— Слово, — прошептала она Юнипе. — Ты помнишь слово?
— Какое слово?
— Его открыл нам Арчимбольдо, когда мы ловили для него таких призраков в магические зеркала.
Тогда в Венеции их старый учитель открыл им ворота в одно из своих зеркал. Они проникли в волшебный мир Зазеркалья и встретили в нем призраков. Существа из другого мира, желавшие перейти в мир Мерле и Юнипы, обитали как бестелесные тени в колдовских зеркалах Арчимбольдо. В лабиринтах Зазеркалья они двигались почти незаметно, оставляя лишь легкую рябь на стекле, но возвращение в телесное бытие было закрыто для них навсегда. Девочки привораживали их с помощью магического слова и возвращали Мастеру, а тот отпускал их в отражения на воде венецианских каналов.
— Хм, слово, — задумчиво пробормотала Юнипа. — Начинается вроде на «интера…» или «интеро…»…
— Интрабилибус или что-то в этом роде.
— Да, похоже. Интерабилитапетрифакс…
— Детская чушь, — сердито фыркнула Королева Флюирия.
— Интрабалибуспустуленц, — сказала Мерле.
— Интеропетерусбилибикс.
— Интерумпетерфиксбилбулус.
— Инторапетерусбилирис.
Мерле вздохнула.
— Инторапети…
— Постой-ка, скажи еще раз!
— Что?
— То, что ты сказала последний раз.
Юнипа немного подумала.
— Инторапетерусбилирис.
Мерле ликовала.
— Почти! Сейчас я скажу точно: инторабилиуспетерус! — Она произнесла это так громко, что в другом конце комнаты на несколько секунд смолкла болтовня Фермитракса и царских шпионов.
— Сет смотрит на нас, — прошептала Юнипа.
Но Мерле не заботилась больше ни о жреце Хоруса, ни о предупреждении Юнипы. Она нетерпеливо повторила заклинание и сразу почувствовала жжение, поднимавшееся от кисти к локтю.
— Мерле! — В голосе Юнипы послышалась тревога.
Мерле подмигнула и посмотрела на зеркало. Призрак обволакивал ее пальцы, как полоска тумана.
— Сработало, — сказала Королева Флюирия. Однако в ее голосе звучало беспокойство, словно ей не понравилось, что Мерле установила контакт с призраком.
— Эй, ты там? — беззвучно спросила Мерле.
— Брбрлбрлбрлбрл, — пробормотал призрак.
— Привет!
— Пррр… привет.
От волнения сердце Мерле учащенно забилось.
— Ты слышишь меня?
— Конечно, — пробормотал призрак. Это ты меня не слышала. — Голос звучал с вызовом и совсем не призрачно.
— Он что-нибудь говорит? — спросила Юнипа, и Мерле поняла, что ее подруга не слышит призрака, как и все остальные.
Шпионы снова начали болтать, не обращая внимания на Мерле. И только Сет не спускал с нее глаз. У Мерле даже мурашки пробежали по спине.
— Ты ужасно долго тянула, — сказал призрак сквозь ее кончики пальцев.
Его слова в отличие от заявлений Королевы Флюирии звучали в голове Мерле все еще как бы издалека и немного неразборчиво, но теперь она его отлично понимала. Голос был молодой и наверняка мужской.
— Ты мне поможешь? — спросила она напрямик.
Для перебранок у нее не было времени. В любую секунду их мог позвать Андрей, чтобы обсудить ситуацию.
— Я давно уже спрашивал себя, когда же ты до этого додумаешься? — съязвил призрак.
— Ты мне поможешь?
Он вздохнул, как упрямый мальчишка. Может, он и был мальчишкой, прежде чем стать призраком.
— Ты хочешь знать, что там, за зеркалом, не так ли? — спросил он.
— Да.
— Твоя подруга была права. Если кого-то называют женщиной, а иногда женщиной с львиными ногами, а иногда сфинксом, значит, это сфинкс.
Мерле не поняла ни слова.
— Нельзя ли пояснить?
Призрак снова вздохнул.
— Женщина с другой стороны сфинкс. И она действительно твоя мать.
Мерле чуть не задохнулась. А он добавил:
— Во всяком случае, мне так кажется. Ну что, ты довольна?
— Что он там говорит? — возбужденно прошептала Юнипа. — Рассказывай!
Сердце Мерле бешено колотилось.
— Он говорит, что моя мать сфинкс.
— Он говорит, что моя мать сфинкс, — передразнил Мерле призрак. — Ты хочешь узнать еще что-нибудь?
— Он просто невежа и сопляк, — вмешалась Королева Флюирия.
Казалось, призрак не мог ее слышать, поскольку никак не ответил на ее слова.
— Да, — сказала Мерле дрожащим голосом. — Да, конечно. Где она сейчас? Ты можешь ее видеть?
— Нет. У нее ведь нет такого замечательного зеркала, в которое ты меня поймала.
— Поймала? Ты же сам сюда запрыгнул!
— Потому что иначе со мной произошло бы то же, что с другими.
— Ты ее знал?
— Они все были из моего мира. Но знал я только своего дядю. Он не хотел брать меня с собой, но однажды ночью я пробрался в его кабинет и прыгнул сквозь зеркало вслед за ним. Он выглядел довольно глупо, когда это заметил. — Призрак хихикнул. — Ну да, а потом глупо выглядел я, когда заметил, что из этого вышло.
— Глупости, — сказала Королева. — Дурацкая болтовня.
— Поговорим снова о моей матери, хорошо?
— Ладно, — сказал призрак. — Как угодно.
— Где она теперь?
— Последний раз я видел ее сидящей на мертвой ведьме посреди моря. — Он рассказывал об этом, как о чем-то обыденном, как будто застал ее за приготовлением обеда.
— В море? — спросила Мерле. — Ты уверен?
— Я знаю, как выглядит море, — съехидничал он.
— Да… да, конечно. Я хотела сказать, что она там делала?
— Держала руку в воде и сооружала магическое зеркало. Чтобы подержать тебя за руку. Вспоминаешь?
Мерле совсем запуталась.
— Значит, ты можешь видеть ее только тогда, когда она опускает руку в воду?
— Так же как и тебя.
— И ты ее слышишь?
— Вас обеих.
— Но тогда почему я не могу ее слышать?
— Можем поменяться местами в любой момент, — насмешливо сказал призрак.
Мерле задумалась.
— Расскажи мне, что она говорит. Она умеет с тобой разговаривать?
— Она довольно быстро сообразила, что за зеркалом кроме ее доченьки есть кое-кто еще. И она была так вежлива, что сначала спросила, как меня зовут.
— Ой… как же тебя зовут?
— Я забыл.
— Но как…
— Я сказал, что она спросила. Я не сказал, что смог ей ответить.
— Как можно вдруг забыть свое имя?
— А как можно внезапно превратиться в грязное пятно на зеркале? Не знаю. Единственное, о чем я могу вспомнить, так это о последних секундах в дядиной комнате. Все, что было раньше, забыл. Но чувствую, что постепенно все возвращается. Иногда вспоминаю разные мелочи, лица, даже мелодии. Может быть, просижу в твоем душном кармане еще пару лет, и тогда…
— Послушай, — прервала его Мерле. — Мне жаль, что с тобой такое случилось. Но я не виновата. Никто не вынуждал тебя следовать за дядей. Ну, так как, хочешь помочь мне или нет?
— Да, да, да, — протянул он.
— Если ты умеешь говорить с… — Мерле запнулась, — …с моей матерью, то сможешь передать ей, что я скажу. И наоборот.
— Что-то вроде перевода, так?
— Точно.
Наконец-то он понял, подумала она, и даже Королева с облегчением вздохнула где-то в глубине ее мыслей.
— Я думаю, у меня запросто получится, заявил призрак.
— Ты очень меня обяжешь.
— А ты будешь вынимать меня иногда из кармана?
— Если мы выберемся отсюда целыми и невредимыми, то, может быть, найдем способ вытащить тебя из этого зеркала.
— Не бросайся обещаниями, которые ты едва ли сможешь выполнить, — сказала Королева.
— Ничего не выйдет. — Голос призрака стал вдруг печальным. — Я не смогу обрести тело в твоем мире. Все это говорят.
— Может быть, не тело. Но зеркало побольше. Как насчет моря?
— Тогда я стану вроде как моряк?
— Ну да.
— Что ж, договорились. — И он, сильно фальшивя, затянул: — Пятнадцать человек на сундук мертвеца…
Какая дурацкая песня, подумала Мерле.
— Мы попытаемся, — сказала она торопливо, лишь бы прекратить его вопли. — Обещаю.
— Мерле… — Его голос стал снова серьезным.
— Да?
— Мерле…
Ее дыхание участилось.
— Ну, говори же!
— Она снова здесь. Твоя мать, Мерле… она здесь, у меня.
— Какого черта она там делает? — Дарио с мрачным видом переминался с ноги на ногу.
Снег скрипел под его сапогами, и Серафин подумал, что вскоре услышит точно такой же звук, когда Дарио заскрипит зубами от ярости, если Лалапея не встанет и они не двинутся дальше.
Сфинкс сидела скорчившись на берегу замерзшего Нила среди ледяных торосов. Мальчики укрылись неподалеку, в вымерзшей пальмовой роще. Верхушки пальм не выдержали веса снега и сломались, осталось только несколько искривленных стволов, торчавших как столбы посреди белой, заснеженной пустыни. С воздуха они представляли собой отличную мишень. Унка стояла внизу рядом со Лалапеей и озабоченно смотрела на нее.
Серафин не выдержал.
— Я иду к ним.
Он в последний раз взглянул на Железное Око, невообразимо высокое чудовище, вставшее перед ними серой стеной. Оно было бы похоже на высокую гору, если бы не было таким гладким и не выросло так внезапно из снежной равнины. Сумерки скрывали истинный облик крепости.
Где-то за снежными облаками заходило солнце. По крайней мере, теперь им не придется опасаться солнечных лодок. Но наверняка здесь, снаружи, у подножия Железного Ока, есть еще какая-то стража. Стража быстрая и смертоносная даже ночью.
Дарио что-то пробурчал, когда Серафин начал спускаться вниз, но не сделал попытки последовать за ним. Серафину это было на руку. Он хотел один поговорить с Ункой и сфинксом.
Но когда он заглянул Лалапее за плечо и увидел наконец, что она делала, все слова застряли у него в горле.
Во льду у берега зияла дыра. Казалось, ее раскопал когтями какой-то хищный зверь.
Здесь, совсем рядом с крепостью, лед был тоньше, чем там, где застряла подводная лодка. Тридцать сантиметров, не больше, подумал Серафин. Должно быть, от крепости исходило тепло. Жаль, что они его не чувствовали. Точно, стало теплее, но температура все равно еще была очень низкой.
Лалапея сидела на корточках в снегу, закатав рукав мехового плаща, наклонившись вперед и погрузив неподвижную руку по локоть в ледяную воду. Ее обнаженное предплечье постепенно приобретало синий цвет. Тем не менее она не пыталась вытащить руку из проруби. Только теперь Серафин заметил, что она что-то шепчет. Но слишком тихо. Он не мог разобрать слов.
Он растерянно посмотрел на Унку;
— Что она делает?
— Говорит кое с кем.
— Она отморозит себе руку.
— Наверное, уже отморозила.
— Но…
— Она знает, что делает.
— Нет, — сказал он гневно. — Похоже, что не знает! Как мы ее, полуживую, потащим за собой в крепость? — Он протянул было руку, чтобы взять Лалапею за плечо и увести прочь от воды.
Но Унка удержала его, прошипев так, что Серафин вздрогнул:
— Это важно, очень важно.
Серафин отпрянул.
— Она сошла с ума. Вы обе сошли с ума.
Он хотел повернуться и уйти к остальным.
Но Унка снова удержала его.
— Серафин, — сказала русалка с мольбой в голосе. Она разговаривает с Мерле.
Он ошеломленно уставился на нее:
— Откуда ты знаешь?
— Вода помогает ей.
Унка отвела Серафина в сторону, и там, на берегу замерзшего Нила, Серафин узнал, каким образом этот разговор связан с водяным зеркалом Мерле.
Он скрестил руки под меховым плащом и начал растирать себе плечи. Скорее от волнения, чем от холода.
— Неужели это правда? — спросил он, хмуря лоб. — Я хочу сказать, ты это серьезно?
Унка кивнула.
Серафин понизил голос:
— Но какое отношение к Лалапее имеет Мерле?
Русалка показала зубы. То есть улыбнулась.
— А ты не догадываешься?
— Нет, черт подери!
— Она — ее мать, Серафин. Лалапея — мать Мерле.
Ужасающая улыбка становилась все шире, только глаза оставались человеческими и прекрасными.
— Твоя подруга — дочь женщины-сфинкса.
Мерле сосредоточенно вслушивалась в слова призрака, изо всех сил пытаясь не погружать свои дрожащие пальцы слишком глубоко в воду зеркала. Сейчас ей нельзя терять с ним связь, она должна услышать, что скажет ей сфинкс — ее мать.
— Она говорит, что ты должна идти к Барбриджу, — продолжал призрак. — Иди к нему, только там ты будешь в безопасности. В общем, там не так опасно, как в Железном Оке.
— Но мы ведь убежали из Ада именно от Барбриджа! Скажи ей это.
Прошло некоторое время, затем призрак передал ответ:
— Она говорит, что вы должны встретиться с ним в его зеркальном кабинете. Ты и твоя подруга. Пусть она приведет тебя туда.
— Пусть Юнипа приведет меня в зеркальный кабинет?
— Да. Подожди, это не все… Сейчас. Пусть она приведет тебя к нему. Там вы будете в безопасности.
Мерле все еще не могла понять.
— В безопасности от кого? От сфинксов?
Призрак прислушивался некоторое время, потом перевел:
— Она говорит, от Сына Матери. Не знаю, что это значит.
Мерле рассердилась:
— Будь так добр, спроси ее об этом!
Пока призрак спрашивал, заговорила Королева:
— Я не знаю, хорошо ли это, Мерле. Может быть, тебе следует…
Нет, решительно подумала Мерле. Не вмешивайся. Это только мое дело.
Призрак передал ответ:
— Сын Матери. Кажется, так звали этого… да… этого предка сфинксов, вроде бы их праотца. Или бога. Она говорит, что он держит путь сюда или даже уже находится в крепости. Она точно не знает. И она говорит, что сфинксы попытаются воскресить его.
Мерле испугалась, потому что Королева испустила какой-то странный звук.
«Как много ты знаешь на самом деле?» — в который раз подумала она.
— Сын Матери, — прошептала Королева. — Значит, это правда. Я чуяла его, но думала, что это невозможно… Во имя всех святых, Мерле, ты не должна ее слушаться. Не вздумай отсюда уходить.
Раньше надо было предупреждать, с горечью подумала Мерле.
Призрак продолжал:
— Она все время говорит одно и то же. Что твоя подруга должна отвести тебя к Барбриджу, пока еще не поздно. Что вы должны идти в его зеркальный кабинет и, если понадобится, ждать его там. Она говорит, он смог бы рассказать тебе все: о тебе, о ней и о твоем отце.
— Спроси ее, кто был мой отец.
Пауза затянулась.
— Сын Барбриджа, — сказал наконец призрак. — Стивен.
Стивен Барбридж. Ее отец. Мысль показалась ей странной и пугающей.
— Как ее зовут?
— Лалапея, — сказал призрак.
Мерле почувствовала, что ее пальцы начинают дрожать. Она закусила губу и попыталась взять себя в руки. Все было так запутанно и невероятно… Ведь сфинксы испокон веков были их врагами. Разве не так? Разве не они были истинными властителями Империи? Если ее мать действительно сфинкс, значит, ее сородичи обрекли мир на гибель. Но Мерле не такая, как они, и, возможно, Лалапея тоже.
— Мерле! — Голос призрака прервал ход ее мыслей. — Твоя мать говорит, что только Юнипа сможет отвести тебя туда. Это очень важно. Только Юнипа сумеет применить Стеклянное Слово.
У Мерле так кружилась голова, словно она несколько часов вертелась волчком.
— Стеклянное Слово? Что это значит?
— Минутку.
Прошло время. Слишком много времени.
— Эй? Ты где? — не вытерпела Мерле.
— Она ушла.
— Что?
— Лалапея вытащила руку из воды: я ее больше не слышу.
— Но как же…
— Извини. Это не моя вина.
Мерле подняла голову и снова посмотрела на Юнипу, которая с озабоченным лицом сидела перед ней.
— Я должна тебя проводить? Так он сказал?
Мерле кивнула как будто в оцепенении после кошмара. Ей бы радоваться, ведь она узнала, кто ее родители. Но это почти ничего не меняло. Точнее говоря, совсем ничего. Это только еще больше запутало ее и испугало.
И она шепотом пересказала все Юнипе. Пока она говорила, Сет не спускал с них глаз. Поймав ее взгляд, он холодно усмехнулся. Мерле быстро отвернулась.
— Я знаю, что он имел в виду, — почти беззвучно прошептала Юнипа.
— Правда?
Юнипа учащенно дышала, ее голос звучал хрипло:
— Сквозь зеркало, Мерле. Мы должны пройти сквозь зеркало. — Она печально улыбнулась. — В конце концов, разве не для этого Арчимбольдо вставил мне такие глаза? Я могу не просто видеть. Мои глаза — ключ, по крайней мере часть ключа. Барбридж рассказал мне все. Рассказал, почему он поручил Арчимбольдо забрать меня из приюта и так далее. Я должна смотреть в другие миры, и я могу проникать в них.