Ирина так действительно не считала. Какие уж там глупости…
— Жаль, что она свои знания никому не передала.
— Как знать, как знать…
Ирина опять навострила уши.
Наталья Николаевна развела руками.
— Прасковья сказала, что преемница придет. Обязательно. Меня попросила, если что, отвечать честно на все вопросы, рассказывать, как есть. Любому, кто спросит. И если уж речь зашла о таком, сказать, что сила как вода, она себе дорожку найдет, а умение — дело наживное. Главное помнить, что за все платить требуется.
Ирина аж поежилась. По спине холодок пробежал.
Наталья Николаевна заметила это, и махнула рукой.
— Сказать я сказала, еще кто спросит — то же скажу. Хочешь, расскажу, как она однажды соседке погадала?
— Как? Вы же сказали…
— И не откажусь. Не любила она гадать, повторять не буду. А только случай такой был. У соседки любовь случилась. Вот понимаешь, бешеная, до истерики, хоть ты плачь, хоть веселись. Мужа побоку, детей побоку, лишь бы под любимого примоститься.
— И так бывает?
— Еще и не так бывает. Поживешь с мое, насмотришься. И что самое главное, этот любовник ей предложил к нему уйти. Детей не забирать, пусть с мужем остаются… понимаешь?
Ирина бы по такому раскладу сразу послала любовника. Дети важнее, что неясного?
Наталья Николаевна выслушала и пожала плечами.
— А эта дура к тете Паше примчалась, тоже в ноги падала… той не дуру жалко стало — детей. Поглядела она, и сказала честно. Мол, к любовнику пойдешь — на здоровье, вдосыт любви накушаешься. И деньги у тебя будут, и счастье, и что ты захочешь. А только дорожка там коротенькая. Трех лет не пройдет…
— Ушла?
— А ты как думаешь?
— Я бы осталась.
— А та все-таки ушла. Через три года, может, чуть больше, ее и схоронили.
— Болезнь?
— Да нет. Любовник там у серьезных людей приворовывал, а годы были девяностые. Вот и пришли однажды с паяльничком.
Ирина только головой покачала.
Выходило, что дар ей достался… своеобразный. Но — полезный?
Однозначно.
— Жестоко она все же с дочерью поступила…
— Клавка сама виновата. Ей шестнадцать было, дури много, совести никакой. Тетя Паша ее жалела за бездарность, все позволяла, ну она и закрутила с женатым. А там семья, дети…
— Когда это кого останавливало?
— То-то и оно. Тетя Паша сколько раз повторяла, что в чужую семью лезть не след. И так-то плохо, Господь двоих людей свел, значит, урок хотел им преподать. А ты в чужое задание своими лапами полез… двойка и им, и тебе. Только в тех масштабах.
— Бррр.
— А правда ведь. А уж если там дети до двадцати лет… вообще, не то, что лезть, три раза стороной обходить надо. Тебе потом за подлость так прилетит, слезами ульешься и кровью умоешься.
Почему-то Ирине верилось.
— А Клава…
— Там двое детей было. Старшему еще десяти не было, а Клавка и закрутила, и залетела, и к той бабе ходила. Ну, там жена оказалась не промах, за волосы ее оттаскала, да и выкинула. Клавка к матери, а та ей правду и выложила. Мол, так и так, дела не поправишь, рожай, чтобы хоть ребенок был. Клавка назло матери и помчалась к врачу.
— Дура.
— Ага. Тетя Паша как узнала, вся аж почернела.
— А заранее она не могла предвидеть, или остановить…
— На близких не срабатывает. Их судьба всегда в тумане, любовь глаза застит.
— Понятно.
— Плохо получилось. С тех пор тетя Паша и дочь видеть лишний раз не хотела, и маялась. А под конец еще и переживала отчего-то…
— Не говорила — почему?
— Нет. Молчала…
Из гостеприимного домика Ирина уходила с четким осознанием ситуации. Конечно, она еще разложит все по полочкам, разберется…
А пока — надо учиться пользоваться тем, что ей досталось. Сила-то самая к работе подходящая.
И что ей надо бы сделать, так это отплатить добром за добро. Найти убийцу старой ведуньи.
Глава 7
В общежитии Ирина упала на кровать и задумчиво уставилась в потолок.
Вот такие дела. Такой подарочек с того света.
Черная монетка удобно устроилась в кулаке, но не нагревалась, оставалась приятно прохладной. Дар передать…
Можно ли так сделать?
Ирина коснулась телефона, набрала несколько запросов… можно. Оказывается — можно. Требуется какая-то вещь, которой касается одна ведьма или колдун, потом другой… иногда это книга, иногда кольцо, медальон… да хоть бы и корочка хлеба. Правда, последнюю съесть придется.
Еще бы отличить правдивую информацию от откровенно ложной. Ведьмы — ведают? Допустим. Гадают, лечат… в это Ирина верила. А простите, в черных козлов, на которых на шабаш летали, уже — нет. Это уже у инквизиторов от спермотоксикоза мозг вскипал. Ну, хотелось им!
А нельзя.
Допустим, старая ведунья понимала, что умирает. Знала, что не сможет уйти, пока силу не передаст… иные и по нескольку дней мучились, кому и крышу в доме разбирали. Да много чего было. Только вот преемницу надо было найти.
Хм.
Ирина была далека от мысли о своей уникальности. Для себя-то каждый — уникум, а если посмотреть беспристрастно? Сколько таких, как она? Да на пятачок — пучок. Юристов хватает, девчонок тоже, иголки она в детстве взглядом не магнитила и спички не двигала. А к экстрасенсам всегда относилась с долей (98 %) здорового цинизма.
Почему выбрали ее?
Или — не ее?
Могла эта монетка быть предназначена кому-то еще? Ой, вряд ли. Цветок должен был достаться соседке, а у той дочерей не было. Это Ирина узнала мимоходом, но — не было ведь. Двое сыновей.
Есть ли какие-то ограничения на передачу силы? Возраст, девственность, красный диплом высшей Лысогорской академии, личное чертячье благословение, родинки, шестипалость?
М-да.
Поиски в интернете привели к тому, что Ирина выключила телефон и едва не взвыла в голос.
Политики! Сволочи вы наши обожаемые, с какого бодуна вы отменили карательную психиатрию? Сами, что ли, клиентами были? Вы хоть представляете, сколько недоумков осталось на свободе, благодаря вам?
Ирина теперь представляла. И не была от этого в восторге. У нее создалось впечатление, что каждого третьего с таких специфических сайтов давно было пора того-с. Лечить.
А то черти уже являются без всякой водки, что потом-то будет?
Здесь она правды не найдет.
Попробуем с другого конца?
Ведунья передала силу. Допустим. Что с ней делать, Ирина потихоньку разберется. А вот что делать с козлогадом?
Если женщина все правильно понимала, означенный господин охотился как раз за амулетом, нет? Но почему — так?
Может, он знал только направление? А может, и ведунья путала, следы сбивала… вот уж это ведьмы должны уметь. Запутать, отвести глаза, поменять дорогу… что-то подобное Ирина читала, но вот где? Эх, вот хоть ты Гоголя заново перечитывай! Он о таких вещах писал, и много писал.
Но — допустим.
За силой кто-то охотился. Поэтому старуха перед смертью переживала и нервничала. А когда поняла, что дальше убегать не получится, поместила свою силу в амулет и отдала соседу.
У нее тоже ничего не нашли.
Потом она умерла. И на месте преступления… да, как ни крути, а это преступление, живого человека до смерти доводить, первой оказалась Ирина. И дядя Коля отдал ей горшок с амулетом.
И она почти сразу же его надела.
Хм.
А может быть так, что монетка ее защищает?
Коловрат молчал, молчала и змея. Да кто ж его знает? Столько всего потеряно за века христианства, столько символов ушло безвозвратно, столько знаний…
А что взамен?
Черт его знает. Но допущение есть. Ирина может находиться под защитой, а может, сила еще не окончательно усвоилась. Поэтому найти ее сложно.
И поэтому понадобился ритуал на кладбище?
Ну, если уж плодить допуски… да, кому это все расскажи, за феназепамом в аптеку побежит. Но — пусть.
Ее пытаются найти, и ничего хорошего ей это не сулит. Кто бы сомневался.
Что может сделать сама Ирина?
Вызвать огонь на себя в удобное время и в удобном месте. Поработать приманкой. Да, на свой страх и риск, потому что никому такое не доверишь и не скажешь. Но… либо что-то делает она, либо кто-то добирается до нее. И вряд ли ей это понравится. Пара трупов на этом типе уже есть. Даже три, считая Прасковью. А о ком она еще не знает?
Выбора нет.
Ирина посмотрела на календарь.
А что у нас в перспективе?
Опа!
Майские праздники.
Хорошо это или плохо? Черт его знает. Но это очень, очень хлопотно.
* * *
Для кого-то майские праздники — повод поехать в отпуск.
Для кого-то — покопаться на огороде.
Кто-то ложится на кровать и отсыпается.
Это милые и хорошие люди.
Есть и другие. Те, кто считают, что праздники — повод выпить. Или погулять. Или почудить…
Вот из-за таких Ирина искренне жалела, что телесные наказания отменены. И лучше бы на месте.
К примеру, поймали малолетних поганцев, которые стены матерщиной расписывают. И что с ними делать? Тащить в отделение? Составлять протокол?
А так дали каждому из паршивцев пять раз по заднице, и отпустили. Ни писанины, ни проблем. Заодно и до мозгов лучше дойдет, через сигнал от нижних полушарий.
Или те же алкаши.
Знаете, сколько с ними хлопот? А ведь эти паразиты и реально опасны. Да, паразиты, потому что мало кто из алкоголиков приносит реальную пользу, а вот вред…
Ежегодно от рук алкашей погибают больше тридцати тысяч человек. Это и убитые в пьяных драках, и погибшие по вине пьяных водителей, и… в среднем, тридцать процентов всех криминальных драм происходят по вине алкоголя. Это приблизительно, но факт.
Нравится?
Сто — сто пятьдесят тысяч человек в год, только в России. Тридцать процентов — из-за того, что какая-то сволочь не вытерпела без бутылки. А уж на праздники…
Как не погулять?
Как не выпить?
А потом — раззудись, плечо, размахнись, рука…
Ага, размахивается она, с летальным исходом.
Во-первых, можно забыть об отдыхе. Для полиции праздники — это всегда каторжная сверхурочная работа. Кстати — не особо оплачиваемая. Приказ — это одно, а вот жизнь вносит свои коррективы. Премию-то дадут в конце квартала, но до нее еще дожить надо.
Во-вторых, сколько еще после праздников разгребать! Уж поверьте — немало. Одних протоколов хватит израильскую Стену Плача обклеить. И поплакать рядом.
В-третьих…
Да тут никаких пальцев перечислять не хватит. Даже если ты — сороконожка. Ирина печально вздохнула, и принялась размышлять. А ведь во время праздников…
Вот бы этот козлорог вылез на девятое мая, к примеру? Но как это сделать?
Объявление, что ли, в газету дать?
Ага, так и так, вы искали, я нашла. Могу сторговаться за хорошую сумму. И вместо подписи руна "Одаль".
А если так и сделать?
Только не в газете, а в интернете?
Ирина задумалась, глубоко и всерьез. Мысль была интересная, как бы еще самой не подставиться? Потом она с грустью поняла, что это — авантюра и вообще…
Она — не гражданское лицо, которое перечитало детективчиков и возомнило себя "великим сысчиком". Она — при исполнении, на службе. И такие вопросы должны согласовываться с вышестоящим начальством.
Которое стопроцентно пошлет ее…
Нет, не туда.
Туда нельзя, накануне праздников каждый сотрудник на счету. А вот улицы патрулировать, или сидеть, бумажки писать, или…
Майские праздники на носу. Как известно, у нормальных людей голова болит после праздников, а у полиции она начинает болеть дня за три ДО праздников. И не проходит все праздничное время.
Уж молчим о каторжном режиме работы.
А потом отдельные моральные недоумки верещат: "опричники! Сатрапы! Душители свободы!".
Ага, чтоб вам такую свободу, как полиции во время праздников. Уже через два дня так озвереете, что крокодилы рядом с вами пушистыми няшками покажутся.
Заметим — миллионов за этот ад тоже не платят.
Служи, служивый…
Сам подписался. А мы тебя потом в газете обгадим, в книге припечатаем и в жизни, при случае, пнем. А чего? Нельзя, что ли?
Очень хочется…
Ирина махнула рукой, и решила так.
Праздники — это кошмар любого полицейского. Так что все, что она захочет предпринять, она будет делать после праздников. Сейчас у нее ни сил не будет, ни времени. Любые планы просто нереальны. При двенадцатичасовом режиме-то работы?
Факт.
Ну, хоть в интернете полазить, почитать пока, что могут ведьмы. Вдруг повезет наткнуться на реальную информацию, а не только на бред клиентов психлечебницы?
* * *
Прошло аккурат два дня.
"Козлорог" пока не появлялся. Зато появился приказ об усиленном варианте несения службы в связи с предстоящими праздничными мероприятиями. И по городу началось отчетливое шевеление.
И первым делом объявили двенадцатичасовый режим несения службы для полиции.
К концу первого дня Ирина пришла домой никакая. Глаза по пятаку, голова квадратная, сил не осталось ни на что. Высосала бутылку с колой, коварно подсунутую Люськой — и упала. А на следующий день опять потопала на службу.
Падать в ноги начальству.
Первый день у Ирины прошел за столом — в составе группы работы с доставленными. То есть — писала, писала и писала. К концу дня ей уже казалось, что она — печатная машинка.
Поменяться?
Да хоть бы с кем, и хоть куда, а то вчера у нее эти протоколы даже не в глазах — в печенке сидели. Но тут не было бы счастья, да несчастье помогло.
На участке перед праздниками, на каждом участке, начинаются рейды. Вот, Сеня вчера, в таком рейде, умудрился подвернуть ногу. Вроде бы и ничего, а лодыжка заметно опухла, он прихрамывал, и становилось ясно, что гулять по району он не сможет.
Зато отлично сможет сидеть и писать.
Начальство беззлобно (ситуация насквозь житейская) ругнулось, распорядилось заменить Сеню на Ирину — и махнуло рукой в сторону двери.
И с каким же удовольствием Ирина вылетела на улицу!
Лучше целый день на ногах, чем то же время с бумагами! Сил уже нет на этот канцелярит! Гррррр!
* * *
Группа была небольшая, всего четыре человека.
Ирина, два патрульных и двое представителей народной дружины.
Ирине выдали список объектов, которые надо бы проверить, и адресов для обхода, помахали ручкой и благословили на подвиг.
А список был велик.
Стройки, помойки, недостройки, подвалы, чердаки, свалки, притоны… это по местам.
А по людям — алкоголики, тунеядцы, хулиганы, те, кто недавно освободился из тюрьмы, условно-осужденные, наркоманы…
Ох, пока все перечислишь — и то жутко становится, как мы живем-то в этом кошмаре?
А пока все обойдешь?
— Ирина Петровна, — представилась Ирина.
— Дмитрий Олегович, — отозвался патрульный. Молодой, лет двадцати пяти, веснушчатый, рыжеватый, со смешливым лицом. Поставь их рядом с Ириной — они бы за родственников сошли.
— Виталий Иванович, — второй патрульный. Примерно того же возраста, блондин скандинавского типа. Симпатичный и прекрасно это осознает, вот, улыбается. Ирина посмотрела через него, как через стекло.
— Сергей Викторович.
Этому было чуть побольше. Народная дружина. Полезное, кстати, дело, особенно в такие дни. Не разорваться же полиции на двадцать две части?
Годам к тридцати мужчине, серьезный, темноволосый и кареглазый, волосы стянуты сзади в хвост, глаза весело блестят. Ирине он понравился. Неплохой, кажется, человек?
— Василий Игоревич.
По возрасту нечто среднее. По внешности — мышь серый лабораторный. Серо-русые волосы, серые глаза, а вот телосложение…
Хоть ты бери и Муромца рисуй. Или Добрыню. Киношные качки бы плакали горько, у них-то все стероидное, а здесь свое, родное, двухметровое. Ну, может чуток и подкачанное спортзалом, но… результат все равно шикарный.
Ирина пожала руки каждому и улыбнувшись, предложила перейти "на ты" и без отчеств.