— Марта, не грусти, — сказал Роланд и робко протянул руку, которой до этого поглаживал ее предплечье, и вытер слёзы с лица. — Ничего же страшного не произошло, во всяком случае, для тебя.
Марта посмотрела на него сквозь мутную завесу слез и улыбнулась.
— Спасибо тебе.
— За что? — удивленно посмотрел на неё парень. — Я ничего не сделал. Тем более что тебе моя любовь, как мертвому припарка. Я ж не Айс. Признайся, что скажи он эти слова, ты бы не плакала, а скакала от радости на одной ножке и висела у мелкого засранца на груди.
При упоминании имени златоглавого Марта зарыдала ещё громче. Роланд, растерявшись, притянул девушку к себе. Да, он не должен был ее касаться, не имел права, но как удержаться, когда она так плачет? В конце концов, он — мужчина, и должен вести себя соответствующе, особенно после своего нечаянного признания, из-за которого сейчас больше всего на свете хотел провалиться сквозь землю.
До самого рассвета они сидели у потухшего костра. Марта успокоилась не скоро, а Роланд все то время, что она плакала, укачивал ее на руках, словно ребёнка и гладил по голове. Он наслаждался этим подаренным судьбой шансом. Пусть с наступлением рассвета магия ночи рассеется, пусть он больше никогда в жизни не сможет почувствовать не по возрасту загрубевшими пальцами шелк ее волос, но за одно это мгновение искреннего счастья Роланд готов отдать все, что имеет. Даже жизнь.
С первыми лучами солнца Марта встрепенулась и резко отстранилась. Роланд не хотел ее отпускать, но знал, что по-другому быть не может. Она ему не принадлежала: ее сердце отдано на съедение заносчивому подонку Айсу.
— Ты придешь ещё? — собрав все свои душевные силы, набравшись смелости, тихо спросил Роланд.
— А ты этого хочешь? — Она отвернулась и разговаривала, кажется, не с ним. Роланду отчаянно захотелось подойти к ней, резко развернуть к себе лицом и, как следует, тряхнуть за плечи. Ему не нужна ее тупая покорность. Он, в конце концов, человек и достоин элементарного уважения. Роланд знал, к нему можно относиться по-всякому, но он тоже имеет право на любовь, уж точно не меньше Айса.
— Марта, делай, что хочешь, — почти закричал, еле сдерживая себя, Роланд. — Хочешь играть? Играй. Только мы будем вместе играть, понимаешь? Я не позволю пользоваться собой в чьих-то целях, кто бы этот человек ни был. Поняла меня?
Марта резко повернулась, а в глазах понимание.
— Да, — чуть слышно ответила она.
— Тогда я буду ждать тебя на дальней поляне сегодня с наступлением ночи. Если хочешь, приходи. Но вдруг не придешь, поверь, плакать не буду, и не повешусь. Мои слова в силе: я люблю тебя. Любил и всегда буду. А теперь решай сама, чего ты в этой жизни хочешь. Но, чтобы тебе легче думалось, скажу только, что, если придешь, то никуда я тебя больше от себя не отпущу, поняла? А теперь иди!
Марта кивнула, не проронив ни единого слова, и бесшумно ушла, оставив Роланда одного в рассветной тишине.
Весь день он ее не видел. Вернее, не хотел видеть. В то, что Марта придёт, он не верил. Зачем ей это? Словно раненый зверь, он метался от одной палатки к другой, ища себе занятие, хватаясь за сто тысяч важных дел одновременно, нигде не задерживаясь дольше, чем на несколько минут. Роланд никогда ещё не чувствовал себя глупее. Зачем он признался в своих чувствах? Зачем выставил себя на посмешище? Так получилось, а теперь невозможно забрать обратно сказанные у догорающего костра слова. Во всяком случае, Роланд надеялся, что Марта не станет потешаться над ним.
Ночь приближалась, и чем темнее становилось небо, тем хуже чувствовал себя Роланд. Ярость и обида душили его. Несколько раз он чуть было не подрался с не вовремя подвернувшимися под руку товарищами. Драки в биографии Роланда случались часто, поэтому мало кто обратил на это внимание, ведь дня не проходило, чтобы кто-нибудь не зарабатывал кровавую отметину на теле от кулаков Роланда. Рукопашные схватки с ним в отряде были таким же привычным делом, как закат или ветер.
С наступлением полной темноты, когда соратники разошлись по палаткам, Роланд понял, что назад дороги нет: нужно идти в условленное место и ждать. Ожидание — вот все, что ему осталось. И крошечная надежда, что жила в самой глубине его сердца, погребенная под толщей сомнений.
Придя на поляну, Роланд сел на землю, привалившись спиной к могучему стволу старого дерева, закрыл глаза и стал ждать. То ли Марту, то ли восход. Он дал себе слово, что не уйдет отсюда до рассвета. Он боялся, что она не придет, но еще больше он боялся увидеть ее маленькую фигурку, робко переступающую с ноги на ногу. Он не понимал, что Марта от него хотела. Он никогда ее не понимал. Знал, что она любила Айса всей душой. Тогда зачем ей он? Столько вопросов и ни одного ответа.
Услышав шорох, Роланд напрягся, но подниматься не стал. Даже не достал из-за пояса нож. Просто открыл глаза и смотрел во тьму, что окутывала поляну.
— Это ты? — спросил тьму и не получил никакого ответа. Шорохи прекратились, и Роланд решил, что это просто игра воспаленного воображения. Не могла это быть Марта, просто не могла. Ей нечего здесь делать.
— Я, — тихий голос, такой знакомый, эхом отдался в его измученном сознании. Это она! Она! Она пришла! Захотелось вскочить на ноги и танцевать до полного изнеможения, только бы не задохнуться от этого внезапного счастья.
— Так выходи, — только и сказал, борясь с желанием самому подбежать к девушке и подхватить на руки. Всему свое время — он не будет спешить.
Легкий звук ее шагов. Она нерешительно вышла и стала перед ним, покорно опустив голову и вытянув руки вдоль тела. Он хотел спросить, почему она боится его? Что он сделал такого, что могло так сильно напугать эту маленькую, но такую смелую девушку. Он чувствовал ее страх всеми фибрами души, но так и не мог понять его природу. Ее страха он не желал.
— Подойди и присядь рядом, — попросил он как можно ласковее. Во всяком случае, он очень старался, чтобы получилось ласково. — Сегодня такая чудесная ночь.
Он не столько услышал, сколько почувствовал, как она тихо вздохнула и неуверенно подошла ближе. Запах ее тела, волос окутал облаком — больше всего на свете сейчас он желал поцеловать ее, ощутить Марту на вкус, но сдержался, хоть, видит Бог, ему это стоило всех его усилий.
— Ты боишься меня, я чувствую, хоть и не понимаю почему. Тогда зачем пришла? — спросил Роланд, глядя на звездное небо.
— Я не боюсь, с чего ты взял?
Роланд чуть слышно засмеялся:
— Такие вещи я чувствую. Я не хочу, чтобы ты боялась. Я хочу быть с тобой, хочу любить тебя, обладать тобою. Больше всего на свете я желаю, чтобы ты была моей. Навсегда стала моей. Но мне не нужно, чтобы ты боялась, понимаешь? Мне не нужны одолжения, не нужны твои подачки.
— Понимаю. Просто ты огорошил меня своим признанием. Я пришла к тебе вчера вечером поговорить. Мне хотелось знать, почему вы с Айсом так ненавидите друг друга — я должна была это узнать. Но я не думала, что ты скажешь то, что сказал. Пойми меня, я просто не ожидала это услышать — во всяком случае, не от тебя.
— А от кого ожидала? От Айса? — хохотнул Роланд.
— Ну, хотя бы от него, — огрызнулась девушка.
— Но я не он. Я тот, кто я есть и другим никогда не стану. Я злой, нервный. Мне ничего не стоит покалечить человека, ничего не стоит убить. Я с детства привык выживать и надеяться только на себя. В общем, ты понимаешь меня — ты такая же. Я никогда не думал, что способен буду кого-то полюбить. Но, как видишь, смог. Наверное, мне стоило найти себе кого-то, кто мне больше подходит или кого-то, чье сердце не занято. Вон сколько красивых девушек кругом, но разве можно выбирать? Мое сердце выбрало тебя, и я ничего не могу с этим поделать.
Марта молчала, чуть слышно дыша. Она сидела так тихо, что временами Роланду казалось, что это снова игры его воображения, и на самом деле он на этой поляне один и разговаривает с пустотой.
— Марта, черт возьми, не молчи! Я не понимаю, что ты хочешь от меня? Хочешь уйти — уходи, я не буду тебя держать! Проваливай! — закричал Роланд, вскочив на ноги. — Мне не нужна твоя покорность, не нужен твой страх, не нужно твое сострадание. Я не хочу знать, зачем ты пришла ко мне. Чтобы отомстить Айсу? Чтобы помирить нас? Подружить? Пригласить меня дружком на вашу свадьбу? Мне ничего из этого не подходит, так что уматывай, пока я тебе ноги не сломал. Просто так, ради развлечения!
Марта поднялась следом и подошла к парню. Он стоял к ней спиной, сжав кулаки и прислонив воспаленный лоб к стволу дерева. Хриплое дыхание вырывалось из широкой груди, могучие плечи вздымались от каждого вздоха. Марта положила свою маленькую ладошку ему на плечо и стала легко поглаживать горящую, словно в лихорадке, кожу сквозь тонкую футболку.
— Зачем ты это делаешь? — скрипя зубами от нахлынувших чувств, спросил он. Голос его охрип и был мало похож на человеческий. Сейчас Роланд больше всего напоминал раненое дикое животное.
— Потому что хочется, — просто ответила Марта и рассмеялась. О, этот смех! Против него он не мог устоять, хоть и давал себе обещание держать себя в руках.
Резко развернувшись, он пристально посмотрел на девушку. Она была настолько крошечной, особенно по сравнению с ним, что Роланд боялся прикоснуться к ней так, как хотелось, опасаясь, что ее хрупкое тело не выдержит напора. Поэтому он как можно аккуратнее взял ее лицо в ладони и внимательно посмотрел на нее. Ему хотелось видеть ее глаза. Он должен был понять, что она чувствует. Только лишь в ее глазах он мог найти ответы. Чужим словам Роланд давно уже не верил.
Марта подняла голову и посмотрела на него. Ее огромные глаза сияли во тьме, будто два ярких факела. Роланд долго всматривался в них, стараясь рассмотреть жалость, страх, обиду — все, что угодно, что в силах будет остановить его. Но ничего этого он не заметил. Только лишь страсть и больше ничего. Издав стон, он подхватил девушку на руки и приподнял над землей так, чтобы их лица были примерно на одном уровне.
— Ты не будешь жалеть? — хриплым голосом спросил парень. От ее ответа зависело сейчас в его жизни абсолютно все.
Марта задумалась на секунду, при этом сморщив свой очаровательный носик. Потом улыбнулась:
— Не буду. А вообще, помолчи! Ты слишком много разговариваешь, — сказала она и легко поцеловала его в губы.
— Но ты же понимаешь, что с Айсом у тебя теперь все кончено?
— Понимаю. Только у нас с ним ничего особенно и не начиналось.
Роланд не стал спорить. В этот момент, когда под звездным небом сбывались самые заветные мечты, меньше всего он планировал думать об Айсе.
XXI. Пятеро. Тёмный дом
— Что это с ней? — потирая дрожащими пальцами подбородок, спросил Айс. Наверное, только трясущиеся руки и выдавали, насколько он взволнован. Даже по обыкновению ледяные глаза не потеплели.
С того момента, как Роланд, с видом победителя, внёс чуть живую Марту на руках в их скромное обиталище, Айс не проронил ни слова. Эта картина, к которой он, впрочем, был морально готов, всё равно не давала покоя. Столько времени прошло, а он до сих пор не мог привыкнуть, что Роланд имеет полное право дотрагиваться до неё, не то, что на руках носить. И ведь Марта на самом деле, как никто другой, этого достойна. Жаль, что самому Айсу такое никогда и в голову не приходило. Может, тогда бы всё обернулось по-другому?
О том, что Роланд давно и безнадёжно влюблен в его девушку, Айс знал. Но он никогда не думал, что наступит такой момент, когда она ответит взаимностью на чувства этого идиота. Когда она пришла, объяснив сложившуюся ситуацию, и попросив свободы, Айс не стал устраивать скандалов. Хотя очень хотелось пойти и посадить неугомонного ублюдка на нож. Златоглавый был слишком уверен в себе, чтобы даже допустить мысль, что Марта сможет его на кого бы то ни было променять, тем более на Роланда. Ведь она же, чёрт возьми, знала, как они ненавидят друг друга! Знала и всё равно ушла. Много обид накопилось в сердце Айса, но эта одна из самых сильных. Но на кого в этой ситуации он злился больше? На Марту или Роланда? А, может, всё-таки на себя? Ведь никто не уходит от счастья. Значит, он так и не смог сделать Марту счастливой, и вот результат: Роланд с наглой рожей, как будто выиграл в национальную лотерею, несёт его Марту на руках.
Но всё-таки страх за её состояние, непонимание ситуации привели к тому, что он стоял возле лежащей на старом, пыльном матрасе девушки, прислушиваясь к бурям, что бушевали внутри, пытаясь сдержать их. Её лицо было слишком бледным, и это Айса тревожило, но сейчас она снова заснула и лежала, тихо постанывая. Она была такой красивой, словно фарфоровая кукла. Айс не мог ответить себе на вопрос, любил ли он её когда-нибудь, но то, что сейчас ему до одури было её жаль — факт, с которым трудно спорить. Роланд, снова оказавшись рядом, ни на секунду не переставал ухаживать за больной: менял компрессы и повязки на ноге, используя случайно найденные в доме бинты. Роланд старался делать для Марты всё то, чего никогда бы не стал делать Айс. Он старался стать незаменимым. Потому что, может, Роланд и последний засранец, но он её любил искренне и беззаветно.
— Я ведь уже говорила, — подала голос Ингрид, как всегда, знающая ответы на все вопросы, если дело касалось медицины. — Чем ты только слушаешь? Она наступила ногой в капкан. Ногу я ей вытащила, но вот спасла ли? Вопрос пока открытый. Каждую минуту у неё может начаться гангрена. Или она просто помрёт от того, что вся кровь из ее организма вытечет к чертям. Или сгорит от температуры. Вариантов развития событий масса, и, как видишь, один приятнее другого.
— А ты оптимистка, как я погляжу, — нервно хохотнул Айс, поворачиваясь к девушке. — Может, ей помочь чем?
Ингрид искоса посмотрела на Айса, слегка прищурившись. Даже сейчас, грязный после столь сложного путешествия, в потрепанной форме, с синяками под глазами и разбитой скулой, он был прекрасен. В глазах Ингрид в его внешности не было ни одного изъяна. Да и внутри златоглавый мальчик был идеален, только любил не её. Это был единственный недостаток Айса, на который Ингрид не могла закрыть глаза.
— Сам видишь, нянька у неё уже есть. Причем бесплатная и самоотверженная, поэтому нам остаётся только ждать дальнейшего развития событий. Можем помолиться, я этих молитв на все случаи жизни знаю чёртову уйму.
— И что? Помогут эти молитвы? Кому-то хоть раз помогли?
— Никому они не помогают, — засмеялась Ингрид, — поэтому не будем забивать голову ерундой.
Айс медленно кивнул и отошел в другую часть комнаты, только чтобы не видеть, как хлопочет над Мартой Роланд.
— А где Джонни? Что-то я давно не слышала его унылой трескотни, аж соскучилась, — с усмешкой на некрасивых губах спросила Ингрид, подойдя к Айсу.
Он заскрипел зубами. Ну, неужели Ингрид не может понять, что он хочет хоть ненадолго остаться сейчас один? Всё ходит за ним и ходит, никак не может найти себе какое-нибудь занятие по душе. Айс хотел закричать на неё, оттолкнуть от себя пусть не физически (она, всё-таки, девушка), но морально. Вместо этого на мгновение прикрыл глаза и сжал кулаки, пытаясь успокоиться.
— Джонни пошёл на разведку. Решил тряхнуть стариной и поискать дома, из которых ещё можно что-то полезное утащить.
Ингрид нахмурилась.
— Не думаешь, что он может принести на хвосте того, кто нам совсем не нужен? Отдохнуть бы совсем не мешало, а то сейчас мы точно ни на что не годные.
Айс кинул быстрый взгляд в сторону Ингрид, лишний раз удивляясь, насколько она некрасива.
— Если кто и будет осторожен, то это Джонни. Тем более что его талант находить нужные вещи тебе слишком хорошо известен. Так что не беспокойся о нём: лучшей кандидатуры всё равно не сыскать, даже если бы весь наш отряд был в полном составе.
Ингрид кивнула.
— И я тебя прошу, — набравшись решимости, сказал Айс, — оставь меня хоть ненадолго в покое. Я очень устал, мне нужно собраться с мыслями. Пойди и сама отдохни, я же вижу, как ты устала.
Ингрид скривилась, словно Айс со всей силы ударил её грязным сапогом в самую душу. Она ведь и не думала кого-то доставать своей болтовней, но ей так страшно и одиноко. Она мечтала, что хоть Айс будет более ласков к ней. Хотя кого она обманывала? Айс никогда не был с ней особенно приветлив или добр. Он вообще ни с кем не был обходителен или вежлив. Просто она нафантазировала себе однажды сказочного героя, принца, а тут Айс, как будто воплощение её мечты. Только разве может такая некрасивая и в чём-то убогая девушка претендовать хоть на толику внимания такого парня, как Айс? Ответ для Ингрид был слишком очевидным. Тяжело вздохнув, она поспешила покинуть Айса, чтобы, не дай Бог, не расплакаться при нём. Ещё не хватало, чтобы он увидел её слезы. Показывать кому-то свою слабость не в её правилах.