— Я его вынимал, а не подсаживал, — проронил Черников, помогая Марго подняться. — Совсем мозги в могиле отлежал?
В следующий миг он уже валялся на траве, зажимая разбитый нос — Эльдар скривился от боли, потирая кулак, и было видно, что он готов предложить щедрую добавку. Гамрян вскочил и, встав между Эльдаром и Черниковым, предупредительно вскинул руку.
— Эльдар, уймись, — устало, но твердо сказал ректор, и было понятно, что он с трудом сдерживается, чтобы не наделать непоправимых дел. — Он действительно вынул червя. Он держал его за хвост.
Черников поднялся на ноги и, сдавленно и негромко бранясь себе под нос, брезгливо посмотрел на измазанные в крови пальцы. Марго стояла, опираясь на руку Елены, и думала, что надо бы как-то удрать отсюда — да вот только как удерешь, когда земля так и норовит выскользнуть из-под ног…
— Он будет подсаживать этих червей у тебя на виду, — с искренней горечью промолвил Эльдар. — Но ты все равно не захочешь посмотреть правде в глаза.
— Опомнись, — глухо посоветовал ректор. — Ты просто не видишь, что все твои обвинения притянуты за уши.
— Раньше ты видел намного больше, Эльдар, — сказал Черников, и в его голосе звучали отчетливые издевательские нотки. — Или это очередная интрига в твоем духе? Подставить под удар старого врага, а самому в это время обстряпывать свои делишки?
На этот раз Эльдар ударил уже намного сильнее и серьезнее — зазубренное ледяное тело иглы выскользнуло из его пальцев, но Черников умудрился уклониться от удара буквально в последний момент, зато брошенный им огненный шар скользнул по плечу Эльдара и рассыпался отвратительно пахнущими искрами.
— Хочешь дуэль? — с веселым хохотком осведомился Черников, перекидывая очередной шар из одной ладони в другую. — Будет тебе дуэль.
Конечно, Марго и раньше видела, как Эльдар превращается в дракона, но никогда прежде превращение не происходило настолько близко — лицо куратора дрогнуло от ярости, которую больше не надо было сдерживать, и Эльдар осанисто повел головой, над которой уже дрожали дымные очертания двух драконьих морд, скаливших зубы. По траве хлестнул шипастый хвост — попавшая под удар скамья разлетелась в щепки. Елена взвизгнула и дернула Марго в сторону — через мгновение на том месте, где они стояли, уже чернела огромная туша меречи.
Марго знала, что по первому разу такое превращение очень впечатляет, и не удивилась бы, если бы Черников убежал стирать штаны. Впрочем, инспектор оказался не из пугливых — он проворно отпрянул к оранжерее, а в его руках пламенели уже два готовых к броску шара.
— Не сметь! — гаркнул Гамрян. Его крик потонул в грохочущем реве меречи: вскинув головы к сиреневому вечернему небу, дракон исторг из обеих глоток такой вопль, что в оранжерее едва стекла не посыпались, но Гамрян не отступал и продолжал кричать: — Шура, стой! Эльдар, не смей! Под трибунал пойдешь!
Черников не выдержал и швырнул в дракона один из своих шаров. Меречь издал грозный рык и дохнул пламенем в сторону инспектора, но Черников оказался намного проворнее, чем ожидал Эльдар — должно быть, сказалась танцевальная подготовка, но он ускользнул от пламени и наградил дракона вторым шаром, на сей раз промахнувшись. Гамрян, который чудом сумел ускользнуть от огненной волны, заорал:
— Эльдар! Она не простит! Она тебя не простит!
Марго, которую Елена сумела утащить под кусты бирючины, не знала, кто такая эта «она», о которой кричал Гамрян — но, на ее удивление, это помогло. По уродливому драконьему телу прошла дрожь, одна из голов выпустила несколько лепестков пламени, и вскоре туша меречи растворилась в мягкой синеве сумерек. Эльдар покачнулся — видимо, превращение все-таки было задачей не из легких — но все-таки устоял на ногах. Устало проведя ладонями по лицу, он произнес:
— Ладно. Ладно, Геворг. Занимайся этим без меня.
Черников, который тем временем лепил третий шар, изумленно опустил руки, и огненный комок выпал из его ладони в траву. Оторопевший Гамрян который, кажется, не до конца понимал, что все-таки происходит, смотрел на Эльдара — тот улыбнулся и добавил:
— Я бы уволился отсюда прямо завтра. Ребят вот только жалко. Все, Геворг, теперь с меня только учебная работа по договору. А с червями, маньяками и прочим дерьмом разбирайся сам.
Он пошел в сторону общежития и ни разу не обернулся. Елена ахнула и, выскользнув из кустов, бросилась за Эльдаром и, догнав, взяла его за руку. Гамрян и Черников смотрели им вслед, и на их лицах было совершенно одинаковое выражение, которого Марго не поняла.
***
Воскресенье прошло очень тихо — студенты почти не выходили из своих комнат. Слухи о том, что червя подселили еще и к преподавательнице по русскому, разбежались по общежитию и напугали всех настолько, что многие ребята даже в столовую не пошли. Береженого Бог бережет, как говорится.
Марго решила, что ей уже нечего терять, а дела делать надо. Она пришла в практически пустую столовую и, оценив меню, попросила навынос порцию спагетти с грибами и ветчиной. Оставалось надеяться, что Черников не имеет ничего против макарон. Вернувшись в общежитие, Марго поднялась на третий этаж, по счастью, никого не встретив ни в лифте, ни в коридоре, и, подойдя к двери, на которой красовалась аккуратная металлическая семерка, осторожно постучала. Через несколько долгих минут — Марго даже начала нервничать — дверь открылась, и в коридор выглянул Черников, угрюмый и усталый. Впрочем, увидев Марго, он как-то посветлел лицом.
— Добрый день, — сказала Марго. — Вы уж простите меня, Александр Александрович, что я вот так, по нахалке… но все по комнатам сидят, и я подумала, а вдруг вы еще не обедали… Там выбор, конечно, небольшой, но паста очень аппетитная.
— Здравствуйте, Марго, — улыбнулся Черников: он был искренне рад ее появлению и не собирался этого скрывать. — Заходите, я тут как раз чайник поставил. Составьте мне компанию.
Блок был рассчитан минимум на четверых, но Черников жил в нем один — должно быть, инспекторское положение обязывало. Марго прошла за ним в светлую, обставленную дорогой мебелью гостиную, где на экране телевизора шли какие-то политические дебаты, и со всей возможной искренностью сказала:
— Я ведь вчера так вас и не поблагодарила. А вы мне, можно сказать, жизнь спасли.
Черников грустно усмехнулся. Посмотрел на коробку с чаем в руках так, словно в первый раз ее увидел и не понял, как эта вещь вообще к нему попала.
— То есть вы верите мне, а не своему куратору? — спросил он. — Мне, человеку, которого вы знаете без году неделя?
Марго села на край дивана и, сложив руки на коленях, как примерная ученица, ответила вопросом на вопрос:
— Почему бы и нет?
— А если я действительно подсадил вам червя?
Марго улыбнулась.
— Не стоит казаться хуже, чем вы есть, Александр Александрович. Если бы вы хотели, то подсадили бы его во время тренировки. Мы были наедине, никаких свидетелей, ничего такого…
Черников понимающе кивнул.
— Да, — задумчиво сказал он. — Да, это так. Жаль только, что ваш куратор, — он словно избегал называть Эльдара по имени, — не хочет этого понимать. Впрочем, ладно, что теперь поделать… Расскажите лучше, как себя чувствуете.
В принципе, все было неплохо: головная боль почти прошла, а крохотная точка на месте укуса побледнела и стала практически незаметной. Марго даже посидела за уроками с утра, написав половину реферата по биологии. Об этом она и рассказала Черникову, когда они сервировали стол к обеду. В закромах инспектора обнаружился неплохой сыр, галеты и банка фаршированных оливок, так что обед намечался очень приличный.
— Когда у нас следующая тренировка? — спросила Марго. — Что-то мы вчера так и не решили…
Черников задумчиво пожал плечами.
— Если хотите, то можем хоть сегодня. Подготовлюсь к лекциям, — он прикинул время и продолжал: — Часа через три буду полностью к вашим услугам.
Некоторое время они ели молча, и Марго, которая никогда прежде не пыталась влезть к мужчине в постель, чтобы выведать его секреты, никак не могла понять, правильно ли она ведет себя с Черниковым.
— Извините, если я не в свое дело лезу, — сказала она, — но почему все-таки Эльдар так вас ненавидит?
Черников отложил вилку и пару минут молчал, задумчиво изучая рисунок на своей чашке. Марго не знала, что и думать. На всякий случай она вспомнила одно из боевых заклинаний, которое способно остудить любую горячую голову, и искренне понадеялась, что оно сможет остановить Черникова, если он решит на нее напасть.
— Когда-то очень давно, — произнес он, в конце концов, — мы с Эльдаром любили одну женщину. Впрочем… — Черников сокрушенно покачал головой, словно не мог подобрать правильных слов, — даже и не знаю, как сказать. Вы в курсе, что такое даэрана, Марго?
Марго пожала плечами. В магии было множество оттенков и полутонов, разумеется, она не успела выучить все.
— Это человек без свойств, — продолжал Черников, и в его голосе звучала та задумчивая и тихая печаль, которая всегда появляется, когда вспоминаешь о невозвратном прошлом. — Существо, которое не способно испытывать чувства — оно только отражает их от окружающих. Как сказала одна моя знакомая, это перчатка, в которую можно всунуть любую руку… Тогда я не любил Лизу сам — я отражал ее любовь. А потом получилось так, что я стал фамильяром одного из могущественных магов и по его приказу убил Эльдара. Вот вам и причины. Я встал между Эльдаром и его женой, а потом размазал его по стенке. Конечно, ему трудно испытывать ко мне теплые чувства.
Несколько минут Марго сидела молча, рассматривая остатки пасты в своей тарелке и удивляясь тому, насколько звонкая тишина воцарилась в ее голове. Мысли словно растаяли, и какое-то время Марго могла просто смотреть и воспринимать: это я, это моя рука с вилкой, это тарелки с едой, это Сан Саныч Черников, биоробот. Наконец, она смогла избавиться от оцепенения и спросила:
— А вы… вы до сих пор ничего не чувствуете?
Черников улыбнулся и, осторожно взяв Марго за руку, положил ее ладонь себе на голову. Марго послушно запустила пальцы в темные жесткие волосы и нащупала шрам — толстый и грубый, он стекал от макушки к затылку.
— Что это? — испуганно прошептала Марго, убрав руку.
— Однажды меня тяжело ранили, — объяснил Черников. — Этот шрам остался на память. А когда я пришел в себя в больнице, то обнаружил, что могу чувствовать сам, — он усмехнулся и добавил: — Вы не представляете, насколько мне было странно. Непривычно. Понимать самому, ощущать самому, быть собой, а не зеркалом, которое отражает других людей, но само всегда остается равнодушным и холодным. Я был счастлив. Вы даже не представляете, насколько.
Марго сдержанно улыбнулась — она вообще с трудом представляла, как можно не испытывать чувств. Впрочем, сейчас ее больше занимало другое: прикоснувшись к шраму, она словно открыла дверь и, заглянув в комнату, обнаружила только мрак — и в этом мраке не было ничего хорошего. Это чувство было настолько необычным и пугающим, что на какое-то мгновение Марго пожалела, что вообще затеяла эту авантюру.
— Да, — кивнула Марго. — Не представляю. Александр Александрович, а что потом случилось с Лизой?
Черников придвинул к себе чашку чая и принялся старательно размешивать сахар.
— С ней все хорошо, — промолвил он. — Лиза стала гхоулой Совета магов.
Марго ахнула — так вот кто такая гхоула, вот почему Эльдар смотрел на нее с такой грустью и с такой пронзительной болью во время вчерашней трансляции в ректорском кабинете. Они были женаты, кто б мог подумать. Теперь у Марго была одна и очень важная задача: удержать за зубами полученную информацию, и она понимала, что сил потребуется очень и очень много. Ей уже сейчас хотелось пойти и обо всем рассказать Карине и Маше.
— Почему-то мне жаль, — сказала Марго. — И ее, и вас всех… Простите меня, я не должна была спрашивать.
Черников улыбнулся снова, и Марго поняла, что все это время он хотел кому-то рассказать свою историю: пусть даже так, обрывочно и не углубляясь в детали. Теперь ему стало легче.
— Вы правильно сделали, что спросили, — произнес он. — Когда нет секретов, то все намного проще.
Марго отпила чая и не почувствовала вкуса. Пальцы на левой руке до сих пор ощущали прикосновение к шраму, и Марго не знала, что теперь делать: то ли убежать как можно дальше и никогда больше не встречаться с Черниковым, то ли действовать по плану. Эта растерянность ей не нравилась: Марго не любила беспомощности.
— Спасибо за чай, — сказала она, вставая. Черников поднялся тоже, и вдвоем они пошли к выходу. — Значит, в пять часов в спортзале?
— Да, — кивнул он и внезапно взял Марго за локоть. Она резко остановилась, чуть не споткнувшись от неожиданности, а Черников вдруг склонился к ее затылку и несколько раз втянул носом воздух, словно собака, берущая след. Марго почему-то почувствовала липкое прикосновение страха.
— Запах, — негромко промолвил Черников. Его горячее дыхание щекотало кожу на голове, и Марго чувствовала, как на щеках вспыхивают пятна румянца. — Странный какой-то…
Он принюхался снова. Марго стояла неподвижно, и ей казалось, что невидимая рука проникла в живот и стала перебирать внутренности. Здесь, в полутьме крошечной прихожей, Марго впервые в жизни не могла предсказать, что случится дальше.
— Может, это мазь? — предположила она и обнаружила, что говорит шепотом: голос почему-то сел. — Татьяна Юрьевна мне вчера смазывала след от червя.
— Нет, — откликнулся Черников. Он не выпускал руку Марго, стоял неподвижно и продолжал принюхиваться. — Это другое. Какое-то растение, но я не помню, какое. Вчера его не было.
Собравшись с духом, Марго сделала шаг вперед, и пальцы Черникова соскользнули с ее руки. Она испугалась, что инспектор снова схватит ее и, быстро открыв дверь, вышла в коридор — только тогда Марго сумела обернуться и посмотреть на Черникова.
— Спасибо, — повторила она и добавила: — До вечера.
Черников улыбнулся, но в этой улыбке не было ни капли мягкости или душевного тепла.
— Будь осторожна, — произнес он. — Мне очень не нравится этот запах.
Глава 8
Госпожа гхоула
Осень нахлынула на студгородок в ночь с воскресенья на понедельник: яркие звезды заволокло низкими клокастыми тучами, ветер стал не теплым, а студеным, пронизывающим до костей, и дождь занудно завел свою песню, смывая зеленую краску с листвы деревьев в лесу. Карина обнаружила, что не привезла с собой зонта и, собираясь на занятия, материлась так, что уши закладывало. Студенты бежали в главный корпус небольшими группками, толпясь под зонтами — не одна Карина, собираясь сюда в теплый летний день, оказалась забывчивой. Натягивая теплый свитер, Карина благодарила маму, которая сунула его в чемодан — сама Карина сроду бы его не взяла, он всегда казался ей слишком толстым и каким-то дурацким.
Одним словом, бабье лето миновало, и осень откровенно заявила, что шутить с ней не стоит. Теперь никто не гулял во дворе, не засиживался допоздна на лужайках, любуясь звездным небом — ребята предпочитали собираться компаниями в комнатах и проводить время под гитарную музыку. Эльдар периодически заглядывал к своим подопечным, проверяя собравшихся на наличие алкоголя, но вскоре это ему надоело.
Отношения Карины и Егора развивались стремительно и бурно. Они приходили в главный корпус, держась за руки, на переменах целовались, не в силах оторваться, а после занятий запирались в комнате и любили друг друга так, словно завтра должен был настать конец света. Иногда Карина ловила себя на мысли о том, что это ее первые мало-мальски серьезные отношения, и она ни в коем случае не должна их запороть. Потом Егор обнимал ее, и все сомнения убегали, сверкая пятками — Карина была счастлива и не думала о своем счастье.
Лекционные недели прошли, и теперь большую часть уроков занимали практические занятия. Помимо привычных и — Карина собралась с духом и назвала их нормальными — предметов студенты ходили на историю магии, методику заклинаний и основы ворожбы. Эльдар и Таня учили их варить зелья, собирать и заготавливать растения и разбираться с рецептами в таких старых книгах, какие Карина видела только в букинистических отделах магазинов. Вдобавок по средам и пятницам после третьей пары шли индивидуальные занятия с кураторами — после них Карина обычно приползала в общежитие, ложилась на кровать и хотела умереть: Эльдар гонял ее как сидорову козу, другим его подопечным было не легче.