А вечером, неизвестная сила потянула его к окну, едва он заслышал топот копыт. Его новоиспечённая жена, выбравшись из кареты, с интересом рассматривала дом. Детский восторг на уставшем лице вызвал тёплую улыбку. Как полный дурак, он стоял, приникнув к стеклу лбом, и наблюдал за ней. За тем, как она переговаривается со служанкой, отвечает на её вопросы и смеётся, чуть запрокинув голову. Он поймал себя на мысли, что хочет поймать эту улыбку своими губами. Выругавшись про себя, Яромар задёрнул шторы. Чёртово наваждение!
Всю ночь. Всю чёртову ночь ему снились эти глаза. Вместо привычных жарких снов с Эоной, которые непременно заканчивались кошмаром, он видел синие глаза, которые смотрели на него с нежностью. Спокойный океан на их глубине обещал счастье.
С утра, невыспавшийся и злой, он сидел за столом и делал вид, что читает. Взгляд бессмысленно смотрел сквозь страницы, а всё естество ждало появления жены. Каждая клеточка тела была напряжена как струна. Её тонкий силуэт он заметил боковым зрением сразу. Девушка нерешительно замерла в проёме, глядя на него. Обернувшись, Яромар наткнулся на странный взгляд. Непонятный. Что-то скрывающий за завесой тёмных ресниц.
Без макияжа Ленсаноэль выглядела ещё моложе, чем вчера. Невинный взгляд распахнутых глаз, которые в утреннем свете казались серыми, сбивал дыхание. Коричневый сарафан, несмотря на бесформенность, подчёркивал стройность и хрупкость. А щиколотки, выглядывающие из-под подола, были настолько тонки, что Яромар не сомневался в том, что обхватит их двумя пальцами. Совсем ещё девчонка. Тонкая и нежная. Невинная. Её чистый аромат он чувствовал через весь стол.
И вновь в груди поднимается волнение. Привыкший к постоянной пустоте и безразличию за последние годы, Яромар пугается своих чувств.
Нельзя поддаваться наваждению!
Он предаёт память о своей возлюбленной!
Встав из-за стола, он молча идёт на выход.
Чтобы не сделать глупость и не сдаться.
Звонкий голос, раздавшийся ему вслед, заставил застыть.
Рассерженная, решительно наступающая на него, она была…
Прекрасна.
Кончики пальцев закололо от желания отвести волосы с её лица. Провести по розовой щёчке. Коснуться кончика носа поцелуем. Раздвинуть губами складку между сведёнными бровями.
И лишь слова о тайном возлюбленном бьют наотмашь. Вызывая в груди протест. Глухую злобу. И он чувствует, что она не врёт. Действительно есть какой-то мальчишка, в которого она была влюблена. Но сейчас чётко чувствует её волнение. Пульс на шее бьётся слишком быстро.
Держа маску, он что-то кидает ей в ответ.
Когда Ленсаноэль выбегает из столовой, он пару минут стоит неподвижно, пока её запах не исчезнет, а потом направляется в свою комнату.
Желание у него одно: выбросить из головы эту девчонку, которая наглым образом проникла в его мысли.
Глава 8
Я наравне с другими
Хочу тебе служить,
От ревности сухими
Губами ворожить.
Не утоляет слово
Мне пересохших уст,
И без тебя мне снова
Дремучий воздух пуст.
Я больше не ревную,
Но я тебя хочу,
И сам себя несу я,
Как жертву палачу.
Тебя не назову я
Ни радость, ни любовь.
На дикую, чужую
Мне подменили кровь.
Еще одно мгновенье,
И я скажу тебе,
Не радость, а мученье
Я нахожу в тебе.
И, словно преступленье,
Меня к тебе влечет
Искусанный в смятеньи
Вишневый нежный рот.
Осип Мандельштам
Лена, пытаясь выкинуть из головы образ Яромара, сидела на балконе. Вот только всё без толку. Недавние прикосновения до сих пор жгли кожу, а сердцебиения всё никак не хотело униматься. Дело было даже не в том, что мужчина был невероятно красив, а в том, что этот дракон затронул внутри особенную струнку, заставляя петь саму душу. Вот только мужу об этом знать необязательно. Мало того, что она ему не сдалась, так ещё и насмехаться будет.
Решив, что чтение увлекательной книги отвлечёт её от ненужных мыслей, Лена решила найти библиотеку. Но как это сделать, если она ещё не знала расположения комнат в доме? Покинув свои покои, Ленсаноэль пошла исследовать дом. Светлые стены радовали взор. Ориентируясь на запах выпечки, девушка направилась на кухню. Ведь из-за ссоры с Яромаром, она так и не позавтракала, а желудок сейчас скручивало от сильного голода.
В огромном помещении кухни было невероятно жарко. За плитой, которая ничем не отличалась от Земной, колдовала пухлая невысокая женщина. Лена нерешительно кашлянула, привлекая её внимание.
— Ой! Напугала ты меня, — вздрогнула кухарка. — Не заметила тебя, деточка. Как ты тихо вошла.
— Здравствуйте, я Ленсаноэль, — смущённо улыбаясь и переминаясь на месте, поздоровалась девушка.
— Ой! Простите, Госпожа! Не признала, — женщина всплеснула руками.
— Что Вы! — замахала руками Лена. — Я Вам в дочки гожусь, а Вы ко мне так официально. Давайте отбросим все формальности.
Женщина сначала с неверием, изучающе смотрела на Лену, а затем тепло рассмеялась. Её грудной смех был так сильно похож на бабушкин.
— Зови меня Натафья, — протянула она пухлую ладонь, испачканную в муке. — Проголодалась, наверное, деточка? — вдруг засуетилась она.
Лена смущённо кивнула, присаживаясь на стул у окна.
— Такая худенькая, — стала причитать повариха. — Небось, голодом себя моришь, чтобы стройнее выглядеть? Одни только глаза на лице остались. Ох, что же вы девочки творите?
Перед Леной на стол опустились несколько тарелок еды. Салаты, мясо, пирожки, картошка. Девушка набросилась на еду, благодарно поглядывая на женщину. Только сейчас девушка поняла, что не ела больше суток.
— Совсем ты не такая как другие, — усевшись напротив и подперев седую голову ладонью, сказала женщина. — От тебя свет исходит.
Лена подавилась пирожком с капустой.
— Как это? Я что, свечусь?
— Нет, — смешок вырвался из её груди. — Я вижу души каждого живого существа. Они за спиной стоят.
— Это как? — захлопала глазами Лена, нервно оглядываясь назад и пытаясь увидеть свою душу.
— С раннего детства я научилась отделять добрых людей от злых. И такую чистую душу я вижу впервые, — Лена неловко поёрзала на стуле.
— А Яромар, — против воли вырвалось у неё, — он добрый?
— Да, добрый. Несмотря на все беды, свалившиеся на его плечи, он остаётся в глубине души собой. Он щетинится, как ёж, но я всё равно вижу его нутро. Помню его ещё мальчишкой, — грустно улыбается Натафья. — Прибегал к нам на кухню, сладкое кушать, когда няня не разрешала. Он был таким сладкоежкой. Рос любопытным, сующим свой маленький носик везде. Они с Уином не расставались ни на мгновение. Всюду лазали, исследуя замок. Родители хоть и были заняты наведением государственного порядка, они проводили всё своё свободное время с детьми. Эта была действительно образцовая семья. Нет, они не показывали это всему миру. Это видели лишь некоторые слуги. И я, к своему безграничному счастью, была одной из них. О такой семье я мечтала всю жизнь. И хвала небесам! Я хоть и поздно, но встретила своего элиэн. Правда, детей я уже иметь не могу. Организм слишком стар, — голос женщины стал очень грустным.
— А усыновить? Взять на попечение чужого ребёнка? Стать родителями для одного бедного малыша, — предлагает Лена.
— Мы с Веталианом это ещё не обсуждали. Слишком больна для нас эта тема. Когда Яромар встретил Эону, — перевела тему разговора Натафья, — он стал сам не свой. Добрый, отзывчивый мальчишка, стал гордым, заносчивым мужчиной. Они тогда с Уином поехали к эльфам с визитом, и там Яромар встретил Эону. Привёз он как-то её в отчий дом, с родителями знакомить. Так она скандал устроила, что слуги за одним столом с ними сидят. Тогда впервые я не узнала нашего мальчика. Он выгнал из-за стола свою няню, которая с пелёнок его воспитывала. Указал ей на дверь. Но всё равно душа его чистой была. Не то, что у Эоны. Такую тёмную душу я видела лишь два раза.
Красавицей она была… Красавицей… Глазища зелёные на пол лица, личико фарфоровое, как у куколки, губы яркие, как малина. Голосок нежный, как песнь соловья. Только если не вдумываться в то, что она говорила. Гордая она была, как все эльфы. Смотрела на всех, как на дождевых червяков. Яр любил её. Без памяти любил, — Лене показалось, что в её груди провернули кинжал. — А вот она. Не знаю. Не видела я там любви. Смотрела она на него пустыми глазами, лишь губы бантиком складывала и носик морщила, когда что-то не нравилось.
Бедный мой мальчик… Бедный мальчик…
После её гибели он вернулся живым, но мёртвым в душе. Мы не могли вытащить его из комнаты. Всё что от неё осталось — это цветы. До сих пор они у него в комнате стоят зачарованные. Долго он из комнаты не выходил, сидел и разговаривал с ней. А сейчас… Никто не успевает запомнить лица тех девушек, которые приходят в дом.
— Из-за чего Эона умерла? — тихо спросила Лена.
— Эльфы её убили. Нет ничего для них ужасней, чем смешение кровей. Предательницей её считали.
Натафья замолчала, а Лена молча переваривала информацию.
— А она была его истинной парой? — осмелилась она задать вопрос.
— Все думали так до её смерти. Он не умер следом. Может она его приворожила… Не знаем мы точно. Так! — резко хлопнула Натафья руками. — Еда твоя остыла, пока мы тут беседы вели. Сейчас подогрею, — женщина два раза стукнула ложкой по тарелке. — Готово! Приятного аппетита! Ты уж не обижайся, я обед буду готовить.
После позднего завтрака, попрощавшись с Натафьей и пообещав к ней заглянуть в скором времени, Натафья рассказала примерное расположение комнат, и Лена пошла в библиотеку. Но громкие голоса, доносящиеся из комнаты, мимо которой она проходила, заставили её приостановиться. Заглянув внутрь, девушка рукой прикрыла рот, чтобы всхлипы не вырвались из груди. В широкой купальне, похожей на бассейн, по пояс в воде, стоял Яромар.
Напряжённые мускулы перекатываются на широкой спине и руках. С волос вдоль позвоночника скатываются капельки воды, вызывая непреодолимое желание собрать их губами. Его голова откинута назад, открывая вид на сильную шею, с выступающим кадыком. Пальцы мужчины массируют кожу головы, вспенивая мыло. А рядом с ним стоит обнажённая женщина и гладит его широкую грудь ладошками, царапая ноготками.
— Как это ты не хочешь? — говорит рыжеволосая женщина, упирая руки в покатые бёдра. — Неужели, жену свою полюбил? Эту бледную моль? Раньше ты был более сговорчив.
— Во-первых, это не твоё дело! Во — вторых, пошла прочь, я тебя не звал, — Яромар злится.
Злится на Эссену, что вновь напомнила ему о жене, выманивая на поверхность тщательно запрятанные в глубь сознания мысли о Ленсаноэль.
Злится на себя, что не может забыть наивные голубые глаза девчонки.
Злиться, что в других всё не так: не тот цвет волос и глаз, не та фигура, не тот голос, не тот запах.
Всё не то.
Всё не её.
Его это бесило. Выводило из себя!
Как мелкая девчонка может вызывать такую бурю чувств?
Он услышал, как тихо скрипнула дверь. В маленькое зеркало на стене он увидел Ленсаноэль, которая одной рукой держалась за грудь, у другой прикрывала рот. Взгляд васильковых глаз скользит по его спине, отчего кажется, что кожа между лопаток горит. Но как только её взор натыкается на Эссену, лицо кривится, а из глаз начинают струиться слёзы. Как только коричневый сарафан исчезает из поля видимости, Яромар дёргается в порыве догнать. Догнать и объяснить, что всё не так, как она себе надумала.
«Ненавижу!» — раздаётся громкий голос.
— Что ты сказала? — спросил Яромар у Эссены.
— Я молчала, — ответила та недовольно. — Так мне остаться?
— Нет, — погружаясь в свои мысли, бросил мужчина.
Разве это не ревность? Разве девчонка не приревновала его к Эссене? Но больше всего его удивил голос. Голос точно раздался в его сознании. А такое может быть лишь тогда, когда он слышит свою элиэну. Но Эона ведь мертва. Ну не Ленсаноэль он слышал, в самом деле!
Лена, забыв про библиотеку и все планы на этот день, со всех ног бежала в свою комнату. Что она может сделать со своими чувствами? Как может избегать его, когда они живут в одном доме? Сейчас, её грудь драла стая кошек. Такой боли она даже не чувствовала после предательства Давида.
Глава 9
Когда трепещут эти звуки
И дразнит ноющий смычок,
Слагая на коленях руки,
Сажусь в забытый уголок.
И, как зари румянец дальный
Иль дней былых немая речь,
Меня пленяет вихорь бальный
И шевелит мерцанье свеч.
О, как, ничем неукротимо,
Уносит к юности былой
Вблизи порхающее мимо
Круженье пары молодой!
Чего хочу? Иль, может статься,
Бывалой жизнию дыша,
В чужой восторг переселяться
Заране учится душа?
А.А.Фет
Утром Лена просыпается в приподнятом настроении. Сегодня в Эксимусе праздник и по этому поводу устраивают бал. Это значило, что она встретится со своей семьёй. Время, которое она провела со своими настоящими родителями здесь, было достаточно, чтобы она их полюбила всем сердцем. Сейчас, когда прошла неделя с момента её отъезда в дом мужа, она чувствовала такую тоску по родителям и Свете, что словами не описать.
С того дня, как она увидела Яромара с незнакомой женщиной, она при первой подвернувшейся возможности сбегала, едва завидев его на горизонте. Её разум твердил:
— Ненавижу!
А сердце, вопреки, шептало:
— Люблю!
Она специально поздно спустилась к завтраку, чтобы избежать с ним встречи. Но он сидел за столом, уныло ковыряя вилкой в тарелке.
Едва завидев её, Яромар нахмурил брови и начал разговор:
— Как спалось?
— Отлично! Сегодня снился Давид, — не зная зачем, бросил Лена. — Я так по нему скучаю, — деланно вздыхает она. — Быстрее бы эти три года прошли, — Лена накладывает себе кашу в глубокую тарелку, — мечтаю его снова увидеть.
Вилка в руках мужчины складывается вдвое и начинает дымиться из-за магии, которая выходит у него из-под его контроля. Яромар откидывает вилку и прячет руки под стол.
— Сегодня брат пригласил нас на бал. Мы непременно должны туда поехать. Постарайтесь изобразить из себя любящую жену, — взяв контроль над своими эмоциями, сказал Яромар. — Подданные должны думать, что наш брак заключён по любви.
Возмущённая до глубины души, Лена хотела возразить, но одёрнула себя.
— Хорошо, милый, — девушка мило улыбнулась. — Как скажешь. Не забудь надеть ремень, а то вдруг штаны с очередной любовницей потеряешь. Не хочется сплетен. Тогда уж никому не получится доказать нашу с тобой искреннюю и глубокую любовь. Боюсь кругом не дураки ходят. Не поверят
Яромар сжимает челюсть, со всей злостью натыкает кусок мяса на вилку и отправляет в рот. Лена не доносит ложку каши до рта, наблюдая за тем, как хмурый мужчина обхватывает губами вилку.
Слишком интимен этот жест.
Каша соскальзывает с ложки и шлёпается обратно в тарелку, но девушка этого не замечает. Лена сидит, приоткрыв рот, и не может оторвать глаз от этого захватывающего дух зрелища.
Её небольшая грудь, обтянутая сегодня простой белой рубашкой, высоко вздымается от прерывистого дыхания.
Руки подрагивают, из-за чего ложка пару раз стучит по тарелке. Лена откладывает её на салфетку.
Становится так жарко, что девушка расстёгивает пуговичку на рубашке. Яромар вскидывает взгляд именно в тот момент, когда Лена нервно проходится языком по сухим губам, а тонкие пальцы чуть оттягивают ткань, открываю вид на хрупкую ключицу.
Ноздри мужчины раздуваются. Он шумно втягивает носом воздух и, с силой кинув вилку на тарелку, уходит из столовой. Маленькая плутовка!
Всего одной фразой про этого сопливого юнца вывернула его душу наизнанку! Оголила чувства до самого предела. А этот невинный жест пальцами бросил его в жар! Захотелось смести всё со стола, опрокинуть её на поверхность и… Он не выдержит! Не выдержит три года с ней рядом! Ему нужно держаться от неё подальше!