— Но снаряды... — начал было Пасечник и умолк.
— Вот ты, кажется, и понял. Это похвально. Когда обе стороны включили глушилки, координатная сетка GPS полетела к... чертовой матери. Любой управляемый снаряд навелся бы у тебя на Северный полюс. Все, что можно было тогда сделать умного с умным боеприпасом, — спрятать до лучших времен.
Пасечник недовольно закусил губу.
— Как ни парадоксально, сейчас эти времена настали, — добавил Смит. — Эфир чист. Стреляй, не хочу.
Леха поймал себя на том, что едва не кивнул.
«И не возразишь. А головка наведения потянет всего-то баксов на восемьсот, если крупным оптом. Возраст снаряда неважен, поставить головку может любой пацан, она вворачивается на штатное место взрывателя. Заплати — и лети. В смысле — задай координаты, стрельни куда надо и забудь, она сама довернет снаряд на финише так, чтобы пришел тютелька в тютельку...»
— Ну и сугубо ради информации, которую я обязан тебе доложить как оружейный эксперт группы, — заявил Смит, решив, видимо, добить Пасечника и размазать, пока тепленький. — Китайская управляющая головка с наведением по GPS, которую эти плагиаторы скопировали у русских, а говоря по-простому, украли, стоит меньше тысячи долларов.
— Но предельная дальность... — буркнул Пасечник.
— Да все там прекрасно с дальностью, это же пушка.
— Пушка, — тупо повторил Пасечник.
— Интересно, зачем, не правда ли?
Леха с трудом подавил желание озадаченно почесать в затылке.
«Действительно интересно. Допустим, «Ландскнехты» слепили это чудовище из того металлолома, какой им местный бог послал. А вдруг нет? А если в выборе ствола есть своя логика? Что я помню о больших пушках? Их создавали для взлома долговременной обороны, но эта тема — издали крушить снарядами бетон, — уже полвека не актуальна. По сравнению с гаубицей, у пушки того же калибра начальная скорость будет почти вдвое выше, дальность прямого выстрела побольше наверное раза в полтора, а бронепробиваемость — кому угодно хватит. И это все прекрасно, но вообще не приоритетно для городского боя! Не нужно просто.
В городской застройке рулят гаубицы и минометы. А они взяли пушку. Зачем? В чистом поле жахнуть из нее по шагоходу километров с двух-трех — страшное дело, тот не успеет отпрыгнуть... — при этой мысли Леха по старой памяти слегка занервничал. — Но в городе наоборот: пока ты повернешь свой прекрасный длинный ствол, шагоход тебя из-за угла пристрелит и обратно спрячется. Ну и для чего пушка?
Ой дурак я. Не для чего! Для кого!
Большой пушке нужна большая дичь. С очень толстой шкурой...»
— Старая добрая пушка, — сказал Смит. — Скорее всего и правда старая. Ну, это мы узнаем. В любом случае, она ждала подходящей цели и сегодня дождалась.
— Да она ржавеет в укрытии и стреляет раз в полгода, чтобы напомнить о себе! — уперся Пасечник. Впрочем, его тон нельзя было назвать уверенным. — Пугает врагов, которых давно нет! И попутно ставит на уши местных! А они уже накрутили вокруг нее мифологии! Аба-хренаба!
— Йоба, — напомнил Леха.
— Да и хрен с ним!
— Ну да, стоит, ржавеет, пугает, и с первого раза — попадание, — заметил Смит и выдержал такую паузу, чтобы всем стало ясно, какое мучение для умного человека разъяснять дуракам очевидные вещи. — Везучий дьявол этот Йоба, не так ли?
Пасечник зачем-то оглянулся на проводников, как показалось Лехе, недобро. Те глазели по сторонам и жевали.
— Еще неизвестно, куда он попал, — отрезал Пасечник.
— Давай уже наконец посмотрим, — терпеливо сказал Смит и покосился на Леху.
Леха не удержался и все-таки кивнул.
Не надо обладать знаниями военного эксперта, чтобы понять: тут одно из двух — или Йоба феноменально везуч, или снаряд управляемый. Место вряд ли пристреляно, а то был бы там сейчас не рынок, а братская могила... Но, главное, артиллерийский наблюдатель должен сначала засечь цель и передать данные в варзону. Наблюдатель на углу у рынка.
Поехали смотреть, что еще делать. Увидим, куда шарахнуло — появится рабочая версия, зачем этот Йоба стреляет, и чего ему вообще надо. Тогда подумаем, как искать корректировщика огня. Найдем — многое узнаем. Если он живой, подключим местных специалистов по добыче информации, фиксер Лоренцо поможет, у него все бандиты на контакте. Если наводчик — дрон, тогда совсем хорошо, Смит его расковыряет. Главное, уже есть ниточка, за которую можно тянуть. И начинается она далеко от центра города, что само по себе отрадно.
— Лоренцо, каналья, — произнес Пасечник с чувством. — Ничего ведь не сказал. Фиксер хренов. Целый час мы с ним сидели над картой, изучали район. Ни слова. А ведь знал, сукин сын!
— Полегче, шеф, — попросил Леха шепотом. — Здесь же его люди.
— Не мог он не знать, что тут Юба орудует!
— Йоба.
— Хрен с ним. Кстати! У местных есть бог Иба...
— Ифа.
— Да и хрен бы с ними со всеми! А вот фиксер — засранец!
Теперь на проводников оглянулся Смит.
— И наконец, кто мне объяснит, что за лузер такой окопался в аэропорту? — спросил Пасечник, снова высовываясь из-за угла, на этот раз без оптики, слава богу. — И если Баба все-таки в него метил, а? И просто не добросил. Может, у них с лузером свои отношения... Чего вы так уставились?! Снесло боковым ветром! Что, блин, за фэн-клуб Бабы тут нарисовался?! У него снаряды волшебные, им на погоду наплевать?!
Кажется, Пасечнику и правда очень не хотелось на рынок.
— Баба — глава местной организованной преступности, — терпеливо произнес Леха. — Его полное имя Муделе Баба. А стреляет Йоба-Хранитель. А в аэропорту — мобильный госпиталь Мальтийского ордена.
— Да помню я! Но там же сидел еще кто-то...
— Уже нет. Была миссия Красного Креста, но в прошлом году сразу после решения ООН они свернулись и удрали.
— Не рискну их осуждать, — ввернул Смит. — В период безвластия в проектных зонах случались дикие эксцессы. После решения ООН лучше эвакуироваться, тем более, из Африки.
— Наверное, да, — Пасечник неохотно кивнул. — Тут могут просто всем обрезание сделать, включая медсестер, и трудись себе дальше, — а вдруг съедят? В проектных зонах иногда бывает очень голодно, пока не придет финансирование... А мальтийцы, значит, остались, суровые ребята...
— Нет. Они приехали, когда сбежал Красный Крест, и по нашим данным — своей волей, их никто не звал.
— А уже некому было звать, — сказал Смит. — И незачем. Кого волнуют нигерийцы? Они даже своим царькам не интересны. Сколько погибло во время конфликта? Никто не считал. Все равно осталось в двадцать раз больше, чем нужно, чтобы качать нефть. Можно затеять еще двадцать конфликтов, мир не заметит их. Пока олигархи не устроят разборку прямо в дельте Нигера и там не загорятся скважины — всем плевать...
Пасечник бросил на него озадаченный взгляд, Леха тоже.
Смит высказался как обычно, почти без выражения и с отсутствующим видом, но сама тема была на редкость человеческой для существа, которое уже всех убедило, будто у него одни железки на уме.
«И опять он прав, некому звать сюда госпиталь и незачем, — подумал Леха. — В Абудже сохранились мэрия и полиция, но не настоящие органы власти, а какие-то ролевые модели. Им народ до лампочки, они делом заняты, помогают Муделе Бабе воровать. По слухам, уже полностью разграбили легкое метро, в количестве двух веток, и теперь пилят железную дорогу... Естественно, Красный Крест сбежал отсюда, пока не запахло жареной человечиной. Ведь «решение ООН» — это признание района Абуджи местностью, утратившей государственное управление, и передача ее под руку Агентства Территориального Развития Объединенных Наций. Что бывает дальше, не секрет, об этом просто не принято говорить вслух: АТР выжидает, пока плотность населения в его новой «проектной зоне» не снизится до расчетного уровня. Чтобы потом, когда Агентство принесет сюда мир и процветание, всем хватило и того, и другого. По окраинам Абуджи прозябает сто тысяч — и что-то АТР не спешит.
А зачем спешить, простите за цинизм?
С точки зрения мирового сообщества ничего в Нигерии не изменилось, только стало меньше народу, и правительство вернулось в Лагос. Северная половина страны как жила по шариату, так и живет, южные штаты остались христианскими. Подумаешь, случился внутренний конфликт. Нигерийские властные кланы решали свои проблемы под уважительным предлогом борьбы с исламским экстремизмом. А несколько частных военных компаний проходили мимо — и помогли. Ну и случайно между собой зарубились чуток. Прямо в столице. Наверное они давно мечтали раздолбать город-миллионник и поубивать друг друга. Где бы им еще дали такое отмочить. А в Африке — можно. А ради борьбы с мировым терроризмом — нужно! А для тех, кто явится сюда осваивать средства на восстановление региона, просто жизненно необходимо.
Нет, не смешно как-то.
Но ведь в общих чертах именно так и было.
И тишина — будто так и надо...»
Леха понял, что непростительно отвлекся. Нельзя задумываться в городе, где стреляют. Это все из-за жары. Хочется спрятаться, хотя бы в себя. Он навострил уши.
— Почему-то медики всегда в аэропорту, даже если от него мало осталось. Условный рефлекс, а? — Пасечник фыркнул. — Подальше от больных, особенно от вооруженных!
— Там уцелели таможенные склады и несколько ангаров, — сказал Леха, просто чтобы никто не подумал, будто он заснул. — Местным они без надобности, слишком далеко от основных трасс. Вот в них мальтийцы и сидят... Кстати, о местных — Майк наверняка все знает про аэропорт.
— Слушай, ну я же шучу. Мальтийцы большие молодцы, хоть их мотивы и загадка для всех... А насчет местных... — Пасечник одним взглядом без лишних слов выразил свое отношение к проводникам. Но, тем не менее, повысил голос и спросил: — Майк! А скажи-ка мне, этот ваш, как его... Яба!
— Йоба! — рявкнули хором Леха и Смит.
— Он совсем никогда не стрелял по аэропорту?
Леха тихонько выругался по-русски. Смит посмотрел на него с пониманием.
— Я имею в виду — пока врачи еще не приехали? Может, тогда этот... эта штука туда стреляла? А ты сам был здесь в дни конфликта?
— Йоба не стрелять аэропорт никогда. Ваши сжечь терминал, упасть контрольная башня, сломать все полосы... — сухо доложил Майк, каменея лицом. Кажется, ему очень не понравился последний вопрос.
— Не наши! — возмутился Пасечник. — Какие еще наши?
— Белые.
Секунду-другую Пасечник явно не знал, что сказать.
Смит откровенно наслаждался его замешательством, попутно высматривая что-то у себя в планшете.
Леха думал, как ему это надоело.
И еще — зачем все-таки Смит упорно загораживает рисунок с Килроем на стене.
— Белые, знаешь, разные! — выдавил Пасечник наконец. — Это были плохие белые!
— Как пожелаешь, босс. Ну, значит, плохие белые, когда отступать внутрь город от хорошие белые, разрушить наш аэропорт. И взорвать железная дорога. А хорошие белые испортить всю связь и отрезать электричество. После это плохие белые вместе с хорошие белые сжечь наш город. От это Йоба проснуться и начать убивать. К несчастью, поздно. Йоба спать очень сильно.
— Вот теперь не помешало бы мнение профессионала, — съязвил Пасечник в сторону Смита.
— Двести три... — медленно произнес тот, уткнувшись в планшет. — Тогда все правдоподобно. Но пока не увижу своими глазами, не поверю. Это же идиотизм. Да и просто не может ее тут быть.
— Чего — двести три?
— Того. Восемь дюймов. Спорим на бутылку?
— Вообще не понимаю, о чем ты! — заявил Пасечник, задирая нос.
— А вот и разбитые углы... — протянул Смит, поднимая глаза от планшета. Глаза были пустые, он смотрел куда-то внутрь себя: — Разбитые углы и следы на другой стороне. Наконец-то все встало на свои места.
— Алло, мистер Холмс! — позвал Пасечник.
— Это Йоба выбивал шагоходы. Сквозь угловые дома. Вместе со стенами...
На некоторое время группа дружно потеряла дар речи.
Пасечник, размышляя, взялся грязной рукой за подбородок. Ничего страшного, у него все равно сажа на левой щеке и пыль на правой.
Леха подсматривал за Смитом: «Интересно, мы оба сейчас представили одну и ту же картину?»
По пути сюда с окраины они видели немало расстрелянных домов на перекрестках; этим, понятно, досталось крепче тех, что просто стоят вдоль улицы. Пробоины и ссадины были обычные, от автоматических тридцатимиллиметровок, самого массового оружия наемников. Кое-где в стены влетели ракеты ПТРК, не сумев закончить маневр; тоже норма для городского боя. Но ближе к центру начало попадаться странное, когда угол крайнего дома снесен начисто, словно по нему врезали титанической кувалдой. И глазастый Смит заметил: на другой стороне улицы, чуть наискосок, стена обязательно проломлена. Будто сказочный тролль упал на нее с размаху.
Теперь понятно, как их звали, бедных троллей. «Кентавр Марк Два», старенький уже, но бодренький. Основная боевая шагающая машина частной военной компании «Полевые Кибернетические Решения».
Обычная практика шагоходов в городском бою: выйти из-за угла, отстреляться коротко, в одну-две секунды, — и назад. В тебя пальнут ответно, а ты уже исчез. Но если неподалеку на крыше сидит дрон-наводчик, тогда большая пушка может с закрытой позиции кинуть снаряд прямо в дом, за которым ты спрятался. Хрясь! То, что останется от шагохода, отлетит на другую сторону улицы и шмякнется там об стену.
Главное — не впечатляться, представляя себе это. И без того хватает эмоций для первого дня в Абудже.
Снаряд наверное лучше бетонобойный, для гарантии сногсшибательного эффекта. Но если калибр двести три миллиметра, то уже все равно, лишь бы попасть в дом, а там, как говорится, пускай Господь разбирается.
«Странный калибр, загадочная пушка, — думал Леха. — Для морского орудия мало, для сухопутного много. Какая-нибудь экзотика двадцатого века, мы ведь в Африке, тут что угодно можно найти. Африка — та еще свалка металлолома; иногда здешним царькам продавали опытные машины, существующие в единственном экземпляре, я-то знаю... Если так поступали русские, то подумать страшно, какого стального Годзиллу сюда могли спихнуть китайцы, за бесценок, просто чтобы он у них страну не захламлял.
Вот тебе и Йоба.
А обломки разбитых шагоходов либо свои же унесли на запчасти, либо прибрали к рукам местные. Все брошенные кварталы вплоть до границы центра буквально вылизаны, остов от автомобиля не найдешь, и даже гильзы не валяются...»
— А обломки? — задумался вслух Пасечник.
— Зачем тебе обломки?
— Слушай, я не ставлю под сомнение твою компетенцию, но ты и меня пойми. Нам же надо в отчете предъявить факты! А где они?.. Шагоходы иногда просто задевают за стены. И даже падают на них! Если по-твоему машины валил Уба, пробив здания насквозь...
— Йоба, — машинально уже поправил его Леха.
— Да отстаньте вы! — рявкнул Пасечник. — Зануды! Пушка ваша ненаглядная, пушка!.. А теперь представьте, как она долбит! А шагоход это вам не танк! Это гроб на тонких ножках! Когда в шагоход прилетает, от него тоже... Все летит! Во все стороны! Что я, не видел?! Обшивка — в клочья, гидравлика рвется, боевой модуль просто отваливается, да и сам он... особенно если Китай... на запчасти... по винтику... Консервные банки!!!
Леха со Смитом перенесли всплеск негодования стоически, даже не переглянувшись. Наболело у коллеги. Значит, действительно что-то видел. Может, и не очень много, но ему хватило. Это надо уважать.
Это выглянул человек из-под маски научного сотрудника.
— От сильного удара они рассыпаются, парни, — сказал Пасечник, на глазах успокаиваясь. — И остается мелкий железный хлам, который никто не подбирает. Вывозят только крупные блоки. Руки-ноги-голову. И то если обстановка позволяет. А мы тут ржавого болта не видели. Да, болты тоже фирменные и денег стоят. Кто вылизывает территорию? У кого заранее посчитана каждая заклепка?.. Правильно, это «мусорщики» так чисто работают, словно пылесосом... Но утилизаторы не дошли сюда, они боялись потерять свои тягачи, у них же было два подрыва на фугасах где-то в пригороде...