Ингрид пошла было к Роланду и Марте, но поняла, что и там она лишняя. А смотреть на то, с какой любовью Роланд ухаживает за раненой девушкой, было выше её сил. Она просто не могла смотреть на чью-то любовь — от этого слишком больно. Ингрид не знала, чем заняться и решила обследовать жилище, что стало пусть временным, но приютом.
Это был большой, чудом уцелевший дом, правда, окна вовсе без стекол, но зачем они, когда на улице лето? Сорванную с петель дверь парни кое-как приладили на место, и на том спасибо. Огромная комната, служившая бывшим хозяевам, по всей видимости, гостиной была завалена разным хламом. То тут, то там валялась поломанная бытовая техника, перевернутая мебель, порванные шторы, красивые некогда, а сейчас превратившиеся в грязные тряпки. Ребята постарались в меру своих сил расставить всё по местам, но куда им? Тут явно не хватало женской руки. И Ингрид, в попытках себя хоть чем-то занять и отвлечься от неприятных мыслей, решила навести элементарный порядок. Уборка всегда была её любимым занятием во времена проживания в приюте. Наводя порядок, можно было сосредоточиться на простых и монотонных действиях, не думая больше ни о чем.
Прошло несколько часов, когда послышался негромкий стук в дверь, ставший сигналом, что из разведки вернулся Джонни. Айс, открыв дверь, что была изнутри забаррикадирована разным мебельным хламом, присвистнул:
— Ну, ты и даёшь, — пораженно воскликнул Айс. Даже еще слишком слабая Марта подняла голову, пытаясь найти глазами Джонни. Судя по восхищенному тону Айса, разведчик вернулся явно не с пустыми руками, потому что поразить их лидера чем бы то ни было довольно сложно.
— Не стой, как истукан! Помоги затащить мешок и ящики, а то у меня уже сил не осталось волочь всё на себе, — запыхавшийся, раскрасневшийся и потный Джонни ввалился в комнату в обнимку с какой-то коробкой. К удивлению всей честной компании из ноши донесся отчетливый звон стеклянных бутылок.
— Джонни, я надеюсь, там выпивка? — спросил Роланд, глядя на соратника и даже невооруженным глазом можно было заметно, как загорелись его глаза. — Мне нужно расслабиться — слишком большое количество тревог и волнений, выпавших на нашу долю в последнее время, погубит мой хрупкий организм и отравит мою тонкую душу. И Марте не помешает глоток хорошего вина. Не кривись, Марта, в лечебных целях вино незаменимо, особенно в твоём случае, когда потеряно столько крови. Чем-то же её нужно восстанавливать. Ингрид, ну скажи, что я прав!
Ингрид ухмыльнулась:
— Марта, торжественно заявляю: Роланд прав!
Парень благодарно улыбнулся, а Марта захихикала.
Тем временем Джонни поставил ящик на пол, подошёл к Роланду и шепотом спросил:
— Как она?
— Я неплохо, — ответила Марта и улыбнулась.
— О, очухалась, спящая красавица, — засмеялся Джонни. Во всяком случае, она может разговаривать и адекватно реагировать на происходящее, а это уже маленькая победа. — Давно проснулась?
— Да уже, наверное, несколько часов, — недовольно проворчала Марта. — Я бы и рада, но Роланд своей активной заботой не даёт ни на секунду расслабиться.
Роланд сердито посмотрел на девушку, фыркнул и резко поднялся на ноги.
— Роланд, не злись! — Марта грустно смотрела ему вслед.
— Я не злюсь, с чего ты взяла? — посмотрев через плечо, сказал Роланд. — Просто решил пойти посмотреть, что принёс этот гаденыш.
Джонни недовольно передёрнул плечом.
— В следующий раз сами пойдете. Вот тогда и посмотрим, как много и какого качества добычу принесёте. А я буду сидеть на заднице и в потолок плевать. Достали уже: "гадёныш", "мелкий". Имейте, вашу мать, хоть каплю уважения!
Роланд не обратил на его слова ни малейшего внимания и направился к Айсу, который втягивал в дом добычу. Не сказав ни слова, он начал помогать. Через пять минут они, всё также, сохраняя абсолютное молчание, закончили свою работу и снова тщательно прикрыли дверь.
— Слушайте, — подал голос Роланд, — мы, конечно, молодцы, так отлично придумали, как дверь забаррикадировать, но окна у нас-то открыты. Тебе не кажется, что это несколько глупо?
Айс посмотрел вокруг себя. Окинул взглядом закрытую, чем попало, но на удивление надежно, дверь. На порядок, который уже успела, как всегда незаметно, навести Ингрид. Посмотрел на тихо переговаривающихся и смеющихся Марту и Джонни. И на окна, зияющие провалами осиротевших рам.
Вдруг Айс, неожиданно даже для самого себя, начал смеяться. Он смеялся так, как никогда до этого. Четыре пары ничего не понимающих глаз уставились на него.
— Точно, сбрендил, — мрачно заметила Ингрид.
— Нашёл время для веселья, — буркнул Роланд, разбираясь с тем, что принёс Джонни.
— А мне нравится, когда он такой весёлый, — подала голос Марта. Роланд при этих словах напрягся, но промолчал. Он вообще был на удивление тихим и молчаливым.
— Ладно, давайте посмотрим, зря я мародерствовал или нет, — предложил Джонни и подошел к ящикам, которыми был заставлен приличный участок пола. — И после всего увиденного я искренне надеюсь, что все отвратительные слова от некоторых хорошо известных всем личностей в мой адрес прекратятся. И еще, нужно отметить, там, на улицах валяется чертова уйма трупов, так что мне полагается расслабляющий массаж. И молоко за вредность!
— Сейчас палкой поперек спины перетяну, — смеясь, сказала Ингрид, — будет тебе массаж. Эротический.
— Грубая ты девушка, — ответил Джонни и послал Ингрид воздушный поцелуй, от которого она сморщился, будто лимон съела.
— Ничего себе, — присвистнул от удивления Роланд, когда Джонни начал доставать из одного ящика бутылки не самого дешевого коньяка.
— А я говорил, что там точно будет спиртное! — радостно выкрикнул Роланд. — Айс, кончай ржать! Срочно нужно выпить. Не знаю, как вы, а я такого дорогущего коньяка отродясь не пробовал.
И вот зашевелились, растревожились все пятеро, суетясь вокруг принесенной добычи.
— Ой, тут еще и сухари есть.
— О, сыр! Целая головка! Господи, как пахнет — я сейчас в обморок упаду.
— Держите меня — это же, черт возьми, хамон! Вроде даже не пропал.
— Да ничего с тобой не станется, если и протухшую еду сожрешь.
— А вдруг помру? Скучать же больше других станешь.
— Не дождешься — делать мне нечего, скучать о тебе.
— Будешь, будешь и не спорь!
— Пошел нафиг!
— Джонни, ты волшебник! Лимонад, ящик целый!
— И еще коньяк.
— Придурок, это виски! Читать, что ли не умеешь?
— Ну, извините, товарищ профессор, иностранной грамоте не обучен.
— Да ты, наверное, вообще никакой не обучен.
— Отвали от меня!
— Конфеты, орехи, мармелад. Ты что, Санта Клауса ограбил?
— Да тут жратвы на целый год хватит.
— Сплюнь, придурочный. Я не собираюсь тут целый год торчать.
— Как будто тебя кто спрашивать будет. Будем сидеть, сколько нужно. Во всяком случае, пока я никуда отсюда уходить не собираюсь.
— Ингрид, тащи свой нож, будем стол накрывать.
— Какой стол? Где нам его взять?
— Да ящик перевернем, и будет в самый раз.
— Точно.
— Ингрид, нож!
— Да иду я, чего орать?
— Жрать же хочется!
И вот уже порезаны тонкими ломтиками продукты и разложены веером на куске найденной тут же фанеры; уже розданы бутылки и каждый получит этой ночью свою порцию эйфории и забвения. За окном сгущаются сумерки, и дом постепенно наполняется тьмой, в которой каждый может увидеть то, о чем так давно мечтал. Сегодня они имеют право на отдых. Они его заслужили.
XXII. Душа, преподнесённая в дар
Утро застало их всё в той же комнате. Растрёпанные и сонные, они следили за рассветом в зияющие провалы окон.
— Всё-таки нужно заделать эти дырки! — сердито сказал Роланд. — У меня сердце не на месте.
— Роланд, выключай свой ретранслятор занудства! Смотри, какой рассвет прекрасный, я никогда такой раньше не видела. — Марта, с восторгом глядя на сиреневое небо, дотронулась до плеча парня. Роланд вздрогнул от этого простого, ничего не значащего движения. Даже от одного взгляда на девушку в нём закипала кровь, что уж говорить о прикосновениях?
— Роланд прав, мы никогда не будем чувствовать себя в безопасности, пока у нас такие окна. — Айс смотрел, не отрываясь, на восход и хмурил лоб. Казалось, златоглавый был весь во власти холодной, пустынной тьмы, что наполняла его душу до предела.
— Ладно, давайте поищем что-нибудь, — сказала молчавшая до этого Ингрид. — Наверняка среди всего этого хлама найдётся что-то полезное.
Все, за исключением ещё слабой Марты, разбрелись по дому в поисках необходимого.
— Ищите всё, что угодно: подушки, старые одеяла, тряпки, — Айс заметно оживился, получив, наконец, возможность управлять. И пусть в его отряде было так мало людей, но для него был важен сам факт, что с ним считаются, а приказы слушают и беспрекословно выполняют.
— Вот только не нужно нас за идиотов считать, — Роланд, сжимая кулаки, гневно посмотрел на Айса. — Как будто без твоих указаний не разберёмся, чем окна можно закрыть. Мы, в конце концов, и сами многое умеем, поэтому заткнись и займись чем-нибудь полезным, вместо того, чтобы мозги другим полоскать.
— Так, не вздумайте ругаться! Только ваших извечных разборок и не хватает для полного счастья, — Джонни, подойдя к Роланду, с силой сжал его локоть. — Остыньте, друзья.
Это ироничное "друзья" вызвало настоящую бурю веселья среди членов маленького отряда. Под звуки весёлого смеха работа спорилась намного быстрее, и вот уже найдены какие-то обрывки и обломки прошлого, которые можно пустить в дело. Прошло ещё несколько часов, и дом снова погрузился во тьму, лишённый последних солнечных лучей, что не в силах более проникать сквозь плотно закрытые окна.
— Ну, наконец-то, — удовлетворённо вздохнул Роланд и присел на перевернутый ящик из-под виски.
— Ладно, ребята, нужно решить, что нам дальше делать, — подала голос Ингрид. — Айс, какой дальнейший план? Встретиться-то у нас всё-таки получилось, хоть я до конца в это не верила, но дальше-то что? Долго мы ещё будем здесь сидеть?
Айс молчал, будто не решаясь высказать все те мысли, что роились в голове.
— Ну, чего замер? — спросил Роланд. — Сказать нечего? Смею тебе напомнить, что это именно твоя идея была прийти сюда, в Город. Кто-то убеждал, что у него есть план, который поможет нам избежать смерти, поможет найти ответы, чуть ли не спасёт. Так давай, выкладывай! Некуда дальше тянуть.
— А что, ты бы предпочёл сгнить в Лесу? Отвечай, а не то я за себя не ручаюсь! — Айс резко повернулся к сидящему Роланду. — Сидишь тут в относительной безопасности, рожа сытая, и ещё чем-то недоволен!
— С чего ты делаешь такие выводы, понять не могу? — пожал плечами Роланд. — Доволен я или нет — тебя это волновать не должно. Тебе задали простой вопрос, на который нам, всем нам, хочется знать ответ, вот и всё. Чего ты кипятишься? Или сказать нечего? Понимаю, что, скорее всего, в твои планы наше спасение не входило. Наверное, надеялся, что загнёмся, а мы, смотри, выжили. И теперь требуем ответов, только у тебя их нет и никогда не было — просто дурил всем голову, лидер чёртов. Ничем ты от Генерала не отличаешься — такое же трепло. Не зря вы так замечательно спелись.
— Так, хватит! Достал этот цирк! — крикнул Джонни. — Айс, всем действительно интересно, что дальше. Знаешь, пусть я не всегда с Роландом согласен, особенно, если дело касается твоей персоны, но даже у меня запас терпения не бесконечен. И с каждой секундой всё больше склоняюсь к тому, что Роланд-то может оказаться прав, и мы зря тебе всё это время верили. Кто его знает, может быть, ты совсем этого не стоишь? Поэтому, поверь, в твоих же интересах, сказать нам хоть что-то.
Айс молчал, глядя куда-то в сторону, пытаясь разглядеть то, что было доступно только ему. Четверо его спутников молчали — их глаза давно уже привыкли к тьме, а души не расставались с ней ни на миг. Люди, исполненные мраком, не могут бояться темноты.
— Айс, не молчи, — произнесла Марта, и тревога плескалась в огромных глазах. — Должен же понимать, что именно ты больше других ответственен за всё, во что мы вляпались. Ты и Генерал. Понимаешь меня, Айс? Именно ты заставил поверить, заставил ощутить себя сильнее и лучше, чем мы есть. Ты нарисовал нам новое будущее, но в итоге чем всё обернулось?
Марта бросала в него словами, горькими и правдивыми, будто они снова вдвоём стояли в катакомбах, когда не казалось ещё, что всё закончится вот так. В тех катакомбах, когда хлопнула над головой крышка люка, ещё жила надежда, от которой не осталось и следа.
Айс стоял, раздувая ноздри, и медленно переводил взгляд с одного соратника на другого. Ребята не могли понять, чего в этом взгляде было больше: ненависти, презрения, сочувствия или какой-то невысказанной боли. Златоглавый всегда был трудным в общении, высокомерным и заносчивым, но каждый из них знал, что в любой, даже самой сложной ситуации, может на него положиться. Казалось, этот упёртый, надменный парень с золотыми волосами знает ответы на все вопросы. Но сейчас они растерялись, потому что до каждого постепенно дошло, что совсем его не знают, и это пугало практически до потери пульса.
Ингрид, не выдержав тягостного молчания, откашлявшись, спросила:
— Так что нам делать, Айс? Скажи хоть что-нибудь — не можешь же ты всё время молчать. Мы всё понимаем — тебе трудно, но и нам не легче. Поэтому чем дольше мы будем сидеть, отмалчиваться и сопли жевать, тем сложнее будет выбраться из этого хаоса.
И вдруг он резко сел на пол и, обхватив голову руками, замер, будто туго натянутая струна, грозящая в любую секунду лопнуть и разлететься на сотню мелких кусочков. Ребята непонимающе посмотрели друг на друга. Эта ситуация с каждой секунду принимала всё более устрашающие обороты.
— Что с тобой? — Марта поднялась на ноги и, морщась от сильной боли в раненой ноге, медленно подошла к златоглавому. Роланд при этом с тревогой следил за каждым её шагом. Понимал, что если она упадёт, может уже и не подняться, но водить за руку не хотел. Не желал унижать излишней заботой — она уже взрослая, пусть сама решает. — Что тебя мучает? Ты совсем на себя не похож: расклеился, раскис. Расскажи нам, что случилось. Может быть, вместе сможем найти выход?
Вдруг плечи Айса вздрогнули. От прикосновения ли к нему Марты, или по какой другой причине, но он заплакал. Впервые, наверное, за долгие годы, а, может быть, и вообще впервые в жизни.
— Твою мать, он ещё и рыдает, — прошептал Роланд. Лицо его, грубое и, как будто, высеченное из камня, выражало крайнюю степень удивления. Если что и могло выбить у Роланда почву из-под ног, так это чужие слёзы. Тем более слёзы человека, который, как казалось, совершенно на это не способен.
— Марта, успокой его, а не то мы так все рыдать начнем. — Ингрид, пораженная слабостью Айса не меньше своих товарищей, прикрыла глаза. Она не могла смотреть на эту сцену: плачущий Айс, утешающая его Марта и Роланд, чьё лицо в буквальном смысле перекосило. Один Джонни казался невозмутимым, как будто на его глазах не рассыпалась в прах личность их лидера. — Это уже какой-то сюр.
— Так! А ну прекратить истерику! — встав на ноги, заорал Джонни. — Айс, какого чёрта ты тут устроил? Что происходит? Отвечай!
Айс, замерев на мгновение, поднял глаза на стоящего над ним Джонни. В горящем взгляде того не читалось ничего, кроме интереса. Джонни не злился, он просто хотел знать ответ. Ведь это был простой, на первый взгляд, вопрос, который они уже устали ему задавать. Вопрос, на который он всё никак не найдёт силы им ответить.
Айс утёр тыльной стороной ладони слёзы с лица. Да, эти слёзы стали его позором, но как же легче сейчас на душе.
— Нам нужно попасть в катакомбы, а по ним в подвал Высотки — того дома, с крыши которого Генерал за всем наблюдал в тот день, помните? Он ждал меня там…
Ингрид вскрикнула, Марта отпрянула от Айса так резко, что упала на пол, не выдержав резкой вспышки боли в ноге. Роланд, чертыхаясь и осыпая проклятиями всех и каждого, подскочил к девушке и сильно обнял за плечи. От болевого шока Марта начала дрожать, но больше всего Роланда тревожил ужас, плескавшийся в карих глазах. Сам-то Роланд давно ничего не боялся, но этот страх в глазах любимого человека начал действовать и на него — в душе скользкая змея паники начала медленно разворачивать хвост. Джонни побледнел и смотрел на Айса огромными, полными боли глазами.