– А? – дурашливо посмотрел на меня мальчик, задрав голову наверх.
– Вчера ты грубо разговаривал с Янмей-бому, но тебе сошло это с рук, над ней еще и посмеялись. Откуда ты знал, что тебе ничего не будет?
Он оглянулся по сторонам, взъерошил свободной рукой волосы и тихо сказал:
– На самом деле я готовил зрителей с самого начала. Посмотри на меня. Кого ты видишь?
– Эээ, тебя. Мелкого белобрысого мальчишку.
– Точно. Мелкого глупого капризного мальчишку видели и наши гости. На кого они могли еще напасть? Учителя особо не тронешь. Он сам мастер словесных боев и может ответить так, что мало не покажется. Или еще хуже, он может и не ответить, а затаить обиду или разозлиться, а обида Джина Фу – страшное дело. Это может откликнуться в любой момент, и обидчик вынужден будет гадать, с какой стороны придет ответный удар. Хорошо, если учитель просто уколет в ответ в разговоре, а если он ударит по бизнесу? Ты же слышал, их дела тесно переплетены, и возможность как-то подгадить всегда есть.
Нападать на маму Роу еще опаснее, – Байсо теперь называл госпожу Джин так даже в ее отсутствие. Я не знал, то ли это были его искренние чувства, то ли он настолько вжился в роль. – Она ведь женщина, а женщины гораздо обидчивее и мстительнее мужчин. Помнишь, как она пытала всех теть моими рисунками? Она же не меньше десяти минут восхищалась этими каракулями, а бедняжки никак не могли придумать предлог, чтобы сбежать. И это лишь за то, что Янмей-бому назвала меня слабоумным.
Вот и остались только мы в качестве жертв. Но ты все время отмалчивался и отвечал сугубо официальными этикетными фразами, а этикет в разговоре – это как огромный непробиваемый щит, через него сложно пробиться. Я же был открыт для стрел со всех сторон. Но это только видимость.
Если сказать проще, я сам подстраиваю ситуации, в которых захотелось бы на меня напасть. Например, некрасиво ем или веду себя неправильно. Или можно сказать фразу со смысловой ошибкой или двусмысленностью, чтобы не очень умный человек зацепился за нее. И как только он это сделает, можно ответить так, чтобы смеялись уже над ним. Ты же видел, что среди всех гостей только Янмей-бому не особо отличалась умом, поэтому над ней шутить оказалось проще всего.
– Но ты говорил явные нелепицы. Они даже не были ответом на ее слова.
– Конечно. А все потому, что я маленький глупый мальчик. Я же говорю, я лишь на первый взгляд кажусь уязвимым, но мой незримый защитный массив – это возраст и поведение. Мне можно быть глупым и нести полный бред. А вот тебе уже нельзя. Если бы ты попытался сказать что-то подобное, то учителю пришлось бы вмешаться и указать тебе на место. И это было бы стыдно для учителя.
– Подожди, – я остановился. – Ты говоришь, что специально подставляешься под удар, а потом бьешь в ответ, потому что заранее знаешь, что скажет твой противник. Верно?
– Ну, вроде бы так, – нахмурился Байсо, не понимая, к чему я веду.
– А если бы ты сражался… То есть разговаривал с неопытным человеком, кем-то вроде меня, то ты бы также подстраивал ловушки?
– Нет, скорее всего. Там проще бить в открытую.
Может, в этом-то и дело? Добряк сражался не с такими неумехами, как я, и его первое движение было ловушкой для них. Или там было три движения? Блок. Намек на удар. Противник дергается, чтобы уклониться, а так как Добряк знает, как он будет реагировать, делает последний и единственный выпад точно в цель. Сам создает нужную картину боя. Со мной такое не пройдет, так как я еще не умею угадывать будущие удары. Или… или уже умею. Не зря же Тао Сянцзян гонял меня всю предыдущую неделю. И цепочки он выстраивал так, чтобы я запоминал последовательности и если не умом, то хотя бы собственной шкурой смог чуять направление следующего удара. И ведь в последний день я разгадал почти все цепочки, хоть он и менял их чуть ли не через раз.
Как-то это неправильно. Сначала научиться читать удар, а потом понять, что это может быть ловушкой.
Байсо шел рядом и молчал. Он вообще неплохо чувствовал, когда говорить, а когда лучше не напоминать о себе. И я был ему за это благодарен.
Дома нас ждала горячая ванная и нарядные одежды. Я чуть не застонал вслух, вспомнив, что сегодня еще прогулка по городу с названной сестрой, хотя после тренировки у меня впервые не появилось ни синяков, ни ушибов, да и силы кое-какие остались. Но смогу ли я вести себя так, как полагается, не ляпну ли глупость? Байсо будет рядом, но не вечно же мне полагаться на брата.
Я быстро вымылся, переоделся, натянул ту же церемониальную шапочку, что и вчера, служанка помогла затянуть пояс. Госпожа Роу зашла, чтобы посмотреть на нас и проводить до ворот Эрмень. Я заметил, что за время проживания в сыхэюане мы с Байсо ни разу не проходили через внутренние ворота самостоятельно, каждый раз кто-то провожал нас. Видимо, там тоже стояла какая-то защита, о которой нам решили не сообщать.
– Мальчики, уверена, что вы меня не подведете, – сказала Джин Роу. – Шен, возьми кошель, в нем десять мао. Постарайся не потратить все деньги сразу. И да, если Суиин захочет подарить вам что-то, Байсо может принять подарок, а ты, Шен, нет.
Я кивнул, но она все же пояснила:
– Хотя вы с ней и ровесники, но ты мужчина и будущий наследник, а значит выше по положению. Но если ты примешь подарок, то согласишься с ролью младшего, что недопустимо.
– Спасибо, госпожа Роу, – поклонился я. Хоть я и не нуждался в подобных пояснениях, но и спорить не было смысла.
– Не беспокойся, мама Роу, я за ним присмотрю, – широко улыбнулся Байсо. Женщина улыбнулась ему в ответ, сделала странный жест, словно хотела его обнять, но одернула себя и просто вывела нас за ворота.
Там нас уже ждали. Два охранника в официальной одежде с вышитым гербом «Золотого неба». Один из них был мне незнаком, молодой светловолосый парень с двумя мечами на поясе, напомнивший мне Летящего, а вот второй… вторым был Тао Сянцзян. Они поклонились нам. Я пристально наблюдал за своим мучителем, но на его лице невозможно было ничего прочесть. А ведь он ни разу не поклонился мне в тренировочном зале, хотя даже в учебных поединках поклон, как говорил Шрам, обязателен. И его отсутствие ясно давало понять, что брыластый не видит во мне ни противника, ни ученика. Словно перед ним был не условный наследник или хотя бы гость его господина, а вошь какая-то.
– Это ваши личные охранники. Юань Лей будет присматривать за Байсо, а Тао Сянцзян – за Шеном. Мальчики, вы не должны относиться к ним как к слугам. Лучше всего, если вы не будете на них обращать внимание, словно их вообще нет. Хорошо? Юань, Тао, позаботьтесь о моих мальчиках!
Мужчины молча поклонились.
Я все ощупывал кошель, спрятанный в поясном кармашке. Десять мао [2]!!! Непривычно тяжелые по сравнению с цянями. Тогда, в центре сдачи Ки, мне дали двадцать цяней, и те монеты были такими легкими, что почти не чувствовались в руке.
С Суиин мы должны были встретиться возле подножья лестницы девятисот девяноста девяти ступеней, поэтому я и Байсо по дороге к месту встречи могли свободно разглядывать улицы столицы. Мы снова прошли мимо девятиуровневой башни, и вблизи она казалась еще выше, чем раньше. Когда я встал возле ее стены и посмотрел наверх, то почудилось, словно башня падает прямо на меня. Я не сразу понял, что это из-за движущихся облаков.
Вообще в городе, помимо огороженных сыхеюаней с небольшими домиками, то тут, то там стояли огромные многоуровневые здания, причем не деревянные, а каменные, мощные, с яркими изогнутыми крышами. А центральные ворота, казалось, построили не люди, а великаны, потому что проход был так высок, что пять обычных домов, поставленных друг на дружку, не достали бы до верхнего края, а с боков к воротам примкнули две гигантские плоские башни с лестницами со стороны города, по которым сновали вверх-вниз воины.
Холм с лестницей возвышался над городом, и хотя его было прекрасно видно с самого начала, мы немало попетляли по улицам, прежде чем добрались до начала лестницы. Там стояло много людей, то и дело подходили новые, кто-то начинал подъем, кто-то уходил в сторону. Кажется, это было популярное место для встреч.
Юань коснулся плеча Байсо и указал на девушку в лимонно-желтом ханьфу с бумажным зонтиком в руках. Это была Джин Суиин. Рядом с ней стояла высокая крепко сложенная женщина в штанах и укороченном платье с широкими рукавами, телохранитель. И хотя я не заметил оружия, но был готов поспорить, что в ее рукавах спрятано немало опасных штучек, да и из высокой прически выглядывали две металлические заколки, украшенные бабочками.
Суиин поменяла положение зонтика так, чтобы его тень прикрыла ее лицо от света заходящего солнца, и я вдруг обратил внимание, какая у нее светлая кожа. Перевел взгляд на свои руки и на лицо Байсо. Мда, последние четыре дня поездки в открытой повозке под палящим солнцем сделали свое дело, и хотя мы неделю прожили в тенистом сыхэюане, а госпожа Роу постоянно заставляла нас натирать открытые участки кожи отбеливающими средствами, мы все еще выделялись среди горожан загаром. Мне было чуть полегче, так как Джин Роу подобрала для меня темный наряд и черную шапочку, с которыми мое лицо казалось не таким коричневым, а вот белобрысый Байсо в светлом наряде выглядел чуть ли не обезьянкой с пронзительно-голубыми глазами.
– Джин Суиин! – крикнул Байсо и подбежал к ней. Девушка вежливо поклонилась в мою сторону, я поклонился в ответ.
– Надеюсь, ты недолго нас ждала, – вежливо сказал я.
– Совсем нет, я только что подошла, – так же вежливо ответила она.
– Привет! Давай знакомиться! – Байсо смотрел снизу вверх на рослую охранницу Суиин. – Меня зовут Юсо Байсо, – я заметил, как женщина невольно усмехнулась, – это мой братик Юсо Шен, а тебя как зовут?
Охранница покосилась на Суиин, та слегка кивнула.
– Ди Ксингджуан, но обычно ко мне обращаются как Тихоня
– Ух ты, Тихоня, интересное прозвище. А это Юань Лей и Тао Сянцзян.
Женщина вспыхнула, низко поклонилась и сказала:
– Счастлива лично познакомиться со знаменитым Харскулем. Прошу позаботиться обо мне!
Тао лишь небрежно кивнул, не говоря ни слова, но Ди не расстроилась. Она даже посветлела от радости. Суиин не ожидала, что в самом начале встречи окажется отодвинутой в сторону собственной охранницей. У девушки был такой растерянный взгляд, что я не выдержал и обратился к ней:
– Суиин-эр, неужели в этой лестнице на самом деле девятьсот девяносто девять ступеней?
Девушка посмотрела на меня так, что я покрылся холодным потом. Кажется, я совершил ошибку, но не мог понять, какую именно. Может, я неправильно подобрал обращение? Мне показалось, что назвать Джин Суиин сестренкой или кузиной неправильно, ведь я еще не вошел в семью Джин, да и не войду никогда, по фамилии было бы грубовато, вот и выбрал обращение – эр [3]…
– Не совсем, – после небольшой паузы сказала Суиин, – сейчас в ней девятьсот девяносто шесть ступенек, потому что число девятьсот девяносто девять может принадлежать только императорской семье, но никак не торговцам. Верхушку холма даже срыли ради этого.
Мы потихоньку начали подниматься по лестнице. Тихоня пошла впереди, мы с Суиин за ней, а Байсо остался позади и болтал с охранниками, точнее, только с Юанем, так как Тао молчал.
– Но разве один холм может принадлежать всем торговцам?
Лестница была сделана так, чтобы прохожие не так сильно уставали. Через каждые девять ступенек шла небольшая ровная площадка, где можно отойти к перилам и передохнуть, никому не мешая. Впрочем, перила проходили на уровне коленей, поэтому совсем близко к краю люди не подходили.
– Не холм, а именно лестница. Ее начали строить примерно двести пятьдесят лет назад. Сначала торговые дома и гильдии столицы хотели собрать деньги и выстроить красивый и удобный путь наверх. Видишь, у подножия все ступеньки и площадки сделаны из обычного камня, они одинаковые и скучные. Это было построено на общие деньги торговцев. Но потом начались споры. Мелкие торговцы кричали, что те, кто побогаче, должны давать больше денег, крупные дома говорили, что все должны вкладываться одинаково. Некоторые считали, что гильдия строителей берет слишком много денег за работу, а каменщики неоправданно задирают цены на камни. В итоге на двадцать седьмом пролете строительство остановилось.
Через пятнадцать лет после этого император собрал представителей гильдий и сказал, что императорскому дворцу не нравится смотреть на пустой холм, поэтому лестница будет достроена на средства государства. Но любой торговый дом или гильдия может выкупить право на постройку пролета лестницы и поместить на него собственный герб. Торговцы быстро поняли важность этого события, и во время аукциона раскупили права на всю лестницу полностью. Причем чем беднее был торговец, тем ниже находился его пролет. Крупнейшие торговые дома потратили огромные суммы на выкуп верхних пролетов. Победил в той борьбе дом «Звездные врата», именно ему принадлежит три пролета на самом верху.
Вот, смотри, видишь герб? Отсюда начинаются гильдейские ступени, – Суиин показала на небольшой символ, вырезанный на каждой из девяти деревянных ступеней.
– А почему тут лестница уже не каменная, а деревянная? – удивился я. Дерево явно было старым и подсгнившим, каждый шаг отдавался жутким скрипом, а доски неприятно прогибались под весом людей. Я заметил, что это место прохожие старались пройти как можно быстрее, да и на площадке никого не было.
– Одно дело – выкупить право на пролет, и совсем другое – построить его. Некоторые гильдии были слишком бедны, другие – скупы, и делали свои ступени из того материала, на который хватило денег. К тому же, просто построить свой участок недостаточно, выкупленное право также накладывает на владельца обязательство ремонтировать его и заботиться на протяжении всего времени. Внизу лестницы расположены гербы беднейших семей, которые не хотят или не могут выделять много средств на бесполезное имущество.
– А что, за двести лет ни одна гильдия и ни один торговец не разорился? Что делать, если у них совсем закончились деньги или они перестали быть торговцами?
– Тогда можно продать свое право, – пожала плечами Суиин. – За эти века появились новые торговые семьи, и каждая из них хочет иметь свой пролет на лестнице. Это престиж, это заявка на долгий срок работы, это репутация.
– А у «Золотого неба» есть свой участок? – насколько я помнил, торговый дом Джин был создан не так давно и не мог поучаствовать в постройке лестницы двести лет назад. Но неужели один из крупнейших домов страны остался без личного герба на ступенях? Мне это показалось весьма несправедливым.
– О, дедушка Юн позаботился об этом. Он потратил немало сил, выкупая права у разорившихся семей. К сожалению, в верхние двадцать пролетов мы так и не смогли попасть, поэтому сейчас у нас всего три пролета: шестьдесят четвертый, семьдесят первый и восемьдесят восьмой.
Деревянные ступени сменились каменными, но кое-где виднелись крупные выбоины, а поверхность была стерта ногами так, что ступени оказались вогнутыми. И хуже всего, что высота и ширина ступенек в разных пролетах отличались. Кое-где торговцы попытались сэкономить и делали ступеньки низенькими, а в других местах – наоборот узенькими и высокими. Но везде было ровно по девять ступенек. Подниматься, впрочем, от этого удобнее не становилось.
Я посмотрел на Суиин, девушка раскраснелась, на ее лбу выступили крошечные капельки пота. Все же мы прошли уже немало, и она наверняка устала, но не хочет в этом признаваться.
Тогда я повернулся к Байсо:
– Слушай, Байсо, ты не устал? Хочешь передохнуть?
Брат озадаченно взглянул на меня, потом на Суиин и закивал:
– Конечно. Очень хочу, – на его загорелой мордашке не было ни следа усталости.
Мы отошли к перилам на первой же площадке, которая не вызывала сомнений в своей надежности. Суиин сказала, что примерно с середины лестницы ступени будут становиться все лучше и удобнее, поэтому потом будет легче подниматься. Пролет, где мы остановились, принадлежал, по словам девушки, торговой семье Гэ, успешно занимавшейся кожей и изделиями из нее вот уже более трехсот лет.