Когда я, наконец, разбежалась и взмыла над обжигающим пламенем, едва касаясь босыми стопами пылающих языков стихии, всё, что мучило меня, что довлело надо мной, тянуло назад, все обиды и горести, стихли, на мгновение стали такими незначительными, мелочными, ничтожными. Звуки и запахи пропали, я ослепла на бесконечное мгновение, а когда приземлилась, счастливо засмеялась. Я очистилась, и костер помог мне в этом.
Крошечный замочек, тонкая стальная нить, огненная пара противоположной ей — ледяной, семейная реликвия. Важная и редкая. Осколок звезды и часть его ядра. Я смотрела на небольшой кулон, полыхающий оранжевым, и удивлялась что из-за такой крошечной штучки разгорелся весь сыр-бор. Я сняла его во время той вакханалии, что оборотни называют ритуальными танцами. Эйфория очищения, крепленное вино, атмосфера вседозволенности и греха, витала над дворцовым садом, как запах плотских утех витает над борделем. По сути, именно в дом терпимости и превратился прием по случаю Травника.
Я знаю, так было не всегда, правление батюшки Генриха внесло в праздник середины лета эту пошлость и безвкусицу, и, хотя он всегда поощрял излишества, то, что происходило сейчас выходило за все рамки…
Баронесса умудрялась извиваться сразу на двух мужчинах, причем ни один из них не был правителем Стоунхельма, она даже не заметила пропажи, хотя замочек был с секретом. Хотя что мне простенький карабинчик, когда для прохождения экзамена нужно было украсть у одного из преподавателей ключ от директорского сейфа. Ни одна из выпускниц до меня не смогла этого сделать, а вот мне удалось. Я не просто умыкнула у него ключи, я еще и подложила ему в карман, пару камушков, по весу напоминающих связку, с которой тот не расставался. Как, я не рассказала даже подругам.
Темные волосы, ранее уложенные в сложную прическу, рассыпались по белоснежным плечам, темно-коричневые, сморщенные в ягодки, пики небольшой груди приглашающе выглядывали из почти полностью расстегнутого корсажа, кружевные чулочки под цвет алебастровой кожи баронессы сползли, являя миру стройные ноги с острыми коленками, между которыми то и дело мелькала пшеничная шевелюра. Тонкий стан причудливо изогнулся, стараясь объять необъятное, а именно, умудриться не пропустить ласки двух мужчин, один из которых ублажал фаворитку, лаская лоно, а второй, толкался своим возбуждением в сжатый кулачок стонущей красотки, попутно пощипывая то один, то другой сосок, с силой выкручивая их, оставляя крошечные красные пятнышки на нежной коже.
Когда те, что мечтали о разрядке, получили её, я нагло, практически на гране фола, появилась, разбивая тройничек. Всё еще продолжающий извергаться шатен забыл о груди баронессы, и та требовательно выпячивалась, желая получить еще немного сладкой боли. Я подошла сзади, чтобы баронесса не видела моё лицо, такие как она, слишком хорошо запоминают лица, и опустив руки на грудь, скрутила соски, потянув за крошечное колечко на одной из них. Ула низко застонала, требуя сильнее и чаще. Её рука сжалась у основания обмякшего пениса шатена, но надо отдать ему должное, второй раунд он начал немедля, продолжая держать глаза закрытыми и выхватывая отголоски удовольствия.
Я мяла, терла, щипала, теребила, царапала грудь брюнетки, даже слегка придушила её, вняв отчаянной мольбе любительницы игр пожестче, которая распалялась все больше и сильнее прижималась ко рту неунывающего любителя оральных ласк. Мужчина меж белоснежных ягодиц так расстарался, что второй пик удовольствия пришелся на момент удушения. Застежка поддалась, цепочка скользнула в руку, кулон удобно разместился под антимагической манжетой, блокируя остаточную магию на случай быстрой тревоги, а что бы баронесса не скучала, я подвинула её голову и изнывающий от жестких ласк член. Мужчина толкнулся, словно требуя его впустить, и опытная красотка вняла его просьбе.
Дальше смотреть мне было не интересно, участвовать тем более, вообще после увиденных, и не только с участием фаворитки, эротических представлений, волшебный настрой прошел, и хотелось лишь помыться и спать. Не найдя Генриха, уверена, он нашел чем себя занять, я отправилась в гостиницу, а после ванной с ароматом лаванды, я вспомнила про подарок друга и скрыла коробочку.
На красном подкладе лежала стальная лиса с янтарным камнем посередине, символ почти вымершего клана лисиц, в живых которых осталось лишь трое.
Я быстро заморгала, силясь не удержать непрошенные слезы. Громогласный стук заставил меня собраться и проверив потайную шкатулку обшитую биторием, он то как раз и блокировал магию, я открыла дверь.
На пороге стоял Генрих вопросительно приподняв красивую бровь.
— Куда ты подевалась, я обыскался тебя.
— Видела я, как ты обыскался, сначала искал меня в трусиках у блондинки, а потом у двух брюнеток.
Этот огромный медведь, страшный в бою и гневе, заалел щеками, и старательно изображая удивление понурил ясны очи.
Ничего, я не в обиде, устала просто, так что вот, — и протянула ему крошечную коробку. Неверяще он уставился на нее, а потом схватил, прижимая к щеке, как малыш, первую мягкую игрушку. — Подожди, забыла, — произнесла я, когда бьерн стал пихать ту в карман. Я забрала шкатулку назад, и проколов одной из шпилек палец — нарисовала руну на крышке. — На поллеора хватит. А дальше советую переложить в сейф.
— Не знаю, как, тебя благодарить, Лисса.
— Знаешь, — засмеялась я, показывая характерный жест, означающий «гони бабки».
— Да это-то само собой, но слушай, ты же всё равно не торопишься? Может отправишься со мной на бой за место вожака в стае белых волков? Это рядом с границей, а после ритуальных игрищ у них…
— Не надо придумывать кучу доводов, хватит и одного. Повторяй: Алисия, поехали со мной.
— Алисия, поехали со мной?
— Когда едем? — улыбаясь спросила я.
Глава 25. Нет и не было в мире искушения сильнее, чем стечение обстоятельств
По словам бьерна, Ула шум поднимать не стала, разумно умолчав о пропаже, ведь рассказав о потере кулона, придется поведать и о том, где это могло произойти, а именно эту сценку фаворитка Кёнига предпочла бы стереть из памяти. Пару унов Генрих ходил дерганый, боялся, что на меня выйдут, потребуют вернуть украшение, а затем накажут, я же была спокойна и невозмутима, как ящерица, греющаяся на камнях. Лишняя суета мне мешала, но я стоически сносила нытье друга, прекрасно понимая, что волнуется он не за свою шкуру, а за мою, и это было так по-новому свежо и приятно, что я некоторое время наслаждалась этим прекрасным ощущением.
Рунар обеспечил меня работой на целый терил, Хельмшторм потрясла череда громких краж и тихих убийств. Не скажу, что я, словно Жнец, косила всех без разбора, но в списке теневого благочестивых граждан не было, так что пока Кёниг Стоунхельма не назначил нового главу безопасности, я, грешным делом, выполняла его работу. Счет в Келтарс банке рос как на дрожжах, после этой, так удачно складывающейся поездки я могла взять небольшой перерыв и посвятить всё время учебе, не отрываясь на гастроли.
Может от того, что я была беспристрастна, может от того, что я была новым человеком в высшем обществе двуликих, но поведение владыки меня здорово беспокоило. Его эмоциональное состояние колебалось от холодного презрения до возбужденной эйфории, он то бледнел, будто обеспокоенный чем-то, то его лицо заливал нездоровый багровый румянец переходящий в испарину, частые предвестники сердечных болезней. Я несколько раз обращала внимание бьерна на эти резкие перемены, но тот лишь отмахивался, оговариваясь, что отец всегда был импульсивен и здоров как бык.
Я же имела возможность понаблюдать за ним издалека и пришла к неутешительным выводам — или Кёниг был болен психически, или был под ментальным воздействием, или третий вариант, который предположить не могла даже я, отравление отмела как невозможное, так как правящих оборотней защищали родовые артефакты. Давить на друга, пытаясь открыть глаза на правду, которая ему попросту была не нужна, я не стала, Генрих в конце концов уже большой мальчик, во всех смыслах, и сам способен расставлять приоритеты, обратить ли внимание на отца, на невесту или на своих многочисленных любовниц.
Вещи были собраны и отправлены дорожной каретой, я в нетерпении вышагивала в холле гостиницы в ожидании бьерна, когда Рунар спустился по широкой лестнице и протянул мне бумажный пакет, перетянутый бечёвкой.
— Больше заказов не беру, — не дала я ему произнести ни слова, принимая сверток.
— Я пришел не для этого, Долор. У меня есть информация, которая однозначно тебя заинтересует. И обычно я не делюсь ей бесплатно, но ты мне нравишься, к тому же наше сотрудничество было столь плодотворным, что мне бы не хотелось, чтобы с тобой случилось что-либо непоправимое. В надежде на дальнейшую прибыль, само-собой.
— Само- собой. Я вся внимание.
— Некоторое время назад в моей столице, — он именно так и сказал «моей», — появились чужаки. Кочевники. — Я напряглась. Упоминание туарегов в одном предложении со мной не нравилось мне категорически. Видимо по моему лицу он что-то такое прочитал, поэтому продолжил. — Их интересовали вновь прибывшие девушки до двадцати пяти талей, рыжие. Планомерно они прошерстили все трущобы, потом гостиницы поприличнее, и в конце концов вышли на меня…
— Ты?
— Нет, я ничего им не рассказал, отвечал очень обтекаемо, и надежно запудрил им мозги, но главаря с ними не было, уверен, что тот пожелает встретится со мной, поэтому хорошо, что вы уезжаете. На мой счет можешь не волноваться — я неплохо успел узнать тебя, Долор, и буду нем как могила, потому как мой болтливый язык может приблизить меня к этой промозглой, земляной яме.
— Спасибо.
В этот самый момент, на пороге, словно только и ждал, когда мы закончим не очень приятный для меня, разговор, появился бьерн, кратко поздоровавшись с ним и попрощавшись со мной, Рунар ретировался, а я удобно уселась в экипаж, который доставит нас до портала. Генрих всю дорогу болтал, не переставая и явно нервничал, на мои расспросы отмахивался, а когда мы прошли в портальную башню признался:
— Я думаю Адела изменяет мне с Клаусом, я почувствовал на ней его запах, когда вчера навещал её, да и ведет она себя странно. Я не знаю, что мне делать, и, хотя мы были обещаны друг другу с детства, любви между нами нет, но измену я простить не смогу. Точнее не так, смог бы, но только не с братом.
— Слушай, не руби с плеча, убедись, а уж потом предпринимай решительные шаги, — посоветовала та, кто второй раз решает всё бегством.
— Я так и сделаю, поговорю с ней, как вернусь.
Ритуал был назначен на вечер, так что времени осмотреться у меня было предостаточно. Я хотела привести себя в порядок после дороги, слегка освежится и отправиться гулять по аккуратному, небольшому городку на границе с Ориумом. Поселили нас в единственной гостинице, в единственном свободном номере, и только разложив вещи, прибывшие раньше нас, я вспомнила о свертке, который передал мне Рунар.
Внутри было два конверта, в первом было письмо от Мо, тот писал, что ему удалось найти, замок, который мог открывать странный треугольный ключ, доставшийся мне по наследству от тёти.
А во втором мольба о помощи.
Я точно знаю, почему кондитер посчитал правильным передать заказ мне.
Так повелось, что верные истинному венцу Люписов фамилии, в большинстве своем, остались у власти и при Северне, думаю, им даже было привычнее, что во главе государства стоит мужчина, а не женщина, шовинистические свиньи. Но несколько семей кроме Лисиц, попали в опалу. Кроу изо всех сил стремился избавиться от неугодных, опасаясь бунтов и восстаний, но двум фамилиям удалось сбежать. Одна из них обосновалась в Стоунхельме, я даже имела сомнительное счастье видеть наследника рода на праздновании Травника. К сожалению, мужчина произвел на меня неизгладимое впечатление, орально удовлетворяя фаворитку Кёнига, а вот члены второй семьи отправились в Орум, к столице не приближались, вели закрытый образ жизни, и из письма стало ясно почему.
Наследник рода, мальчишка четырех талей от роду, слыл самым сильным за новейшую историю ментальным магом. Его родители, справедливо опасаясь того, что Кроу не потерпит такой конкуренции, попросту сбежали. Сейчас, будучи подростком, мальчик привлек к себе внимание, кого и как было не ясно, но его похитили, судя по всему, желая воспользоваться его таллантом, и Мозес просил моего участия, или по крайней мере содействия.
После прочтения краткого послания, я уже не могла отложить его и отправиться с бьерном на показательную драку, а затем пирушку по поводу выбора нового альфы. Я согласилась составить компанию Генриху просто потому, что у меня не было других, более интересных занятий, но теперь то они появились и я намеревалась ретироваться. Спустившись в обеденную залу гостиницы, я еще раз убедилась в том, что медведь не будет скучать.
За его столом сидела рыжая девушка, чем то похожая на меня, тот же рост, вес, даже глаза зеленые, единственное ощутимое отличие, её природа наградила куда щедрее, особенно в верхней части. Бьерн беззастенчиво флиртовал с ней и приглашал пойти с нами, девушка даже не краснела, жадно рассматривая лицо, фигуру и простую, но явно дорогую одежду одного из наследников, подсчитывая в уме выгоды от такого приглашения и поддакивая ловеласу. Поэтому моё желание покинуть его по внезапно образовавшимся срочным делам, он воспринял стоически и даже не пытался меня остановить.
Уже поздно вечером я была в Варах, там, где проживали бывшие герцог и герцогиня Аутстофе, сильные маги воды.
А рано утром узнала о прорыве Изнанки на обряде выбора альфы. О погибших и пропавших. Генрих был жив, но ранен в схватке с одним из чудовищ.
Моя душа разрывалась на две половинки, в стремлении сделать что-то, но умом я понимала, что не имея ни капли магического резерва, лишь ошметки былой мощи, помочь там, я ничем не смогу, а вот здесь, найти Лукаса, было в моих силах.
Глава 26. Все платят за секс, просто шлюхи честно называют цену
На встречу с родителями Лукаса я отправилась под личиной, боюсь я слишком похожа на маму, чтобы предстать пред ними в истинном обличие. Каждый раз, когда я смотрела в зеркало я видела её, её и Северна, те же зеленые глаза с желтыми искрами, прямой нос, высокие скулы, упрямый подбородок, россыпь веснушек и полные, алые губы. Для мужчины, внешность была смазливой, к тому же огненно-рыжий цвет шевелюры простил его, и он стал коротко стричься, силясь искоренить нашу схожесть. Вот и мне сегодня в целях маскировки пришлось расстаться с медной копной, но не остричь, а всего лишь сменив цвет на каштановый.
— Мы благодарны за то, что вы откликнулись, — начал с благодарности мужчина, как только мы расположились в кабинете.
— Обойдемся без великосветских церемоний, — невежливо прервала его я, — на счету каждый тайм и поэтому расскажите мне всё, что знаете о похищении.
— Конечно, Долор, простите, это всё нервы, — сказала герцогиня.
— Лукас подросток, недавно отметил первое совершеннолетие и, хотя мы не устраивали большой праздник, как если бы были дома, — горестно вздохнул отец пропавшего, — небольшой бал мы все-таки дали. Приглашены были все друзья сына, в основном из школы, где он учится, хорошие ребята, а утром мы не нашли его в комнате.
— Мы подумали, — перехватила эстафету мать, — что он отправился на занятия, но, когда и вечером он не вернулся домой… — и тут она заплакала, прерывая рассказ и утирая кружевным платочком покрасневшие глаза.
Первым делом, я поднялась в комнату Лукаса в сопровождении его отца и камердинера. Пока герцог рассказывал о мальчике всё, что тщательно скрывалось от супруги, слуга перечислял то, что пропало из гардероба наследника рода Аутстофе.
Итак, до последнего времени мальчик был благополучный и домашний, но чем ближе было совершеннолетие, тем сильнее росли способности, тем нестабильней, изменчивей становился характер. Отец даже нашел ментора для того, чтобы подросток научился владеть силой, которые увеличивались в геометрической прогрессии, так как хоть и обладал таким же даром, по сравнению с сыном это было как элефанту* булочка.