Послал отец второго сына за огнем и хлебом, приказал ему:
— Не бери тайком, попроси учтиво!
Вот пошел второй брат. И не сумел рассказать небылицы, Леший отрезал ему за это палец.
Еле вырвался средний брат. Сам не помнил, как домой добрался. Поведал своим, что не смог он Лешему небылицу рассказать, только скрыл, что тот ему палец отрезал.
Засмеялся младший и говорит братьям:
— Эх вы, не могли у Лешего огня и хлеба добыть.
— А ты сам попробуй, сходи к Лешему, и тебе достанется, — отвечают братья.
Младший говорит:
— Без огня и хлеба не проживешь, пойду добывать огонь и хлеб.
Взял парень ружье, заткнул за пояс топор, отправился в путь и вскоре очутился в лесной избушке, а там перед огнем лежит Леший. В одном углу — голова, в другом — ноги.
Поклонился Лешему младший брат и говорит учтиво:
— Пусти меня переночевать.
— Что ж, — отвечает Леший, — лезь на печку да рассказывай мне небылицы. Угодишь — я тебя награжу, а коли быль расскажешь вместо небылицы — все волосы на твоей голове вырву.
Согласился младший брат, только предупредил Лешего, чтобы тот его не прерывал.
— А если прервешь меня, я сам тебе клок волос вырву.
Так и договорились. Залез младший брат на печку, принялся сказывать небылицу:
— Когда-то давным-давно один сапожник три года на небо летел и, наконец, забрался за облака на синие поля, а там все люди босые, вверх ногами ходят, говорят:
— Если были бы мы обуты в крылатые сапоги, то с облака на облако перескакивали, не ходили бы вниз головой.
Пожалел человек небесных жителей. Принялся им шить крылатые сапоги, а вместо щетины — взял седые волосы, что у Лешего вырывал.
Услышал Леший про седые волосы, схватился за голову, закричал:
— Нельзя седые волосы рвать!
— Можно! — отвечал зверолов и вырвал у Лешего клок волос.
— Больше, — говорит, — не прерывай меня.
Замолчал Леший, а младший брат продолжал небылицу сказывать:
— Однажды небесный житель в крылатых сапогах из облака веревку сплел, спрыгнул на землю и начал той веревкой домовых ловить. Всех до одного переловил, принялся ловить водяных, а водяные сами идут сюда. Ой, ой, они и, правда, идут сюда!
Испугался Леший. Он с водяными всю жизнь воевал, кинулся к двери, а там нет никого. Говорит парню:
— Зачем обманываешь? Нет водяных в помине.
— А ты сам велел обманывать! — отвечает зверолов, вырвал у Лешего клок волос по уговору и пригрозил:
— Еще словечко вымолвишь, еще клок выдеру!
Притих Леший, сел, слушает дальше:
— Пошел я однажды на охоту. Заблудился. Замерзать стал. Вдруг встретил медведя. Говорит мне медведь человечьим голосом: «Не стреляй в меня, человек! Сделаю все, что ты прикажешь!» Велел я медведю разложить костер, а медведь говорит: «Нет у меня ни кремня, ни огнива, не могу я высечь огонь. Садись на меня верхом, я отнесу тебя туда, где огонь горит». Сел я верхом на медведя. Взвился медведь, полетел над лесами и реками, над горами и озерами. Опустился медведь у твоей избы и говорит: «Здесь тебе дадут огонь и хлеб». Вот я и пришел к тебе, а ты не даешь мне ни огня, ни хлеба.
И закричал вдруг младший брат:
— Эй, Мишка-медведь, иди сюда, разорви злого Лешего!
Леший в ноги парню повалился:
— Что хочешь бери, не зови медведя!
А младший брат отвечает:
— Мне нужно то, зачем я пришел!
Леший дал младшему брату ружье, что бьет без промаха, сумку с охотничьими припасами, что никогда не истощается, дал три мешка, полные хлеба, и огненный камень с железкой.
— Ты станешь железкой по этому камню бить, — сказал Леший, — и у тебя будет жаркий огонь.
— Мне этого мало, — отвечает парень. — Ты обидел моих братьев, надо эту обиду смыть.
Заплакал Леший, сознался, что он вырезал ремень у одного брата, оторвал палец у другого. Дал он парню ремень и палец, дал волшебное зелье и говорит:
— Многим людям, что приходили ко мне за огнем, рвал я пальцы, вырезал ремни, но такой, как ты, еще не приходил.
Поблагодарил парень Лешего, вернулся к отцу и братьям.
Начал младший рассказывать, как он Лешего обманул, братья рты разинули, но отец говорит:
— Видно и тебе, сынок, от Лешего досталось. И ты огня не принес.
Достал младший брат огненный камень, ударил по нему железкой, и засиял огонь, запылали дрова в печке.
— А теперь, — говорит младший старшим братьям, — сознайтесь, что вы у Лешего потеряли.
Те рассказали, как дело было. Младший брат смазал старшему брату спину, а среднему ногу волшебным зельем и вылечил их.
Узнал отец, как старшие сыновья оплошали, и горько ему стало.
Пожили в лесу они еще немного и вернулись домой, продали белок и рябчиков, выручили много денег.
Потом отец умер. А перед смертью собрал он своих сыновей и сказал:
— Вам, старшие, без меня хозяйство вести. А тебе, младший сын, оставляю свое охотничье счастье.
У старших сыновей работа не ладилась, и они вскоре разорились. А младший все время охотился в отцовских угодьях и стал таким искусным звероловом, что слава о нем разнеслась далеко-далеко.
ГОСПОДИН ИВАН САРАПАНЧИКОВ
Однажды под окошко пришла женщина с пятью ребятами и жалобно попросила:
— Ой, хозяюшка, пожалей моих детей, дай мне хлебушка…
Пожалела хозяйка и мать, и детей, отдала последний каравай.
Женщина и говорит:
— За это у твоего сына будет счастливая доля, он на царевне женится.
Засмеялась хозяйка:
— Какая там царевна! Мой сын Иван первый лентяй, за него и дочь пастуха не пойдет. Шестнадцатый год парню, а он день-деньской на печи лежит.
Но прохожая на своем стоит:
— Твой сын пахать начнет, свое счастье найдет.
Ушла женщина и детей увела… День был знойный, комары и оводы тучами летали, но Иван вдруг собрался на пашню. Мать принялась его уговаривать:
— Не ходи. Станут оводы жалить лошадь, а она тебя убьет.
Иван не послушался. Запряг клячу, ушел на пашню. А там и, правда, оводы принялись жалить лошадь.
Схватил шапку, начал прогонять комаров да оводов.
Махнул шапкой, смотрит — очень много убил.
Он давай их считать. 75 оводов насчитал, а мошкару и комаров считать не стал. Уйма их. Подумал Иван:
«Что же это, столько душ могу одним махом убить, а мне пахать приходится. Нет, не стану пахать. Я не простой человек, а богатырь».
Иван распряг лошадь, толкнул ее кулаком в бок и буркнул:
— Ты не рабочая кобыла, ты богатырский конь.
Кобыла-то чуть с ног не валится, такая худая, еле жива, да что ему, глупому! Оставил лошадь в поле, сам вернулся домой.
— Ну, матушка, я, оказывается, сильный, могучий богатырь.
— Молчи, дурак! — отвечает мать, — что тебе еще взбрело в голову, какой ты могучий, если дров наколоть не можешь.
— Зря, матушка, — говорит Иван, — такую речь ведешь. Я одним махом 75 богатырей убил, а мелких и считать не стал. Давай скорее свой сарафан, я сегодня же отправлюсь в путь.
— Типун тебе на язык! — кричит мать. — Сарафаны понадобились! Ты не баба, не сарафаны тебе носить.
— Давай, давай снимай быстрей. Я из него шатер сделаю, — пристал Иван.
Добился все-таки своего. Отнял у матери сарафан, где-то разыскал старую отцовскую косу, сделал ножны и косу туда вложил. Получилось как сабля на боку.
— Ты, может, и лошадь возьмешь? — испугалась мать.
— А как же! — говорит Иван. — Богатыри без коней не ездят. Кобыла наша не простая, а богатырский конь.
Мать пробовала удержать сына, да как удержишь? Иван уже сильнее матери. Взнуздал кобылу, сел верхом и поехал куда глаза глядят…
Ехал, ехал Иван и добрался до развилки трех дорог. Там на ветру качается сосна. Иван обтесал сосну сбоку, поскоблил и вырезал надпись:
«Этой дорогой проехал господин Иван Сарапанчиков. Могучий богатырь. Одним махом он убил 75 витязей, а мелких без числа положил. Хотите — догоняйте, не хотите — оставайтесь!»
Отдохнул Иван и потом поскакал по дороге дальше.
К старой сосне подъехали три богатыря — Белуня-богатырь, Горыня-богатырь и Сам Самплеменник. Возвращались богатыри домой после долгого странствования. У развилки дорог сели отдохнуть. Вдруг видят надпись.
Прочитали и посмотрели богатыри друг на друга. Сам Самплеменник, как старший среди них, стал спрашивать:
— Ты, Белуня-богатырь, знал такого богатыря?
— Нет, — говорит Белуня-богатырь.
— Нет, — говорит Горыня-богатырь.
— И я нет, — говорит Сам Самплеменник.
Потом опять спрашивает Сам Самплеменник:
— А ты, Белуня-богатырь, можешь ли столько витязей одним махом уложить?
— Нет, — отвечает Белуня-богатырь.
— Нет, — отвечает Горыня-богатырь.
— И я нет, — признался Сам Самплеменник. — Вы лучше скажите, что нам делать, если мы встретимся с этим проезжим.
Умирать никому неохота, никому смерть не мила.
Сам Самплеменник и говорит:
— Нам надо познакомиться с проезжим и, если согласится, взять его за старшего брата, подчиниться ему. Нам придется догнать его, чтоб потом худа не было.
Богатыри вскочили на коней и помчались в погоню за Иваном Сарапанчиковым.
А Иван все вперед да вперед плетется на кобыле. Старая коса на боку, на седле висит сарафан. Лошадь-то худая, далеко он и не отъехал, конечно. Вдруг сзади послышался конский топот — это богатыри летят.
«Что такое, что за шум?» — думает Иван и, обернувшись, шевельнул пальцем.
Богатыри тогда как раз показались из-за леса.
— Вот, вот, — говорят друг другу, — вот он, да не грозит ли он нам? Что это он шевельнул пальцем? Как бы это подойти, чтоб сразу не кинулся?
Иван не остановился даже, все вперед едет. Сам Самплеменник расхрабрился, догнал Ивана, спрашивает тихим голосом:
— Ты ли это будешь господин богатырь Иван Сарапанчиков?
— А хоть бы и я! — сердито отвечал Иван. — Тебе-то что?
У глупого человека такой уж и разговор.
— С добром вы или со злом?
— Ты господин Иван Сарапанчиков? — опять спрашивает Сам Самплеменник. — Если это ты, мы вот пришли с тобой договориться, будь у нас за старшего, и нам, и тебе будет хорошо, хоть в огонь, хоть в воду пойдем за тобой.
— Ладно! — отвечает Иван. — Ну что ж, будете моими младшими братьями. А теперь ступайте за мной.
Сам Самплеменник все поведал богатырям:
— Уф, силен же он, — говорит. — Я вспотел от такого разговора. Ах, какой сердитый! Видно, и, правда, могучий он, коли так с нами разговаривает! Ведь если посмотреть, так простой человек, худенький, а одежда — стыдно сказать, лохмотья одни. Но норов у него грозный. Ладно. Хоть познакомились, теперь еще поживем! Да!
Вот поскакали три богатыря следом за Иваном и добрались до рубежа Девятицарства. Иван и говорит:
— Ну, богатыри, если назвались вы моими братьями, я так вас и буду звать. Здесь стоянку устроим. Я давно не отдыхал, а тут отдохну. Я, как лягу, трое суток сплю без просыпу, и вы меня не беспокойте.
Иван повесил сарафан на колья, устроил себе полог не полог, шатер не шатер и зашел туда. Богатыри только посмотрели друг на друга. Они-то тоже целые сутки обычно отдыхают, но Иван все-таки догадался сказать, что трое суток спит.
Говорят богатыри между собой: Иван — вот богатырь, у него богатырский сон. А на взгляд как простой человек!
Дивятся богатыри, а Ивану что, он человек с ленцой, трое суток ему еще немного, он лежал бы хоть и дольше, если бы есть не хотелось.
Богатыри тоже свои шатры разбили, коней пустили кормиться, готовятся лечь спать. А они люди бывалые, знают, где остановились. Стали толковать.
— Как же так? Мы ведь к Девятицарству приехали, здесь царь злой, если безоружные ляжем, он пошлет войска и нас сонных изрубят. Как же так, у старшего брата не спросили, а, не спросившись его, тоже нельзя часовых ставить. Давай ты, — говорят Сам Самплеменнику, — старший среди нас, сходи и спроси у Ивана, как быть.
Сам Самплеменнику не хотелось идти, Ивана не хотел беспокоить. Но все же тихонько спросил его:
— Господин Сарапанчиков, господин Сарапанчиков, мы ведь у Девятицарства остановились и без часовых не смеем лечь, как и что прикажешь?
— А я часовым для вас стоять не буду, — крикнул Иван из-под сарафана. — Сами три брата стойте посменно!
Сам Самплеменник поскорей назад подался, говорит:
— Ух и сердитый, самим велел стоять посменно.
Вот пролетели сутки, вторые промчались.
А граница-то пустой не остается, охраняют ее. И царь Девятицарства узнал, что на рубеже стоят богатыри. Царь собрал войска без числа, послал на границу.
А Иван все еще спит, еще не выходил из своего шатра. Часовым оказался Белуня-богатырь, раза два он заглядывал в шатер, а будить не смеет Ивана, обратно уходит. Посоветовались братья и послали они к Ивану Сам Самплеменника.
Говорит Сам Самплеменник Ивану:
— Коль такой случай, пришлось тебя побеспокоить, разбудить, ничего не поделаешь, видишь ведь, сколько войска идет. А ты, господин Сарапанчиков, нашим большим братом считаешься, против нас идут войска без числа. Что прикажешь делать?
Проснулся Иван, закричал:
— Я против такого войска не буду выходить. Из-за пустяков незачем меня беспокоить. Идите и сами бейтесь. Одного врага в живых оставьте, чтобы он своим поведал, как вы с его войском растравились.
Сам Самплеменник и говорит богатырям:
— Ах ты, ах ты, ну и силен же, видно, против такого войска, я, говорит, не выйду, незачем, мол, было беспокоить меня из-за пустяков. Как быть, братья, справимся ли мы одни?
Ну, тут справишься или нет, а сражаться надо, Иван приказал. Богатыри вскочили на коней, все войско изрубили, скосили, как вот сено косят. Одного врага оставили в живых. Сам Самплеменник велел ему идти к царю.
— Ты расскажи царю, что видел, да не забудь поведать, что наш старший брат не выходил на поле. Против него, говорят, никакая сила не устоит. И пусть царь людей не губит, против нас не идет, а если добра хочет, пусть встречает нас хлебом-солью.
Сам Самплеменник отпустил посла, и тот побежал к царю-владыке.
А владыка Девятицарства, как только узнал о гибели войска, разъярился, рассердился. У него был Полкан-Полубес, телохранитель и опора всего Девятицарства. Не простой был с виду Полкан — до половины лошадь, а другая половина как у человека. Сам длиной в 30 сажень. На земле и на целом свете еще не было противника равного Полкану. Царь приказал ему прогнать богатырей.
— Бух, бух! Зим! Зим! — земля дрожит, Полкан ступает. Хвостом машет, может, за сто верст слышно.
Услышали этот гул и шум богатыри. Они-то, люди бывалые, грамотные, знали, что в Девятицарстве есть Полкан-Полубес, непобедимое чудище. Услышали они Полканову поступь и устрашились. Сам Самплеменник кинулся к Ивану.
— Господин Сарапанчиков, господин Сарапанчиков, Полкан-Полубес, видно, идет. Никто с ним не может бороться, в писании и то о нем говорится. Что будем делать, не выйдешь ли сам?
Тяжело вздохнул Иван.
— Да, — говорит, — придется, видно, выйти мне.
— А что прикажешь нам, — спрашивает Сам Самплеменник, — он ведь очень силен, помощь не лишней будет. Не возьмешь ли нас с собой, может, пригодимся?
— Нет, не надо, — говорит Иван, — вы только мешать будете, вас незачем брать, я один пойду.
Сам Самплеменник пришел к богатырям, удивляется:
— А не взял нас, вы, мол, только мешать будете, один справлюсь.
Богатыри тоже ахают, удивляются, ну и сила, мол!
А Иван вылез из-под сарафана.
«Ох, ох, ох, правду мать говорила, не умел жить, вот и конец. Хорошо, если бы дома я теперь сидел, а то здесь умереть придется. Зря не послушался матушки. Глупым она меня называла, глупый и есть».
Не хочется Ивану умирать, но делать нечего, слово дано богатырям, придется выйти против Полкана.
Иван поймал кобылу, сел верхом и поскакал навстречу Полкану-Полубесу. Подальше отъехал, чтоб не срамиться. Пусть богатыри не видят, как его убьют. Едет Иван и сам себя жалеет, свою молодую жизнь оплакивает.