Что делать-то она отлично знала.
Вести, оформлять… в результате на участке будет втрое больше работы. А толку?
А может…
Ирина коснулась ручки ребенка и второй рукой. Опустилась на колени, взглянула в голубые глаза малышки.
— Ну-ка, покажи мне, где твоя мама…
Дети толком объяснять не умеют. Зато Ирина могла освоить методику поиска.
Уж мама-то к своему ребенку прикасалась в последние два дня? Надеюсь…
Ну-ка, посмотрим…
Ирина сосредоточилась.
Как это ощущается?
Тепло.
Словно тепло вспыхивает в районе солнечного сплетения, стремительно распространяется по телу, потом начинает бешено колотиться сердце, а если сил требуется слишком много, то тепло сменяется горячечным жаром. Она еще слишком неопытна, она еще так мало умеет и знает…
Но в этот раз много сил и не понадобилось.
Минута, две, взгляд ее поплыл… потом она встала и направилась во дворы, ведя за собой девочку. Это место она знала. Приблизительно, но знала. И маму девочки видела, и ее отца….
Дойдем — посмотрим, что случилось.
* * *
Частные дома.
Небольшие дворики.
Тот самый отец семейства, лежащий пьяным в хлам. Его трясет словно яблоню, женщина лет шестидесяти, повторяя только одно:
— Где Полина? Полина где?!
Бесполезно.
Наркоз общеводочный, и водки там ушло литра три, не меньше. Прибить проще, чем привести в сознание, даже не почувствует, если что. Если его начнут на куски резать или вообще прикончат. И стоило бы…
— Кхе, — кашлянула Ирина.
Тетка обернулась — и кинулась к ней с воплем:
— Полюшка!!!
К девочке.
Ирина выпустила ручку малышки и представилась по всей форме. Подождала пару минут — и представилась еще раз.
Тетка опустила девочку на землю и соизволила обратить внимание.
— Спасибо. А я Сидорова. Любовь Петровна. А это внучка моя, Поленька. Где вы ее нашли?
— На Можайской, — назвала улицу Ирина.
— Ох ты! Это она аж туда ушла?!
Ирина решила не впутывать в дело студентку и кивнула.
— Ушла. Могу я узнать, как это получилось?
Женщина пригорюнилась.
— Ох… все водка проклятущая!
Ирина скептически хмыкнула.
Вот ни разу она не видела, чтобы водка охотилась за человеком, нападала на него, подстерегала за углом и злонамеренно кидалась в рот.
Ни разу.
Пить — или не пить, человек решал сам. Чаще он решал первое, а все окружающие дружно страдали. Хотя для чего им это надо — Ирина откровенно не понимала.
Любовь Петровна горестно вздохнула, но видя, что полиция ждет объяснений, решила их все же предоставить.
Означенное тело оказалось ее сыном. Славиком.
Как водится — гордостью родителей. Самым лучшим, умным, красивым, талантливым актером, лучшая роль — пингвиненок на елочке в третьем классе, но разве это важно?
Важно другое…
В школе мальчик попал в плохую компанию. Покатился, покатился и довольно быстро спился. Нет-нет, не алкаш, что вы!
Просто у мальчика стрессы, его нигде не ценят, не понимают, не уважают, не платят достойной его талантов зарплаты, а он такой ранимый, такой чуткий…
Ирина с сомнением покосилась на пьяное животное. За поглощение таких объемов водки она тоже не платила бы, разве что как верблюду — колючками, но это уже вопрос вторичный. Кругом враги и недоброжелатели, вот мальчик и срывается, разве можно это не понимать?
Что сегодня?
Жена ушла. Нет, не совсем, что вы! Клавочка так любит Славочку, так любит, ну просто ВОТ ТАК любит… она на работу ушла, а мужа попросила за ребенком приглядеть, у Поленьки сопельки, ее в садик нельзя.
Славочка и напил…
Ему в очередной раз позвонили и сказали, что мест пока нет. Вот он и расстроился. А ребенок… ну, осталась дочка без присмотра на несколько минут, разве это так страшно? Хотя сбежала она, конечно…
Но ведь вы не будете протокол составлять? Правда?
Ирина вздохнула.
Протокол…
Что ей хотелось сделать больше всего, так это сунуть гадкую тетку головой в унитаз. Зафиксировать и нажать слив. И держать так неделю. Остатки тоже спустить в канализацию.
— Я правильно понимаю, это ваш сын?
— Да.
— А это ваша внучка?
— Да, да… спасибо вам…
— И вы не хотите ничего рассказывать невестке?
— Ну… это ведь и в ваши обязанности не входит? Правильно?
Ирина аж задохнулась от возмущения.
Не входит, да.
Но если честно, сама с собой… что бы сделал в этой ситуации дед?
Да оглоблей бы ее гонял, если б она промолчала. Это же с ума сойти можно! Отец теряет ребенка, а бабка уговаривает об этом молчать…
Ирина поискала у себя цензурные слова, но как-то с ними было плоховато. А материться при малышке не хотелось. Впрочем, время не прошло даром, во дворе появился новый персонаж…
Молодая женщина.
Молодая ли?
Лет на пять постарше Ирины, вся какая-то усталая, тусклая, словно пылью присыпанная…
— Слава, ты опять напился?
— Мальчик просто отдохнул, — тут же вступилась за него любящая мамочка.
— А это ваша невестка? — медовым тоном пропела Ирина.
Любовь Петровна аж подскочила, словно ее в толстое седалище уязвили.
— Эммм… да… но…
— Отлично. Участковый уполномоченный полиции, лейтенант Алексеева. Ирина Петровна. А вы, гражданка?
— Сидорова. Клавдия Григорьевна. А… что случилось?
Ирина ощутила внутри себя знакомую теплую волну — и не стала сопротивляться. Если сила желает выплеснуться именно таким образом… почему бы — нет?
— А ваш супруг допился до положения риз, и ребенка потерял. Малышку удалось найти аж на Можайской. Каким чудом ее никто не украл по дороге, не увел, не покусали бродячие собаки, не сбили машины — я не знаю. Но Бог ее определенно хранит.
— Ребенка потерял?
Клавдия стала еще более серой. Словно все краски с лица схлынули.
— Мы бы ее обязательно нашли, — залебезила Любовь Петровна. — Подумай сама, куда тут можно деться? Все рядом, все на виду…
— А то как же, — поддакнула Ирина. — Уже нашли. Надейтесь, что вам и в другой раз повезет. Все я понимаю, и любовь, и работа, и забота, но неужели вам так плевать на родного ребенка? В следующий раз он ее не здесь потеряет, а где-нибудь еще. И дочери у вас не будет. А ведь вам еще не девяносто, вы можете найти себе нормального мужчину, не алкоголика, квартиру снять, да просто устроиться в тот же детский садик, чтобы рядом с малышкой быть. Все лучше, чем…кем вы сейчас работаете?
— Менеджером.
— Ни гарантий, ни соцпакета, ничего. Выкинут — и подыхай, — приговорила Ирина. — Спиваться на пару с мужем будете? Ребенка не жалко?
Женщина слушала молча. И только румянец на серых щеках показывал, что слова не прошли зря. Ирина почувствовала, как согрелись пальцы рук.
— Не жалко, правда? Нажрется этот герой каптруда до состояния пьяной скотины, почудится ему что-то, и прикончит он вас. Или бутылкой стукнет, или ножом зарежет, сам в тюрьму сядет, а вас уже не вернешь. И ребенок в детдом пойдет, кто ж ее бабке-то доверит?
— Да что ты…
Любовь Петровна пыталась что-то голосить, но Ирина бросила на нее быстрый взгляд, и противная тетка застыла сусликом. Только лапки подергиваются.
— Ваша жизнь. Ваш ребенок. Ваш выбор, — Ирина смотрела четко в глаза Клавдии. А за ее спиной…
— Порешу!!!
Славик схватил что-то вроде черенка от лопаты, который валялся во дворе и кинулся в атаку.
— Суки!!! Всех зарою!!! Мамка!!! Клавка!!!
Наверное, кому-то он был страшен — здоровущий пьяный бугай, налитый силой и злостью. Не Ирине, она таких навидалась еще со времен дедушкиной работы. И знала их слабые места.
Собственно, одно место на всех.
Водка.
Ирина сделала шаг в сторону и подставила Славику ножку. Алканарий пролетел мимо и врезался в забор. Тот загудел, но выдержал.
— Так, нападение, при исполнении, — скучным тоном протянула Ирина. — Составляем протокол… плюс еще неисполнение родителем своих обязанностей, оставление несовершеннолетнего без присмотра, появление в пьяном виде в общественных местах… замечательно! Глядишь, и еще что хорошее в процессе выплывет?
— Нет!!! — очнулась Любовь Петровна, кидаясь к Ирине и вцепляясь в руку с планшеткой. — Вы что?! Славик же не выдержит!!! Его нельзя!!! Клавочка, что ты молчишь!?
Клавочка, стоявшая последние несколько секунд неподвижно, вдруг встряхнулась.
— Действительно, что я молчу? Ирина Петровна, не стесняйтесь, забирайте это сокровище. А на развод я завтра подам. А вы, Любовь Петровна, свекровушка моя обожаемая, идите-ка отсюда. Да побыстрее и подальше…
Во дворе повисла мертвая тишина.
Первой опомнилась Полина.
— Мам… исать ачу!
Что имела в виду малышка, неясно, но Клава кивнула.
— Сейчас пойдем, лапочка моя. Любовь Петровна, я непонятно выразилась?
— Да я…
— Угрозы в присутствии сотрудника полиции, — скучным тоном завела Ирина.
— А…
Судя по кваканью, Любовь Петровна подавилась собственной злостью.
— Я… Славочка, пойдем…
Бесполезно. Кантовать эту тушу можно было только на тележке. Ирина покачала головой.
— Не стоит, Любовь Петровна. Наряд я сейчас вызову. За нападение на сотрудника полиции… пусть отдохнет от злобы мира. Ему полезно будет.
— Это мой сын!!!
— А это ваша внучка. Которой вы едва не лишились, — напомнила Ирина.
Бесполезно.
Это — СЫН!
Категорический императив Канта. Центропуп вселенной. Светоч мира.
Ирине осталось лишь печально вздохнуть. И вызвать наряд. А что еще тут сделаешь?
Писанины…
И кто сказал, что технический прогресс — это плохо? Чтоб вам самим… гусиным пером при свечах писать. Протоколы. Да не в одном экземпляре, да переписывать…
Мигом поймете всю ценность компьютера и ворда.
* * *
Она-то про Кирилла и думать забыла. А вот он про нее — нет.
— Ирина?
У девушки аж зубы заболели. Но ладно, сама согласилась.
— Привет еще раз. Ты принес, что я просила?
— Да. А вода какая нужна? Минеральная, святая, колодезная, родниковая, морская…
— Водопроводная.
Оборотень осекся на полуслове.
— Понял. А я бутылку с собой захватил…
Ирина махнула рукой.
— Пошли, присядем где-нибудь…
"Где-нибудь" оказалось кафешкой, в которой не так давно Ирина сидела с отцом. Ну и ладно, сойдет.
Что тут у нас? Вода?
Ирина подумала, и попросила у девушки стакан с водой. Кирилл притащил несколько бутылок, а зачем ей бутылки? Ей прямой контакт нужен.
Стакан с водой тоже подойдет. Лишь бы можно было кончики пальцев окунуть.
Ирина устроилась напротив Кирилла, и оборотень протянул ей… пачку презервативов.
— Серьезно?
— Не-а, — рассмеялся оборотень. — Просто пошутить захотелось. А вот это подойдет?
Галстук выглядел более прилично. Ирина дотронулась кончиками пальцев — и кивнула.
— Ваш человек пропал недавно?
— Как раз сутки назад.
— И вы его уже ищете?
— Он важен для нас. Тебе рассказать о нем что-то? Имя, возраст…?
— Нет, не надо, — Ирина коснулась одной рукой галстука, второй воды — и застыла.
Минута, две…
Женщина сгорбилась, волосы упали на лицо, скрыли его, но отвести их в сторону оборотень не решился. Кирилл молча сидел и ждал. Потом ведьма выпрямилась и покачала головой.
— Нет.
— Что с ним?
— Живой.
— И…?
— Найти не получается. Меня что-то не пускает, как в резиновую стену ломишься, а тебя отбрасывает и отбрасывает…
Кирилл вздохнул.
— Ириш… расскажи, пожалуйста, все, что сможешь. Что, как… ну хоть какая-то зацепка! Очень надо, правда!
Ирина задумалась.
Да уж… а вот что рассказать? Как сформулировать то, что она видит? Это же не документ с указаниями, не пиратская карта клада, не кадастровый паспорт…
Это невнятные картинки, образы…
Иногда чуть более четкие, а сейчас — вообще темнота.
— Он жив, — медленно заговорила Ирина. — Точно жив… и где бы ни находился, он там находится по своей воле.
— По своей?
— Иначе у меня были бы другие ощущения. Куда бы ни пропал этот человек, силком его там не удерживают.
— Ясно, — на глазах помрачнел Кирилл.
— Его кто-то прикрывает. Так я это понимаю.
— Прикрывает?
— Да. Кто-то сильный… очень сильный.
Кирилл помрачнел еще сильнее.
— Ты уверена?
— Я не могу это определить иначе. Только так… он ушел добровольно, он жив, он прячется добровольно. И прячется… не знаю, как лучше сказать. Это — не святое место, скорее, нечто полярное.
— Не понял?
— Не церковь, не храм, не монастырь. Не светлое намоленное место. Это явно город, много людей, шум, гам… но не обязательно даже этот город.
— А полярное?
— Места с плохой энергетикой. Это как кокон, словно человек в нем сидит… но кокон кто-то должен был создать.
— Ясно. Ириш, спасибо тебе.
— Было бы за что.
— Даже это — лучше, чем ничего.
Ирина вздохнула.
— Да… и у меня еще одно ощущение.
— Какое?
— Он один. Но этому человеку отчего-то больно.
— Физически?
— Душевно. Боль от потери. Близкого человека, любимой… тоже не знаю точнее. Но ему больно.
— Ясненько. А можно попробовать узнать что-то еще?
Ирина покачала головой.
— Пока — нет. Будь у меня побольше опыта, я бы попробовала. Но с ребенком… ладно уж, чего отрицать. Там ее никто и ничто не закрывало. Хоть и был рядом этот упырь… ну, тварь эта педофильская, но способностей у него не было вообще. Пробиться было раз плюнуть. А тут я лбом в стену упираюсь, и прорваться… не знаю. Может, и можно попробовать, но во что мне это выльется?
— Ты не знаешь?
— А ты бы полез мордой в колючую проволоку?
— Нет. Понял, извини…
— Нет у меня виртуальных кусачек, или чего там надо… пока — нету.
Об одной возможности только Ирина умолчала. И Кирилл, слава богу, не спросил. А вариант был.
Ирина не могла найти человека. Но могла сделать так, что он сам найдется.
Навести порчу. Проклятье.
Чтобы он помчался к врачу вперед своего визга.
Вот это она сделать смогла бы, она это чувствовала. Если ты прячешься в черноте, не обессудь. Тебя через нее и достать можно будет. И достанут с большим удовольствием.
Надо просто поменять полярность кокона. То он защищал, а то пожирать начнет.
Это она сделать могла.
Но!
Во что это выльется ей?
И сколько сил займет, и как отреагирует тот, кто поставил защиту, и чем ей потом помогут хозяева Кирилла?
Ох, вряд ли тут скажут что-то утешительное.
Безусловно, вы нам помогли, спасибо. Теперь мы вам поможем, но уже не за спасибо. Вот это — очень вероятно.
Прикрыть?
А кто она — хозяевам Кирилла? Не будут они ради нее попу рвать на британский флаг. Нет, не будут. Получается, опять идти под них…
Это Ирине не нравилось.
Да и просто…
Сколько сил она затратит и какой откат пойдет? Она уже поняла, что сила не дается безвозмездно, и что за все в ведьмовстве приходится платить.
Своей силой, своей энергией, иногда и кусочком своей жизни, если что…
А если она попробует сделать то, что обдумывает сейчас… это — черное дело. Недоброе. И за него плата будет больше.
Нет, никакой религии, голое равновесие.
Сделать человеку добро проще, он не сопротивляется. Сделать ему зло сложнее.
У каждого человека есть внутренняя защита.
Кто-то считает, что это крест на шее. Кто-то — что это пейсы. Кто-то просто верит, и это действует ничуть не хуже. Необязательно в бога, иногда веры в себя, в добро, в любовь за глаза хватает. Недаром говорят, что к чистому грязь не липнет.
Прилипла?
А настолько ли ты чист, дорогой мой?
Так вот, человек неосознанно начинает сопротивляться при попытке причинить ему вред. А ты тратишь силу и на действие, и на преодоление его защиты. Это больше.
— Ирина?
— А? — отвлеклась от невеселых мыслей девушка.
— Телефон…
— Тьфу, черт!
Ирина достала сотовый и автоматом нажала "ответить".
Тьфу ты, знала б…
— Ируся! Умоляю, спаси меня!!!