У Моргравии не было бионики.
Стиснув раковину одной рукой, другой она осторожно потрогала край глаза. Ее дыхание было быстрым, напряженным. Сердце пустилось во весь опор. Она ощупала кромку глазницы, мягко обследуя ее. Та была холодной, холоднее остальной кожи вокруг. Снова вспышка света. На сей раз ошибки быть не могло. Лазурная, отчетливая. Она различила фокусировочные кольца, медленно вращающиеся на концентрических дугах. Углубилась дальше, вкручивая палец в слезный канал, выискивая пустоту. Она встретила сопротивление. Металл. Обе руки внезапно вцепились в край раковины — Моргравия едва не упала. Красный сон не отступал, ему не терпелось получить свободу.
— Разум, не имеющий цели, забредет в темные места, — зашептала она, глядя вниз и повторяя слова, будто мантру. Она прочла их в старинной книге несколько лет назад, и сама удивилась, насколько ясно ей это вспомнилось.
Сделав вдох, она подняла глаза. Ничего не изменилось, не произошло никакой кошмарной трансформации, а глаз снова выглядел как глаз. Но она знала. Знала. В этот миг ее шрамы обрели новый смысл. Поспешно — поднимавшийся внутри страх грозил захлестнуть ее, если она срочно этого не сделает — она расстегнула защитный корсет и сняла блузу под ним.
Она стояла обнаженной по пояс, изучая нанесенную на теле карту страданий. Были видны и старые травмы: отверстия от пуль, ссадины, колотые раны, однако более длинные шрамы наводили ее на мысли о портновской разметке и раскройке материала. Ее перешили, будто предмет одежды. Она понятия не имела, зачем это было сделано, но ощущала внутри присутствие чего–то паразитического, для которого являлась носителем.
Приложив пальцы к краю тонкого разреза, тянувшегося вертикально по животу, она начала погружать в него ногти. Больно было совсем немного, словно часть нервных окончаний выскоблили. Начали появляться капельки крови…
Затрещал вокс, который остановил Моргравию, освободил ее. Она моргнула и услышала голос Перегонщика. На секунду ей показалось, что это портативное устройство, но затем она поняла, что он исходит из гофрированного вокс-рупора, установленного под потолком в одном из углов казармы.
— Он пропал… — судя по голосу, ему было больно. И он был зол. — Мелкий засранец пропал.
Натягивая блузу, Моргравия нашла вокс-передатчик и заговорила в приемный раструб квадратного блока:
— Что происходит? — вопросила она. Голова была тяжелой, как с похмелья. Она глубоко дышала, чтобы прочистить голову от тумана.
— Ублюдок меня ударил. Сильно. И сбежал.
— Куда сбежал? Кто? Какого хрена ты несешь, Перегонщик? Ты на складе боеприпасов?
— Мы туда не добрались. Он сказал, что у него голова кружится, я пошел найти фляжку. Воды. Следующее, что помню — стою на коленях, держась за разбитую башку.
Моргравия выругалась про себя.
— Кажется, я знаю, куда он пошел.
Она повернулась, уже собираясь пояснить дальше, и увидела, что у нее на пути стоит Маклер.
Дробовик был вертикально прислонен к раковине. Она его сняла, когда умывала лицо. Стаб-пистолет лежал на краю чаши, вполне в пределах досягаемости Маклера. Мономолекулярный нож оставался заткнут за пояс на спине у Моргравии.
Моргравия не двигалась.
— А я гадала, когда же нам придется это сделать.
Глава XVII
Улика
Пока Барак шел в медблок, он обнаружил гильзы, подпалины от лазеров на стенах, фрагменты уже обрушившихся баррикад. Он не сомневался, что основную массу надзирателей отправили на задание, но кто бы ни остался, они отбивались изо всех сил, стараясь удержать крепость. Он не знал, от кого, но с каждым годом банды становились все наглее, да и Меагр сам по себе едва ли являлся столпом закона и порядка.
Немногочисленные следы вторжения давали мало данных для дальнейших действий. С тех пор, как он последний раз заходил в эти залы, прошло пятнадцать лет. В те времена Участок IX никогда не имел настолько осажденного вида. Барак знал местные ходы и срезал коротким путем, чтобы поскорее добраться до Яны. Но когда он наткнулся на гильзы, его цель изменилась.
Нагнувшись осмотреть одну из гильз, Барак обнаружил осколки чего–то похожего на человеческую скулу, только сделанную из фарфора. Сперва он решил, что это, возможно, часть куклы или детской игрушки, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это кусок маски, который был отколот тяжелым ударом и пропущен при уборке. Он не знал банд, фишкой которых были бы фарфоровые маски, однако уже утекло много воды.
Двигаясь по участку, он миновал несколько эдиктов о розыске — такие обычно выдавали охотникам за наградой, поскольку эта порода в изобилии встречалась в Нижнем Стоке. Заказы на бродяг, вожаков банд и прочих рецидивистов поступали в таком изобилии, что хватало множеству частных подрядчиков. Было известно, что надзиратели время от времени привлекают помощь со стороны, если криминальный элемент находился вне их досягаемости, или же они не имели возможности его схватить или убить. Барак не припоминал, чтобы видел там фарфоровые маски и вообще какие–либо маски, а потому решил, что ему может больше повезти в архиве.
Медблок размещался на третьем этаже, но архив должен был быть на этом. С момента ухода из арсенала его главной целью было вернуться к Яне, и ему не нравилась мысль о том, что рядом с ней или Маэлой этот ублюдок Харата, однако он нашел улику и знал, что должен последовать своим старым инстинктам. Разговор с инквизитором заново разжег в нем страсть, которую он сам считал давно угасшей. Он был следователем, и жаждал получить ответы. Ради истины.
А потом он почувствовал запах — поначалу тот был слабым, но его нельзя было с чем–либо спутать. Пахло гнилью и смертью. Следуя за ним, он оказался в архиве.
Войти мешала запертая дверь. Поколебавшись мгновение, Барак вышиб ее плечом. Замок сломался, но дверь заклинило что–то еще, и она приоткрылась всего на несколько дюймов. Смрад усилился, став настолько мерзким, что Барак ощутил рвотный позыв. Он снова задумался, насколько умно выламывать дверь. За все годы, что он был надзирателем, он ни разу не пошел против своих инстинктов. Он должен был узнать. Сделав шаг назад, он сделал два выстрела, оглушительно громко прозвучавших в тишине коридора, и разбил обе петли. Дверь завалилась назад, заскрипев старым металлом. Она гулко упала, оставив на своем месте прямоугольную пустоту.
Барак подошел к ней.
На пороге лежал шкаф для записей — та преграда, что не давала ему войти. Он перелез поверху. Архив на втором этаже был в большей степени служебным — надлежащие исторические записи хранились в подвале — однако Барак решил, что маска и носивший ее преступник скорее могут быть упомянуты здесь. Впрочем, мысли о подробном изучении вопроса напрочь испарились, когда Барак обнаружил источник запаха.
Дежурный капитан сидел за своим столом, а противоположная стена была покрыта содержимым его черепной коробки.
Дробовик непроизвольно взметнулся вверх, щелкнул входящий в патронник заряд.
Внутри ничего не двигалось, а вонь в воздухе была настоявшейся. Дежурный капитан был мертв уже какое–то время и, должно быть, забаррикадировался, когда снаружи царила смерть. Замотав нос и рот старой барной тряпкой, Барак двинулся на расследование.
На столе рядом с дежурным капитаном лежал небольшой журнал в кожаном переплете. Барак подобрал его, аккуратно обойдя липкую лужу крови, которая загустела вокруг кресла мертвеца, будто сироп. В ней, наполовину погрузившись, лежал пистолет, но Бараку не до такой степени были нужны дополнительные боеприпасы, чтобы пытаться его достать. Использовать оружие покойника, в особенности то, из которого застрелились, было дурной приметой.
Он пролистал журнал, обнаружив записи о криминальных действиях, имена информаторов, предположительные территории банд и нелегальные заведения — обычный материал. Отдельный раздел посвящался банде, названной «Божественные»: религиозному культу, который стал чрезвычайной проблемой в областях. В записи упоминались поджоги, похищения. Божественные пророчествовали о бедах, и за то время, что их терпели, их влияние возрастало, а поведение становилось все менее и менее нормальным. Были произведены аресты. Получены признательные показания. Надзиратели определили предположительно главное прибежище Божественных — старую церковь на окраине Меагра у северной конечной станции маглева. Планировалось взять это место штурмом и зачистить его — затоптать огонь, пока он не разросся в пожар.
На этом поставили крест беспорядки. Равно как и последовавший кошмар. Из–за него чтение стало душераздирающим. Списки преступников сменились списками умерших — тех надзирателей, кто погиб в нарастающих гражданских волнениях. Упоминались отправки контингента, не только в Меагр, но и в прочие пригороды Нижнего Стока вроде Фэллоу или Драджа, а также в иные части Блекгейста. Болезнь распространялась по всему нижнему улью. О большей части этого Барак уже знал, или же догадался. Последний абзац фактически представлял собой предсмертную записку, а от непосредственно предшествующего ему Барак похолодел как криолед.
Он был настолько поглощен чтением, что не уловил смысл тихого шипения, с которым включился пикт-монитор в углу комнаты. Тот был разделен на четыре отдельных канала, каждый из которых отображал одну из зон здания участка. Три изображения были затянуты помехами, что означало потерю сигнала. Четвертое было зернистым, но показывало подвал и камеры. Ничего необычного в том, что дежурному капитану хотелось постоянно присматривать за заключенными. Только в этом случае большинство ламп было потушено. Барак вспомнил слова из журнала.
Похоже, что свет приводит их в возбуждение.
Натриевые светильники в коридоре, ведущем к камерам, продолжали гореть. В черно-белой гамме пикт-трансляции свет выглядел размытым, но Барак все равно заметил шмыгнувшую мимо тень. На тот страх, что уже нарастал у него внутри, наложился новый, словно быстро усугублялась бактериальная инфекция. Он нажал несколько железных клавиш на панели рядом с экраном, переключившись на другую трансляцию, где был более широко виден коридор.
В подвал пробрался писец, Аркиль. Даже при скудном разрешении трансляции он выглядел обезумевшим.
Заключенные ведут себя раздражительно, настроение беспокойное и взволнованное.
Он торопился, двигаясь в исступлении, время от времени останавливался почесать свой скальп или же прятался за угол стены, где слегка покачивался на пятках.
Регулярные жалобы на головную боль.
Он избегал света или отворачивался от него, когда оказывался слишком близко.
Вспышки насилия.
Несколько смертей.
Он шарил во мраке, что–то выискивая.
Мы потеряли четырех надзирателей, которые пытались их сдержать.
Не смогли до них добраться.
Слышали их крики.
Прости нас Трон, мы бросили их.
Аркиль нашел второстепенный генератор.
Пришлось запереть камеры. Слишком много.
Император, помоги нам.
Аркиль дернул рычаг. Свет мигнул раз, другой, делая видимым то, что было в камерах, а затем загорелся стабильно.
Из вокс-динамиков участка вырвался голос Перегонщика, и Барак едва не уронил дробовик. Он дрожал. Его так не трясло уже пятнадцать лет. Нет, неправда, трясло совсем недавно, в Святом Тупичке.
У него в мозгу отпечаталась последняя строчка из журнала.
Они поедали друг друга.
Запихнув журнал в карман, Барак побежал.
Он несся по залам здания участка, тяжело дыша, пока не добрался до медблока.
— Нам надо убираться, — задыхаясь, произнес он, когда ворвался внутрь.
А затем нахмурился, полностью осмыслив происходящее.
— Где Харата?
Глава XVIII
Расчет
Маклер бросила взгляд на оружие, а затем снова посмотрела на Моргравию.
— Мне это не нужно, чтобы тебя убить, — сказала она.
Моргравия уже успела понять, что защита Маклера не ограничивается слугами, которыми та себя окружила. Как она предполагала, что–то в аугметике. Гаптическое оружие. Имплантаты в пальцах.
— Так ты здесь поэтому?
— У меня есть на это полное право.
— О? И как ж ты пришла к такому выводу?
— Он умер.
— Мы все умираем. Ну, — поправилась инквизитор, — большинство из нас. Тебе надо выражаться конкретнее.
Оружие заработало — кончики пальцев правой руки Маклера засияли теплым светом. Моргравия спровоцировала ее, желая знать, с чем имеет дело.
— Не паясничай, инквизитор, — предупредила Маклер. Ее голос помрачнел, приобретя эмоциональность. — Это тебе не к лицу.
— Это верно, — уступила Моргравия. — Хотя ты и не знаешь, что он умер.
— Знаю.
Моргравия оставила и это без комментариев.
— Ты не так холодна, как кажется снаружи, да? — произнесла она. Это бы вывод, не вопрос. — Но хорошо это скрываешь. Управление голосом, чтобы убрать тональность, модуляцию.
— Так ты теперь изучаешь меня?
— Еще нет. Однако предупреждаю…
— Ты предупреждаешь меня? — от вспышки злости на гаптических имплантатах Маклера затрещали искры, словно она поймала пальцами молнию.
— Я предупреждаю тебя, — повторила Моргравия со всей уверенностью и силой, какие только позволяли ее жесткая выучка и индоктринация. Возможно, ее память и была нарушена, однако инстинкты оставались прочно укоренившимися. Она забыла события, моменты, но не себя. — Не выйдет так, как ты хочешь. Вероятная гибель твоего сервитора прискорбна, но ее было не избежать.
— Он был не просто сервитором.
— Я так и думала. Раб-телохранитель?
— Друг. Уверена, это понятие чуждо тебе точно так же, как и тем монстрам, за которыми ты охотишься.
Моргравия почувствовала, что это кольнуло ее острее, чем она ожидала. Она действительно была одна. Враги изолировали ее, сделали уязвимой и лишили ее главного ресурса — разума. Кроме того, было весьма вероятно, что они нечто оставили после себя, но об этом она сейчас не могла волноваться.
— Я не ищу себе друга, — произнесла она. — Однако мне нужна твоя помощь. И судя по оружию и слугам, тебе нужна моя. От чего ты бежишь?
Свечение активированного гаптического оружия угасло, и Маклер позволила своим рукам опасть вниз.
— А от чего бежим все мы, как не от судьбы.
— Глубоко.
— Сарказм тебе тоже не идет.
— Он помогает в моей профессии, в верности которой я клялась.
Маклер молча разглядывала Моргравию. Напряжение спало, но еще не до конца рассеялось после стычки.
— Если ты здесь не для того, чтобы меня убить, то для чего?
Через несколько секунд Маклер ответила.
— Машины. Те, из–за которых он лишился жизни…
Моргравия посмотрела на нее с разочарованием.
— Ты уже второй человек, который приходит ко мне с теориями.
— О?
— Неважно. Давай дальше.
Маклер одарила ее проницательным взглядом, но продолжила:
— Я заключала много сделок, инквизитор. Доставала массу разнообразных предметов для множества клиентов. Список включает в себя и Механикус.
— Эти создания были не с красной планеты.
— Я и не говорила, что они с Марса.
— О чем же ты тогда говорила?
— Что ты расследовала?
— Я же говорила, моя память…
— Частичная ретроградная амнезия не мешает твоему интеллекту или дедуктивным способностям, инквизитор.
Моргравия невольно начинала проникаться симпатией к Маклеру, а это неизбежно означало, что у них действительно проблемы.
— Культ. Должно быть.
— Еретехи, — подтвердила Маклер. — Магосы-отступники, восстающие против ограничений Механикус в погоне за темными науками и запретными для изучения областями.
Моргравия кивнула.
— Подобные создания не появляются просто так, — продолжала Маклер. — Здесь присутствует замысел.
Моргравия пожала плечами, придав лицу удивленное выражение.
— Ты никогда не думала вступить в ордос?
Уничижительно сузившиеся глаза Маклера все сказали за нее.
— Что вызывает все это? — спросила она.
— Чуму?
Маклер нахмурилась.
— Да, чуму. Ты думала об этом? Я думала. Я наблюдаю за поведением. Я делаю выводы. Теоретизирую. Связываю. Именно так я прожила так долго, пусть и не без ущерба, — она приподняла свои аугметические руки, усиливая эффект фразы и намекая на некий мрачный эпизод из своего прошлого. — У нее не биологическая природа. Певицу, ту в черном из бара, укусили. Это не причинный компонент чумы. Ее симптомы ограничиваются легким заражением крови.