— Тонечка, дочка, вот возьми. Подумай хорошенько, мы тебя не торопим. Зачем множить зло на земле. Мы же с тобой можем предупредить человеческое горе. Позвони мне, если надумаешь.
Боева молча взяла визитку и ушла.
— Вот тебе и сходили в разведку, Аня, — огорченно вздохнула Виктория Павловна. — И не узнали ничего толком, и единственную свидетельницу спугнули. В другой раз она нас к себе и на пушечный выстрел не подпустит.
Анна кивнула:
— Ее можно понять. Кто знает, как бы мы себя повели в такой ситуации.
Они собрались уходить, но тут им снова попалась женщина, показавшая дорогу к дому Боевой.
— Ну что, нашли Тоню? — спросила она.
— Найти-то нашли, да, видно, зря мы сюда ехали, — сообщила Виктория Павловна.
— А вы не из собеса? Я — соседка Антонины по лестничной площадке. Помогаем друг дружке, поддерживаем. Нелегко в наше-то время прожить с ребенком, да еще без мужа. Даже с деньгами. Только и крутись. Так я и за Артемкой, бывало, пригляжу, когда ей на работу надо. А вы все-таки кто ж будете? Откуда?
— Мы из детдома.
— Из детдома? Что вы, что вы, ни за что не отдаст, — замахала руками женщина. — Она своего Артемку до смерти любит. Никогда в приют не отправит. Да и зачем, отец им хорошо помогает, они ни в чем не нуждаются.
— А он здесь часто бывает? — осторожно спросила Виктория Павловна.
— Врать не буду, с тех пор как развелись, ни разу не видела. А деньги шлет исправно. Не ладно у них там вышло. Я не спрашиваю, она не рассказывает. Чего раны бередить.
— Как вас зовут? — спросила Анна.
— Вера Ивановна.
— Вера Ивановна, пожалуйста, убедите Антонину с нами поговорить. Если ей нужна помощь, пусть обращается.
Артем приехал в милицию для серьезного разговора со следователем. Он без стука вошел в кабинет и решительно сказал:
— Нужно поговорить.
— Я занят. О таких визитах воспитанные люди договариваются заранее, — буркнул следователь.
— И все-таки тебе придется меня выслушать, если ты не хочешь, чтобы со своим разговором я отсюда отправился прямо к твоему руководству.
Николай Николаевич усмехнулся:
— Знаешь, меня на моей должности и не такие пугали. Артем демонстративно повернулся к двери, но следователь его остановил:
— Говори быстрее, у меня времени мало.
Артем вернулся.
— Слушай внимательно, — сказал он. — Я отследил каждый твой шаг на пути расследования так называемого дела Никитиной.
— И что? — спросил следователь.
— И то, что практически ни одно твое действие не может быть названо законным и профессиональным.
— Не тебе судить, — оборвал Николай Николаевич.
— Это верно, судьи найдутся. Которые по достоинству оценят все твои подвиги. Им будет очень интересно, кто тебе заплатил и сколько, чтобы ты начал рассматривать Доминику Никитину как обвиняемую. Как ты подкинул ей ампулы, как упек ее в психушку.
Следователь вскочил:
— Это уже слишком!
— Я тоже так думаю, — кивнул Артем. — Ты — коррупционер, и я практически уже могу это доказать. Мне пока не хватает некоторых частностей. Но я их нарою, будь уверен.
Следователю не надо было долго объяснять:
— Кто ты вообще и чего от меня хочешь?
— Может быть, я тебя не посажу, пока мне не хватает доказательств, но посеять к тебе крепкое недоверие я смогу, и я это сделаю. Слушай внимательно и запоминай. Я добьюсь того, чтобы ты заменил Никитиной меру пресечения на подписку о невыезде. И немедленно, слышишь, немедленно выпустил ее на свободу. И второе. Я хотел сказать тебе, что деньги, которые ты получил, не стоят потери лица, честного имени и положения в профессиональной среде. Подумай над моими словами. Я от этого дела не отступлюсь.
Следователь задумался. А затем резко повернулся и вышел из кабинета.
В Озерках Коркины жили насыщенной «семейной жизнью». Дети отнимали много времени, особенно у Михаила, который прикипел к ним душой. Однажды к Коркиным на прогулке подошла незнакомая женщина с маленьким ребенком. Она назвалась Валентиной и сообщила, что живет с ними в одном доме. Супруги даже не подозревали, что она подошла к ним вовсе не случайно. Когда вернулись с прогулки и Татьяна подняла сумку с игрушками, Михаил забрал ее со словами:
— Дай мне. Тебе теперь нельзя поднимать ничего тяжелого.
Но Татьяна думала о другом:
— Миша, а ты знаешь Зинаиду Прокофьевну?
— Ты о ком? — не понял Михаил.
— Соседка, о которой эта Валя говорила. У нас в доме такой вроде нет.
— А ты всех тут знаешь? Дом-то многоквартирный.
— А ты? — спросила Татьяна.
— Я не в счет, меня и дома-то никогда не бывает. И потом, я кроме тебя никого не вижу. А сейчас — особенно. Дети, руки мыть, скоро обед.
Татьяна поднялась:
— Пойду что-нибудь приготовлю.
— Нет-нет, я сам, я все сам, — вскочил Михаил. — А ты пока отдохни и подумай: у кого из подруг или подруг подруг есть надежная няня, которой мы могли бы доверить наших девочек?
Во время обеда Лёля спросила Михаила:
— Пап, а что ты сказал про братика? Когда он появится?
Татьяна одернула ее:
— Не вертись и не говори с полным ртом. Убери локти со стола.
Михаил терпеливо объяснил:
— Братики появляются только у девочек, которые хорошо себя ведут и слушают маму.
— А сестрички? — спросила Лёля. — Маму можно не слушать и тогда будет сестричка?
— Ну вот, результат твоего воспитания, — укорила Татьяна. — Сюсюкаешь с ними, а они потом на голову садятся. Сперва в детдоме их распускали, потом ты взялся завершить процесс.
Михаил не хотел ссориться:
— Тань, не надо, а? Лёлька ничего плохого не хотела сказать. Ты просто раздражительная стала, это понятно. Но мы с девчонками тебе будем помогать. Мы тебя любим, правда, Лёлька, правда, Катюша?
— Да, — подтвердила Лёля. — Мы будем слушаться — мы хотим братика.
— Ну-ка, давайте расскажем маме стишок, который мы сочинили, пока ее дожидались, — предложил Михаил. — Три-четыре. Два зайчонка на подушке, это — Лёлька и Катюшка, их два зайца гладят лапой. Это мамочка и…
— И папа! — радостно завопила Лёля.
В это время Лёлина биологическая мать Косарева собиралась в дорогу.
— Самвельчик, ты дома будешь? — нежно пропела она.
— Что? А, нет. Сейчас на рынок пойду, вечером вернусь, — ответил Самвел, думая о чем-то своем.
— А меня, может быть, несколько дней не будет, ты не волнуйся, — предупредила Косарева.
— А почему Самвел должен за тебя волноваться?
— О, Самвел Михалыч, вы снова меня отталкиваете. Меня ваша новая манера все больше интригует… Ну, да ладно, позже разберемся. Перед приездом дам знать. Как привезу детей, спрячу их в подвал. Так, чтоб даже охрана не видела.
— Не вздумай снова мою машину взять, — предупредил Самвел. — Она мне здесь нужна.
— И не собиралась даже. Слишком она у тебя приметная, а мне сейчас реклама ни к чему. Смотри, не забудь с заказчиком созвониться. А о товаре я позабочусь. Так что, Самвел Михалыч, пожелайте мне ни пуха ни пера на дорожку!
Самвел махнул рукой:
— Катись к черту.
Надежда все-таки взяла его машину и уехала в Озёрку. Самвел не сразу обнаружил, что машины на месте нет.
— Машину вымыл? — спросил он у охранника.
Тот кивнул.
— Что головой мотаешь — смотри, отвалится когда-нибудь. С шампунем помыл, как сказано было? Опять мотает! Что, тяжело «да» сказать? Ладно, подгоняй сюда, мне ехать пора.
— Так это, на ней Надежда уехала… — сообщил охранник. — Ты ж ей разрешил.
— Кто разрешил? — возмутился Самвел. — Ты от меня такие слова слышал?
— Нет, — честно признался охранник.
— А я машину ей покупал?
— Нет.
— Это у тебя фамилия такая «Нет»? Повторяешь мне, как попугай, — я уже слушать устал. Все, уволен к черту!
Только сначала найди ключи от старой машины. Не хватало еше, чтобы бизнес страдал из-за болванов.
Охранник побежал за ключами.
— Что за баба эта Надя! — возмущался Самвел. — Ей палец в рот положишь — всю руку оттяпать норовит. Только не на того напала. Самвел, когда его кусают, и пасть порвать может.
Юля с Татьяной зашли к Ритке в кабинет и молча остановились у порога.
— Садитесь, чего встали? — пригласила Рита.
— Ты так всех ошарашила, что к тебе теперь и подходить страшно, — призналась Юля. — Вдруг ты объявишь, что тебя выбрали Папой Римским. Маргаритом-Павлом I.
— Не подскажешь, как нам теперь к тебе обращаться? — спросила Татьяна.
— Я имя вроде не меняла, — пожала плечами Рита.
— Зато серьезно поменяла статус.
— Да ладно вам прикалываться, я осталась точно такой же, как раньше. Вот когда с вашей помощью меня утвердят генеральным директором, тогда, конечно, — Маргарита Викторовна. А пока можно по-старому.
Юля поклонилась:
— Вот спасибо. Вы так добры и демократичны, папа Маргарит.
Но Рита не поддержала игру и заговорила серьезно:
— Я вот о чем хотела поговорить. Я всех ваших правил не знаю. Но вроде как для утверждения меня на должности гендиректора необходимо согласие собрания акционеров?
— Вроде как да.
— Перехожу к сути: меня нужно избрать. И сделаете это вы. Задача простая. Вы знаете, как это делается, и вы должны составить мне речь с программой, которая убедила бы акционеров.
Татьяна пошла в атаку:
— Если ты сумасшедшая, то они пока не такие. Как ты можешь руководить фирмой без специального образования, без опыта работы, без…
Но Ритка остановила ее:
— Не трудись загибать пальцы — рук не хватит. Разуваться придется. Чего у меня нет, я сама отлично знаю. Зато у меня есть опыт жизни, какой вам и не снился. Считайте меня этим, как его, Рокфеллером в начале пути. Он тоже ботинки чистил, мне Анжелка рассказывала.
— Сказочки для наивных торговок, — откомментировала Юля.
— Юлия, еще раз услышу слово «торговка» — ударю больно. А тебя, Татьяна, успокою — ничем я руководить не собираюсь. Ты у меня будешь вторым заместителем, а Аномалия — первым. И руководите себе вдвоем на здоровье. Вон Сергей Анатольевич в вашем бизнесе еще меньше моего смыслил, а кабинет занимал не хуже. Работал же за него кто-то?
— Ну, почему этот кто-то работал на Анатольича, мне лично понятно. А вот почему мы должны работать на тебя? — спросила Юля.
— Потому что шанса такого в жизни у вас раньше никогда не было и больше не предвидится, — уверенно заявила Рита. — Просите что угодно, пишите письма, как Деду Морозу. Я все дам. Свободны. Думайте. Только учтите — времени у вас немного.
После столь бурного и неожиданного заседания акционеров Юрий Владимирович пришел домой совершенно разбитый.
— Пап, что с тобой? — всполошилась Диана, открыв дверь.
Юрий Владимирович молча махнул рукой, прошел в комнату и устало присел на диван.
— Папа, не молчи, — попросила Диана.
— У меня просто нет слов. Сегодня выяснилось, что Ритка, эта маленькая дрянь, которую вытащили из грязи, отмыли и выучили… Нет, я даже не знаю, как об этом можно говорить.
Диана села рядом.
— Даже не предполагала, что кто-то, кроме меня, может выбить тебя из колеи, — заметила она. — Так что Ритка?
— Она объявила, что купила контрольный пакет акций «СуперНики» и теперь фактически является хозяйкой компании.
Диана не поверила:
— Ничего не понимаю. А как же ваша хваленая Амалия?
— Она в шоке. Произошло нечто непонятное. В этом еще нужно разобраться. Диана, что случилось? Почему беды посыпались на нас одна за другой?… Зачем злой рок преследует меня… как Софоклова Эдипа?
Диана успокоилась:
— Пап, не стенай — ты не в античном театре. Если твоя Ника дела вела так же, как личную жизнь — нахрапом и разбоем, — то чего удивляться, что нажила себе кучу врагов.
— К сожалению, я мало вникал в перипетии большого бизнеса, я в этом ничего не смыслю… А надо бы, — задумался Юрий Владимирович.
— А я даже рада, что эта базарная девчонка вас всех уделала. Здоровый народный характер — здоровые народные аппетиты. И «милой Никуше» за меня, как следует, отомстила, — злорадствовала Диана.
— Диана, ты снова говоришь чудовищные вещи! — возмутился Юрий Владимирович.
— Это я специально, папочка, чтобы вывести тебя из прострации. А чисто по-человечески Доминику мне жалко. Но я, кажется, знаю, как ее утешить. — Диана быстро набрала знакомый номер. — Артем, ты можешь заехать к нам? Это важно.
Артем появился очень быстро.
— Ди, у меня совсем нет времени. Зачем ты хотела меня видеть? — спросил он с порога.
— Ты спешишь к Доминике? — не удержалась Диана. — Да.
— Вот и отлично. Передай ей, пожалуйста, этот конверт.
— А что в нем? — удивился Артем.
— Не волнуйся, там только мои слова поддержки и утешения.
— Доченька, как я рад это слышать. Спасибо тебе, — умилился благородный отец.
— Спасибо, Ди, — кивнул Артем.
— Знаю, что вы от меня такого не ждали, но Доминике сейчас нужна помощь. Ты, кстати, еще не в курсе? Папа рассказал, что Ритка у нее оттяпала компанию какими-то махинациями.
Артем опешил:
— Что?
— Артем, это преувеличение… — суетливо стал объяснять Юрий Владимирович. — Дианочка не так поняла… Не нужно Доминике этого говорить. Она ничего там не сможет сделать, только разволнуется.
— Но мне-то вы можете рассказать, что случилось? — настаивал Артем.
— Нет и еще раз нет. Я отказываюсь сейчас говорить на эту тему, — покачал головой Юрий Владимирович.
— Хорошо, — согласился Артем. — Разберемся позже. А теперь, извините, мне ехать нужно.
Артем ушел, а Юрию Владимировичу стало совсем плохо. Он прилег на диван, Диана положила ему на лоб холодное полотенце.
— Я жизнь прожил и многое пережил, но в такой переплет попадаю впервые, — стонал Юрий Владимирович. — Как странно меняются люди в экстремальных обстоятельствах. Артем. Это же просто оборотень. Такой милый, такой симпатичный и вдруг…
— У него на кону большой куш, — заметила Диана.
— Зачем ты сказала про Ритку, Никуша расстроится.
— А чтобы посмотреть, как он закрутится. Пусть почувствует, как фирма уплывает у него из-под носа.
Вдруг Юрий Владимирович оживился:
— Мне нужно все это записать. Такие сюжеты не придумывают, их сама жизнь подбрасывает. Боже, я ли это? Что я говорю! В страданиях собственной дочери мне видится увлекательный сюжет. Мы, писатели, проклятый народ, Дианочка. Нам суждено питаться человеческими горестями.
— Вот и не стони, папочка, — это судьба. А лучше вставай и садись за машинку. Я потом твой текст наберу на компьютере.
Вечером Виктория Павловна и Анна Вадимовна задержались в директорском кабинете, чтобы обсудить неудачный визит к жене Артема.
— Знаешь, Аня, я тут хорошо обдумала все, что мы сегодня увидели и услышали… — сказала директриса, — и склоняюсь я, Аня, верить, что все это правда. Виноват твой Артем по всем статьям.
Анна кивнула:
— Да, бедная женщина. Так разволновалась, когда мы ей вдруг на голову свалились, едва не расплакалась. Понятно, почему она говорить отказалась.
— А кому охота признаваться, что ее ограбили и выбросили на помойку с ребенком вместе. Ты заметила, как маленький Артем на большого похож?
— Одно лицо, — подтвердила Анна. — Подумать только, бросить сына, обобрать жену… Просто исчадие ада какое-то. Невольно порадуешься, что Дианку это миновало. А она еще плакала, дурочка.
— Не в его вкусе, — заметила Виктория Павловна. — Бесприданница. Он у нас только крутыми бизнесменшами интересуется.
— Так-то оно так. Только знаешь, Пална, не показалась мне эта Антонина крутой бизнес-леди… — задумчиво заметила Анна.
— А ты в своей жизни много их видела? Крутых-то? Вот и молчи.
— Просто я подумала: обреченная она какая-то, поникшая. Такие фирмы не открывают.
Но директриса не согласилась:
— Да может, она только сегодня такая — настроения нет. А в другие дни — орлиный взор и волчья хватка.