Я пощупала дверь. Не привиделась. Что тут скажешь, муж мне угодил. Честно говоря, я понятия не имела, как относиться к Хастаду. Надо бы его ненавидеть, особенно после всего, что он сделал, но почему-то не получалось.
В спальне я первым делом подперла дверь стулом. Муж ведь не думал, что она будет гостеприимно для него распахнута? Впрочем, этой ночью он и не пытался ко мне войти. Похоже, он вообще не ночевал дома. Наверняка дело в поисках ведьмы. Охотники с ног сбились, разыскивая ее.
На следующий день я в назначенный час отправилась к Моэл. Выходила с такими же предосторожностями, что и вчера. Благо теперь у меня есть сонная трава. С ней я легко могу уходить и возвращаться, когда захочу.
Дорогу я нашла не быстро, хоть вчера и пыталась ее запомнить. Но, в конце концов, я добралась до цели. Самостоятельно.
К ритуалу уже было все готово: в центре подвала стоял алтарь, на полу вокруг него начертили незнакомые мне знаки.
— Это твое место, — указала на алтарь Моэл. — Ложись.
Делать нечего, я забралась на алтарь и легла на спину, скрестив руки на груди. Чувствовала себя неуютно. На похожем постаменте охотники выжигали магию Актавии. Очень неприятная ассоциация.
— Что теперь? — спросила я хриплым от волнения голосом.
— Закрой глаза и сосредоточься на последнем воспоминании из своего мира.
Так я и сделала. Пока воскрешала образы своей жизни, Моэл жгла благовония и читала нараспев заклятия. От терпкого запаха трав щипало нос, а монотонный голос ведьмы убаюкивал. Я постепенно погружалась в транс — странное медитативное состояние.
Мое последнее воспоминание из родного мира — мы со Светкой в ресторане. Чокаемся чашками с зеленым чаем, смеемся. Потом идем на танцпол. Я словно смотрела кино с собой в главной роли. Картинки крутились все быстрее, я едва успевала следить за происходящим.
После ресторана мы разъехались по домам. Следующий день — рабочий. Какое-то время все идет как надо, кадры мелькают сплошной полосой. Одно и то же, одно и то же. Никогда не думала, что моя жизнь настолько однообразна и скучна.
Затем что-то новенькое — я на приеме у врача. Как я могла это забыть? Ощущение, будто часть моей жизни нарочно стерли из памяти. Врач что-то говорит, я плачу. И новые кадры: посещение больницы, процедуры. Мне становится все хуже. Я не расслышала диагноза, но догадываюсь о нем. Кажется, я умираю.
В конце концов, я оказываюсь в больнице. Лежу под капельницами, сама на себя не похожа. Худая, лысая. Не человек, а его жалкое подобие. Меня навещает только Светка. Бывший муж, разумеется, не явился. Он давно вычеркнул меня из своей жизни. Еще одно болезненное напоминание, насколько я одинока. Аж слезы наворачиваются от жалости к себе.
Но внезапно приходит еще один посетитель. Старуха. Та самая, с лавочки. Она здесь откуда? Я чувствую себя собакой, взявшей след. Что-то тут нечисто. Старуха склоняется надо мной, шепчет, я отвечаю, и она удовлетворенно кивает. А через неделю я умираю.
Это было ужасно: наблюдать за собственной смертью. Страх, боль, отчаяние — я испытала целую гамму кошмарных эмоций. Получается, в родном мире меня больше нет. Мое тело покоится в земле, разлагается себе потихоньку и возвращаться мне, по сути, некуда.
Это открытие неприятно поразило. Как же быть? Смириться с тем, что этот новый мир теперь мой? Я очнулась от транса шокированной. Никак не могла прийти в себя и собрать мысли в кучу.
Сомнений в том, что увиденное — правда, не возникло. Все было настолько реальным… Я чувствовала, что прожила это все. И боль в горле, когда пришла в себя в новом мире, была не только от того, что Еленика повесилась. Эта боль — отголосок дыхательной трубки, через которую я дышала последние дни жизни в родном теле. Вот так все взаимосвязано.
Я сидела на алтаре, свесив ноги. По щекам текли слезы, но я едва их ощущала. Моэл меня не торопила, давая время освоиться и смириться с новыми знаниями.
— Получается все зря? — наконец заговорила я. — Моя борьба с Хастадом не имеет смысла? Рано или поздно он все равно лишит меня магии. Но, может, это и к лучшему. Я стану обычной женщиной, проживу простую жизнь.
Я рассуждала вслух, прикидывая, как быть дальше. Но Моэл резко меня перебила:
— Не смей думать о подобном! Просто так между мирами не ходят. Всегда есть причина. Твое присутствие здесь — дар. Его необходимо использовать.
— Чего ради? — пожала я плечами. После пережитой в видении смерти я совсем упала духом. — Возможно, тихая семейная жизнь с Хастадом — именно то, что уготовано мне судьбой.
— Я расскажу тебе кое-что о твоем муже, охотниках и их планах. Думаешь, он женился на тебе по доброте душевной или из симпатии? Ему нужен остров твоего отца.
— Это я и так знаю.
— Но ты вряд ли догадываешься, зачем этот остров понадобился охотникам.
Я качнула головой. Это мне действительно неизвестно.
— В нашем мире не счесть островов, но лишь пять из них представляют особую ценность для ведьм. Когда-то, когда вода еще не покрывала большую часть суши, в этих местах родились самые первые и самые могущественные ведьмы. По сей день это места нашей силы. Их уничтожение приведет к гибели всех ведьм. Десятилетие за десятилетием охотники пытались вычислить эти места. Они пытали наших сестер, сжигали их заживо. Все ради того, чтобы те проговорились. Наконец, охотники узнали все, что хотели. Один за другим они присвоили четыре из пяти островов себе. Остался последний — тот, что принадлежит твоему отцу. Вскоре они получат и его, и тогда проведут обряд, убив одним махом всех ведьм.
— Вы все умрете? — ужаснулась я.
— В один миг. А мир продолжит гибнуть. Еще каких-то сто лет, и вода захватит его полностью. Вслед за ведьмами погибнет все живое. Ведь только мы в состоянии заставить воду отступить.
— Почему же вы не сделали этого до сих пор? Чего ждете?
— Верховную ведьму. Ту, чья сила будет безгранична. Она возглавит нас и вернет все, как было до потопа. Но пока Верховная не родилась.
— Сколько лет вы ее ждете?
— Столетий, девочка, столетий. Дар Верховной очень редкий. Последняя жила еще тогда, когда вода и суша пребывали в гармонии.
Мне не нравились слова Моэл, но не верить я им не могла. Задуманное охотниками ужасно. Отнять жизнь у тысяч женщин! Подобное и вообразить трудно. И Хастад с ними заодно. Если у них все получится, я ведь тоже погибну. При условии, что хоть крупица магии сохранится во мне в тот момент.
Но даже если нет, сколько будет других жертв! Острова захлебнутся в крови, тела станет негде хоронить. Это станет катастрофой вселенского масштаба. Геноцид по половому признаку.
— Но чем я могу помочь? — спросила. — Я и магией-то не умею пользоваться.
— Я тебя научу, это несложно. И как быть с мужем тоже подскажу. Ты нужна этому миру. Привратница не переселяет души просто так.
Она говорила о той странной старухе, что навещала меня в больнице. Понятно, что мое перемещение ее рук дело. У нее были какие-то планы на мой счет. Жаль, она меня не поставила в известность. Или поставила, но я не помню. Провалов в памяти еще хватало. Фактически я забыла целый кусок жизни длиной этак в год, а то и больше.
Я ощутила ответственность. Как будто судьба целого мира зависела от моего решения. Не знаю, удастся ли сохранить магию, но помочь попробую.
— Что же мне делать?
— Не только охотник может забрать силу у ведьмы, мы тоже на кое-что способны, — хитро улыбнулась Моэл. — Они выжигают магию через близость. Чаще всего насильно. Но сила ведьмы в ее слабости. Твои губы — оружие. Получи от охотника поцелуй, и ты уничтожишь его дар, а себе вернешь магию. Всю, что он забрал у тебя.
Так вот почему Хастад так смотрит на мои губы! Он, в самом деле, боится их. И хочет. Это я тоже видела в его взгляде. Запретный плод сладок. Так уж устроены люди: им хочется то, чего нельзя. Я могу это использовать.
Глава 28
Я слушала внимательно, кивала. Мне предстояло многому научиться. Моэл рассказала, что поцелуй с охотником должен быть добровольным, а не вырванным силой. Это осложняло дело. Скрутить и насильно зацеловать мужа не вариант.
А еще ведьма объяснила, как призывать магию. В общем-то, я инстинктивно действовала правильно. Надо сосредоточиться и обратиться к внутренним резервам. Но у Моэл ладони вспыхивали за секунду, мне же на это требовалось больше времени.
— Ничего, научишься, — успокоила она. — Продолжишь практиковать, и вскоре магия будет мгновенно откликаться на зов.
Остаток нашей встречи я именно этим и занималась — тренировалась. К сожалению, делать это я могла только в защищенном от охотников подвале. В других местах призывать магию опасно.
Время, увы, бежало непозволительно быстро. Вскоре пришлось прощаться. Моэл обняла меня и сказала:
— Береги себя.
Я сжала ее плечи в ответ и вдруг ощутила неприятное покалывание на сгибе локтя с внутренней стороны. Закатав рукав, заметила небольшую ранку. Похожая остается от укола иглы.
— Что это? — спросила. — Вы брали у меня кровь?
— О чем ты? — Моэл сделала вид, что не поняла. — Ты, должно быть, просто поранилась. Такое бывает.
— Да, конечно, — пробормотала я и поторопилась откланяться.
Ведьме я не поверила. Утром ранки не было и, когда я ложилась на алтарь, тоже. Значит, она появилась, пока я была в трансе. Поранить меня могла только Моэл. Похоже, ей зачем-то понадобилась моя кровь. Что-то ведьма темнит. Надеюсь, она не проклянет меня с помощью крови. Вроде я ничем ее не обидела.
И все же, вернувшись домой, я решила воспользоваться советом Моэл. Поцеловать охотника… проще сказать, чем сделать. Тут надо действовать осторожно. Когда-то я уже провалила одну попытку, поторопилась. Получится ли сейчас?
Я долго рылась в сундуках в поисках подходящего наряда для соблазнения Хастада. К сожалению, гардероб Еленики не мог похвастаться красивыми нарядами. Все ее платья и даже ночные сорочки были практичными: непрозрачные ткани, длинные рукава, закрытое горло. В таком наряде можно в мужском монастыре гулять посреди белого дня, никто даже не взглянет.
Сама я за покупками не ходила. До этого момента мне было как-то все равно, что носить, а сейчас уже поздно бежать в магазин. Да и денег у меня нет, и где этот самый магазин я не в курсе. Есть ли он вообще или модистки шьют все на заказ? В общем, надо выкручиваться с тем, что в наличии.
Перерыв сундуки, я позвала на помощь горничную и спросила: есть ли в доме гардеробная. Возможно, со старыми нарядами. Вдруг там найдется что-то стоящее.
— Конечно, леру Бринн, есть. Я вас провожу.
Девушка отвела меня в подвал, где находилась кладовая. Все же говоря о гардеробной, я имела в виду немного другое, но уж что есть.
И снова сундуки с намного более скудным, а главное дряхлым содержимым. Шкаф здесь, похоже, еще не изобрели, и все добро хранили вот так. Я совсем пала духом, когда приметила в углу резной ларь. Он стоял поодаль ото всех, сам по себе. Красивая резьба на деревянных боках изображала птиц и деревья, выделяя его среди других гладкобоких сундуков. А еще на нем был замок.
— У тебя нет ключа? — спросила я у горничной, которая все это время помогала мне разбирать старье.
— Нет, леру Бринн, — качнула она головой.
— В таком случае неси кочергу.
Девушка только ресницами хлопала, но я махнула на нее рукой. Мол, поторапливайся, и она шмыгнула за дверь. Не знаю, чего мне дался этот ларь. Но любопытство толкало на подвиги. Из всех сундуков в кладовой заперт лишь он. Вряд ли это простое совпадение.
С помощью кочерги и яростного сопения я минут через десять взломала ларь. Вытерев пот со лба, я откинула крышку и замерла. Внутри лежало настоящее сокровище. Не золото с бриллиантами, а восхитительные наряды один краше другого и все абсолютно новые. Шелковые ткани, тончайшее кружево, ручная вышивка. Я вытаскивала платья, и мы с горничной на пару ахали, сраженные очередной красотой.
— Кому это все принадлежит? — спросила я, втайне надеясь, что это не вещи Сильды. Ее одежду я не возьму, даже если мне совсем не в чем будет ходить. Лучше голой, чем в ее платье.
— Наверное, никому, леру Бринн, — ответила горничная. — Я видела, как на днях ларь доставили в дом. С тех пор он стоит тут. Может, хозяин решил сделать сюрприз и купил все эти наряды для вас? Но пока не успел подарить.
Я нахмурилась. Хастад купил для меня платья? Не может быть! Но если не мне, то кому? Я приложила одно из платьев к себе. Размер явно мой. На округлившуюся Сильду не налезет. А кроме нас других значимых женщин в доме нет. Выходит, это все же мне, и я могу смело брать все, что мне приглянется. Чего скрывать, приятно, что муж обо мне позаботился.
Я добралась до дна ларя и там нашла нужную мне пару: ночную сорочку и халат. Прозрачное кружево сорочки скрывало тело ровно настолько, чтобы пробудить мужскую фантазию, а халат из струящейся ткани, расписанной диковинными цветами, приковывал взгляд. В таком наряде легко соблазнить мужа. Причем не только на поцелуи и не только в губы.
Нарядившись, я распустила волосы, подкрасила глаза углем и приготовилась ждать Хастада. Рассчитывать на авось — что он сам придет ко мне — не стала. Отправилась в его спальню. С ключом мне снова помогла горничная. Хорошая мне все-таки досталась служанка. Не то что Фафна.
В спальне Хастада я ничего не трогала. Не хватало еще его разозлить. Сразу прошла к кровати и устроилась на ней в соблазнительной позе. Распахнула полы халата, открывая ноги. Приспустила с одного плеча сорочку. Волосы уложила красивыми волнами. Все, я готова к операции под кодовым названием «Поцелуй».
Время шло. Хастад задерживался. Будь проклята эта облава на ведьм! За окном давно стемнело, и я все чаще зевала. Спина затекла от долгого сиденья в одной позе. Я позволила себе опустить голову на подушку. Полежу немного, всего пару минут, а потом опять сяду как надо.
В итоге проснулась от ощущения, что на меня кто-то смотрит. Открыв глаза, я резко села и уперлась взглядом в Хастада. Мужчина стоял рядом с кроватью и хмуро меня изучал. Да уж, не вышел сюрприз. Хастад, конечно, удивлен, но вряд ли мой помятый вид его возбуждает.
— Здравствуй, — сказала я, приглаживая растрепанные волосы. Спросонья ничего более путного в голову не пришло.
— Нашла мой подарок, — кивнул он на халат. — Хорошо. Моя жена должна одеваться со вкусом.
— Спасибо. Мне все очень понравилось, — выходит, догадка была верна: содержимое ларя действительно предназначалось мне. Стало не по себе: Хастад проявлял заботу, а чем я собиралась ему отплатить? Но речь шла не только обо мне, но и обо всех ведьмах этого мира. Они не заслужили смерти.
Хастад скользнул взглядом по моим неприкрытым ногам и хмыкнул.
— Все-таки решила проявить разумность и избавиться от магии, — он трактовал мое поведение по-своему.
Что ж, пусть так и думает. Это заблуждение поможет усыпить его бдительность. Ему лучше не знать, что я не собираюсь доводить дело до конца. Мне бы только один поцелуй, а дальше Хастаду уже будет не до меня. Благодаря Моэл я знала: если призову магию, Хастада скрутит от боли.
Я развязала пояс халата. Если уж пришла, надо действовать. Встав на колени прямо на кровати, я потянулась к мужчине.
Он не двигался. Не отклонился от моих рук, но и не подался им навстречу. И все же он был достаточно близко, чтобы я до него добралась. Расстегнув пуговицы на камзоле, я провела по плечам Хастада, раздевая его. Камзол упал на пол, и я принялась за завязки рубахи.
На первый взгляд мужчина никак не реагировал на мои действия. Стоял себе истуканом. Будь я и вправду Еленикой — неопытной и юной — растерялась бы. Но мои знания о мужчинах позволили заметить нюансы, выдающие возбуждение. То, как расширились зрачки Хастада, а грудная клетка стала вздыматься чаще, говорило о его неравнодушии.
Убедившись, что действую верно, я осмелела. Расправилась с завязками и потянула рубаху вверх, снимая ее с мужа. Он мне помог — поднял руки, и рубаха отправилась на пол к камзолу, а мои ладони прижались к животу Хастада.
Пока игра удавалась, но в этом-то и крылся подвох.