— У меня проблем с ними не было.
— Да, конечно! Ты носился с ними двадцать четыре часа в сутки, — напомнила жена.
— Да, и мне это было в радость! Потому что все дети нуждаются в повышенном внимании. А они — мои дети.
— Да, они — твои дети. А ребенок, которого я ношу, тебя совсем не интересует, — обиделась Танюша.
— Татьяна, ты успокойся и хорошо обдумай, что ты мне сейчас сказала. И справедливо ли твое обвинение.
— Я хорошо подумала. Я сделала такой вывод потому, что ты до сих пор считаешь меня виноватой во всем. Я же тебе объясняла — мне стало плохо.
Михаил вздохнул:
— Таня, я тебя знаю не один день. Своего ребенка ты никогда бы не оставила на чужую тетю. У тебя был телефон. Ты могла мне позвонить, я бы вышел забрать их.
— А ты не думаешь, что я могла очень сильно испугаться? Миша, со мной это впервые. Я уже и не надеялась, что забеременею. Я безумно боюсь потерять его, слышишь!
— Ладно, давай закончим этот разговор. Наших проблем он не решит.
— Никаких особенных проблем у нас нет. Дети, слава богу, нашлись. Я звонила директрисе детдома. Она сказала, что девочки пока будут жить у них. До решения всех вопросов.
— А как я буду жить без них? — тихо спросил Михаил. — Зная, что я виноват перед ними?
— Ты будешь жить в ожидании появления своего родного ребенка, — объяснила Татьяна.
Надежда подъехала к особняку Самвела и увидела стоящий возле ворот байк. Она сразу догадалась, что заявился Артем.
Артем беседовал с Самвелом.
— Самвел Михайлович, я — адвокат. И как адвокату мне приходится самому искать факты по делам, которые я веду, узнавать, выискивать, выспрашивать.
Самвел кивнул:
— Понимаю, следственные органы совсем не спешат делиться информацией.
— Поэтому я вынужден обратиться к вам.
— Чем смогу, тем помогу. Что вас интересует?
— По одному из моих дел проходит вот эта женщина. Вернее, может проходить. Вот ее фоторобот. Посмотрите, пожалуйста, не знаете ли вы ее?
Самвел сразу узнал Косареву, но спокойно ответил:
— Нет, не знаю.
Косарева же пристроилась у двери кабинета, где разговаривали Самвел и Артем. Артем продолжал:
— Посмотрите, пожалуйста, внимательно. Я понимаю, что фоторобот точного представления о внешности не дает, но все-таки. У нее лицо характерное, запоминающееся.
— Сейчас попытаюсь вспомнить. Может, я где-то ее и видел. А в чем эту женщину обвиняют?
— Пока ни в чем, но у меня есть предположение о ее возможной причастности, по крайней мере, к двум преступлениям. Похищение детей из детского дома в Радужном и покушение на убийство Маргариты Калашниковой.
— А почему вы пришли с этим ко мне?
— Машина с номерами «САМВЕЛ» ваша?
— Моя.
— Я видел, как эта женщина уезжала на вашей машине. Я тогда попытался ее догнать. Она от меня ушла. Она лучше знает город.
— А вы не могли обознаться? — поинтересовался Самвел. Косарева тихонько приоткрыла дверь, чтобы видеть беседующих.
— Наверное, мог. Я видел ее всего один раз и достаточно давно, — сообщил Артем.
— Дело в том, что на этой машине ездит по доверенности моя очень дальняя родственница. Но она совсем не похожа на эту женщину. Я, конечно, спрошу ее, но думаю, вряд ли она что-то знает.
— Может, это ее подруга? — предположил Артем.
— Нет, эту версию вы можете сразу отбросить. Моя родственница совсем недавно приехала ко мне погостить. Она никого не знает в этом городе и плохо знает язык. Но я, конечно, спрошу ее. Больше ничего обещать не могу. Извините, мне нужно работать. Если что-нибудь узнаю, позвоню вам.
Косарева отшатнулась от двери и затаилась. Она видела, как посетитель отъехал на байке от особняка, вернулась в кабинет, где остался один Самвел. Ни слова не говоря, Косарева быстро схватила сумку, аккуратно сложила туда косметику и парики.
— Ты мне ничего сказать не хочешь? — спросил Самвел.
— По-моему, тебе уже достаточно сказали.
— Подслушивала? — догадался Самвел.
— Собирала информацию, — поправила Косарева.
— Про два уголовных дела я уже сегодня услышал. Может, огласишь весь список? Кого ты еще убила, ограбила, изнасиловала, пользуясь моей машиной? Кому еще мне придется рассказывать сказки о дальней родственнице? Всю правду выкладывай!
— Солнышко, не кипятись. Лично мне очень импонирует теория, что абсолютной правды не бывает. Я думаю, ты это хорошо знаешь. У каждого своя правда. Мою я тебе давно открыла. Не заставляй повторяться.
— Что ты теперь намерена делать? — поинтересовался Самвел.
— Я намерена на время скрыться, чтобы не привлекать излишнего внимания к своей особе. А тебе даю родственный совет — не играй против меня. Мое терпение — не резиновое.
— Надежда, ответь прямо на мой вопрос: откуда ты знаешь Ритку Калашникову и что она тебе сделала? Почему ты хотела ее убить?
Косарева молчала.
— Почему молчишь?
— Самвел, дорогой мой, да я тебе чем угодно могу поклясться… Землю могу есть, что никакой Ритки Калашниковой я в жизни никогда не знала.
— Знаю я цену твоим клятвам. И твоим делам тоже цену знаю… Может, сама скажешь, что мне теперь с тобой делать?
Косарева подошла и приобняла Самвела:
— Я хочу исчезнуть. Может, на время, а может, и навсегда. Прости меня за все и не ищи. Ты — единственное надежное, что было в моей неприкаянной жизни.
Самвел ухмыльнулся:
— Если б не знал тебя столько лет, точно купился бы. Шла бы ты в театр, звездой бы стала.
— Но и ты — моя единственная опора — меня предал, когда пришло время, — продолжала Косарева. — Молчи, не оправдывайся, мне и так тяжело. Я уеду, не хочу больше стоять на твоем пути.
— Актриса, — развел руками Самвел.
— Весь мир — театр, а люди в нем — актеры. Так неужели, Самвел Михалыч, ты меня сдашь ментам только за то, что я в этом театре хотела быть режиссером?
— Не сдам. Но при одном условии. Не трогай больше девочек.
— Обещаю. Хотя ты ведь знаешь цену моим обещаниям. Прощай, дорогой.
И она ушла.
Анжела красовалась в «предсказанной» Васькой кофте — зеленой с красными цветами. Она увидела приближающегося Ваську и Крокодила. И вдруг вспомнилось страшное происшествие, связанное с Крокодилом. Анжела не на шутку испугалась.
— Мил, я отойду, — сказала она Доминике. — Ты тут постой, глянь. Ой, мамочки!
И Анжела быстро спряталась за палатку. Подошли Васька с Крокодилом.
— Эй, как тебя? — окликнул Доминику Васька.
— Я тебе не «эй», у меня имя есть. Меня зовут Милой.
— Эй, как тебя, Мила, где Анжелика Кимовна?
— Только что была, отошла куда-то.
— А жаль. Я как раз привел доказательство того, что Василий Иванович, то есть я, начал совершенно новую жизнь. Раз нет Анжелки, тогда ты познакомься. Виктор — мой первый пациент, вылеченный одним взглядом от алкоголизма.
— Поздравляю, — сказала Доминика.
— Меня-то лично поздравлять не с чем, — мрачно заметил Крокодил. — Меня жалеть надо. Кончилась жизнь моя.
— Амалия Станиславовна, я пришла к вам за советом, — сообщила Ритка, входя в кабинет.
— Давненько ты ко мне не обращалась за советом. Я уже было подумала, что ты теперь в моих советах не нуждаешься.
— Да вы что? А кто же работать за меня будет? — удивилась Рита.
— За что я тебя люблю, Маргарита, так это за твою детскую непосредственность и наивность.
— Тут такое дело. Мне пришло приглашение на юбилей фирмы… название забыла. Какой-то Сис-тем, сер-вис, крючочек какой-то, тех-но-ло…
— Это компания «Систем сервис энд технолоджи», — чуть не по слогам произнесла Амалия. — Я тоже получила приглашение.
— В общем, это, я надеюсь, юбиляр с таким трудным именем несильно расстроится, если Маргарита Калашникова не придет.
Амалия не согласилась с таким решением:
— Нужно идти. Это наши партнеры. Их нельзя обидеть невниманием.
— Но я не могу. Я там никого не знаю.
— Зато уже многие наслышаны о тебе. Советую старательно выучить название нашего крупного партнера по бизнесу. Повторяю тебе еще раз: «Систем сервис энд технолоджи». Генеральный директор — Любомир Эрастович Магеровский.
Рита просто офигела:
— О боже! Хозяина этой фирмочки еще круче зовут! Меня еще смущает… Там и угощаться, наверное, придется… А я всякие разные вилки только на прилавке у себя и видела. А чего и чем есть, не знаю.
— Даю совет, приди сытой, возьми бокал вина и потихоньку, элегантно так, пригубливай.
— А там всякие вкусности будут?
— На такие приемы не есть-пить приходят, — стала поучать Амалия. — На них дела делаются, важные вопросы решаются, новые контракты намечаются.
Ритка все поняла:
— Тем более не пойду. А если меня кто-то что-то о бизнесе спросит?
— Дарю еще один совет. Я тебе давно говорила — на такие мероприятия надо брать с собой Сергея. Он в этих делах большой мастер. В него влюблена вся женская половина наших партнеров.
— Не хочу. Он шантажист. Требует за свое участие вернуть ему кабинет, а я не желаю, пусть знает свое место.
— Совет последний. Учись выбирать важнейшее. Конечно, ты должна всегда руководствоваться одним — собственной выгодой. Но не забывай, что другие руководствуются тоже собственной. Иногда случаются такие ситуации, когда можно позволить себе временно проиграть и допустить, чтоб твой партнер получил свою маленькую выгоду. Даже в ущерб тебе.
— Ну да! С чего это я должна такие подарки делать? — возмутилась Ритка.
— Ради последующей твоей огромной выгоды можно временно наступить на горло собственной песне.
Ритка не хотела наступать на горло:
— Может, Сергей и бывает иногда полезен, да только не люблю я шантажистов. Пусть знает свое место.
— Маргарита, ты знаешь, как за глаза называют меня в компании?
— Да по-разному называют: и Аномалия, и Пирания… Амалия оборвала ее:
— Обычно меня называют Железный канцлер, Маргарита. Так вот, даже такой Железный канцлер, как я, умеет быть гибким. И без этого в мире бизнеса просто не проживешь.
— Понятно, лучше ссучиться, да не мучиться.
— А вот все эти плебейские присказки советую тебе забыть навсегда. Твердо уясни, Маргарита, ты теперь живешь в совсем, совсем другом мире.
— Да без базара, — легко согласилась Ритка. — Ладно, пойду я поработаю, Амалия Станиславовна.
Уже выходя, она спросила:
— О Доминике ничего не слышно?
— Почему тебя это вдруг заинтересовало?
— Не знаю. Сижу вот на ее месте, руковожу ее компанией, а про нее даже ничего не знаю. Все так сложно.
— Не сложнее жизни вообще. Смотри вперед, Маргарита, и думай о себе, — в очередной раз посоветовала Амалия.
Похоже, судьба Доминики ее мало тревожила.
Крокодил поплелся к Самвелу, отчаянно ругаясь:
— Целитель хренов! Никогда не думал, что в человеке по трезвяни столько злости накапливается. Первого, кто под руку попадется, порвал бы к черту…
Вдруг он заметил выходящую из ворот Косареву и спрятался. Проследил, как она ловит машину. Лишь когда Косарева отъехала, Крокодил выбрался из укрытия.
— Все, Самвел, теперь реальная возможность появилась ее в ментовку слить, — сообщил Крокодил Самвелу. — У меня нищенка есть одна — Валька, которая с ней вместе детей в Озерке крала. Ее можно если не уговорить, то купить — стопудово. Полный расклад против Надьки даст.
— Зачем деньги тратить? Ее на допросе разок соучастием припугнут — сама запоет. Как соловей в вечернем саду.
— Во! Да на крайняк есть еще приемные родители детей. Они там тоже что-то видеть могли. Давай, Самвел, когда еще такой шанс выпадет от этой ведьмы избавиться!
— Не спеши, Витя. Присядь, отдышись. Мы не можем ее сдать, — вздохнул Самвел.
— Почему не можем?
— Потому что я ее уже отпустил. Только что. Она исчезла. Куда — не знаю. На сколько — не знаю.
— Вот что значит с бухаловом резко завязать, — пробурчал Крокодил.
— Ты о чем это? — не понял Самвел.
— Да о своем, наболевшем. Если бы мог, счас хоть нажрался бы — душу успокоил. А так о водке и думать больно!
— Э, Витя, у тебя с головой все в порядке? — поинтересовался Самвел.
— Это у тебя бы спросить про порядок в голове! Отпустить Надьку, убийцу и торговку детями!
Самвел вздохнул и философски заметил:
— Я, Витя, отпустил не убийцу, я отпустил женщину. А против женщин Самвел не воюет.
— Многолетняя, на выход! — крикнула медсестра.
— Это куда еще? На экспертизу? — удивилась Лиля.
— В милицию поедешь. На встречу с адвокатом, — объявила медсестра.
— С каким адвокатом? — удивилась Лиля.
— Тебе виднее.
— Это ошибка. У меня на него и денег-то нет.
— Это на меня у тебя денег нет — за освобождение от уколов рассчитаться. А на адвоката, смотрю, наскребла. Ничего, с вечера на двойную дозу перейдешь, — пригрозила медсестра.
Лилю привезли в милицию, там ее уже ждал Артем.
— Мне сказали, что у меня есть адвокат. Но мне нечем платить за ваши услуги, — обратилась Лиля к Артему.
— И не нужно. Садитесь, не бойтесь, — предложил Артем. — Я Артем Боев, ваш адвокат, меня наняли ваши друзья.
Лиля усмехнулась:
— С тех пор, как я здесь, у меня таких не водится. Всех друзей сдала в музей.
— А Доминику Никитину вы знаете?
— Она на свободе? — обрадовалась Лиля.
— Видите, не все, значит, в музее. Лиля, я помогу вам, а вы поможете мне и Доминике. Рассказывайте все о вашем деле, я внимательно слушаю.
Лиля говорила долго и сбивчиво.
— История, которую вы мне рассказали, к сожалению, вполне типична — у меня в практике были подобные случаи. И потому я знаю, как тяжело доказать состояние аффекта. Но нет ничего невозможного, будем бороться.
— Вы со мной теперь будете часто общаться?
— Достаточно часто. Нужно будет многое уточнить.
— Я хотела вас попросить… Даже не знаю, как начать… — Лиля запнулась.
— Все, что будет возможно, я сделаю.
Лиля откуда-то из одежды извлекла подвеску в виде улитки и протянула Артему. Он взял улитку, не веря глазам:
— Откуда это у вас?
— Мне ее Доминика дала. В палате. Расплатилась за полезный совет.
Артем с нежностью посмотрел на подвеску.
— Привет, малышка. Значит, ты все-таки помогла Доминике.
— Так это вы… подарили ей улитку? Она рассказывала, — припомнила Лиля.
— Говорите, в чем заключается ваша просьба?
— Сначала я хотела попросить, чтобы вы ее сохранили… пока меня выпустят. А теперь — я прошу вас забрать ее обратно. У меня все равно нет денег, чтобы с вами расплатиться.
— Не волнуйтесь, она будет вас ждать. И у меня будет к вам просьба, Лиля. Вспомните, пожалуйста, все, что можете, о пребывании Доминики в палате. С кем разговаривала, что делала, кто к ней приходил, зачем?
— Я догадываюсь, о чем вы хотите узнать. Доминика подписала в палате какие-то документы.
— Вы это видели? — оживился Артем.
— Да. У нас же кровати рядом стояли. Сначала появилась сестра, сделала ей укол, а спустя какое-то время пришел врач.
Лиля хорошо помнила, как все это происходило. Как пришел врач и сказал Доминике, что она должна подписать генеральную доверенность на управлением ее имуществом.
— На кого? — спросила Доминика.
— Прочтите.
— Я не могу, все расплывается, прочтите сами.
Врач прочитал:
— На Шевченко Юрия Владимировича. Кто это?
— Это мой отец. Все правильно. Где подписывать?
И она подписала документы.
Артем внимательно слушал:
— Может, Шевчука?
— Точно. Шевчука. Я перепутала.
— Вы сможете это повторить в суде?
— Да хоть в Организации Объединенных Наций. Только кто ж меня, подсудимую да полоумную, слушать будет?
— Будут. Я вас вытащу. Обещаю.
Она поверила ему, хотя давно уже не верила никому.