Нечто волшебное.
Глава 1.
Все было не так в моей жизни. Вот все. Начиная с самого моего рождения. Мало того, что меня бросила мать алкоголичка (отца я знать не знаю), так оказалось, что у меня и родственников нет. Поэтому, в возрасте пяти лет, меня отправили в интернат. Росла я очень болезненным ребёнком, не успевала излечиться от одного, как начинала болеть другим. А когда мне стукнуло восемь, начался самый настоящий кошмар. Одна из девчонок решила отобрать от меня игрушку, я, естественно, вступила с ней в конфликт. Нет, я не была драчуньей, просто не любила, когда отбирали то, что действительно мое. Именно эта игрушка, обычный плюшевый, голубого цвета (вернее, был когда-то, теперь он скорее серый) заяц, небольшой, осталась мне от прошлой жизни. Помню, что подарила мне его, соседка наша, что иногда подкармливала меня. Этот заяц, был единственным приятным напоминанием о той жизни. Он охранял меня, когда мать в очередной раз уходила из дома. С ним, мне было не так страшно. Это своего рода оберег для меня, поэтому, когда та девка вцепилась в него, с намерением отобрать, я кинулась на нее с кулаками. Да не тут-то было. Она была достойным противником. Я выдрала ей клок волос, а она разбила мне лицо, причём так сильно, что шрам под глазом остался на всю жизнь. После того, как я упала, держась за глаз, эта маленькая тварь цепко ухватила моего зайца за ухо и оторвала его. В тот момент я закричала раненым зверем, будто это от меня оторвали кусок. Именно в этот момент со мной случился первый припадок. Нехватка воздуха. Я начала задыхаться, словно под дых кто-то дал. А потом меня накрыл удушающий кашель, он разрывал мне легкие. Кажется, у меня тогда чуть глаза из орбит не вылезли. Я видела, как та девчонка, что оторвала моему зайцу ухо, в панике отбросила его и убежала. Испугалась. Нет, я ее понимаю. Я и правда, в тот момент выглядела полутрупом. Ее могли обвинить и наказать, поэтому она и сбежала. Скрючившись, я упала на колени и поползла за ухом. Зайца крепко держала при себе, хоть и было мне хреново. Сжала в кулаке лоскуток и свернулась калачиком прямо на полу. Сил подняться не было. Я с трудом могла сделать вдох, а о том, чтобы подняться и речи не было. Я осталась наедине с неизвестной мне болезнью, со своим страхом и ужасом.
У меня не было друзей. И, наверное, не потому, что здесь дети какие-то плохие, а потому, что мне так комфортнее. Сколько себя знаю, я все время одна, вот и привыкла, что положиться могу лишь на себя. Конечно, желание подружиться у меня было, только вот расставаться потом, когда привыкнешь, не хочется. Больно слишком. Не хочу больше испытывать боли. Никогда.
Сознание постепенно ускользало от меня, воздуха все меньше и меньше проходило в легкие. Больше всего, я боялась, что моего зайца отберут, поэтому сжала его из последних сил. Глаза закрылись сами по себе. Я честно пыталась держать их открытыми, но ничего не получалось. Словно свинцом налились. А потом я услышала крик, и кто-то поднял меня на руки и куда-то понес. Радовало одно, зайца я, по-прежнему крепко прижимала к себе.
Ну что, красотки мои, погнали.
Вопрос такой, я не только пишу, но и сама безумно люблю читать. Так вот, неоднократно сталкивалась с тем, что авторы создают свою группу, где выкладывают бук трейлеры, фотоколлажи и т. д.
Хотели бы вы, чтобы я сделала подобное? Или не стоит?
Глава 2.
Очнулась я оттого, что меня как-то не по-доброму хлопают по щекам:
- Ну что, принцесса, пришла в себя?
С трудом разлепила веки. В горле пересохло и ужасно хотелось пить. Но увидев перед собой заплывшую жиром рожу, как-то вмиг перехотела.
- Говорить можешь? - прокуренным голосом спрашивает меня женщина.
- Да. - получилось довольно хрипло и тихо, но она удовлетворенно кивнула и что-то записала в медицинскую карту.
- На вот, измерь температуру. - сует мне под мышку градусник и уходит.
Я остаюсь одна. Впрочем, мне не привыкать. В этом мире мы никому не нужны. Верчу головой и понимаю, что я в незнакомом мне месте. Из вены на руке торчит толстенная игла, а вокруг нее уже расплылся фиолетовый синяк. Капельница. Я знаю что это. Иногда лежу под ними. Чтож, придется дождаться эту женщину и спросить у нее, чтоже такое случилось со мной. Я чувствую сильнейшую слабость, даже голова начала кружиться. Прикрыв глаза, жду, когда перестанет кружиться. Но это не проходит. Во рту настолько сухо, что даже глотать больно. Открываю глаза и приподнимаюсь, чтобы посмотреть, нет ли на прикроватной тумбе воды. Кружка есть, а вот графин пустой. Жаль. Чертовски жаль. Няшка мой, это я зайца так назвала, лежит одиноко на подоконнике. Сюда бы его переложить, да сил нет, ещё и иголка эта. В этот момент, заходит та же самая женщина и как рявкнет на меня:
- А ну быстро легла! Хочешь, чтобы меня, из-за тебя, шалавы малолетней, в тюрягу засадили?! Эээ, нет, дорогая.
- Я пить хочу. - не выдержав, признаюсь я.
- Потерпишь. - грубо отвечает женщина и выдергивает градусник.
Снова делает записи в карте.
- Чем я больна на этот раз? - устало спрашиваю я.
- Чем-чем, ничем. Все равно не поймешь. Так что лежи и помалкивай.
Я искренне не понимала, за что заслужила такое обращение. Это было для меня обидно, и вообще, ужасно злило, хотелось огрызнуться в ответ. Но взяв себя в руки, сделала несколько глубоких вдохов и успокоилась.
- Что, опять приступ?
- Какой приступ? - я непонимающе уставилась на нее.
- Какой-какой, астматический. Астма у тебя. Это когда задыхаются.
Я вздохнула еще раз. Не везет, так не везёт.
- Не кисни, с таким диагнозом много тут лежит, и как видишь, все живы.
Я, конечно, никого не видела, но пришлось поверить этой женщине.
- Аллергия есть на что-нибудь?
- Не знаю я, о чем вы говорите.
- Так-с, понятно. Ты ведь из детдома?
- Ну и что? - довольно грубо спрашиваю, я.
- Не кипятись, полежишь здесь с недельку и обратно вернёшься.
- Мне-то что! Хоть здесь, хоть там, разницы нет. - это действительно было правдой.
Какая разница, где быть, ведь я все время одна. Сама по себе. Никому не нужная. Горечь внутри усилилась от осознания этого печально факта.
Я действительно пролежала там где-то неделю, а может чуть дольше. Кормили сносно, даже немного лучше, чем в интернате. Состояние моё улучшилось. Я даже вроде как наладила общение с Антониной Ивановной, той самой злой и толстой мегерой. Много времени она проводила возле меня, а вечерами даже сказки читала. Я даже пожалела, что вначале так грубо вела себя с ней. В один из тех скучных дней, что я пробыла там, она рассказала, о своей жизни. Детей нет, да и замужем ни разу не была, несмотря на то, что ей уже сорок пять. Жизнь у неё тоже не особо-то и сложилась. Правда жила она, в отличие от меня, с обоими родителями и младшей сестрой, которую любили и баловали, а её, в лучшем случае, не замечали. А если и замечали, то лишь для того, чтобы палкой по заднице надавать. Она была нелюбимым и ненужным ребёнком. Это ожесточило её. Несмотря на свой юный возраст, я прекрасно её понимала. Но чем я, маленький ребёнок, могу ей помочь? Разве что, выслушать. Но порой и этого достаточно.
Прощались мы с Антониной Ивановной в моей палате,у обоих глаза блестили от непролитых слез.
- Ты смотри мне там,береги себя, не нервничай. Ели вдруг приступ повторится,сразу дыши ингалятором. Лекарства в пакет положила. Няшка твой,зашитый, там же. На вот, - сует мне что-то в руку, - сбережения свои отдаю. Больше нет. Вырастешь, так понадобятся. Спрячь только их поудачнее. На одной из купюр, адрес тебе свой написала. Это так,на всякий случай. Может захочешь меня навестить. Ну,чего рот раскрыла. И не вздумай отказываться.
- Антонина Ивановна,спасибо вам. - прошептала я и уткнулась ей в живот,сотрясаясь в беззвучных рыданиях.
- Катька,ну ты чего?! Успокойся,а то нос покраснеет или того хуже,приступ начнется. Пойдем,провожу тебя.
Кивнув,я спрятала деньги внутрь Няшки и взяла пакет. А потом мы вместе направились на выход,где меня уже ждали,чтобы отвезти обратно в интернат.
Глава 3.
Я снова вернулась туда, где меньше всего хотела бы быть. Дети сторонились меня, старались играть подальше. Может, думали, что я заразная? Смешно даже стало. Но ничего, я любила одиночество. Иногда вспоминала Антонину Ивановну. Мне не хватало её сказок на ночь и нежного поглаживания по голове. Но и с этим я смирилась. Здесь такого отродясь не было.
Одно было хорошо, здесь меня научили читать, правда, я ещё медленно это делала. Читала много, утром, днем и вечером. А если попадался особенно интересный сюжет, то и ночью. Правда, за это ругали. Со счётом дела обстояли хуже, но я не отчаивалась и внимательно вслушивалась в слова учителя.
Как-то незаметно прошли для меня ближайшие пять лет. Особо ничего не изменилось. Каждый день одно и то же, учёба, книги и одиночество. Я безумно полюбила книги. Казалось, я погрузилась в этот мир и жила именно там, а не в детдоме. То, что происходило вокруг, совершенно меня не касалось. Я отрешилась от всего и всех, проживая жизнь с героями книжек. Это было крайне волнительно для меня.
Приступов астмы за все это время не было. Ни одного. Я было, даже подумала, что врачи ошиблись в диагнозе. Это не могло не радовать. И болеть я стала гораздо реже. Может жизнь налаживается? Но, к сожалению, судьба еще подкинула мне испытание. Оно перевернуло мою жизнь на до и после.
Я стала замечать, что некоторых девочек, от двенадцати лет, по очереди вызывают к заведующему. С чем это все было связано, я не знаю. Но на всякий случай, держала глаза на затылки. Как-то неспокойно вдруг стало в душе. Каждая, кого вызывали, задерживалась в кабинете где-то на полчаса. Выходили они такими же, какими и зашли туда. По всей видимости, им ничего не сделали. Но интуиция кричала мне, чтобы я была осторожна.
Дочитав очередную книгу, откладываю в сторону и удобнее устраиваюсь на своей скрипучей кровати. Глаза слипаются, так хочется спать. Обычно, мне требуется, как минимум, час, чтобы уснуть, но сегодня я отрубилась в считанные минуты.
Мне было больно. Больно так, что я чувствовала это даже во сне. Поясницу и низ живота разрывало, а ещё было ощущение, будто гирю к спине привязали. Волосы прилипли ко лбу. Да и вообще, я вся была мокрая, и до противного, липкая. В сонном мозгу, мелькает мысль, что возможно я снова заболела чем-то. Сдерживаю желание застонать в голос, лишь бы только не разбудить остальных. Открываю глаза. Ночь. Но свет от фонаря, что светит во дворе, тусклым светом, немного освещает комнату, так что мне не придётся включать лампу. Протираю глаза и откидываю одеяло в сторону. Панический крик готов уже сорваться с моих губ, но я зажимаю рот руками и во все глаза смотрю на свою ночнушку. До сегодняшней ночи она была белоснежной, а сейчас в чёрных пятнах крови. Осторожно встаю с кровати, захватываю полотенце, что висит на спинке, трусики, чистую ночнушку и на цыпочках пробираюсь в душ. Мелкая дрожь сотрясает моё худющее тельце. Хорошо, что никто не попался мне навстречу. Включаю свет, захожу в душевую и закрываю дверь на щеколду. Не хватало ещё, чтоб кто-то зашёл. Чистые вещи вешаю на крючок и только сейчас мои глаза обратили внимание, что пятна на ночнушке не чёрные, а бордовые. Пришли мои первые месячные. А я-то себя уже накрутила.
Глава 4.
Наскоро подмылась и переоделась в чистое белье. Только вот прокладки нет, пришлось разорвать старую ночнушку, сложить в несколько слоев и подложить в трусики. Медпункт откроется с утра, так что придётся пережить ночь так.
Вернулась в кровать и остаток ночи провела за новой книгой. Низ живота тянуло так сильно, что я понимала, в эту ночь заснуть мне не удастся.
Наутро, первым делом отправилась к медсестре за прокладками. Она что-то записала в свой журнал и отправила меня на завтрак.
Позавтракав, отправляюсь на учебу. Голова соображает туго, и учитель делает несколько замечаний. Обычно я примерная ученица, но не сегодня. Сегодня из меня не то, что вразумительного ответа не дождёшься, но и даже слова не вытянешь. Сказывается бессонная ночь. Едва закончились все уроки, я отправляюсь в кровать и мигом засыпаю.
Через некоторое время я вновь приболела, и меня поселили в отдельную комнату на время болезни. В такие моменты мне даже нравилось болеть. Отдельная комнатка, где, кроме меня никого нет. Никто не следит за твоими действиями, не кричит и не сопит. Прошло несколько дней, я шла уже на поправку, как произошло то, чего я никак не ожидала. Ко мне в комнату вошел сам заведующий, Эдуард Петрович. Пренеприятнейший тип. У меня от него мурашки по коже.
Уже давно был отбой, но я лежала в кровати с книжкой, увлеченно поглощая страницы. Он вошел без стука, чем уже напугал меня. Уселся прямо на кровать и тут я почувствовала странный запах, исходивший от него. Такой запах я чувствовала всегда, когда мне делали уколы. Спирт. Я напряглась и подтянула колени к груди.
- Как себя чувствует моя любимая воспитанница? - его язык слегка заплетался, и мне понадобилось какое-то время, чтобы понять, что он произнес.
- Спасибо, уже иду на поправку. - он вдруг положил свою огромную лапу мне на ногу и погладил.
Я дернулась в испуге и хотела соскочить, но он успел схватить меня за руку и швырнул обратно на постель.
- Не дергайся, милая. Я лишь потрогаю тебя чуть-чуть.
Неделю спустя...
Непричесанная и грязная, я стояла в метро и просила милостыню. Как же мне было стыдно стоять здесь и вымаливать жалкие крохи себе на хлеб. Нашедшую несколько дней назад у магазина коробку, использую для сбора денег. Я стою здесь уже не первый день, и каждый раз молюсь, чтобы меня не забрали в милицию или не отобрали то, что насобирала. Обычно это рублей семьсот, бывает меньше, а бывает немного больше. Выжить можно, да только загвоздка в одном. Мне негде жить. Без документов, к тому же ребенок, кому это надо. Пока ночую на вокзале, но думаю, это долго не продлится. Сцапают менты, и я снова вернусь в детдом. Это в лучшем случае, а в худшем ... за решетку.
Вот мимо прошла бабушка, остановилась и пристально посмотрела в глаза.
- И не стыдно тебе?!
Я стояла, понурив голову. А что ей ответить? Что нет у меня никого и идти некуда? Не поверит. Люди сейчас жестокие, предпочитают верить в самое худшее. Что-то пробурчала себе под нос и пошла дальше. Таких вот старушек за день проходит довольно много, и все норовят уколоть меня, грязью облить. Но ничего, я сильная. И не такое вытерпела. Радовало еще, что приступов не было, хотя в сумке у меня на всякий случай лежал ингалятор.
Время близилось к вечеру, и я уже начала замерзать. На дворе лето, но здесь, внизу ужасный сквозняк. Собрав свои вещи, спешу выбраться на свежий воздух. До вокзала еще идти и идти, но меня это не пугает. Пугает другое. Неизвестность завтрашнего дня. Страх, что меня найдут.
К полночи я все же добираюсь до своего ночлега. Как жаль, что у меня нет с собой теплых вещей. Здесь тоже сквозняк. Надвигаю кепку как можно глубже на лицо и укладываюсь. Так хотелось достать из сумки своего Няшку, но я боялась, что по нему меня могут опознать, ну или догадаться, что я ребенок.
Сон приходит не сразу. Теперь так происходит всегда. Стоит закрыть глаза, как перед ними возникает туша Эдуарда Петровича, который закрыл мне рот ладонью, чтобы заглушить крик. Каждый раз, в памяти, я возвращаюсь в ту самую ночь. Каждый раз, я молча глотаю слезы и кусаю кулак, лишь бы не зареветь в голос и не привлечь внимание.