— Я Кочкин, — возразил мой бывший.
— Это не меняет сути вопроса!
Но я уже не слушала и рванула в аудиторию, гостеприимно распахнувшую для меня свои двери. Павлик сегодня возник очень вовремя!
***
— Привет, — звучит надо мной, пока я пытаюсь отыскать в своей сумке тетрадь с конспектами.
К своему облегчению, я всё же нахожу злосчастную тетрадь и лишь после этого перевожу взгляд на Янку. Бывшая подруга заняла выжидательную позицию, её рот улыбается, но в глазах настороженность. Оно и понятно.
Бывший парень, бывшая подруга… Сегодня что — день бывших?
Мне хочется сказать Янке, куда она может засунуть свои приветствия, но сейчас она не выглядит уверенной в себе и мне кажется, что ей немного страшно. Хотя, с чего бы ей меня бояться? Я никогда не позволяла себе грубости в её адрес, не позволю и сейчас. Отчасти, даже потому, что Янка ожидает претензий с моей стороны. А я не хочу больше для всех быть предсказуемой.
— И тебе привет, — отвечаю спустя долгую минуту, за которую, я надеюсь, моя бывшая подруга успела достаточно себя накрутить.
Интересно, она понимает, что имя ей Иуда? Уверена, что понимает, но не догадывается, что сейчас я ей благодарна. Не подстрой она тогда эту позорную ситуацию, я бы так и пребывала в розовых очках — считала бы её подругой, Игоря — любимым мужчиной, и строила бы свои воздушные замки.
Сейчас я открыто улыбаюсь Янке — это происходит невольно и, наверное, погода снова изменится. Теперь я хочу солнце и… радугу.
— Я присяду с тобой, ты не против?
Кажется, моя улыбка сослужила плохую службу. Я пожимаю плечами, но в этом жесте нет равнодушия, потому что я против, чтобы она сидела рядом со мной. Янка же поняла мой жест по-своему и присоседилась без приглашения..
— А с кем ты сегодня приехала? Я вас видела, — как ни в чём не бывало, щебечет подленькая Яночка премилым голоском. Неужели она не понимает, как неуместен её вопрос?
— Ну, ты ведь видела, неужели забыла моего брата?
— Забудешь его! Но вас подвозил какой-то парень и это не такси, потому что у него купе, — быстро поясняет Янка. — Это твой знакомый? Мне кажется, что я уже видела эту машину, у него номера приметные.
Мне становится очень интересно, где Янка могла её видеть, а возможно она знает и владельца, который для меня остаётся загадочным мистером Х, несмотря на близкое соседство. Но это же Янка, и от неё мне точно не нужна информация.
— Нет, я не знаю этого парня, — мне даже врать не приходится, а ворвавшийся в аудиторию Злой Павлик избавляет меня от продолжения неуютного диалога.
Дальнейшие попытки Янки завязать беседу ни к чему не привели. Уж ей-то должно быть известно, что никто не может отвлечь меня от учёбы. Никто, кроме…
Неожиданно заводной рингтон «Мама, я танцую» взорвал тишину в аудитории, прервал речь Павлика и заставил обратить на меня взоры всех присутствующих. И если внимание однокурсников я пережила безболезненно — не зря ведь поработала над своим образом, то яростный взгляд Злого Павлика парализовал мои мышцы и распрямил мозговые извилины.
Сначала я просто забыла, где отключить звонок, потом не слушались пальцы, а в результате телефон выскользнул у меня из онемевших рук, ударился об угол стола и запрыгал по ступенькам, продолжая своим задорным вокалом распалять Павлика. Ох, не сдам я макроэкономику!
***
Меня даже в школе никогда не выгоняли из класса, и сейчас, выдворенная из учебной аудитории, я просто не знаю, как к этому относиться. Я вроде бы теперь ближе к народу, и это неплохо. Но Павлик не зря зовётся злым, и обрести врага в его лице мне бы и в страшном сне не приснилось.
Ну как же так? Я ведь всегда отключаю звук в телефоне, но сегодня… Сегодня всё не так — неожиданная встреча с соседом, его улыбка, набег бывших… И вот итог!
Сонька! Да как она могла позвонить мне в такое время? С ума сошла? И почему она не спит, в конце концов?! Звонить подруга перестала, а я с грустью смотрю за разбитый экран моего новенького дорогущего айфончика. Даже два месяца не прожил — мне его Антон только к Новому году подарил. А ещё говорил, что противоударный…
Мелодичное треньканье уведомляет меня о входящем сообщении. От Соньки. Сквозь паутину трещин я читаю короткое послание и перечитываю снова и снова:
«Манька-а-а-а-а-а-а!!! В твоей спальне голый мужик!!! А я в постели! Помнишь, в чём? Карау-у-ул!!!»
Глава 6. Макс
— Короче, ты подгребай к девяти, я внизу для тебя разовый пропуск выпишу. И это… паспорт не забудь.
— Спасибо, Женёк.
— Да пока не за что, брат.
Молодец Жека — не забыл, не стал затягивать, сказал — сделал. Я быстро принимаю душ, на завтрак времени не остаётся. Перекушу на обратном пути где-нибудь.
Выходя из квартиры, едва не сметаю дверью жмущуюся парочку, и про себя матерю рукожопых умельцев, не по-русски установивших дверь. Но забористая мысль обрывается, когда я вдруг узнаю этот озабоченный дуэт. Синеглазка со своим вчерашним додиком мило воркуют у соседней двери. Ночи им, что ли, не хватило?
И вдруг до меня доходит, кого именно я слышал прошедшей ночью. Несколько секунд в неверии пялюсь в широко распахнутые глаза девчонки и с трудом подавляю иррациональное желание вырвать руки, обнимающие её за талию. Уже направляясь к лифту, понимаю, что с этой девочкой что-то не так, но запрещаю себе оглядываться.
***
Ну и погодка! Вполне соответствует моему настроению. Добежав до тачки каких-то метров десять, я успеваю основательно вымокнуть. Февраль, однако.
Уже сидя в тёплом салоне, понимаю, что забыл поприветствовать Борисовну — нехорошо это как-то. Да и соседей тоже… Послал же Бог!
В тот момент, когда я уже собираюсь трогаться с места, из подъезда вываливается осточертевшая парочка. Вау, это реально синеглазка? Если бы не её необыкновенные глазищи, ни за что бы не узнал. Где та нежная фиалка со смешным хвостиком? Где простота и застенчивость? Где, наконец, драные джинсы?
Сейчас передо мной ухоженная, хорошо упакованная тёлочка. Гладкие чёрные волосы ниже плеч, макияж и недовольное выражение на хорошеньком личике. Соска!
Я не трогаюсь, хочу глянуть, к какой машине они подойдут. Но куда там! Эта парочка экстремалов двинула под проливным дождём к остановке. Вернее, не двинули, а втопили со всех ног. Что ж ты, щенок, не бережёшь свою конфетку — растает ведь под дождём. Раз уж на тачку не заработал, хоть бы зонтом вооружился.
Маршрутка трогается с места прямо у них перед носом. Водила словно специально поиздевался. Сволочь — с людьми, как со скотом. Хочется догнать и надавать по щам, когда я представляю растерянность в синих глазах. Что за бред лезет в голову? Я ж вроде как тороплюсь, а чужие тёлки, пусть даже с такими глазами — не моя забота.
Наблюдаю, как изрядно промокшие соседи резво потопали на трассу. А чего такси-то не вызвать, или они совсем нищие студенты? По девчонке не скажешь, да и живут они не в бараке. Впрочем, опять же — не мои проблемы.
Придавливаю газульку и опережаю этот унылый караван-дуэт. На залитой дороге колесо попадает в ямку и чёрт..! Вот тебе и утреннее приветствие, Синеглазка!
Клянусь — не спецом! В боковое зеркало наблюдаю, как вместе с грязными каплями по шубке и стройным ножкам расстроенной принцессы стекает гламурный лоск. Я притормаживаю и сдаю назад. Делаю это скорее на автомате, потому что идей никаких. Извиниться? Подвезти?
— Помощь нужна? — спрашиваю пацана, ломанувшегося к моему приоткрытому окну.
Молокосос улыбается мне, как родному, даже не думая предъявлять претензии. Долго уговаривать меня не надо, и я легко соглашаюсь принять на борт двух жертв ненастья, тем более нам по пути. Мальчишку я сразу предупреждаю, чтобы лез назад — не собираюсь всю дорогу терпеть его соседство.
Пацан понятливый — приглашает подругу по несчастью и быстро располагается сзади. А в машину заглядывает грустная чумазая мордашка.
— Здра… о-о… блин!
Очень содержательно! Но я так понимаю, девчонка не меня ожидала увидеть. Ну, извини, малышка, других предложений у вас всё равно нет.
Синеглазка продолжает таращиться на меня, не говоря ни слова, а её личико с потёкшим макияжем выглядит сейчас очень милым. Милым? Правда, что ли? Бред! Да она мне сейчас весь салон зальёт.
А между тем дождь сменился снегом, который, залетая внутрь, тает на сиденье, оставляя мокрые следы. И когда я обращаю на сей факт внимание девчонки, она тут же показывает зубки:
— Меня Вы уже залили!
Это не я, милая! Это ты с экипировкой просчиталась и с сопровождением…
— Так Вы боитесь сиденье испачкать? — не удерживаюсь от мстительного укола, но тут же получаю ответку.
Девчонка уже уселась рядом со мной, а яростный хлопок дверцей болезненным спазмом сжимает внутренности и отдаёт болью в виски. М-м, малышку-то мою за что? Но, кажется, синеглазка и сама испугалась собственной выходки и в придачу прищемила дверцей край шарфа. Ну уж нет, второго хлопка мои нервы не выдержат.
— Я сам, — предостерегаю юную бунтарку и тянусь к дверце.
Вот так бы и оставить её на привязи в моей машине. Я не извращенец… Пару дней назад им точно не был. Но как объяснить, что при взгляде на потёки туши на девичьих скулах и смазанную вокруг рта помаду… мне срочно требуется шляпа… Чтобы прикрыть пах.
Протягивая руку к дверце, я намеренно задеваю колени, обтянутые чёрным капроном. Девчонка вся вжалась в сиденье, пытаясь избежать тесного контакта со мной. А мне невыносимо хочется контактировать и забыть о присутствии второго пассажира.
Я неохотно освобождаю шарфик и снова залипаю на ноги. Жаль, что она не в тех джинсах, мне не хватает обнажённой кожи на этих ножках. В голову навязчиво лезет образ нежной и порочной синеглазки теперь уже в рваных колготках… Это уже клиника.
Я резко выпрямляюсь, но успеваю поймать потрясающую картинку… Глаза девчонки полуприкрыты, ноздри слегка подрагивают, а лицо невольно тянется за мной. Она меня обнюхивает! Чёрт, мне нужен глубокий цилиндр… Деревянный.
— Уже можем ехать? — спрашиваю как можно безразличнее, пытаясь скрыть своё взвинченное состояние.
Голос немного меня выдаёт, но распахнутая куртка удачно прикрывает холмистую территорию для шляпы. Я ловлю взгляд Синеглазки и не могу не заметить, как яркие радужки заволакивает пелена слёз. Почему? Что я сделал?
— Спасибо… — тихо лепечет она. — И простите, я случайно дверцей… — отводит взгляд в сторону и добавляет, — наверное.
Мне это и так понятно, детка.
Очень хочется провести пальцами по её щеке, погладить по влажным от дождя волосам, но я с силой сжимаю руль, чтобы не давать воли своим шаловливым рукам. В ответ на её откровения я зачем-то тоже извиняюсь и спешу спрятать свой поплывший взгляд, уставившись на дорогу.
***
Под музыку мне, наконец, удаётся абстрагироваться от своих пассажиров ровно до тех пор, пока в мою дорожную идиллию не вторгается противный сопливый рингтон. Звонок адресован Синеглазке, но она отчего-то не спешит отвечать. Музыка мешает?
Длиннобудылый утырок с заднего сиденья слишком много мелет языком, а когда называет свою подружку котёнком, меня бесит тот факт, что мне не всё равно. Я уже мечтаю смастерить для него пятипалый кляп.
Синеглазке снова звонят и, чёрт бы побрал мою деликатность, потому что, заткнув музыкальное сопровождение, я слышу из динамика этого хренова абонента. Да-а, малышка прямо нарасхват. В памяти совершенно некстати всплывают ночные вопли за стеной. Кто бы мог подумать, что в этой мелкой пипетке столько огня.
Далее следуют какие-то тупые семейные разборки, а мне страшно хочется остановить машину и выгрузить этот зверинец в посадках. Я даже усмехаюсь, предвкушая растерянные рожи этой парочки, и не сразу понимаю, что Синеглазка обращается ко мне.
Что она сказала? Бра-ат? Отлично!
Я смотрю на девчонку, чтобы убедиться, что не ослышался. Она, почему-то уже без макияжа, с чистым личиком и совершенно бесхитростным взглядом. Если я правильно понял, то она Марта, а он… её брат. Я не в силах скрыть довольную улыбку. Брат… Это ведь всё меняет. Стоп. А ночные звуки? И то был ни хрена не телевизор, если только им же не долбили мне в стену.
— Сводный брат? — Мысли вслух — это моя беда.
И лучше бы я вообще не размышлял, потому что от ответа мозг взрывается окончательно. Родной? Я зависаю на этой информации какое-то время, а потом пытаюсь мыслить логически. Возможно, в квартире был кто-то третий и в идеале — женского пола. Тогда это всё объясняет. Не-эт, не всё.
Мои логические построения рушит сегодняшняя картинка перед дверью — этот щенок обнимал Синеглазку, прижимался к ней, пытаясь поцеловать. Это нормально? Допустим… ну, мало ли… Но ведь вчера у подъезда они тоже целовались. У меня нет сестёр, но я же не идиот.
Нет, я просто по-соседски подвёз парочку грёбаных извращенцев. И сейчас несказанно рад, что мы уже приехали.
— Удачи, — произношу на прощание, когда пацан пытается выразить благодарность, и с трудом удерживаюсь, чтобы не пнуть его под зад для ускорения.
Тупо смотрю, как лобовое стекло покрывается гигантскими снежинками. Странный этот февраль…
Ничто так не портит мою нервную систему, как… всё. Стою, как идиот, перед вертушкой под насмешливым взглядом охранника. Если сейчас сотру с его морды усмешку, то уверен, что вакансию займут раньше, чем я на лифте поднимусь в офис. Не мог же Женька обо мне забыть. И трубу не берёт…
— Максим Владимирович? — раздаётся приятный женский голос.
— Да, — отвечаю излишне резко и, обернувшись на звук, с удивлением разглядываю обладательницу бархатного контральто.
Мышь… необыкновенная. Высокая и прямая, как палка, в уродливых очках и совершенно нелепом прикиде, напоминающем костюм Чарли Чаплина. Она здесь пугалом, что ли, подрабатывает?
— Я личный помощник Александра Андреевича. Прошу меня простить за то, что Вам пришлось ждать, это моя вина. Пойдёмте, я Вас провожу.
Я молча киваю и следую за странной особой. Она ступает абсолютно неслышно в своих ужасных неженственных башмаках. Войлок у неё, что ли, к подошве прибит? Я уткнулся взглядом в маленький тугой пучок волос на затылке. У моей бабули причёска намного сексуальнее. Для чего женщины сознательно себя уродуют? Ведь этой… помощнице вряд ли больше двадцати пяти.
Лифт очень быстро возносит нас на двадцать второй этаж. Раньше у них офис вроде ниже был.
— Мы недавно сюда переехали, — поясняет Мышь, выходя из лифта. Я опять, что ли, вслух думаю?
Сидя в просторной приёмной, я допиваю потрясающий кофе, приготовленный Мышью. Сама же она скрылась за широким монитором и интенсивно играет на клавиатуре.
— Макс, дружище, прости! — Женька вылетает из кабинета и протягивает руку для приветствия. — Долго ждал?
Он недовольно зыркает в сторону Мыши, но та словно и не слышит.
— Да не, всё нормально, не парься.
— Ну, отлично! Пойдём пока ко мне, а то у отца там главбух. Милашка нам обязательно свистнет, как только он освободится.
По Женькиному взгляду не сложно было догадаться, кто здесь милашка.
— У тебя ж, наверное, дел полно, — выдвинул я гипотезу, скорее, ради приличия, хотя сам уже подорвался с удобного диванчика.
— Да ты что, братуха, какие дела могут быть на работе? — Женёк подмигнул мне, кивая на деловую Мышь.
И точно — отреагировала — торчащий из-за монитора лоб нахмурился, и показались два страшных окуляра.
— Прошу, — Жека распахнул дверь другого кабинета, приглашая меня войти.
Я осматриваю небольшое помещение и испытываю облегчение от того, что не наблюдаю здесь лишних понтов, реально дорогой выглядит только оргтехника. Я не ощущаю себя здесь лишним и плюхаюсь на простецкое кресло из кожзама.
— Слышь, ну секретутка у твоего бати — огонь, — не удерживаюсь от высказывания, когда запертая дверь отрезает нас от приёмной.
— А то! Отец на неё молится и говорит: «Красота в глазах смотрящего», а сам пялится куда угодно, только не на неё. Он ведь у нас эстет. Ему бы на эту тему с Генычем схлестнуться.