— Серёжа, — прошептала она. — Мне страшно.
Послышался гул, исходящий от ловушки. Свет осветил всё помещение, и я почувствовал неприятную дрожь.
— Серёжа…
— Ен?
— Мне кажется оно хочет меня забрать.
— Ен, успокойся, я рядом, — взял её за руку и заглянул в глаза. — Всё нормально.
— Нет, нет, нет, — бормотала она. — Оно зовёт меня, оно хочет, чтобы я вернулась, — голос её судорожно дрожал.
— Ен, успокойся, всё…
— Нет! Нет! — она вырвалась из рук и бросилась к ловушке.
— Ен! — я схватил её за талию, но тут ловушка взорвалась, полыхнул яркий свет, а тело девушки лопнуло, словно мыльный пузырь, оставив после себя лишь разноцветные искорки, которые качались в воздухе и медленно таяли.
Я стоял, не веря своим глазам. Только что она была тут, а теперь…
— Сергей!
По ступеням вниз сбежали профессор и капитан.
— Что тут произошло?! — грозно спросил Берроу.
— Где Ен? — тут же спросил Петрошин, но я стоял и смотрел сквозь них, не в силах сказать ни слова. — Сергей, где Ен? Что случилось? — он тряс меня за плечи.
— Она… — я посмотрел на свои руки и показал их профессору, тот непонимающе посмотрел на них.
— Серёжа, очнись! — он ещё раз встряхнул меня. — Мы должны срочно найти её. Это… — он на миг замялся, — это не Ен.
* * *
Корабль плавно опустился на песок. На эту часть Кадума опустились сумерки, и местность приходилось освещать прожекторами. Её фигуру мы увидели сразу же. Она сидела на берегу, и волны омывали её ноги. Ен была без костюма, он ей больше не был нужен, ведь это была не совсем она.
Когда профессор сказал мне, что кровь, которую он взял у девушки, ей не принадлежит, а точнее, там осталась лишь малая часть её ДНК, то пол ушёл у меня из-под ног. Я никогда не жаловался на здоровье. Конечно, не был отлично подготовленным звездолётчиком, но и не хандрил при первом понижении температуры. Но сегодня дал слабину, возможно, сказывалась травма. Крепкие руки поддержали меня, когда я стал оседать.
— Серёжа, где она? — спросил Петрошин.
— Она исчезла, — промямлил я. — Лопнула…
— Как лопнула? — не понял профессор.
— Да вот так, пуф, — и показал руками взрыв.
Чувство было омерзительно. Ощущал свою слабость, выглядел словно тряпка, и было ужасно стыдно за это. Но в то же время мне было наплевать на мнение других. Мой друг, которого я знал столько лет, только что исчез, а после мне заявляют, что это вовсе не она. Но я-то знаю, что это была Ен Ким, девятнадцатилетняя кореянка, превосходно знающая русский.
Тогда мы прошли в кабину пилота, где Петрошин показал мне образец крови Ен до полёта, а потом образец, взятый недавно. Они полностью отличались. Второй вообще не был похож на человеческую кровь, это были мёртвые микроорганизмы, чем-то похожие на земных паразитов. После я рассказал всё, что произошло в нижнем отсеке. Сперва мне не поверили, но в ходе разбирательств мы поняли, что ни черта не понимаем. Скорее всего Ен была на планете, и мы должны были спасти её.
Корабль мягко сел, и мы втроём выбрались наружу, прихватив с собой оружие. Берроу остался около корабля, а мы с профессором направились к одинокой фигуре близ озера.
— Ен? — окликнул девушку профессор, но та не пошевелилась. — Ен, это ты?
Она встала и развернулась. Да, без сомнений, это была она. Но на её лице не было никаких эмоций, лишь полное безразличие. Глаза были красные, видимо, недавно плакала.
— Ен?
— Да, Владимир Павлович, это я, — ответила та. — Вроде бы.
— Ен, что произошло на корабле? — мы не спеша подходили к ней, и она это заметила.
— Вы боитесь меня, — усмехнулась. — Не удивительно.
— Я проверил твою кровь и обнаружил нечто интересное, но вместе с тем невозможное.
— Да? Наверное, обнаружили там нечто постороннее?
— Практически всё.
— Ух ты, — театрально взмахнула руками. — Какая неожиданность, — она развернулась к озеру и снова села. Её плечи затряслись. — Я не хочу, — сквозь слёзы послышались слова. — Почему именно я?
— Ен, пожалуйста, расскажи нам, что произошло?
— Я не Ен, можете меня так больше не называть.
— Что за глупости?
— Это не глупости, Владимир Павлович, — она посмотрела на нас, и в её глазах было такое отчаяние, что нам стало стыдно за наше поведение, и сели рядом. — Я больше не человек, — всхлипывала девушка. — Когда я упала в воду, то стала его частью, — указала ладонью на водную гладь. — Сперва я этого не осознавала, но потом, на корабле, он позвал меня.
— Позвал?
— Да. Это не просто вода — это живой организм. Живой и разумный.
Эта новость потрясла нас. Как бы мы ни надеялись, что эта теория правдива, как бы ни представляли себе нашу радость от этого открытия, реальность оказалась намного хуже.
— Ен, ты уверена в этом? — осторожно спросил профессор. — Ведь мы давно проверяли планету на наличие разумной жизни. Давно и очень много раз, и не только на разумные создания, но и вообще на животный мир. И насчёт этих озёр также было много теорий, но все они потерпели фиаско.
— Я помню, — кивнула головой. Девушка больше не плакала, хотя слезинки всё ещё сбегали по её смуглому лицу. — Думаете, мне легко в это поверить? Но он разговаривает со мной, я понимаю его. Можно считать, что я сошла с ума, но ведь исчезла с корабля и появилась тут. Теперь не могу покинуть эту планету, ведь я её часть, — снова заплакала, опустив голову и обхватив колени руками.
— Ен, Ен, успокойся, — я обнял её за плечи. — Думаю, что всё это можно легко объяснить…
— Как?!
М-да, действительно, как?
Владимир Павлович встал.
— Значит так, молодые люди, — начал он. — Хватит разглагольствовать. Сейчас же все собираемся и улетаем. Так что давайте все живо на корабль.
— Вы не поняли, — Ен даже не посмотрела на него. — Я не могу улететь.
— Разберёмся, — всё таким же уверенным голосом продолжал тот. — Но для начала нам надо пройти вовнутрь. Не хочешь лететь — не полетим, пока точно не решим, что делать. Но здесь оставаться тоже нельзя.
Ен всё же взглянула на него. И теперь в её взоре была надежда, такая сильная, что моё сердце сжалось ещё сильнее и я решил, что никуда без неё не полечу.
— Хорошо, Владимир Павлович, — она поднялась и, опираясь о нас, пошла к кораблю.
У входа стоял Берроу.
— Вова? — он удивлённо смотрел на девушку, свободно идущую без защитного костюма.
— Поль, я всё объясню. Пока особых поводов для беспокойства нет.
Капитан не стал спорить со старым другом. Вдали в темнеющем небе сверкнула молния.
— Надвигается гроза, — пробормотал он.
* * *
Мы вдвоём сидели в её комнате и смотрели в иллюминатор, за которым срывался дождь. Удивительно, откуда он тут мог взяться? Хотя, как оказалось, здесь много удивительного. Чёрные тучи заволокли тускнеющее небо, и мрак поглотил нас гораздо раньше.
Мы молчали, нам нечего было сказать. Мы не были влюблены, не были близки. Были обычными друзьями. Друзьями, которые не жаждут постоянного общения, и не обижаются, когда связываются реже, чем раз в неделю. Мы были друзьями, которые помнили друг о друге, изредка общались, но при личной встрече были безумно рады. У каждого из нас была личная жизнь, и мы не лезли в чужую, не имели права, уважая выбор друга, даже если и считали его неверным.
Мы ждали. Чего? Да кто его знает. Просто ждали. В моей голове даже не было каких-либо мыслей, я просто смотрел во тьму. Возможно, у Ен тоже не было мыслей, хотя, как знать.
Профессор вновь взял у неё кровь, но помимо этого взял немного воды из озера, чтобы сравнить их. Можно было присутствовать при его работе, но Ен не захотела там находиться, а я не хотел её бросать.
— Не думаю, что они решат что-нибудь, найдут выход. Его попросту нет, — нарушила тишину девушка.
— Не говори глупостей, это же знаменитый Петрошин — один из ярких умов Земли! А с ним и сам Берроу, тоже не из последних. Вместе-то они что-нибудь да придумают.
Она хмыкнула.
— Не в этот раз. Ты не понимаешь, они ведь говорят со мной. Все они. Это огромная развитая цивилизация. Просто их устрой, их вид, да вообще всё, что с ними связанно нам ещё не понять. Для нас они выглядят, как озёра, либо болота, но в четвёртом измерении, которое нам ещё не подвластно, всё намного сложнее. Возможно, они намного развитее нас, поэтому первоначально и не придавали особого значения, когда люди высадились на этой планете. Но изменение Кадума их может попросту уничтожить. Они пытались общаться с помощью вспышек и других явлений, которые мы, по глупости своей, считали природными. И вот к чему это привело, — она со вздохом развела руками. — Им нужен переговорщик. Они должны донести до нас, что здесь есть хозяева. Тут-то и прилетели мы…
— Ен, — я положил ей руку на плечо. — Мы обязательно найдём выход. Никто не улетит без тебя.
— Вам придётся. Ведь я уже не человек. Я не могу покинуть эту планету просто физически, могу взлететь только до стратосферы. Они не отпустят меня, ведь я — это они.
Грянул гром и сверкнула молния. Видимо придётся переждать грозу здесь, на Кадуме. Ну и хорошо, будет больше времени разобраться во всём.
— Помнишь, как нам открылись Учителя? — она мечтательно вздохнула, ей нравилась история прошлых лет. — Как тогда перевернулся весь наш мир? Как медленно люди начали открывать глаза, как до них стало доходить, что они свиньи и ведут себя по-свински и живут в грязи. Как тогда разделились мнения о нравственности Учителей, а они — горстка умирающих, добровольно оставшихся на Земле, чтобы помочь своим «детям», улыбались нам и учили жить. Учили созидать, творить, исследовать. Как бы я хотела оказаться в том времени, чтобы встретиться с ними. Время открытий, время приключений.
— Ен, на нашу долю тоже выпадет масса приключений, вот увидишь.
— Да, думаю, ты прав, — она натянуто улыбнулась. — Знаешь, даже если я останусь здесь, то смогу многое узнать от этих существ. Я смогу понять то, что они так рьяно пытаются нам донести. Или то, почему я не могу далеко удаляться от Кадума. У меня уже есть некоторые догадки, думаю, что дело в ментальной связи, пока толком не осознанной нами…
— Связь! — воскликнул я. — Точно! Надо прервать связь! — и вскочил с кровати.
— Что ты задумал?
— Метеоритная пушка. Если я пущу импульс в это живое озеро, то смогу его уничтожить и тогда ваша связь будет потеряна.
— Нет, нет, нет, — запротестовала та. — Во-первых, это маловероятно, во-вторых, если погибнет оно, то могу погибнуть и я.
— Да, — тут она была права, и я печально опустился обратно.
Вновь грянул гром, и озёрную гладь осветили вспышки молний.
— Ты умеешь ею пользоваться? — тихо спросила Ен.
— Да, — так же тихо ответил я. — Но всё это очень опасно, сама же сказала.
— Знаю, знаю, — её глаза вновь блеснули, и слеза скатилась на кончик маленького носа. И тут её прорвало. — Почему я?! — схватила меня за руку и уткнулась в плечо. — За что?! — рыдала навзрыд, а я не мог ничего сделать. — Я не хочу, Серёжа! Не хочу! Не нужны мне эти тайны! Я не хочу здесь оставаться! Хочу домой!
Да чтоб вас! Я не мог просто так сидеть, смотреть на напуганную подругу, плачущую на моём плече, и ничего не делать. Она ведь действительно не заслужила этого. Тихая, невзрачная, серая мышка. И теперь она напугана до глубины души, ищет спасения и видит его во мне. А я? Сижу и смотрю? Ну уж нет.
Сорвавшись с места, я всего за несколько секунд оказался в капитанской рубке за пультом управления метеоритной пушки. Сам не знаю, как так быстро преодолел это расстояние. Берроу и Петрошин были в лаборатории, поэтому я мог беспрепятственно сделать то, что было необходимо. Всё это, конечно же, было запрещено, и без дозволения капитана, вообще не мог здесь появляться, но я должен это сделать. При удачном исходе об этом никто и не вспомнит.
Лёгкими движениями я запустил оружие, через пару секунд оно зарядится, и я смогу выстрелить. У нас в институте было множество всевозможных симуляторов, но симуляция стрельбы из этой пушки всегда была самой популярной. Там-то я и научился ею управлять.
Сверкнула молния, и я увидел, как волнуется озёрная гладь, будто предчувствуя свою кончину.
— Серёжа! — послышался позади голос Ен.
Обернулся и увидел её встревоженное лицо. Она бежала ко мне и пыталась что-то сказать, но гул от заряжающегося оружия не дал мне расслышать.
— Сейчас, Ен! — гордо крикнул я. — Сейчас, подруга, всё…
Снаружи раздался грохот, и корабль тряхнуло. Я никак не ожидал такой отдачи. Но когда заряд попал в цель, ярко полыхнув, в этом свете я увидел медленно поднимавшуюся волну. Огромную волну.
— Отставить! — рявкнул сзади грозный голос.
Я обернулся и увидел капитана, лицо которого было перекошено злостью. А недалеко от меня на коленях стояла Ен. Лицо её побледнело.
— Больно, — одними губами сказала она.
В следующую секунду в корабль что-то врезалось, и всё вокруг перевернулось. Я ударился головой, и мир померк.
* * *
Мерный гул вывел меня из забвения.
— Эх, Серёжа, — послышался рядом голос Петрошина. — Что же ты наделал? Куда же ты спешил?
Я лежал на той же кушетке, что и в прошлый раз. Голова и всё тело болели ужасно.
— Где Ен? Где мы?
— Мы, дружок, в полёте, — что-то в профессоре было не так. Он говорил как-то бесцветно и бесчувственно. Мешая ложкой в кружке, он смотрел перед собой и ничего не замечал. — Нельзя нам там оставаться. Они прогнали нас. А Ен исчезла, возможно, осталась там.
— Как?! — подскочил, но тут же опустился обратно из-за жуткой боли.
— Вот так, — в его голосе была печаль. — Её нельзя вернуть. По крайней мере мы не можем. Может, если наладим связь с этой цивилизацией, то они её отпустят, но… Но теперь это будет нескоро, — он вздохнул. — Ох, сколько же я ошибок допустил, но кто же знал, что всё не так просто? Надеялся, что это будет ещё один научный полёт со студентами. Думал, что всё знаю… — усмехнулся. — Стоит нам только приземлиться на других планетах, как мы уже думаем, что всё известно. Ан-нет, — он перестал болтать ложкой и посмотрел на меня. Глаза его были красные и влажные. — Ты представляешь, Серёжа, на скольких планетах мы уже поселились, сколько миров изменили под себя? А ведь там могла быть и своя жизнь, которую нам ещё не понять. Мы всего лишь младенцы в этой Вселенной, считающие себя взрослыми, — я читал в его взоре безнадёжность. — Господи, Серёжа, сколько цивилизаций мы, возможно, уничтожили?! Сколько жизней погублено по простому недоразумению?! По простой человеческой надменности! — он приподнял кружку, и я услышал запах растворимого кофе. — Вот видишь, Серёжа, всё время думали, что это оно, а это оказывается он, — и сделал глубокий глоток.