— Ты — пока еще не попала. И вряд ли попадешь — умничаешь сильно. Палатка открывается элементарно, тут потянуть, там отстегнуть. Вся премудрость.
Доминика критически оглядела свое новое место работы.
— Костюмчик поберегла бы, — посоветовала Анжела. — В таком работать не с руки. У нас коробки таскать придется да кастрюли протирать.
— Спасибо за совет. А я вот что заметила: здесь как-то нерационально выставлен товар. Нужную вещь никогда не найдешь.
— Вот мы, Зямыч, с тобой и дожились, — запричитала Анжела. — Начали нас с порога обучать и строить. Слушай, милая Мила, ты слово «дедовщина» слыхала? Так вот, считай, что я — твой дед, а ты — салага в ношеной кирзе. И команды отдавать тут буду я.
Проигнорировав Анжелино хамство, Доминика сняла пиджак и стала по-своему переставлять посуду. Анжела просто опешила от такой наглости.
Когда Самвел вернулся домой, ему навстречу вышла Косарева. Она была явно не в духе:
— Самвел, где тебя черти носят?! Когда не надо, сидишь туг пень пнем, а когда нужно — не дозовешься.
— Женщина, ты забываешься! — прикрикнул Самвел.
— Хватит строить из себя аксакала в папахе. Тут момент серьезный, не до политесов. Я девочек привезла. Сидят в подвале.
— Тебя с ними кто-нибудь видел? — спросил осторожный Самвел.
— Нет… Почти. Один ханырь из твоих. Я проучила наглеца. Больше не полезет.
Самвелу все это не нравилось:
— Зачем я связался с тобой, Надежда? Ты вырубила его около моего… моего! дома. Это нормально?
— А я должна была ждать, пока он крик поднимет? — возмутилась Косарева. — Чтобы все сбежались смотреть, кого я в подвал гружу?
— Ты зря его вырубила, Надя, — покачал головой Самвел.
— Ничего ему не станется. Полежит немного и встанет. Подумают, пьяный. А ты чего тут стоишь? Звони давай заказчику быстрее.
Самвел поморщился:
— Надя, не командуй. Заказчик приедет сегодня ночью.
У Косаревой зазвонил мобильник.
— Да. Да, я. Здравствуйте, Борис Михайлович, как я рада вас слышать. Конечно, приеду. Я мигом! Доктор мой прорезался, — сообщила Косарева. — Надо смотаться. Самвел Михалыч, можно взять твою машину?
Самвел почему-то обрадовался:
— Конечно, Надюша.
Косарева насторожилась:
— Не нравишься ты мне в последнее время. Что за перепады настроений? То резкость-грубость, то вдруг — Надюша. Надо бы разобраться. Жаль, времени нет. Но я выясню, кто это тебе мозги запудрил. И ей никто не позавидует.
— Не морочь голову, Надежда, занимайся своими делами.
— Мои дела, Самвельчик, катятся как по маслу. Скоро наступит заветный миг. Так что, готовься к венчанию.
Самвел только вздохнул, подобная перспектива его вовсе не радовала.
Косарева приехала к Борису Михайловичу. И вдруг увидела там Артема. Память у нее была прекрасная, она его узнала, изменилась в лице. Но тут же собралась и, как ни в чем не бывало, затараторила:
— Здравствуйте, Борис Михалыч! Очень рада вас видеть. Рада, что я вам понадобилась. Всегда готова оказать вам помощь. Но вижу — у вас гость. Времени у меня в обрез, так что я поеду по другим делам. А как только вы все свои вопросы решите — звоните мне. Все, чао!
Она быстро вышла.
— Я ее знаю, — охнул Артем и выбежал следом за ней.
Он выскочил на улицу, но Косареву не догнал. Увидел только отъезжающий автомобиль с номером «Самвел».
Сергея возмущала Татьянина бесцеремонность:
— Чего пришла? Компрометируешь меня в глазах коллег?
— Эти две болонки — твои коллеги?
— Так, закрыла рот и вышла отсюда. Вызову охрану, — строго приказал Сергей.
Но Татьяна уходить не собиралась:
— Серго…
— Что за идиотская кличка?
— Раньше тебе нравилось…
— Раньше земля была в форме куба, аскорбинка стоила пять копеек, а бабы все одевались в «Моссельпроме». «Раньше»! Я ненавижу это слово. Если при мне еще хоть раз его произнесешь… Ладно, пожалею… не тебя, конечно, а твой токсикоз.
— Пожалей ребенка. Это твой ребенок. — У Татьяны навернулись слезы на глаза.
— Повторяю для женщин и тупых: это ТВОЙ ребенок. И только.
— Знаешь, Сережа, прямо отсюда я пойду к Юрию Владимировичу. И расскажу ему про сейф Доминики.
Сергей искренне расхохотался:
— Денег на такси дать? Опоздала, дорогуша. О-поз-да-ла. В гробу я сейчас видал и твоего Юрия Владимировича, и его месть. Он теперь никто. Мираж. Дым от сигареты. Лопнувший шарик. Буква без вензеля. Нет у тебя на меня ничего, девочка. Финита ля шантажито.
Татьяна заплакала:
— Как ты можешь так относиться к тестю? Как я могла полюбить такого?
— Ладно, хватит рыдать. Я гуманист. И подкину тебе немного пиастров для поддержания здоровья. В рамках успокоения моей и без того спокойной совести. Но! Чтобы в ближайшие тысячу лет я тебя не видел! Тень, знай свое место. Будь бледнее тени белой!
С этими словами Сергей выпроводил Татьяну из кабинета. Когда она ушла, он обхватил голову руками и сказал себе:
— Да что я говорю про тень? Я теперь сам, как тень. Я тень себя, я тени тень…
Татьяна не помнила, как добралась до дома. К ней бросился Михаил.
— Где вы были? Я обегал весь двор. А где дети? — спросил он.
— А разве их Валя не привела? — удивилась Татьяна.
— Какая Валя? Где дети, я тебя спрашиваю? Ты пошла с ними гулять. И пропала. Вернее, они пропали.
Татьяна присела:
— Не кричи на меня, я плохо себя чувствую. Тебя не интересует мое здоровье?
— Меня сейчас интересует, где Лёля и Катюша. Почему ты ничего мне не объяснишь?
— Потому, что понятия не имею, где эти твои девочки.
— Ты соображаешь, что говоришь? Ты в себе? Где ты была?
— Я? — очнулась Татьяна. — В поликлинике. Мне стало на улице нехорошо. Я попросила Валю добыть с детьми и завести их к нам домой, если я быстро не вернусь. Она пообещала.
— Где она живет, эта Валя? Ты запомнила квартиру? — волновался Михаил.
— Вроде в соседнем парадном. Сказала — дочь Зинаиды Прокофьевны.
— Ты знакома с Зинаидой Прокофьевной?
— Нет, — равнодушно отмахнулась Татьяна.
Михаил в чем стоял ринулся на улицу.
Через некоторое время он вернулся сильно встревоженный. Оказалось, что никакой Зинаиды Прокофьевны в подъезде нет. Соседка сказала, что видела только Валентину, но та уже съехала. Дети пропали.
— Ты такая спокойная? — недоумевал Михаил, видя реакцию Татьяны.
— А мне вредно волноваться.
— Я обегал все, что мог. Их нигде нет. Их никто не видел! Никто!
— Тише! — попросила Татьяна.
— Я был в квартире у этой Вали — квартира не ее, съемная. Хозяйка в отъезде. Самой Вали и след простыл. И фамилии ее никто не знает, даже не она квартиру снимала, другая женщина. Она и месяца здесь не прожила! Ты понимаешь, что это?!
— Не кричи, пожалуйста.
— Как я могу не кричать — пропали наши дети! — возмущался Михаил.
— Наши дети с тобой еще не родились.
Михаила вдруг осенила:
— Как ты можешь так?… Какой же я дурак… Я все понял. Это ты подстроила. Это ты все организовала, чтобы от них избавиться. Я знаю, что мне делать! Я пойду в милицию. Я заявлю…
— На кого? Ты же сам сказал, что ни одной фамилии не знаешь, только имя — Валя. А имя какое угодно назвать можно.
— А я заявлю на тебя. Все им расскажу, как сперва поедом меня ела — давай усыновлять, проходу не давала, дырку в голове прогрызла. А когда усыновили, старая песня обернулась другим припевом. Зачем нам чужие дети? Что с ними сейчас? В голову лезут всякие ужасы, просто сознание теряю. Я пошел. С милицией нельзя тянуть. Всякое преступление раскрывается по горячим следам.
Татьяна судорожно соображала, как ей остановить мужа. Решение было найдено, она сделала вид, что упала в обморок. Михаил бросился к ней, потом к телефону:
— «Скорая»?
«Скорая» приехала быстро. Врач осмотрел Татьяну, спросил у Михаила:
— Вы в курсе, что ваша жена беременна?
— Да.
— Должен вас предупредить, что в ее положении она должна получать только положительные эмоции. Любое волнение ей категорически противопоказано. Это первая беременность?
— Да, — подтвердил Михаил, — она долго лечилась.
— Тем более. Не играйте с огнем. Никаких домашних сцен и выяснения отношений. Покой, витамины и свежий воздух. Не хочу вас пугать, но угроза выкидыша будет преследовать ее на всем протяжении беременности. Берегите ее, если хотите иметь здорового ребенка…
Юрий Владимирович что-то напевал и собирался в дорогу. Он все проверил: очки, портмоне. Выбрал шляпу, которую давно уже не надевал.
— Па, ты куда? — удивилась Диана.
— В Радужное.
— К маме? — ахнула девушка.
— Да, я просил её навести кое-какие справки. И она кое-что выяснила.
— Что же?
— Диана, это не телефонный разговор, и я как раз отправляюсь…
— Ага. Значит, вместо того чтобы сразу все узнать, ты ей предложил…
— Я… ничего не предлагал! — отрезал Юрий Владимирович.
— Так это она тебя к себе вызвала?
Но она ведь на работе. Она не может подобные вещи обсуждать по телефону — это некорректно.
— Э-э-э не-е-е-ет, я маму хорошо знаю. Она уже готова была все рассказать, а тут ты со своей коронной фразой: «Это не телефонный разговор».
Юрий Владимирович смутился:
— Ты перевираешь события…
— Папа, не оправдывайся. Все давно понятно.
— Диана, скажи мне откровенно, тебе не по душе мои поездки к маме?
— Наоборот, папочка, я очень рада! Я первая заинтересована в объединении семьи…
— Тогда почему ты то и дело иронизируешь?
— Ну что ты, пап, я просто хочу быть в курсе всего, это полезно. Вон Доминика твоя — умная, богатая, не последняя уродина вроде бы, а вечно себе на уме.
Юрий Владимирович расстроился:
— Диана! Опять за свое?
— А что — я не права? — кипятилась Диана. — Она почему в ловушку попала? Потому что была не в курсе происходящего. И ты кое-чего не знаешь.
— Диана, я тороплюсь.
Тут Диана выложила свою главную новость:
— Папа, меня пригласили работать в «СуперНику».
Но эта новость не остановила Юрия Владимировича. Он уехал.
А Диана отправилась в офис «СуперНики». Робея заглянула в приемную:
— Здрасьте.
Юля поднялась ей навстречу:
— Приветствую вас! Добро пожаловать в компанию «СуперНика».
— Мне Рита звонила и… — начала объяснять Диана.
— Рита у нас не работает, — перебила ее Юля.
— Как это — не работает? Еще угром работала…
— Вы, возможно, перепутали. У нас работает Маргарита Викторовна. Генеральным директором числится.
Диана обрадовалась:
— Йес! Получилось! Получилось, ура!
— И по какому поводу такой визг? — поинтересовалась Юля.
— Генеральный директор… Я знала! Это мой костюмчик оказался фартовым. Это в нем Ритка победила! — вопила Диана.
— Вообще-то дело не в костюмчике, а в моей речи, которую провозгласила кандидатка, — заметила Юля. — Стоп. А в каком смысле — твой костюмчик?
— А в каком смысле — твоя речь? — ответила вопросом на вопрос Диана.
— Я написала речь для Маргариты Викторовны.
— А я связала костюм для Ритки.
Юля не поверила:
— Шутишь? Или врешь?
— Век мати-бати не видать! — поклялась Диана.
— Ну, подруга, респект. А ты заказы принимаешь?
— Смотря от кого, — важно ответила Диана.
Из кабинета вышел Сергей. Диана радостно улыбнулась ему:
— Сережа, привет! Почему не заходишь?
Сергей посмотрел на нее невидящим взором, на ходу отдал Юльке пачку бумаг и бросил:
— Юля, отксерь быстренько.
И ушел в кабинет Доминики.
— Сергей! — окликнула его изумленная Диана.
— Я занят, извини. — Сергей скрылся за дверью.
Юля объяснила непонятливой Диане ситуацию:
— Понимаешь, подруга, «любовь свободна, мир чарует, законов всех она сильней». Ты была кто? Сестра генерального директора компании. А теперь ты — кто? И в микроскоп не разглядеть. Так что, заказы принимаешь?
Диана молчала, с трудом понимая, что происходит.
Васька вел себя странно, да и выглядел тоже: неестественно прямая спина, взгляд отсутствующий, губы крепко сжаты.
— Анжела, а где она, новая продавщица? — тихо спросил он.
— Объявился. Откуда ты знаешь о новой продавщице? Слухи летают со скоростью света. Нет ее, сказала, что рабочий день начнется завтра. Вот и тебе не мешало бы отгул взять. Ты, вообще, здоров ли, батюшка? — Анжела принюхалась. — Вроде не очень и пахнет.
— Я больше не пил, — признался Васька.
— И меньше тоже, — подхватила Анжела.
— Я не пью.
— Ну, точно заболел. Давай, может, я тебе деньжат подброшу на лечение, а то ты явно не в себе.
Василий очнулся:
— Женщина, что ты вообще понимаешь?!
— Васенька, ты, главное, не волнуйся. Зям, ты посмотри, что с людьми водка проклятая делает. Не пей никогда, Васькой станешь.
— Так, тишина! — торжественно объявил Васька. — Провожу сеанс ясновидения.
Анжела охнула и прижала к себе Зяма.
— Завтра ты, Анжела Кимовна, придешь на работу в новой зеленой кофте с розовыми цветами, стоимостью, впрочем стоимость не просматривается, — заявил Васька.
— Ой, я как раз такую у девчонок в рассрочку взяла. Настоящая Дольча с Габаной. И недорого. А откуда ты знаешь?
— Мне было видение.
— Да ты сам — привидение. Зеркало дать?
— Спокойно! Я и без зеркала могу будущее предсказывать.
Анжела почуяла неладное:
— Вася, бедненький мой, кто ж тебя так? Опять шмурдяка нажрался?
Васька сказал:
— Анжела, открою тебе тайну. Только — никому!
— Зям, закрой уши, тебе нельзя такое слышать, — попросила Анжела.
— Сегодня произошло самое знаменательное событие в жизни моей и всего человечества. У меня открылся третий глаз.
Анжела испуганно перекрестилась.
Только Косарева уехала, Самвел спустился в подвал. Когда он открывал дверь подвала, не него кто-то напал сзади. После короткой потасовки выяснилось, что это Крокодил. Самвел стряхнул Крокодила и удивленно уставился на него:
— Крокодил? Что ты здесь делаешь?
— Это мои дети! — кричал Крокодил. — Я не отдам их Надьке для экспериментов. Это мои дети. Они маленькие. Им жить и жить. Я тебе горло перегрызу, если ты захочешь их отдать Надьке. Да если хоть пальцем…
Самвел облегченно вздохнул и присел на топчан. У него появился союзник.
— Ну, рассказывай, — велел Самвел, — как ты сюда попал? Как моих ребят обошел?
— Отдай детей, по-хорошему прошу. Ты же нормальный мужик. У тебя свое дело, зачем они тебе?
— Да уж, у меня своих дел по горло, — согласился Самвел.
— Не верь Надьке. Она, как змея, подкрадется, обовьется, да и укусит. Не успеешь оглянуться.
— Пьешь много, Крокодилыч, координация плохая. Завязывай, а то скоро зубы повыпадают и будешь ты не Крокодил, а зеленая старая тряпка, коврик половой.
Давай собираться, а то скоро твоя супружница привалит и нас всех здесь застукает. И даже я не знаю, чем это закончится.
— Так ты, это… — не верил своим ушам Крокодил.
— Это, Крокодилыч, это. Я тоже не хочу ей детей отдавать.
Косарева загнала машину во двор многоквартирного дома. Нашла укромный уголок, порылась в бардачке, взяла отвертку, открутила номера и бросила их в багажник.
А Самвел с Крокодилом долго беседовали.
— Да какая она мне супружница, — рассказывал Крокодил. — Разве у нас была с ней жизнь? Как в пропасть все ушло — жизнь моя. Была у меня баба, то есть девушка, в армию провожала… А потом умерла она. Воспаление легких. Врачи, сволочи, упустили. Я как с армии вернулся, а ее нету. Мать у меня была старая, больная, за мной особо не смотрела. А тут дружки появились, пить стал, и пошло. И началась жизнь моя крокодилья…
Самвел тихонько сказал:
— Я всегда думал, что мужчина главный, и точка. А теперь вижу — мужчину делает женщина. Какая рядом — такой и ты будешь…