздраженный мужской голос, затем виноватое бормотание мистера Керка. И я сбежала к слугам, оставив Эллиота разбираться с хозяевами. На кухне меня встретили неласково.
— А, еще одна! — неприветливо пробормотала низкая кругленькая повариха, вытирая руки о фартук.
— Тоже шнырить будешь? На носу у нее сидели очки в черепаховой оправе, затеняя добрую половину лица.
— Извините, — я постаралась душевно улыбнуться.
— Я только осмотрюсь.
— Ходят и ходят, — не слушая, продолжила она.
— Еще и припасы мои им зачем-то понадобились! И с досадой взмахнула рукой, чуть не сбросив на пол лоток яиц. Я обернулась — и заморгала. Кухонные шкафы (могу поклясться, даже тут антиквариат!) крест-накрест пересекали ярко-желтые ленты с грозными надписями: «Стоп!» и «Не трогать!» — А мне как прикажете работать? — продолжала жаловаться повариха, воинственно уперев руки в едва заметную талию.
— Ничего себе, — пробормотала я.
— Неужели все продукты опечатали? — Все! — подтвердила она гневно. Кажется, повариху это задело куда больше, чем смерть хозяина. Хотя ее ярость я как раз понимала. Стоит лишь представить, что такое же могли сотворить с моей аптекой!.. Значит, со мной Эллиот обошелся еще гуманно.
— Сочувствую, — искренне сказала я, и насупленное лицо поварихи смягчилось.
— Не переживайте. Сейчас я тут все осмотрю и сниму это безобразие. Я кивнула на полицейские художества. Раз уж Эллиот не гнушается коньяк с конфетами… «уничтожать», то вряд ли и тут возразит.
— Спасибо! — выдохнула она прочувствованно. Я спрятала улыбку. Самый простой способ сделать человека счастливым — сначала отнять что-то нужное, а потом вернуть обратно.
— Кстати, а что было в тот день на ужин? — поинтересовалась я, сдирая липкие желтые ленты.
— Да известно что. Меня уж раз пять спрашивали! — повариха всплеснула руками, но перечислила заученно: — Чили со свининой, фахитас с курицей и фасолью, острые крылышки, кукурузный пирог с клубникой, ванилью и шоколадом. Я прониклась. При таком изобилии острого настойкой черноголовника можно блюда вместо соуса поливать — все равно никто не заметит.
— Ничего себе! Неужели вы это каждый день готовите? — Каждый день? — фыркнула повариха, возвращаясь к недовзбитым яйцам. Венчик в ее руках мелькал с такой скоростью, что куда там миксеру.
— Да нет, так-то я обычное готовлю. Пудинги, ростбифы, бифштексы. Но хозяйка всяким, — неопределенный жест, — увлекается. Национальным! Вот и требует, чтобы раз в неделю тематический ужин сготовили. Вчера вот был куперский день. «Куперами» в просторечье называли рыжих — еще один покоренный брюнетами народ. Впрочем, эти давным-давно ассимилировались, только и остались кое-какие суеверия да традиционная кухня.
— Понятно, — я оглядела ровные ряды баночек со специями и тяжко вздохнула. Работа мне предстояла каторжная.
— А рецепты вы откуда берете? Или готовое покупаете? — Вот еще! — оскорбилась она.
— Хозяйка мне книжку подарила, по ней и готовлю. Вот, полюбуйтесь! И любовно похлопала по обложке толстенный том. «Кухни народов мира» скромно гласила золоченая надпись. Я настежь открыла все дверцы шкафов, снова вздохнула, оценивая фронт работ… и начала.
* * *
На деле повариха, миссис Тиммонс, оказалась милейшей женщиной. Поворчать она любила, не без того. Зато когда у меня перед глазами от усталости уже мельтешили мушки, она от души напоила меня чаем, еще и толстенный кусок кекса отжалела. И какого кекса! Мягкого, пушистого, с кусочками сухофруктов, апельсинов и шоколада… М-м-м! — Вам можно уходить в шеф-повары любого ресторана! — похвалила я и, не удержавшись, облизала вилку. Повариха зарделась от удовольствия и положила на мою тарелку еще кусочек.
— Скажете еще! — польщенно заулыбалась она. Идиллию прервало появление всклокоченного лейтенанта. Он там домочадцами Мастерса пыль вытирал, что ли? Под его взглядом я чуть не подавилась чаем.
— Мисс Вудс? Что-то нашли? — отрывисто спросил он.
— Нет, — честно призналась я, отправляя в рот еще кусочек божественной выпечки.
— Здесь все чисто.
— Понятно, — нахмурился он.
— Тогда займитесь хозяйской спальней.
— И добавил ядовито: — Уж будьте так любезны! Можно подумать, я — его отлынивающий от работы подчиненный! — Конечно, — согласилась я безмятежно. Сладкое настроило меня на мирный лад.
— Сейчас, только доем. И повернулась к насупившейся поварихе.
— Миссис Тиммонс, а можно еще кусочек кекса и чашку чая? — Да можно, конечно.
— Она тщательно вытерла руки.
— Только вы-то еще это не доели, мисс! — Так это не для меня, — легкомысленно отозвалась я.
— Вон начальство лютует. Потому что голодное! В глазах поварихи вспыхнул огонь, и лейтенант вмиг оказался за выскобленным добела кухонным столом.
— Ешьте! — сурово велела она, расставляя перед Эллиотом тарелки… После еды суровый лейтенант смягчился и разомлел. Глядя на его аппетит, миссис Тиммонс даже простила полицейскому посягательство на свои припасы. Пока Эллиот уничтожал очередную порцию вкусностей, внимая болтовне поварихи, я отправилась осматривать комнаты Мастерса. Спальня и кабинет покойного были опечатаны, так что я сняла ленту и пробралась внутрь. Все-таки вкус у него был. В личных покоях хозяина царила та же неброская сдержанная роскошь, что и в остальном доме. Приглушенные оттенки и самые ценные материалы: красное дерево, бархат, дубовый паркет и слоновая кость. Я прошлась по кабинету, изучила немногочисленные (но очень дорогие!) напитки в баре. Затем обследовала ванную. Никаких признаков яда. Зато в супружеской спальне мне улыбнулась удача.
— Лейтенант! — позвала я, выглянув в коридор.
— Идите сюда! Он словно материализовался рядом. Выдохнул резко: — Что? А я подавила неуместную улыбку. В углу рта Эллиота прилипла предательская крошка кекса.
— Идите сюда, — я потянула его за собой к туалетному столику, уставленному хрустальными флаконами. И бесцеремонно ткнула пальцем в маленький стеклянный фиал.
— Вот что я нашла! Об острый взгляд лейтенанта можно было порезаться.
— Яд? — коротко спросил он.
— В определенном смысле, — отозвалась я загадочно.
— Только не черноголовник. Глаза Эллиота сверкнули, и я пояснила торопливо: — Это абортивное средство. Понятное дело, запрещенное. Любое прерывание беременности у нас незаконно. Лейтенант подобрался.
— До десяти лет каторги. Так-так… Я промолчала. А Эллиот прошелся вдоль трюмо, разглядывая батареи склянок, а затем вдруг цепко взял меня за локоть. Я поморщилась — что за манера хватать за руки? — А скажите, мисс Вудс, — он пристально всматривался в мое лицо.
— Вы это так легко определили? На глаз? Я пожала плечами, а он продолжил тихо, но от ледяного тона мурашки пробирали: — Вы сами такие зелья варите, не так ли? — Это сварила не я! — ответила я резко. А он криво улыбнулся и шагнул в сторону.
— Вы удивительно точны в формулировках… Подозрительно, мисс Вудс! Я постаралась безмятежно улыбнуться.
— Что поделать, лейтенант? Точность — вежливость аптекарей. Улыбка Эллиота стала шире. Он медленно кивнул — и вышел в коридор. Поколебавшись, я направилась следом. Он аккуратно, костяшками пальцев, постучал в соседнюю дверь.
— Миссис Мастерс, откройте, — и негромко добавил: — Или я официально оформлю изъятие того самого флакона. Угроза подействовала блестяще.
— Что вам нужно? — резко распахнув дверь, поинтересовалась дама в халате. Больной она не выглядела, разве что на взводе.
— Я не понимаю, что за угрозы?! Я… Лицо Эллиота мгновенно стало отстраненным.
— Вы все понимаете! — отрезал он, не делая попытки войти.
— И у вас есть выбор. Или я сейчас начинаю разбирательство. Поверьте, не поздоровится даже вам. Или вы наконец отвечаете на мои вопросы, и тогда я забуду о том, что видел. Наблюдать за ним со стороны было интересно и немного пугающе. Я узнавала эту его манеру — вцепиться клещом и не отпускать, пока не выпьет все соки. И даже восхищалась бы… Не будь это так опасно. Эллиот прекрасно умел добиваться желаемого. Только вот в методах был не слишком разборчив. Я машинально потерла локоть (наверняка еще синяк будет!). Миссис Мастерс смотрела на него обескуражено. Не привыкла она к такому обращению.
— Что вы себе позволяете? — попробовала возмутиться она.
— Десять лет…
— напомнил лейтенант в пространство. И дама сникла. Похоже, прекрасно знала, сколько полагается за такие вещи.
— Входите, — она отступила, пропуская полицию в святая святых.
— Мисс Вудс, — позвал он, не оборачиваясь, — заприте дверь и следуйте за мной.
— Конечно, сэр! — в тон ему ответила я. Миссис Мастер дернулась.
— Блондинка? — она презрительно скривила тонкие губы. Я с трудом сдержалась, зато Эллиот молчать не стал.
— Вы ведь не чураетесь их зелий, миссис Мастерс, — напомнил он ровным тоном, и она вздрогнула, как от удара по лицу… Личные покои хозяйки дома отличались от комнат ее мужа так же, как блондинка отличается от брюнетки. Здесь преобладала неприкрытая, почти вызывающая пышность. Темное дерево, золото, обитые алым шелком стены — от буйства красок тут же сдавило виски. Хотя миссис Мастерс смотрелась тут органично. Крупная, пышнотелая, хоть и с хорошими формами, яркая, несмотря на уже заметное увядание. К смуглой коже шло золото, красный подчеркивал блеск темных глаз, влажную полноту губ и до сих пор великолепные черные кудри. Наверняка она часто ночевала с мужем, не зря же на трюмо в его спальне осталось столько женских вещиц. Но на своем месте она была именно тут — в роскошном будуаре по моде позапрошлого века.
— Миссис Мастерс, какие у вас были отношения с мужем? — сразу взял быка за рога Эллиот. Хозяйка расположилась в вычурном кресле и вынула золотой с рубинами (конечно же!) портсигар.
— Присаживайтесь, — предложила она, щелкая. Явно пыталась выиграть несколько минут на раздумья.
— Я постою, — качнул головой лейтенант.
— И не нужно курить. Мне это мешает.
— Вот как? — равнодушно протянула она, закуривая тонкую папиросу.
— И чем? — Я — нюхач, — равнодушно ответил Эллиот, и вот теперь ухоженная рука с алым маникюром дрогнула. Женщина уставилась на него с неприкрытым ужасом. Так-так, кажется, кое у кого многовато секретов для приличной дамы и порядочной жены. Иначе к чему так дергаться? — Хорошо, — она раздавила папиросу. Эллиот чуть поморщился и без спроса распахнул окно. Как-то многовато он себе позволяет для обычного лейтенанта! Все козыри сейчас у него, но… зачем дразнить гусей? Хотя в правах благословенных (тем более нюхачей!) я разбиралась слабо.
— Вы хотите знать, как мы жили? — миссис Мастерс нервно теребила поясок халата.
— Последнее время мы с мужем часто ссорились. Я… Я думаю, что у него появилась другая. Она кусала губы, похожие на давленые вишни.
— И зачем вам понадобилось прерывать беременность? — с нескрываемым скепсисом поинтересовался Эллиот.
— Наоборот, вы могли давить на жалость, на чувство долга…
— Чувство долга? — переспросила она и вдруг расхохоталась. Лейтенант молча ждал, пока утихнет смех — слишком похожий на истерику. Миссис Мастерс подняла взгляд на Эллиота.
— Вы ведь не знали моего мужа, — она не спрашивала, а утверждала.
— Нехорошо говорить так о мертвых, но… Он был беспринципной и жадной скотиной. А в голосе — пополам гнева и восхищения. Эллиот, не отрывая от нее взгляда (по собственному опыту знаю, как нервирует эта манера), медленно покачал головой.
— Все равно бессмысленно. Ваши старшие дети совершеннолетние, зато на младенца в случае развода вы бы получили отличное содержание. Миссис Мастерс гордо вздернула подбородок. Выглядела она настоящей львицей.
— Я не собиралась давать ему развод! — ответила она резко.
— Вы не понимаете. Я и так родила двоих. И сейчас я слишком…
— она судорожно вздохнула.
— Беременность — это некрасиво. Я бы окончательно потеряла мужа. Эллиот усмехнулся уголком губ.
— Отличный мотив, — заявил он, с беглой улыбкой разглядывая занервничавшую женщину.
— Что? — она растерялась настолько, что позволила себе нахмуриться. Складки меж соболиных бровей и у сжатых губ добавили ей добрый десяток лет.
— Теперь вы получите наследство от мужа и статус вдовы, — объяснил Эллиот просто и повторил: — Отличный мотив.
— Глупости, — она царственно отмахнулась.
— Муж все оставил детям. Даже этот дом. Я получу только небольшую ренту и коттедж в деревне.
— Уверены? — скептически уточнил Эллиот.
— Завещание огласят только завтра.
— Конечно, уверена! — миссис Мастерс потуже затянула пояс халата на своей все еще тонкой талии.
— Он не делал из этого секрета. Лейтенант о чем-то раздумывал. Наконец спросил: — И такое положение дел вас не злило? Вы все же были его женой.
— Это его состояние! — быстро ответила она, крутя в руках портсигар.
— Я была бесприданницей. А со своими деньгами он мог делать, что хотел. Только вот голос ее подвел. Обидно ей было, да еще как! От Эллиота это тоже не ускользнуло.
— Спасибо, миссис Мастерс, — официальным тоном произнес он.
— Простите, что потревожил. Продолжим наш разговор завтра. Под протокол. Последние слова он выделил голосом. И, кажется, стрела попала в цель.
* * *
Лейтенант снова тщательно опечатал спальню покойного, и мы наконец ушли из этого дома. Как же хорошо было на улице! В лужах отражалось ярко- голубое небо, а свежий ветерок развеял удушливые клубы выхлопных газов. Эллиот сбежал по ступенькам и отпер свой драндулет.
— Думаете, это она? — не выдержала я, не торопясь садиться в авто. Хотелось подышать свежим воздухом. Он покачал головой.
— Она лжет, — уверенно произнес он.
— Кого-то выгораживает. Я не стала спрашивать, почему он так решил.
— Может, ребенок был не от мужа? — предположила я.
— А вы циничны, — усмехнулся Эллиот.
— Но тоже вариант. Если отцом был не брюнет, то вряд ли у нее получилось бы это скрыть. И все-таки я думаю, что боится она не за себя…
— Куда теперь? — спросила я, нехотя забираясь внутрь машины. И предложила со слабой надеждой: — Может, отвезете меня домой? Эллиот покачал головой.
— У нас еще куча дел. Для начала заедем к Энн Хоггарт. Я промолчала, а он поддразнил: — Выше нос, мисс Вудс! Неужели вам не хочется поучаствовать в настоящем расследовании? — Хочется, — покривила душой я, смиряясь с судьбой. Вот ведь прицепился! Интересно, что у него на гербе? Бульдог? Клещ?
* * *
Аптека доктора Рейстеда была полна людей. Няни с детьми за столиками в углу лакомились фирменным мороженым, стайка молоденьких кокеток, хихикая, выбирала помады и духи, а сам доктор очень внимательно слушал пожилого господина респектабельной наружности. Не похоже, чтобы смерть Лили как-то задела Рейстеда. Гладко выбрит, зубы сверкают в улыбке, рыжие волосы сияют, рубашка белоснежная… Я нахмурилась, чувствуя глухое раздражение, и остановилась у входа. А моя собственная аптека который день простаивает! Доктор что-то веско сказал, выдернул из стопки рецептурный бланк… Эллиот прошагал к конторке и бесцеремонно постучал по ней костяшками пальцев. Рейстед вздрогнул.
— О, лейтенант, это вы, — кисло произнес он, мигом растеряв приветливость.
— Я, — согласился Эллиот.
— Мне нужна ваша помощница.
— Энн занята.
— Быстро сообщил доктор.
— А мне ненадолго, — заявил Эллиот, облокачиваясь о стойку.
— Должна же девушка хоть иногда отдыхать? Рейстед нервным жестом пригладил волосы.