Директор издательства очень просил уважаемого Юрия Владимировича прочитать рукопись молодого автора, может, поработать с ним, еще лучше — что-нибудь вместе сотворить, например, если дорогой автор пребывает в творческом кризисе, Игорь, так звали молодого автора, допишет роман Юрия Владимировича, потому что читатели с нетерпением ждут этот роман. Горький читал рукописи, Маяковский читал рукописи… Александр Дюма, наконец, читал рукописи. А потом брал их авторов к себе литературными неграми.
«Так почему мне не прочитать записки этого молодого человека? История литературы меня поймет и простит… Если, конечно, заметит».
Юрий Владимирович задумался.
— Вот была бы здесь Аня, она бы подсказала, как мне поступить, — в конце концов решил он.
И тут же зазвонил телефон.
— Здравствуйте… — тихо сказала Анна.
— Анечка, а я только о вас подумал. Представляете, какое совпадение. Я, признаться, по вам уже скучаю безумно.
— Я просто хотела узнать, говорили ли вы с Артемом?
— Да, Анечка, все уладилось наилучшим образом. Большое вам спасибо. Вы — моя добрая фея, — просиял Юрий Владимирович.
— Спасибо вам… До свидания.
Юрий Владимирович положил трубку и гоголем прошелся по комнате:
— Ну-с, уважаемый мистер Доминик Шек, хватит отлынивать. Садитесь-ка вы, батенька, за машинку, пока не наступила полночь и голова не превратилась в тыкву, а редактор — в крысу.
А Анна Вадимовна побежала к Виктории Павловне:
— Представляешь, он мне только что по телефону сказал, что я его добрая фея.
— Одно слово — Андерсен, — улыбнулась подруга.
— Пална! — отчаянно воскликнула Анна.
— А я что? Я только сказала, что сказочник. Аня, обсудить с тобой кое-что хочу.
— Случилось что?
— Давно уже случилось. Чем больше я думаю, Аня, тем больше убеждаюсь, что детей Коркиным отдавать нельзя. За столько времени они с девочками даже повидаться не приехали. Да я бы на их месте все двери повыбивала и все окна оборвала.
— Наверное, чувствуют свою вину.
— Тем более отдавать нельзя! — уверилась в правоте своего решения Виктория Павловна.
— Мы ведь до сих пор и не знаем толком, что там случилось. И как девочки у твоего Самвела оказались.
— Вот сегодня и узнаем. Он как раз приехать должен. Ань… Ты пойди пока к детям, я его тут сама обожду, — смущенно произнесла Виктория Павловна.
А Михаил так переживал из-за девочек, что в конце концов не выдержал.
— Я так больше не могу, я поеду в детдом.
— И что ты там скажешь? — рассердилась Танюша. — Отдайте мне девчонок обратно, я их в клетке под электротоком выгуливать буду, чтобы оградить от новых посягательств?
— Но ведь они меня ждут.
Татьяна удержала мужа:
— Сядь и успокойся. Неужели ты не понял, что за этими несчастными девочками ведется настоящая охота? И их криминальная мамаша не успокоится, пока не вернет детей себе.
— Откуда ты это знаешь?
— Я знаю женскую психологию. А это значит, что мы станем жить под постоянной угрозой, мы с тобой свихнемся от страха и забот об их безопасности. Ты этого хочешь?
— Да плевал я на страх и на заботы. И не такое в жизни видел.
— Езжай. Только о нас ты подумал? — спросила Танюша и заплакала. — Помнишь, что сказал врач? Меня нужно щадить и беречь. Если, конечно, ты еще хочешь увидеть собственного ребенка.
Работа у Юрия Владимировича спорилась, но пришлось прерваться, так как пришел Николай Николаевич.
— Не ожидал. Я, признаться, подумал, что это мой редактор явился, — буркнул Юрий Владимирович.
— Я не помешал, не оторвал от важных трудов?
— Ничуть. Как продвигается ваше расследование?
— Продвигается потихоньку. А где Диана Юрьевна? Она не предложит нам кофе?
— Дианочка на работе. А кофе я вам сам сварю, — засуетился Юрий Владимирович.
— О, не стоит утруждаться. Я ведь только на минутку, так что не будем терять времени.
— Слушаю вас внимательно.
— Юрий Владимирович, я с вашим делом попал в странную ситуацию. Ни доказать ничего не могу, ни закрыть, а начальство давит… И посему хочу вас спросить честно и откровенно: вы ведь заинтересованы, чтобы это дело закончилось побыстрее и при этом — в пользу вашей дочери?
— Безусловно, — кивнул Юрий Владимирович.
— И вы готовы сделать все, чтобы приблизить заветный финал?
— Безусловно. Но я вас не совсем понимаю, — занервничал Юрий Владимирович.
— Ну уж яснее я выразиться, простите, не могу. Я и так много сказал! — Николай Николаевич не хотел говорить открытым текстом о своей корысти в этом деле.
— И все-таки не понимаю. Что я должен сделать, господин следователь?
— Думайте, Юрий Владимирович. Уверен: еще одно маленькое усилие — и мы окончательно поймем друг друга. Засим разрешите откланяться.
Николай Николаевич ушел, а Юрий Владимирович заметался по комнате:
— Что это было? Зачем он приходил? И разговор этот странный… На что он намекал? Как же не хватает друга, чтобы посоветоваться. Артем на работе, Аня далеко, да и не дело втравливать женщину в наши некрасивые семейные дела. Боже мой! Борюсик! Как я о нем забыл!
И Юрий Владимирович засобирался к другу.
Придя к Борису, Юрий Владимирович увидел, что от былого порядка ничего не осталось. А сам Борюсик лежал на диване небритый и грустный.
— Борис, у тебя дверь открыта, — сообщил Юрий Владимирович.
— А, мне все равно. Здравствуйте, Юрий Владимирович.
— Здравствуй, друг сердечный. Но почему у тебя такой разгром?
— Знаете, есть такой лозунг: чисто не там, где убирают, а там, где не сорят. Так вот, проведя последние несколько дней в философских раздумьях, я пришел к парадоксальному выводу: грязно не там, где сорят, а там, где не убирают. Каково?
— Нет, Боря, это никуда не годится. Вставай и приведи себя в порядок, мне нужно с тобой посоветоваться.
Борюсик поднялся:
— Ради друга готов изменить философскому уединению. Но только на время.
— Здесь такое дело, — начал Юрий Владимирович. — Ко мне приходил следователь по делу Ники. С очень странным разговором. Он на что-то намекал, но я абсолютно не понял, на что именно.
— Этот скользкий субъект намекать может только на одно: на взятку, — ни секунды не раздумывал Борюсик.
— Ты думаешь?
— А тут и думать нечего. Рассказывайте, как там было. Юрий Владимирович сообщил подробности.
— Только взятка. Других версий у меня нет, — подтвердил Борюсик. — Он намекает, чтобы вы его перекупили. Что же его, беднягу, так напугало, что он уже готов слить своего предыдущего благодетеля?
— Я думаю — Артем. Он сейчас занялся делом Никушиной соседки по палате. Вот наш НикНик и засуетился.
— Естественно. И теперь ему выгодно сдать того, кто не угрожает, тому, кто угрожает.
— Великолепно. А я как раз думал над сюжетной линией, которая зашла в тупик. Знаешь, Боря, это — выход. Все довольны, а Николай Николаевич еще и способствует правосудию…
— При помощи другой взятки, — уточнил Борюсик.
— Но это только обостряет интригу. Ника оправдана, злоумышленник выведен на чистую воду. Вот вам и финал романа. Хеппи энд… Так ты думаешь, он не оскорбится, если я предложу деньги?
Борюсик изумленно уставился на Юрия Владимировича:
— Знаете, Юрий Владимирович, в Турции когда-то были узаконены взятки. Государственные чиновники с них даже налоги платили. Так вот, если бы этот обычай ввели у нас — ваш НикНик давно ходил бы с медалью ударника взяточного труда на шее!
Самвел приехал в детский дом. Виктория Павловна очень ему обрадовалась:
— А я вас тут еще с обеда жду, Самвел Михайлович.
— Приехал, как только позволили дела… Я понимаю, что вас тревожит происшествие с девочками и вам необходимо знать о моей роли во всем этом деле… Не вдаваясь в ненужные подробности: мне удалось узнать, что некто Надежда Косарева похитила своих дочек у родителей-усыновителей.
— Да как же она о них узнала? — ахнула Виктория Павловна.
— Об этом мне неизвестно. О месте нахождения девочек мне сообщил их родной отец.
— Виктор Топорков? Крокодил? — догадалась директриса.
— Вы его знаете?
— Он проходил по делу их первого похищения. А чего он хотел от вас?
— Вы, наверное, удивитесь, но он просто хотел их спасти. А я ему в этом помог. Надеюсь, девочки себя хорошо чувствуют? Почему вы так странно смотрите, Виктория?
— Странные у вас знакомые, Самвел Михайлович… Топорков, Косарева…
— Вы должны знать, уважаемая Виктория, что я работаю на рынке. А туда профессора, академики и народные артисты только за покупками ходят.
Но работы своей, уважаемая Виктория, я все-таки не стесняюсь.
Самвел поднялся.
— Простите меня, Самвел Михайлович, я совсем не то хотела сказать.
— Не извиняйтесь. Вот! — Самвел положил конверт на стол. — Денег привез для сирот ваших, отдайте в бухгалтерию. До свидания.
Самвел вышел. Виктория Павловна прижала руки к горячим щекам.
Проходя мимо игровой, Самвел увидел Анну Вадимовну с Катюшей на коленях, Лёлька игралась рядом.
— Лёлька, а хотите, я вас к себе в гости заберу? — спросила она. — Договорюсь с Палной и пойдем. В парк на качели-карусели, потом мороженого поедим и у меня переночуем. Может, тетя Диана из города приедет. Хорошо будет.
— Не хочу. Папа сказал, что нас не бросит, и бросил. Так и ты сделаешь. Маму я больше вообще никогда не хочу, — надулась Лёля.
Самвел тихонько пошел к Виктории Павловне.
— Как хорошо, что вы вернулись, Самвел Михайлович. Я уж совсем за вами ехать собралась. Нашла бы и извинилась.
Самвел расцвел:
— Вы необыкновенная женщина, Виктория, таких беречь надо как зеницу ока. И детей ваших тоже. Потому и вернулся. Пока Косарева на свободе, выделяю вам своих охранников. За счет рынка, естественно.
— Спасибо вам за заботу.
— Что моя забота в сравнении с вашей, Виктория. Вы такая чуткая, на вас весь детдом держится. А скажите, если не секрет, конечно, у вас выходные бывают?
— Иногда, — покраснела директриса.
Только после того как Крокодил ушел, из-за палаток появилась бледная Анжела с Зямчиком на руках.
— Что с тобой, Анжела? От кого это ты так прячешься на своей территории? — насмешливо спросила Доминика.
— Вася, кто это был с тобой?
— Эх, Анжела Кимовна, пропустила ты мгновение моего победного триумфа. Я тебе хотел представить своего первого пациента, избавленного от белой горячки. Причем заметь — одним только взглядом воздействовал.
— Ты где его взял, этого клиента?
— Ты чего? Нигде не брал. Он сам ко мне пришел.
— А как его зовут?
Васька спохватился:
— А вот тут ты права. Лажанулся я тут, Анжела Кимовна, по полной. История должна знать своих героев, а я даже имя не спросил… Хотя, чего расстраиваться — он ко мне еще вернется. На коленях просить будет, чтобы я его назад отпрограммировал. Восстановил, так сказать, алкоголическую силу.
Анжела заволновалась:
— Так, мне нужно позвонить… Нет, услышат… Мне нужно срочно уехать. Мила, глянь за палаткой. Зям, побежали.
И Анжела умчалась, оставив Доминику и Ваську в полном недоумении.
Анжела прибежала в «СурперНику» и заявила, что желает видеть начальницу. Юлька проводила ее к Ритке в кабинет.
— Как тут у тебя, подруга, — восхитилась Анжела. — Все культурно да гламурно. Теперь понимаю, почему ты к нам на рынок не заявляешься больше. Это твое все?
— Компании.
— А компания чья?
— Моя.
— Значит, и это все твое. А компьютер какой навороченный! Игрушки есть?
— Есть. Пасьянс два вида, тэтрис… — перечисляла Ритка.
— А, забавы для детей с замедленным развитием, — заметила Анжела.
— Вот как?! А ты у нас во что-то покруче играешь?
— Ха, да я, бывало, в интернет-кафе за два выходных зарплату прожигала. Зяму это, конечно, не нравилось, а я ка-а-ак подсела. Так что ты меня на пасьянс не купишь. Мне бы в «Халф Лайф» сразиться с мутантами-оккупантами. Или в «Контрстрайк» террористов в сортирах мочить. Ну а самая тема: «Лара Крофт — расхитительница гробниц». Это, можно сказать, мое второе я.
— Ну, фигурой ты на нее не очень… — критически оглядела подругу Ритка.
— Насчет фигуры не надо. В некоторых местах я даже покруче буду. — Анжела не обиделась.
— Ты ко мне за этим приехала? — спросила Рита.
— Не. Не за этим. Просто, как твой офис увидела, у меня из головы все вон. Слушай, а нас тут не подслушивают?
— А у тебя что, шпионские сведения? Тогда запиши шифром на бумажке. Как дочитаю — разорвем пополам и съедим.
— Крокодил объявился, — шепотом сообщила Анжела. Ритка испугалась:
— Где?
— У нас, на рынке.
— Что он там делал?
— С Васькой приходил ко мне в палатку. Думаю, тебя искал.
Ритка, бледнея, схватилась за сердце.
— Что с тобой? — испугалась Анжела. — Рит, тебе воды? Где тут у тебя вода? Вот, блин. Ритка, не умирай.
Анжела металась в поисках воды. Зямчик лаял. Наконец Анжела нашла воду и привела Ритку в чувство.
— Какая ты слабенькая. Может, тебе лекарства какие нужны? Я сгоняю.
— Ничего мне не нужно. Ты не перепутала, это точно был Крокодил?
— Да я его и во сне с закрытыми глазами узнаю. Правда, Зям? Как он нас тогда чуть живьем не спалил! Его и Зямчик видел, и Милка.
— Какая Милка?
— А, на твое место взяли. Самвел дал ей испытательный срок, так она из штанов выпрыгивает, выслуживается, показать себя хочет.
— Значит, мое место на рынке уже занято. И бежать мне отсюда некуда, — пригорюнилась Ритка.
— Бежать? От этой красоты? Ты что!
— Тогда ты ко мне иди работать.
— Скрепками торговать? Да у меня и одежды такой нет, как барышни тут ходят.
— Да, эта кофточка тут не проканает, — согласилась Рита.
— А вот про кофточку не надо, — обиделась Анжела. — Это, может, символ моей внутренней свободы. В чем хочу, в том хожу, кого хочу, того люблю. Не то что вы — манекены застегнутые. Ну, побегу я, а то эта Милка там наторгует. Представляешь, ей уже поставщики не нравятся.
В дверь заглянула Диана:
— Там вас участковый дожидается, просить?
— Проси, — разрешила Рита. — А ты, подруга, на мою минутную слабость внимания не обращай. Мы еще побарахтаемся.
— Ну, надумал ко мне идти? — уточнила Рита, когда Петик возник на пороге.
— О, насчет него не сомневайся. Да только Лидка этого никогда не допустит. Туг такой цветник вокруг! — заметила Анжела.
Петик возразил:
— А при чем здесь Лидия?
— Да, Анжела. При чем здесь Лидия, когда у меня новая машина. Пошли — смотреть на нее будем!
Новенькая сверкающая машина стояла возле офиса. Рядом переминался с ноги на ногу Толик.
— Так кому ключи отдавать? — проворчал он.
— Петик, вперед, — скомандовала Ритка.
— Что? Я? — оробел Петик.
— Да. Высочайшим повелением назначаю тебя своим личным водителем и охранником. В одном флаконе. Фильм «Телохранитель» видел? Так вот, я буду Уитни Хьюстон, а ты — Кевином Костнером. Помнишь? «Энд а-а-а-ай вил олвиз лав ю-у-у-у!». Только сразу предупреждаю, Петр: о постельной сцене в финале даже и не мечтай.
Рита, Юлька и Диана уселись в новую машину. Петик плюхнулся на водительское место, повернулся к пассажиркам:
— Куда поедем?
— Совершим круг почета по городу. Петр, душа музыки просит, — скомандовала Рита.
— Чего изволите, Маргарита Викторовна! — Петик врубил музыку, и они покатили. Впереди по курсу замаячил билборд с портретом Ники и слоганом: «Там, где Ника, там — победа!»
— Ой! Я узнаю этот безумный взгляд — и подписи никакой не нужно! — злорадно завопила Диана.
— Не прикажете ли снять и заменить? — поинтересовалась Юлька у Риты. Та помрачнела. Билборд остался позади.
— Нет необходимости. Там же не написано, кто именно это висит и что с ним приключилось. Пусть все думают, что у нас все спокойно, без изменений. Не дадим лишнего повода сплетникам и конкурентам. — Рите стало совсем невмоготу, и она заорала: — Петик, гони! Хоп-хоп! Чу-чу! Йох-хо-о!