— Короче, Склифосовский. Говори, зачем на самом деле пришел.
И Сергей спросил:
— Рита… Ты что, действительно сократила мою должность, как сказала эта придурочная Юлька?
— Сейчас модно так обращаться с женщинами? — поинтересовалась Рита.
Сергей не понял:
— Ты о чем?
— Назвал свою бывшую фаворитку придурочной. И прозвучало это в твоих устах, как отрыжка на любовном ложе.
Сергей ссориться не собирался:
— Жемчужина, ты многого не знаешь.
Рита повысила голос:
— Отставить! Как обращаются к старшему по званию? Сергей отступил:
— Маргариточка Викторовна, дорогая, окажите любезность, скажите, моя должность сохранена в штатном расписании?
— Чесались мои руки сократить тебя, — призналась Ритка. — Но Амалия — уж не знаю, чем ты ей так приглянулся, — убедила повременить. И я великодушно согласилась.
— Нет, я все же сплю. Или не так… Кто-то из вас, исподтишка, ввел мне психотропный препарат, и мне мерещится, что ты — начальство… У меня галлюцинация. Ха-ха-ха!
— Снова нарываешься? У меня два железобетонных основания: документы, в качестве бетона, и поддержка Амалии, в качестве железа. Что тебе еще надо? Будешь выпендриваться — никакая Амалия тебя не спасет. Вылетишь на улицу.
— Вам, Маргарита Викторовна, как начинающему руководителю следует помнить о соблюдении трудового законодательства… — посоветовал Сергей.
— Так ты ж его сам не соблюдаешь, тунеядец! Ты за сегодня что сделал? Продемонстрируй результат!
Никаких результатов у Сергея не было.
— Ладно-ладно, не кипятись, — миролюбиво сказал он. — А давай отпразднуем твою победу, а? Вдвоем. — Сергей фальшиво затянул: — «Только ты и я, только я и ты, небо и луна, звезды и цветы».
— Это что еще за пошлятина? — поморщилась Рита.
— Жемчужина, я настаиваю на встрече, — вдруг серьезно сказал Сергей.
— У тебя дома? — опешила Рита.
— О! Я обожаю, я боготворю решительных женщин!
— А я ненавижу, я презираю липучих мужиков. Ты же как выплюнутая жвачка! Пристаешь к каждому ботинку, оснащенному каблуком-шпилькой. А когда отклеиваешься — весь грязный, облепленный грязью, и главное — непригодный к повторному жеванию.
Сергей выслушал эту тираду весьма спокойно:
— Не старайся. Тебе не удастся меня разозлить. Ты в гневе очаровательна.
Но тут в кабинет вошла Юля, и поток красноречия у него иссяк.
— Сергей Анатольевич, Амалия Станиславовна вас уже обыскалась, — сообщила Юля, оценив ситуацию. — Я, с вашего позволения, передам ей, что вы заняты своим обычным делом.
В кабинет заглянула Танюша:
— Сергей?
— Вот видите: я ценный специалист. Я нарасхват, — хохотнул Сергей. — Ну, я не прощаюсь.
И он вышел из кабинета.
Юлька решилась:
— Дело не мое, Ритуля, но ты бы поосторожнее на поворотах.
Рита успокоила ее:
— Сергей не в моем вкусе.
— Зато ты сейчас очень даже в его вкусе — богатенькая, влиятельная. Небось опять Жемчужиной называет?
— Ловец жемчуга из него никакой, — вздохнула Рита.
— Ты по работе не суди. Это в бизнесе он ни бум-бум, а в этих делах — профи. Целое ожерелье насобирал.
— Это в конторе-то? — удивилась Рита.
— А ты с любой женщиной в компании поговори — и не такое услышишь. Если мадам моложе сорока… А впрочем, и это нестрогое условие… Выражаясь языком математики, необходимым и достаточным условием для того, чтобы попасть в поле зрения Сергея, являются принадлежность к женскому полу и выгодное социальное положение. Либо, как вариант, — хорошие мозги у дамы, которую можно использовать в качестве рабского труда.
— А сегодня кто приходил? — вдруг спросила Рита, вспомнив Танюшу.
— Ревнуешь? — хмыкнула Юлька.
— Хочу быть в курсе. У вас иначе нельзя. Съедят иначе.
— Не зря я тебя учу: кто владеет информацией, владеет ситуацией. Осведомлен значит вооружен.
Рита остановила:
— Ну, хватит поэзии! Так кто приходил?
— У-у-ух, ревнивица ты, Рита. С ним так нельзя. А это горничная его приходила.
— Ой, точно, и как я ее не узнала. Мы же виделись… — вдруг вспомнила Рита.
Юля оторопела:
— Ты? Была? У него? Дома?
Рите не хотелось рассказывать, но пришлось:
— Я была у них. На юбилее Юрия Владимировича. Так зачем она приходила? Устроиться сюда хочет? Или просто — за зарплатой?
— Ой, я сейчас умру! За зарплатой! Зарплату он ей на тумбочке оставляет. Женщины идут к Сергею только за одним!
— Этот ваш Сергей просто лав-машина какая-то, когда ж ему работой заниматься? А вот мы, к сожалению, должны. Ты сама придумала новую социальную политику. Так что вперед и с песней.
— Чего вперед? — опешила Юлька.
— Конкретизируй свой план. Займись договорами с фитнес-клубами и детсадами.
— А в приемной кто сидеть будет?
— А пусть Дианка посидит. Если, конечно, согласится. Сейчас позвоню и спрошу.
Юля осталась недовольна:
— Учишь тебя, учишь… Звонят рядовые тебе, а такие, как ты, требуют соединить.
Доминика добилась встречи с Самвелом. Когда она вошла в комнату, Самвел недовольно поднял на нее глаза.
— Самвел Михайлович? Здравствуйте.
Недовольство Самвела сменилось удивлением, так непохожа была элегантно-деловая Доминика на его обычных посетителей.
— Добрый день. Это насчет вас Анжела звонила? — уточнил он.
— Хмурая дама из посудной палатки? Она не представилась.
— С собачкой на руках, — подсказал Самвел.
— Да. С приветливым псом, — подтвердила Доминика.
— Значит, Анжела. Она у нас тоже прекрасный человек и отличный работник. Но… а вы кто? Садитесь.
— Спасибо, не стоит. Разговор у меня короткий. Рядом с палаткой Анжелы висит объявление о найме.
— А какие у вас претензии к объявлению? — поинтересовался Самвел.
— Никаких, составлено грамотно. Скажите, а где прежняя продавщица?
— Значит, вы все-таки не из санстанции. А из милиции.
— Любопытно, чем я похожу на милиционера? — удивилась Доминика.
— Простые люди на рынке кастрюли покупают. А вы судьбой продавцов интересуетесь. Это что — просто так?
— Не просто. Хочу устроиться на вакантное место. Вот и спрашиваю у потенциального работодателя, почему уволился прежний продавец.
Самвел рассмеялся:
— Простите, милая дама. Вы себя в зеркало видели7 Вы? Хотите? Работать? Продавцом?
Косарева притащила детей в подвал, усадила на топчан и приказала:
— Значит, так. Сидеть тихо.
Катюша заплакала.
— Я что — неясно выражаюсь? Если будете кричать, набегут крысы и съедят вас.
Тут уж и Лёлька заголосила.
— Зря напрягаетесь. Чего реветь? Стены здесь толстые, никто не услышит.
— Мы не хотим тут сидеть, мы хотим к папе, — плакала Лёля.
— Ладно, уболтала, он сейчас будет. Я за вами вернусь.
Косарева заперла детей и пошла к Самвелу.
Самвел же беседовал с Доминикой:
— Скажите мне, кто вас прислал и что вы на самом деле хотите у меня выяснить?
— Самвел Михайлович, вы ведь бизнесмен. У вас, насколько я понимаю, простаивает палатка. Это плохо для коммерции. А я простой ликвидирую. Если вы не против, приступлю к делу хоть с завтрашнего дня.
— Ха! К делу! Я не понимаю ваших мотивов. Зачем вам нужна такая тяжелая и непрестижная работа? — подозрительно спросил Самвел.
— Раз обратилась — значит, нужна.
— Судя по вашей внешности, в деньгах вы не нуждаетесь.
— Внешность обманчива. Нуждаюсь, — возразила Доминика.
— Тогда нам тем более не о чем говорить. Зарплата у меня мизерная.
— Полагаю, что вскоре вы мне ее повысите, — в этом Доминика не сомневалась.
— Самонадеянно. Знайте: я деньгами не разбрасываюсь.
— Я тоже знаю им цену. Значит, мы единомышленники и хорошо сработаемся, — предположила Доминика.
— М-да, вы меня заинтриговали, — Самвел задумался. — Вы правы, простой мне ни к чему. А можно взглянуть на ваш паспорт?
— Доминика Никитина, — прочитал Самвел. — Ого… Известная в городе фамилия.
— Я однофамилица.
— Любопытно. Говорите, не родственница?
— Нет, конечно. Мало ли Никитиных? — пожала плечами Доминика.
— Никитиных-то немало, но с женщиной по имени Доминика беседую впервые в жизни.
— Знаете, вы не первый мне задаете вопрос о тезке. Так вот, я специально смотрела городскую телефонную книгу. В ней семь женщин по имени Доминика Никитина.
Самвел удивился:
— Неужто? Дадите почитать?
— Имя и вправду странное. Оно мне с детства не нравилось. А нравилось — Мила. Меня все друзья так и называют. И вы зовите, хорошо? — попросила Доминика.
— Ладно, как скажете, Мила. Документ вроде в порядке, могу взять с испытательным сроком. С этого момента придется перейти на «ты» — у нас так принято.
— Понимаю. Но я к вам лучше на «вы». Как к старшему.
— Дело твое. Только ты, это… Видом своим мне покупателей распугаешь.
— Дадите аванс — оденусь правильно.
Самвел посмотрел на Доминику с уважением. Достал кошелек, выдал пару купюр:
— Ладно. Держи вот. А ты считать-то хоть умеешь?
Доминика пересчитала деньги:
— Спасибо. Закончила институт общественного питания и экономический факультет университета.
— Подумаешь, — хмыкнул Самвел. — У нас половина рынка с кандидатскими диссертациями — хоть академию наук открывай. Но торговать не все умеют, потому что тут талант особенный нужен.
— Любопытно, а у моей предшественницы этот талант был? — поинтересовалась Доминика.
Самвел не стал отвечать:
— Так, хватит болтать. Пойдем, покажу твое рабочее место. Когда Доминика с Самвелом вышли за ворота, они наткнулись на лежащего на асфальте Ваську. Самвел даже усомнился, жив ли он.
— Ну вот, опять. Что с тобой, Василий? — встревожился Самвел.
— Вы знакомы? — удивилась Доминика.
— Это мой ночной сторож, — объяснил Самвел. — Вася, очнись.
Самвел похлопал Ваську по щекам. Васька застонал, открыл глаза, поднялся с помощью Самвела и что-то невнятно забормотал:
— Женщина хотела детей… Она на рынок приходила, меня домогалась… Она хотела детей…
Самвел ничего не понимал:
— Она тебя домогалась? А ты — оборонялся? Какая женщина?
— Женщина? Красивая, — сообщил Васька.
— Не дался красивой женщине? Не захотел детей от нее?
— Она детей к тебе тащила. Двоих. Девочку… и еще одну девочку.
Самвел нахмурился:
— Ты говори, да не заговаривайся. Ко мне?
— И что она сделала, эта женщина? — спросила Доминика.
— Я бросился к детям… у меня самого двое, этот, как его — Виталик и Наташка, по-моему… Она меня штуковиной какой-то — пырь. Так всего и пронзило. Видел океан, Вселенную всю полностью, что будет в 2020 году — тоже видел.
Доминика кое-что поняла:
— Это электрошокер. Хорошо, Василий, что вы не утратили чувства юмора.
Доминика повернулась к Самвелу:
— Его, наверное, нужно показать врачу. А о детях вы что-нибудь поняли?
— Бред какой-то, не обращай внимания. Просто он за воротник закладывает, вот и несет всякую чушь. Вызвать тебе «скорую», Василий?
— Не-а. Довезите меня до сторожки, — попросил Василий. — Я сам вылечусь, знаю рецепт.
Тетя Маруся пришла к Крокодилу, увидела, что тот бреется около железного рукомойника во дворе. Трезвый и злой.
— Эй, сосед, ну что, дом не продал? — поинтересовалась Маруся.
— Иди куда шла, — буркнул Крокодил.
— Все понятно. А Надькин дом продается? — не унималась Маруся.
— Еще одно слово про Надьку, я и твой дом продам, и тебя — в рабство.
Маруся обиделась:
— Чмо ты, Крокодил. И пьешь, как свинья. И не пьешь, как свинья. Хорошего человека Крокодилом не назовут.
Крокодил набрал в кружку воды и выплеснул на Марусю. Она с визгом отскочила и ушла ругаясь:
— Динозавры б тебя покусали в твоем болоте.
Крокодил нашел телефон и набрал номер:
— Валентина, ты? Через полчаса будь в офисе, ты мне нужна.
Когда Крокодил подошел к своему вагончику, там его уже дожидалась Валентина с ребенком. Она была в рабочем прикиде, а значит, в тряпье.
— Здорово, — похвалил Крокодил. — Заходи в офис, поговорить надо.
— Ты мой тариф знаешь? — напомнила Валентина.
Крокодил поглядел на нее и сплюнул:
— Да на кой ты мне нужна?
— Что, ушел из большого спорта? На тренерскую работу оформился?
— Не зубоскаль, без тебя тошно, — попросил Крокодил. — Ты ребенка-то кормила сегодня? А то я тебя знаю, шалаву. Слушай сюда. Рассказывай все о своей командировке в Озёрку.
— Гони монету.
— С какой радости? Я тебе командировку оплатил, да и Надька, наверное, отвалила.
— Тогда я пошла, сегодня еще норму не сделала. — Валентина встала.
— И где вы такие наглые да бессовестные беретесь?
— Такие, как вы, скромные да совестливые, нас и рожают.
Крокодил протянул деньги:
— На, подавись.
— Такой суммой не подавишься, она и в зубах не застрянет, — заметила Валентина.
— Хорош болтать, рассказывай давай!
— Ох, и голос у тебя, Крокодил Крокодилыч! С таким голосом только сидеть под уборной и кричать — занято. Или квакать на болоте. Значит, так, рассказываю. Понесла меня лиса за дальние леса, за синие моря, за быстрые реки…
Разъяренный Крокодил бросил в нее кружкой. Валентина ловко увернулась. Потом присела и стала рассказывать.
— Я ей детей выкатила, она их усадила в машину и с таким визгом с места сорвалась, что думала — оглохну. Вся любовь, — закончила она свой рассказ.
— И куда они поехали? — спросил Крокодил.
— Ты думаешь, я за ними гналась? Говорю же — унеслась на первой космической. А у меня коляска медленно летает.
Крокодил дал еще одну купюру.
— Машина у нее приметная. Номер странный. Написано «самовар» или что-то вроде.
— Не «Самвел», случайно, написано? — вдруг догадался Крокодил.
— Точно! Я еще подумала, странное слово какое. Крокодил, а что такое — «Самвел»? Расскажи нам, если это приличное что-то.
— Иди, Валентина, иди отсюда. И вот что. Если Надьке проболтаешься, что я про нее расспрашивал, — отгрызу голову. По-крокодильи, квакнуть не успеешь.
Валентина махнула рукой и ушла.
Самвел повел Доминику знакомить с Анжелой.
— Здравствуй, Анжелика, — поприветствовал он. — Вот, принимай, это…
— Я Мила, — представилась Доминика.
— Мила, это Анжела, Анжела, это Мила. Вы теперь напарницы. Я взял Милу на испытательный срок на Риткино место. Введи ее в курс. Да, и без твоих обычных штучек.
Анжела обратила свой взор к любимому Зямчику:
— Зямыч, не знаешь, о чем это дядя Самвел говорит? Какие штучки? Не до штучек тут, когда выторга нет. Никому не нужны ни кастрюля, ни сковородка. Что они, в ладошках картоху варят-жарят? Не пойму. А что говорить о мороженицах, щипцах для колки сахара, о штопорах?
Самвел прервал ее:
— Хватит тут умничать, Анжелика. Хорошо, что вам есть чем заняться. Повышайте тут вдвоем товарооборот.
— Слушаюсь, Самвел Михалыч! А где Васька? — вдруг забеспокоилась Анжела: — Вроде к тебе пошел?
Самвел вздохнул:
— Плохо Ваське, я его в сторожку завез, может, к ночи оклемается.
— Мне кажется, он не оклемается. Нужно было его в больницу… — сказала Доминика.
Анжеле все это не нравилось:
— Да что ты знаешь о нашем Васе?
Самвел ушел, а Доминика с Анжелой остались вдвоем, говорить было не о чем, молчать тоже как-то неудобно.
— Как тебя зовут, псинка? — спросила Доминика Зямчика.
Анжела обиделась:
— Сама псина. Это мой сыночек.
Доминику трудно было вывести из себя:
— Извини, сыночек, как тебя мама кличет?
— Зямчик.
— Вот и познакомились. Покажите мне, пожалуйста, как открывается палатка.
— У нас на рынке выкать не принято. Мы все тут сестры и братья. По рынку.
Доминика улыбнулась:
— Значит, я попала в семью?
Анжела смерила ее презрительным взглядом: