— Легче? — спросил Эльдар.
— Легче, — откликнулась Катя. — Наверно, мне лучше лечь…
Эльдар проводил ее в комнату и, когда Катя устроилась на уже знакомом диване, задумчиво почесал кончик носа и произнес:
— Было больно?
Катя попробовала улыбнуться, и на этот раз в ее улыбке не было ни скованности, ни неловкости.
— Немного, — сказала она. Признаться в том, что тяжесть оказалась почти невыносима, для нее было сродни самоубийству. Показывать свою слабость перед Эльдаром — ну уж нет.
Эльдар усмехнулся и вздохнул.
— Ладно, спи.
И, щелкнув выключателем, он отправился к себе. Катя прислушалась: в соседней комнате скрипнула кровать, а потом воцарилась тишина — густая, непроницаемая. Снаружи, по проспекту, шли машины и люди; Катя прекрасно понимала, что они там есть, но вот поверить окончательно не смогла бы, даже если бы поднялась с дивана и выглянула в окно. Тьма и тишина были не извне, а в ней самой. Путы, наложенные Эльдаром, сдерживали их, не позволяя вырваться, но как же тяжело и муторно от этого было Кате!
Три дня назад она проснулась, быстро позавтракала и поехала в институт сдавать зачеты. Всего три дня назад. А теперь она сидит на диване в какой-то питерской квартире, и ее жизнь, по большому счету висит на волоске. Всего три дня — и прежней Кати уже нет. А кем она стала, Катя и сама боялась понять.
Собравшись с силами, Катя встала и тихонько выскользнула в коридор. Бледный свет, сочившийся из комнаты Эльдара, напоминал свечение болотных огоньков над бучилом. Катя поежилась, сделала несколько шагов и тихонько постучала по открытой двери, обозначая свое присутствие.
Эльдар что-то читал — на экране ноутбука был открыт текстовый файл. Услышав стук, он поднял голову и вопросительно посмотрел на Катю.
— Не спится?
— Мне страшно, — призналась Катя. — Эльдар, мне что-то правда страшно… Сколько времени?
Эльдар покосился на правый нижний угол экрана.
— Без четверти двенадцать. Иди сюда.
Катя послушно приблизилась. Эльдар взял ее за левое запястье, чуть потянул вниз, и Катя села рядом с ним на одеяло
— Это все пройдет, Кать, — сказал он, и Катя сразу же поверила ему. Сразу и до конца. — Провалы в памяти, панические атаки, боль… Пройдет. Отсидимся здесь, пока весь шум не уляжется, потом вернешься домой и будешь жить, как раньше. А пока просто потерпи. Ты девочка сильная, справишься.
— Честно? — как-то по-детски спросила Катя. Эльдар улыбнулся и передвинулся в сторону, освобождая место.
— Честно. Ложись, тебе сейчас надо много спать. Я еще посижу.
Устроившись на кровати у стены, Катя накрылась одеялом почти с головой, как в детстве, когда одеяло и плюшевый мишка способны защитить от любых монстров, даже от тех, которые гнездятся в собственном сердце. Эльдар сидел на краю, сгорбившись и держа ноутбук на коленях. «Интересно, — подумала Катя, — о чем он читает?» Она хотела было спросить, но сонная тьма навалилась на нее, и все вопросы остались незаданными до завтра.
Глава 5
Дни, прожитые с Эльдаром в Питере, оказались для Кати самым светлым временем. Она не могла вспомнить, когда ей было настолько хорошо — разве что в детстве, когда мир кажется чистым и безграничным, а люди рядом — добрыми и любящими.
В основном она была предоставлена сама себе. Эльдар уходил с утра и возвращался поздно вечером. Катя видела, как распахнутый рот станции метро выплевывал Эльдара, и в ее груди начинало разливаться радостное тепло — этому в какой-то мере целомудренному ощущению не мешала даже привычная боль от пут. Да, постепенно Катя привыкла и к боли — она отодвинулась куда-то на самый край восприятия и вспыхивала только тогда, когда рядом оказывался Эльдар. Видимо, это и было тем, что Гамрян назвал «крутит, как хочет» — эндора стремилась манипулировать магом, но путы не позволяли.
Несмотря на всю свою запущенность, квартира, в которой они жили, имела одно очень важное преимущество — массивная сеть заклинаний делала ее закрытой для магии. Квартиры словно бы не существовало в природе. Конечно, она была — почтальон каждый день набивал ящик рекламными листовками и газетами, а соседка, выгуливавшая лохматого, визгливо лающего кабысдоха, всегда здоровалась с Эльдаром, но Катя откуда-то знала, что окажись рядом маг, он не увидит ничего, кроме обшарпанной стены, а соседка, которая практически флиртует с обаятельным мужчиной, не вспомнит его лица, когда он скроется за дверью. И Катя, стоя в коридоре и слушая, как Эльдар шутит с соседкой, освобождая почтовый ящик от бумаг, испытывала невольную радость — значит, все хорошо, и ее не потащат куда-то, чтобы сбросить с крыши или уничтожить каким-то другим, особо изощренным способом.
Аккурат тридцатого декабря, когда аномальное для зимы тепло сменилось легким морозцем, Эльдар пришел на кухню, где Катя возилась с омлетом к завтраку, и сообщил:
— Сейчас к нам гости придут. Ты ничего не бойся, просто стой за моей спиной и не отсвечивай.
Легко сказать — «не бойся!» Катя едва сковороду не выронила, так затряслись руки. На кухне было тепло, но ее мгновенно охватило стужей. Гости придут…
Не успела Катя открыть рот, чтобы задать вопрос, как в дверь застучали — требовательно и настырно, так могут стучать только люди, облеченные властью. У Кати сердце упало в пятки, а желудок скрутило рвотным спазмом, однако Эльдар и ухом не повел. Он открыл дверь, и в коридор ввалились полицейские, числом двое. Третий остался на лестнице, и Катя готова была поклясться, что он готов стрелять при малейшей попытке сопротивления. Вошедшие козырнули, невнятно представились и потребовали предъявить документы. Эльдар одарил их широкой улыбкой и — тут Катя едва удержала вздох удивления — взял с подзеркальника смятую рекламку пиццы, небрежно засунутую вчера в почтовый ящик, и сунул одному из полицейских, толстому, краснорожему. Краснорожему было очень жарко, и он хотел не шататься под новый год по таким трущобам, а спокойно готовиться к празднику, съездить с женой на оптовку, закупиться… Второй, маленький и какой-то блеклый, казался непроницаемым, закрытым формой, словно броней — Катя не могла ощутить ни дуновения его эмоций, и ей стало страшно. Очень страшно. Она встала за спину Эльдара и стала смотреть куда-то в сторону.
— Очень хорошо, Максим Сергеевич, — краснорожий отдал коллеге смятую бумажку, тот внимательно изучил предложение двух пицц по цене одной и вернул Эльдару. — А дама кто?
— Моя жена, Валентина Огонькова, — сказал Эльдар и попросил: — Валя, паспорт покажи господам полицейским.
В кармане джинсов у Кати каким-то чудом обнаружился рассыпающийся от времени трамвайный билетик — впрочем, краснорожего и его непроницаемого напарника протянутый клочок бумаги вполне устроил.
— А в чем, собственно, дело? — осведомился Эльдар.
— Регистрацию проверяем, — сказал маленький. — Нарушения ищем. Все в порядке, господин Огоньков. Спасибо за сотрудничество.
Когда полицейские выплюнулись за дверь, Эльдар запер замок и сделал широкий красивый жест правой рукой, словно вытирал пыль с невидимой доски. Потом он упал — просто рухнул на пол, едва не приложившись виском об угол подзеркальника, и Катя, ахнув и кинувшись к нему, молилась, чтобы полицейские, задумчиво топтавшиеся на лестнице, не услышали ни падения, ни ее вскрика. Похоже, Эльдар был в обмороке — сперва Катя хлопала его по щекам, но это не помогло, и она побежала на кухню за водой. Это оказалось полезнее — выплеснутый в лицо Эльдару стакан воды почти сразу же привел его в чувство, а Катя скорчилась и зашипела от пронзившей ее боли, так сильно натянулись путы.
Эльдар сел, стряхнул с лица капли и негромко произнес:
— Все, гражданка Валентина, выдыхай. Мы в безопасности.
— Кто они были? — испуганно спросила Катя. Знакомые огненные иглы впивались в ее легкие, но от накатившего ужаса она их почти не замечала. — Кто они такие?
— Полиция, — сказал Эльдар. — Мордастый обычный мент. А вот мелкий — знающий маг второго посвящения и очень сильный. Сетка на квартире разрешает мне колдовать, но сил выпивает немерено…
— Маг? — переспросила Катя. Эльдар поморщился.
— Кать, хватит трястись, — промолвил он. — Они уже ушли.
Собравшись с силами, Эльдар поднялся и побрел на кухню — там он брезгливо сдвинул с конфорки безнадежно испорченный омлет и принялся колдовать над туркой с кофе. Катя опустилась на стул.
— Теперь они думают, что тут живет обычная полумаргинальная семейка Огоньковых. А ты слегка пошурудила в мозгах мадам Огоньковой, чтобы отправить сообщение сестре, — сообщил Эльдар. — Господин Огоньков, со своей стороны, так надышал на них перегаром, что сейчас оба стража порядка усердно думают об опохмеле.
Кате стало смешно — очень уж ернически Эльдар рассказывал про Огоньковых. Сняв турку с огня, он плеснул кофе в свою чашку и добавил:
— Так что теперь мы действительно можем вздохнуть с облегчением. Охота пошла в другом направлении.
— То есть, — Катя взяла сковородку, сгребла сгоревший омлет в мусорное ведро и отправилась к раковине, — теперь я могу выйти на прогулку?
Эльдар бросил на нее колкий взгляд поверх чашки. Катя сделала вид, что не заметила его и вообще, крайне увлечена отмыванием сковороды.
— И куда бы ты хотела отправиться? — осведомился он. Катя пожала плечами. В свое время ей очень понравилась Стрелка Васильевского острова. Они с классом гуляли там, была белая ночь и, облокотившись на парапет, Катя думала, что стоит среди волшебных декораций какого-то спектакля. По Неве плыли катера и прогулочные кораблики, вид, открывавшийся перед Катей, завораживал — он словно не принадлежал этому миру. Сейчас, конечно, там серо и скучно, и шпиль Петропавловской крепости хмуро царапает облака — но, в конце концов, она может просто прогуляться по Невскому проспекту. Или пойти в Эрмитаж. Катя вдруг поняла, что ей все равно, куда идти — лишь бы выйти из квартиры и глотнуть свежего воздуха.
— Не знаю, — сказала она. — Просто погуляла бы…
Эльдар улыбнулся, и Катя замерла, неожиданно подумав, что он ведь может пойти с ней. Вот это было бы действительно здорово — провести время вместе, не опасаясь погони и не оглядываясь по сторонам. Они прожили неделю рядом, но Катя так и не узнала об Эльдаре ничего, кроме каких-то обрывочных мелочей, да и те он сообщал вскользь и быстро переводил тему.
Она старательно гнала от себя мысли о том, что с ними произошло в вип-комнате клуба. Память не желала открывать подробностей, а Эльдар ни словом не упоминал о случившемся, видимо, решив, что эндора тогда попросту его использовала, и нет смысла как-то заострять внимание на том, что выпало им на долю в тот вечер.
— Ну а что ж, погуляй, — сказал Эльдар, и Катя ощутила эти слова как оплеуху. Нечего, дорогая, губу раскатывать, ты не пуп вселенной. — Денег дать?
— Давай, — Катя невольно обрадовалась. Давно надо было сходить в магазин, пусть самый простенький, и купить другую одежду. Из Велецка они сбежали налегке, в чем были, и, хоть в квартире и обнаружился видавший виды теплый халат, несколько футболок и спортивные шорты для Кати, ей было просто необходимо приобрести новые вещи — как сбросить растрескавшуюся, отмершую кожу.
Эльдар не пожадничал — Катя покинула квартиру со свертком крупных купюр в кармане куртки. Выйдя из подъезда, она замерла, запрокинув голову к низкому северному небу; снежинки падали на лицо, ветер пах соленой водяной свежестью и горячей выпечкой, и это — свобода, зима, город — было до того хорошо, что Катя чуть не расплакалась от нахлынувшей волны радости от сбывшегося чуда.
В небольшом магазинчике у метро, где продавали вполне приемлемую одежду по бросовым ценам, Катя затоварилась всем необходимым, раздевшись донага прямо в кабинке и переодевшись в свежее и новое. Глядя на себя в небольшое зеркало, заляпанное чьими-то пальцами, она подумала, что выглядит обычно — без особенных претензий на вкус и стиль, зато так, в джинсах, простеньком сером свитерке и ботинках, ходят тысячи девушек ее возраста, и преследователи, даже если они продолжат поиски в Петербурге, просто не выделят ее из толпы. Заношенную юбку и кофточку Катя отправила в мусорку возле магазина; застиранное практически до дыр нижнее белье было безжалостно скомкано и отправлено туда же.
Потом Катя спустилась в метро, добралась до Невского проспекта и несколько часов гуляла просто так, без цели, любуясь фасадами зданий, мостами и прихотливыми изгибами рек. Город был невероятно, до дрожи прекрасным — даже сейчас, зимой, когда хмурые тучи скреблись по крышам и дневной свет, казалось, не долетал до земли. Эта прогулка была прикосновением к любимому после долгой-предолгой разлуки — прикосновением, которое дрожью отдается по всему телу, и ты понимаешь, что тебя тоже ждали…
За время прогулки она один раз увидела хвостопляса, который в компании со светящимся существом вроде светлячка бодро скакал по проводам над пешеходным переходом. Увидев Катю, он встревоженно засвистел и запрыгал еще быстрее.
Катя пообедала в небольшом уютном пабе, где со стен смотрели угрюмые лица монарших особ, а над барной стойкой красовалась гирлянда из разноцветных купюр и елочные шары, украшенные изображением британского флага. Паб был полон народа, но Катя все же умудрилась найти себе место — бармен подсадил ее за стол к немецким туристам — и, глядя на плакат с вдохновляющей надписью «Keep calm and drink up», Катя наконец-то чувствовала себя свободной. Путы практически утратили свою тяжесть и, поглощая сочный стейк по фирменному рецепту, Катя вдруг подумала о том, что было бы неплохо купить Эльдару небольшой подарок. Все-таки новый год.
Немецкие туристы решили было угостить ее пивом, но Катя отказалась.
Интересно, что он любит, думала Катя, выбираясь из паба: после духоты заведения свежий воздух взбодрил ее лучше Эльдарова кофе. Она искренне любила делать подарки, и время, потраченное ею на поиск очередного приятного сюрприза для друзей и родных, никогда не считалось потраченным зря, но сейчас Катя понимала, что находится в тупике. Что подарить человеку, которого ты почти не знаешь? Катя была уверена, что какая-то банальная ерунда вроде хорошего спиртного не подойдет, тут нужен был подарок с характером.
И он подвернулся Кате, мелькнув в витрине ювелирного магазина — черный браслет, сплетенный из кожаных полосок. Застежкой служили серебряные драконьи головы, державшие в оскаленных пастях витое кольцо. Катя даже ахнула от неожиданности: вещь была просто идеальным подарком — стильным и лаконичным, будто специально созданным для Эльдара. Ценник заставил было ее испуганно поежиться, однако, пересчитав оставшуюся наличность, Катя обрадовалась. Пусть впритык, но денег хватало. Когда она вышла из магазина, то коробочка с браслетом лежала в кармане куртки, и Катя, прикасаясь к ней, не могла сдержать радостную улыбку. Пусть вдали от дома, пусть на них ведется охота, но для нее и Эльдара это будет настоящий новый год, с подарками и домашним уютом.
Погуляв еще около часа, Катя поняла, что пора отправляться домой — она стала уставать от обилия впечатлений, да и день склонился к сумрачному тяжелому вечеру. Разноцветные огни новогодней иллюминации делали темнеющий город загадочным и праздничным, но Катя решила, что разгадает загадки северной столицы как-нибудь в другой раз, и спустилась в метро.
Окна их квартиры не горели — Эльдар по привычке куда-то ушел. Интересно, где он бывает и чем занимается? В крошечном магазинчике, разместившемся в цокольном этаже здания и насквозь пропахшем кислой капустой и дешевым табаком, Катя купила хлеба и пачку пельменей и пошла домой. На лестнице ей подвернулась под ноги толстая серая кошка с чересчур разумным и пристальным для кошки взглядом, забористо мявкнула, как выругалась, — дескать, понаехали, ходят тут — и тяжело побежала по ступенькам. Когда Катя обернулась, кошки уже не было — она словно растворилась в воздухе. Сердитый мяв эхом оседал в подъезде.
Катя решила не удивляться. Должно быть, хвостоплясы — не единственные незримые обитатели этого дома и этого мира. Пусть уж лучше будет кошка, чем двуглавый дракон…