– Неужели ты знаешь гербы на каждом пролете? – удивился я. Суиин устало опустила зонтик, красные лучи заходящего солнца уже не угрожали цвету ее лица.
– Да, все гербы, все торговые семьи и их род деятельности, – кивнула она. – В детстве моей любимой игрой с папой была прогулка по этой лестнице. Мы останавливались на каждой площадке, и папа говорил про гербы, владельцев, истории семьей, перечислял живых членов их семей и даже рассказывал анекдоты, связанные с ними. А когда я подросла, то уже сама рассказывала ему про каждую ступеньку этой лестницы. На самом деле, я ее очень люблю, – грустно сказала Суиин и коснулась невысокого столбика на краю площадки. На его верхушке было искусно вырезано какое-то растение и даже выкрашено в нежно-зеленый цвет. И такие скульптуры украшали каждый столбик на лестнице.
– А что значит вот эта резьба? – спросил я, дотронувшись до него. Но это оказалось не дерево, а настоящее живое растение.
– Это не резьба, – подтвердила мои мысли Суиин, – это эльгмы, магические растения, выращенные специально для украшения столицы. Больше нигде в стране их не найдешь. Если влить в эльгму немного Ки, то она начинает светиться. Только не делай это сейчас, – быстро добавила она.
– Почему?
– Потому что это традиция. Посмотри, почти возле каждой эльгмы кто-то стоит. И когда тень накроет лестницу, эти люди будут по очереди вливать Ки в растения. Это очень красивое зрелище, словно волна света поднимается снизу наверх. Только лучше всего наблюдать с вершины холма.
– А зачем им это нужно, сестренка Суиин? – спросил Байсо. – Ну, этим людям. У них что, Ки лишняя?
– Потому что это красиво. Многие юноши приходят сюда и посвящают свой огонек даме своего сердца, – сказала девушка и слегка порозовела. – Где-то тут есть старик, который каждый вечер на протяжении шестидесяти лет зажигает одну и ту же эльгму для своей жены. Говорят, что растение уже узнает его руку и отказывается светить для других. Если ты отдохнул, может, пойдем дальше? Иначе мы не успеем подняться на вершину вовремя.
Мы прошли несколько пролетов молча, задержавшись лишь на площадке с гербом «Золотого неба». Затем Суиин снова заговорила:
– А еще с эльгмами связана одна необычная традиция. Каждый год от имени императора здесь проводится соревнование. Участники выстраиваются по всей лестнице через каждые десять пролетов с каждой стороны и по очереди зажигают эльгмы. Причем каждый старается зажечь как можно больше эльгм. Как только выдыхается один участник, в борьбу вступает следующий. Лучше всего, конечно, стоять в начале лестницы, так как верхним часто уже не хватает эльгм.
– А много нужно Ки на одно растение? – спросил я.
– По разному. Самым большим эльгмам, например, как это, – и она показала рукой на огромное растение, мимо которого мы как раз проходили. Оно закрывало своими листьями всю вершину столба и даже выступало немного за его края, – нужно три Ки, а мелким достаточно и единицы. Но традиционно на это никто не обращает внимания. Учитывают только количество засветившихся растений, а не их величину.
Хмм, девятьсот девяносто шесть ступеней по девять ступеней – это сто одиннадцать пролетов. На пролете по две эльгмы, но участники идут каждый по своей стороне. Сколько пролетов я смог бы пройти, если бы не был донором? Пока я мог потратить не более двадцати пяти единиц Ки без риска упасть в обморок, то есть смог бы пройти двенадцать-тринадцать пролетов, но ведь тут еще нужно сохранять силы для подъема, что уменьшает результат до десяти пролетов.
– А что получает победитель? – между нами змеей проскользнул Байсо и пошел рядом.
– Он говорит свое желание представителю императора, и тот выполняет его в зависимости от результата.
– Как это?
– За годы состязаний было накоплено много данных, и результат победителя сравнивают с ними. Например, победитель пожелал богатства. Если число зажженных им эльгм будет в нижней половине рекордов, то ему дадут немного денег, если в верхней половине – то сумма будет больше. И чем ближе результат будет к максимальной величине, тем больше ему заплатят.
– А что получил тот, у кого самое-самое большое число?
– О, – девушка странно посмотрела на меня, – он получил право основать свою академию. Академию боевых искусств.
Я хотел было почесать затылок, но рука уперлась в эту дурацкую шапочку.
– Погоди, почему боевых искусств? Если у него так много Ки, то почему он не открыл магическую академию? – не понял я. – И сколько эльгм он смог зажечь?
– Он поднялся на тридцать шесть пролетов.
Байсо споткнулся и плюхнулся животом на ступени. Тридцать шесть пролетов! Даже если там были крошечные эльгмы с запросом в одну Ки, то он должен был потратить тридцать шесть Ки. Если это был взрослый крупный мужчина, то он вполне мог потратить столько энергии и не упасть. Но, насколько я заметил, маленьких растений было не так уж и много, как, впрочем, и очень крупных, то есть в среднем на каждый пролет он тратил по две единицы Ки. Но это означает, что он сумел потратить около семидесяти Ки и остаться на ногах. Как это возможно? Может, он тоже донор, как и я?
– Суиин-эр, а этот человек еще жив? Или, может, его дети? – схватил я девушку за руку. Она дернулась, высвобождаясь:
– Он до сих пор является основателем и управляющим Академией.
– Спасибо, Суиин-эр. Эээ, Байсо, ты как? – только сейчас я вспомнил про брата. Тот уже поднялся и отряхивал одежду от пыли.
– Нормально, – буркнул мальчишка, – я лучше пойду с Юанем и Тао.
В полном молчании мы поднялись на вершину холма, где под резной крышей уже столпилось немало людей. Наши охранники освободили для нас хороший уголок возле перил с видом на всю лестницу. Только взглянув на весь пройденный путь сверху вниз, я сумел оценить, сколько же мы прошли.
Огромный город предстал передо мной во всей своей красе.
Неровные квадраты сыхэюаней с островками зелени посередине, величественные здания и изящные башни, прямо перед нами, на соседнем холме, горели алым золотом бесчисленные крыши императорского дворца, сливаясь в единое сверкающее зарево. А потом все померкло. Последние лучи солнца скрылись за горизонтом. И где-то далеко внизу еле заметно зажглись два зеленоватых огонька.
Все люди на площадке выдохнули от восхищения и ожидания, и я, захваченный теми же эмоциями, увидел, как зажглась следующая пара огоньков, потом еще одна, их свет сливался в одно целое, и, казалось, сверкающая зеленая река постепенно поглощала город, подымаясь с каждым ударом сердца все выше и выше.
Когда волна достигла середины лестницы, я заметил, что стою на цыпочках, невольно приподнимаясь с ее приближением, словно боялся и впрямь утонуть в набегающей реке света.
Я уже мог различить очертания самих эльгм и движения людей, вливающих Ки в растения, и мне очень захотелось встать рядом с ними и зажечь свой собственный огонек, влиться в эту реку, внести крошечный вклад в это волшебство. Теперь я понимал того старика, ежедневно тратящего Ки на казалось бы бессмысленный ритуал.
Восторг подступал все ближе к горлу, и когда зажглась последняя пара эльгм, и вся лестница оказалась залитой светом, я не выдержал и заорал от переполнявших меня чувств. Люди вокруг также взорвались радостными криками. Рядом пищал Байсо, и даже Суиин хлопала в ладоши.
Когда все немного успокоились, я повернулся к девушке и низко ей поклонился:
– Большое спасибо за эту прогулку! Я получил огромное удовольствие от твоего общества и занимательного рассказа.
Глава 8
Когда бледно-зеленый свет эльгм был поглощен желтыми и красными огнями бумажных фонарей, мы засобирались по домам. Оказалось, что с другой стороны холма проходила удобная пологая дорога, по которой могли ездить повозки. Там мы спустились, проводили Суиин до дома ее отца и вернулись к себе, благо, все члены семьи Джин жили в одном районе.
На следующий день, увы, тренировка с брыластым отменилась, так как у Джина Фу на это время была запланирована деловая встреча, где я должен был появиться. Байсо напросился с нами довольно просто: устроил истерику, вроде как он не хочет оставаться без братика. Слезы ручьем, крики до хрипоты, разбитая о пол статуэтка. В результате госпожа Роу потребовала у мужа, чтобы тот взял с собой мальчика. И слезы сразу же испарились.
Но лучше бы я все же позанимался, так как на встрече было очень скучно. Джин Фу и его собеседник, статный седоволосый старик, сидели за столом в одном из ресторанов «Небесной пищи» и разговаривали о какой-то ерунде. Обсуждали погоду:
– …судя по виду, в караване вам пришлось жарковато…
Современные нравы, скорое замужество неизвестной мне девушки:
– … еще совсем недавно была такой крошкой, а теперь невеста! Красавица!
Политическую обстановку в соседней стране:
– … эти черепахи как с ума посходили. После смерти императора никак не могут поделить трон. Сколько просидел старший? Года три-четыре? Теперь вот второй сын взбунтовался. Совсем не уважают волю отца.
И лишь в конце встречи они согласились, что стоит пересмотреть условия прежнего договора и на днях нужно встретиться, проговорить изменения детально. А потом старик решил обратить внимание и на нас:
– Так кто, говоришь, из них будет наследником?
Джин Фу поставил на стол опустевшую чашку и мягко улыбнулся:
– Мы пока присматриваемся друг к другу. Я оцениваю их, мальчики оценивают меня. Я бы и сюда их не привел, если бы не семья…
Старик многозначительно покивал, словно упоминание семьи объяснило ему все. Я же задумался. Джин Фу ни разу при людях не назвал меня или Байсо наследником и не пообещал, что сделает им одного из нас. Он вообще избегал подобных фраз, поэтому когда его афера раскроется, никто не сможет его упрекнуть во лжи. Я носил шапочку наследника? Ну и что, Байсо тоже ее надевал, но при этом мы не занимали места официальных членов семьи. Как учитель Фу представил нас своим родственникам? «Мои воспитанники», – сказал он. Воспитанники – это те, о ком заботятся, кому помогают выучиться и найти свое место в жизни, но они не всегда становятся наследниками или перенимают дело воспитателя.
– Ну старшенький – понятно, начинаешь приучать его к делу. А младшего зачем взял?
– Знаешь, даже не представляю, что они пережили до того, как попали ко мне, но теперь мальчики крепко держатся друг за друга. Байсо, видимо, боится оставаться один. Я и в караван его согласился взять только после того, как понял, что Шен не бросит брата. Вот и сегодня, ты бы видел, как Байсо перепугался, что Шен уйдет без него.
Брат в это время, не поднимая головы, переставлял белые и черные камешки на небольшой расчерченной полосами доске. Иногда он снимал камни и складывал их в кучки, потом ставил туда новые.
– О, он умеет играть в Го? Мой третий внук тоже увлекся Го недавно. Может, твой воспитанник как-нибудь придет в гости и поиграет с ним?
– Конечно, но предупреди служанок, чтобы те не закормили Байсо сладостями, – рассмеялся Джин Фу, – он мастер в их выпрашивании.
– Договорились. Завтра после обеда жду в гости, юный игрок в Го, – сказал старик, поклонился Джин Фу и вышел.
Учитель посмотрел на нас:
– Что ж, первая встреча прошла довольно удачно. Байсо, будет замечательно, если ты подружишься с его внуком.
Словом, это была странная деловая встреча, на которой как раз дела-то и не обсуждали.
На следующую тренировку с Тао Сянцзянем я шел с намерением победить. Я много думал, как лучше применить то, что увидел в технике боя Добряка, и несколько вариантов я хотел опробовать на практике.
Сегодня в зале также были зрители, но помимо охранников там находился один незнакомый человек, и его сложно было не заметить. Огромный, как гора, желтоволосый парень лет двадцати стоял возле стены в расслабленной позе и наблюдал за Тао.
Когда я разулся и вошел в зал, брыластый снова проигнорировал мой приветственный поклон:
– Задача та же самая. Нападай.
Я взял хуа цян, встал напротив Тао и замедлил дыхание. Я подумал, а почему бы не попробовать соединить транс от Швабры и атаки Шрама, нужно лишь найти равновесие, и тогда я смогу также быстро двигаться, но не уставать. Вначале я даже не особо старался достать брыластого, а примеривался, подбирая нужный темп.
Несколько раз я все же соскальзывал в полный транс, для этого достаточно было успокоить дыхание и сосредоточить внимание на какой-то точке, в моем случае – на ступнях Тао, по которым я мог читать его движения, но брыластый сразу перехватывал копье, выталкивая меня обратно.
Через какое-то время я нащупал некий баланс, когда копье летало свободно и легко, но я мог видеть все вокруг себя, в том числе контролировать пространство и не врезаться в стены, но спустя несколько минут Тао остановился, не пытаясь больше уклониться от хуа цяна. Я также прекратил атаковать и приготовился слушать.
– Это никуда не годится, – прошипел брыластый. – Не бой, а танцульки какие-то. Зачем ты приходишь сюда?
– Чтобы научиться сражаться.
– И это неправильный ответ, – я вдруг понял, что Тао был вне себя от ярости. – Что толку в умении сражаться? Да, ты научишься красиво размахивать копьем, сможешь махать им аж три часа вместо пары минут, но зачем?
– Чтобы защитить себя? – неуверенно ответил я.
– Точно! – сказал Тао, как сплюнул. – Защитить. Не допустить появления лишней дырки в коже. Махать копьем, пока кто-то не придет и убьет того, кто на тебя нападает? Нет же, клятое Дно Пропасти, ты пришел сюда, чтобы научиться побеждать! Потому что проигрыш означает смерть. Какая у тебя была задача на сегодня?
– Атаковать тебя.
– Снова нет! Твоя задача – ударить меня. Не просто атаковать, изображать атаки или тыкать этой палкой, а ударить, коснуться, убить. Не пытаться, а сделать. Ты же вместо того, чтобы выполнить задачу, все время думаешь, как лучше это сделать. Как правильно дышать, как лучше перебирать ногами, как перехватить копье, и у тебя это получается. Все, кроме главного. Зачем ты остановился? Почему сейчас ты стоишь?
– Потому что ты встал, – я начал понимать, к чему он клонит.
– И что? Задача не изменилась. Я не сказал, что занятие закончено. Почему ты стоишь?
– Я не могу…
– Точно. Ты не можешь. Потому что не хочешь. Потому что боишься ударить меня. Я смог научить тебя уклоняться, так как твое тело соображает получше головы и не хочет испытывать боль, но не могу заставить нападать. Ты не воин. Ты не идешь к цели. Да у тебя и цели нет. Почему ты стоишь?
Пропасть, я понимал, чего он от меня ждет, понимал, что должен сделать выпад, не изображать атаку, а реально нанести удар так, чтобы брыластый не смог уклониться. Но я не мог. Он стоял напротив меня, безоружный, неподвижный, и даже зная, что он легко избежит удара, я не мог поднять копье.
– Что ж… – прорычал Тао и напал на меня.
Его скорость возросла раза в два по сравнению с прошлой неделей, я отбивался копьем и уклонялся, используя все, чему он меня научил, но сейчас в его ударах не было ни системы, ни логики. Бешеный Харскуль бил руками и ногами, даже из самого неудобного положения умудрялся достать меня, игнорируя блоки копьем.
Транс? Какой тут транс… Я не успевал отслеживать его перемещения, лишь каким-то чудом угадывая направления движений. Я то откатывался назад, то вскидывал копье, блокируя очередной удар, и тут же получал второй с другой стороны, в какой-то момент я отбросил хуа цян, так как он тормозил меня.
Удары сыпались один за другим, в спину, руки, голову. Я чувствовал, как кровь стекала по шее из разодранного уха, слышал, как захрустело что-то в груди, видел побелевшие от ярости глаза Тао, и мне стало страшно. Это уже не учеба, это бойня какая-то.
Когда я свалился на пол и свернулся в клубок, закрывая голову руками, Тао остановился.
– Сейчас ты видел не само стремление к цели, а намек на него. Если бы я захотел тебя убить, ты бы умер в ту же секунду. Занятие окончено.
Я осторожно убрал руки, медленно поднялся и посмотрел вслед брыластому. Ненавидел ли я его? Нет. Боялся ли я? Да. Но больше всего я злился, злился на самого себя. Тао был прав. В прошлый раз я хотя бы честно пытался его достать, сейчас же это и правда было танцульками. Но как заставить себя ударить того, кто тебя обучает?
– Приветствую. Меня зовут Ма Ийнгджи (Ийнгджи – героический), – ко мне подошел тот желтоволосый гигант. Я ему не доставал даже до плеча, хотя и был немного выше среднего роста. – Твой опекун, Джин Фу, просил посмотреть на то, как ты тренируешься, и рассказать немного про нашу академию.