— Ты чего такой квёлый, Андрюха? — спрашивала Аня. — Ну-ка, выше нос! Ты же экстремал! Помнишь, как мы на "Бабьем лете" с вышки прыгали?
Я натянуто смеялся, чтобы не обидеть весёлую и шумную девчонку.
— Андрюха, друг! — басил Валера Рощин. — Я не в обиде на тебя, не думай. Давай-ка выпьем лучше примирительную.
— Андрей, ты молодец, — хвалил меня педант Толег. — За такой короткий срок — ослепительная карьера! Завидую белой завистью!
— Тебе случайно секретарша не нужна? — веселилась Даша. — С опытом работы, со знанием языков. Умеет варить кофе.
Со Ставром мы встретились глазами и понимающе перемигнулись. А грустная Танюшка иногда посматривала на меня своими синими глазищами.
— Забирай себе Танюшку, — шёпотом разрешил мне Сухов, как будто речь шла о какой-то вещи. — Я же вижу, что она к тебе неравнодушна.
— Видно будет, Коля, — неопределённо ответил я.
— А я со Светкой Борисовой уже замутил, — похвастал он. — Ну и пусть ей под сорок, зато меньше канители с ухаживаниями, цветочками-киношками.
После мероприятия я пошёл к своему столу, чтобы забрать разную дребедень — блокноты, ручки. Сев на стул, я начал шарить в ящиках. Танюшка подошла ко мне и встала рядом. Я оцепенел, не зная, как реагировать, и тут она меня неожиданно обняла и прижала к себе. Довольные сотрудники, подглядывающие в дверь, засвистели от восторга и зааплодировали.
— Любовь — это вам не договоры подписывать, — глубокомысленно вымолвил Валера. — У них, я вижу, всё по-взрослому. И это радует. Да, Анютка?
Аня весело кивала в ответ и подбадривающее мне подмигнула.
— Я тебе позвоню, — пообещал я Танюшке, ослабив её объятия. — Не навсегда ведь прощаемся. Обязательно позвоню.
— Гребенщикова, до конца работы ещё два часа! — строго предупредил Ставр. — Никуда я тебя не отпущу!
Тут его все начали хором упрашивать, мол, любовь ведь — дело серьёзное. Зачем, мол, препятствовать. Пусть эта сладкая парочка уйдёт пораньше. Но Холин, обладающий каменным сердцем и стальными нервами, Таню со мной не отпустил. Мы с блондинкой отошли в дальний уголок, но я всё равно чувствовал себя, как на витрине, под любопытными взглядами бывших коллег.
— Ты не расстраивайся, Танюшка, — Я погладил девушку по светлым волосам. — Я ж не в другой город уезжаю. Встретимся ещё и не раз.
Она поцеловала меня и немного всплакнула.
— Завтра же и встретимся. Пойдём с тобой в аквапарк, — пообещал я. — Часа на три или четыре.
Я игриво подмигнул девушке, изображая из себя эдакого донжуана-проказника.
— Посмотрю хоть на тебя в купальнике, — шепнул я.
Она улыбнулась, успокоенная:
— Конечно, пойдём.
Оторвав от себя девушку, я сердечно распрощался с другими сотрудниками "Опциона".
— Покурим на дорожку? — предложила Даша.
Мы спустились с ней вниз и заняли любимое место возле входа. Обычно весёлая секретарша почему-то погрустнела, я тоже молча курил, помахивая пакетом со всяким своим офисным барахлом.
— Ты Танечку не бросай, ладно? — неожиданно попросила меня Даша. — Девчонка ранимая, мало ли что…
Я и не подозревал, что смешливая секретарша может быть такой серьёзной. По-моему, в этом виновата женская солидарность. Я уже не чувствовал себя лофером. Врать и заводить интрижки не хотелось, поэтому решил высказать всё начистоту.
— А зачем мне Танюшка? — сказал я жёстко. — Тупые блондинки не в моём вкусе.
Даша отшатнулась от меня, как от прокажённого.
— Знаешь, почему я ей мозги пудрил? Чтобы Сухову досадить, — признался я, нагло усмехаясь. — Мне нравилось доводить его до депрессии. Такие дела, Даша.
Секретарша судорожно глотнула.
— Я подозревала, что ты не сахар, Дёмин, — тоже откровенно выдала она. — Но что ты такая скотина, не думала!
Она зло растоптала окурок:
— Считаешь себя самым умным? А всех вокруг тупыми? Так вот, Дёмин, по-настоящему умный человек никогда не причинит горя тем, кто слабее его. А такие, как ты, вовсе не умные, а просто болтливые самовлюблённые зазнайки, нахватавшиеся вершков!
Она разозлилась так, что даже веснушек не стало видно:
— Я Тане всё расскажу, и она поймёт, что ей повезло. Что больше не будет она встречаться с таким дерьмом, как ты. Геосинклинали, блин! В башке у тебя геосинклинали вместо извилин!
Даша быстрыми шагами пошла к входу. Перед дверями она резко обернулась, решив окончательно добить меня:
— Насчёт секретарши я пошутила. Сам себе вари кофе!
И хлопнула дверью.
Всё правильно она сказала, думал я по дороге домой. Я только одно не сказал Даше. Мне безумно жаль наивную Таню, но я заранее знал, что мы с ней будем недолго. С моим дурацким характером, с моей псевдоэрудицией и претензией на интеллектуальность Танюшка бы не выдержала и месяца. С ней приятно было гулять по зимним улицам и по-светлому грустить. Приятно было чувствовать рядом с собой такое беззащитное создание, неловкое и наивное до безобразия. Дружить с Таней — это значит нести за неё ответственность, а я-то за себя не всегда мог ответить.
Я вынул телефон и занёс в чёрный список Танюшкин и Дашин номера. Подумав, я трусливо добавил и Анин номер. Вспомнилось вдруг, как эти две кумушки, Аня и Даша, высмеивали в сауне Танины недостатки. И вот, женская солидарность оказалась сильнее мелких дрязг. Я знал, что если не добавить номер в чёрный список, то через минут десять-двадцать позвонит Аня и со всей своей экстремальной прямотой обматерит меня. Правильно, конечно, сделает, но от этого смелости не прибавлялось.
Когда зазвонил телефон, я вздрогнул. На экране высветился хорошо знакомый номер. Валька?! Очень вовремя! Я тут и так погряз в житейских проблемах, ещё бывшей жены до кучи не хватало!
— Привет! — услышал я в трубке очень знакомый голос.
— Привет, — осторожно ответил я.
— Как дела? — услышал я и поморщился. Терпеть не могу эту банальную фразу!
— Нормально, — содержательно ответил я.
— Как живёшь?
— Да не сдох пока под забором, — ответил я зло. — Но скоро сдохну, обещаю.
В трубку посопели.
— Всё ёрничаешь?
— Не без этого. И курю, и пиво пью по-прежнему. Как видишь, я неисправим.
— Давай встретимся, — предложила Валька.
— Нам надо завести ребёнка? — вспомнил я старый фильм.
Она миролюбиво засмеялась:
— Точно, не изменился! Нет, просто так, пока без ребёнка.
— Мне нравится это "пока", — пошловато ответил я.
Мы договорились увидеться на нашем любимом месте в городском парке. Там, где пруд и мостик через него. Я встал на мостике, ожидая свою бывшую половинку. Что-то всё у меня на сегодня бывшее: и коллеги, и друзья и даже супруга.
Я не знал, чем я займусь дальше в жизни. В администрации я точно не смогу работать. Работать по-серьёзному мне не хочется: не моё это: карьерный рост, административная работа, бумаги, отчёты. Лоферствовать я тоже не смогу, отлоферствовал уже своё. Идиот, считал себя независимым, а оказался в роли обычного сектанта, которого используют более умные и хитрые дяди. А я терпеть не могу, когда меня используют.
Я нащупал в боковом кармане пластиковый пропуск в администрацию, вытащил его и швырнул с моста вниз. Он упал на лёд, и его было почти не видно. Тут меня что-то смутило, и я опять полез в карман. На этот раз я вытащил замызганную визитку. Свою собственную. С обратной стороны на ней был нацарапан номер телефона. Тут я вспомнил, как сокамерник Луговец сунул мне бумажонку. А до этого выпросил у меня визитку. Вот для чего она ему понадобилась — написать номер телефона. Вспомнил, как Полевой посоветовал мне выкинуть эту бумажку. Точно, в камере были видеокамеры.
Кто там ответит, на том конце провода, если позвонить? Какой-нибудь твор? Или сам Евгений Павлович? "Любых сектантов всегда используют умные люди", вспомнил я слова Чемодана. А если и здесь такой же случай? Есть маньяки-изобретатели, а есть те, которые этими преступниками пользуются в своих целях. Может, этим умным людям нужны новые идеи, новые изобретения для получения прибыли. Нелегальная торговля. А бедняги-творцы думают, что они являются единственными последователями прогресса. Кто знает.
Голова у меня ещё сомневалась, а рука уже скомкала визитку и швырнула вниз. Бумажка упала недалеко от пропуска. Прощай техническое творчество: звездолёты, антигравитаторы и телепорты. Не хочу, чтобы мной опять играли в свои игры какие-то ушлые дяди. Но всё равно меня сомнение царапало внутри.
— Давно ждёшь? — подошла ко мне Валька.
— Сутки ещё не прошли, — улыбнулся я.
— Постоим или погуляем?
— Давай постоим.
Некоторое время мы стояли и слушали капель.
— Ты молодец, — неожиданно похвалила меня Валька. — Я думала, ты зациклился на своём лоферстве. А ты, оказывается, можешь и карьеру сделать. Уважаю.
Я с такой злостью посмотрел на неё, что она испугалась.
— Я что-то не то сказала? — удивлённо заморгала бывшая супруга.
— Откуда ты всё знаешь?! — спросил я свирепо.
— Подруга в администрации работает. Рассказала.
— И ты решила сразу же со мной встретиться. Понятно. На кой тебе нужен был бестолковый лофер! А сотрудник областной администрации понадобился. Хлебное место, хорошая должность. И вдруг старые чувства проснулись, ага? Какое совпадение!
Мои нападки не смутили Вальку:
— Причём тут должность? Я просто увидела, что ты способен работать. Значит, ты стал более ответственный, более сознательный.
Я заметил, что, хоть мы и не разговаривали явно до сих пор о воссоединении нашей семьи, разговор наш вертелся вокруг этого постоянно.
— Я рада, что мои слова наконец дошли до тебя, — подытожила Валька. — Приятно ведь чувствовать себя мужчиной, кормильцем, сильным и уверенным в себе.
— Самовлюблённым зазнайкой, — пробормотал я, вспомнив Дашу. Но бывшая супруга уже не слышала меня.
— Всё это детство, Андрей — лоферы, безделье. У тебя оно подзадержалось немного. Я боялась, что это у тебя останется навеки. А теперь вижу, что ты можешь исправиться. Можешь победить свои недостатки.
Она окинула меня наполеоновским взором:
— Лень твою мы уже одолели. Осталось заставить тебя бросить курить и пить пиво. Спортом будешь заниматься. Ты ведь пловец у нас? Вот с понедельника и запишешься в бассейн. А то, наверное, уже всё забыл и брасс с баттерфляем путаешь!
Я действительно переменился за последние дни. А вот Валька осталась прежней: правильной, целеустремлённой и прекрасно знающей, чего она хочет от жизни. Для интереса я провёл маленький тест:
— Я вот вчера мучился, всю ночь не спал. Думал, для чего же живу на белом свете…
Но Валька не любит пустословных рассуждений. У неё на все вопросы уже есть ответы:
— Ты живёшь, чтобы работать и приносить пользу людям. А спишь плохо, потому что мало работаешь. Если бы ты перед сном часа три помахал бы лопатой, то любую бессонницу как рукой сняло.
Лопата — это Валькина панацея от всех бед и человеческих пороков.
— А какая польза от работы в администрации? — спросил я сердито. — Какая польза от перекладывания никому не нужных бумажек? От совещаний этих долбанных?! От холуйства и пустозвонства? Каким людям я принесу пользу?
— Себе, мне и нашим детям, которые у нас обязательно будут, — не очень уверенно ответила Валька, и это ещё больше взорвало меня.
— Себе?! Не смеши! Такая польза мне от отупляющей работы и постоянного вранья? А детям какая польза? Смотрите детки и старайтесь быть похожими на вашего папочку! Который день и ночь трудится: подписывает бумажки и перекладывает их из левой папки в правую! Это очень полезная и нужная людям работа!
— Любая работа почётна, любая! Хуже — безделье, которое у тебя, я надеюсь, осталось в прошлом. И давай без философии. Время Сократов и Диогенов ушло. Домой пойдём?
Я понял, что мне уже не отвертеться. Валька настроена решительно. Никакой лирики, никакой романтической встречи после долгой разлуки. Всё просто и по-деловому. Она всегда была уверена, что перед ней сырой человеческий материал в виде меня, из которого надо вылепить достойного гражданина. С её энергией и напором она сумеет это сделать. "Лениться перестал, теперь ещё курить бросить, и будешь уже почти человек".
Она взяла меня под руку, и мы зашагали, покидая мостик. Странно, ещё год назад я оказывал её напору бурное сопротивление, отстаивая свои вредные, но любимые привычки. А сейчас иду, точнее, меня волокут, как овцу на убой, и я ни слова не говорю. Валька не любила ходить медленно, поэтому она собралась взять спортивный темп ходьбы ("мне некогда разгуливать и любоваться звёздами, время на это жалко тратить"). Но я остановил её.
— Что ещё? — спросила она недовольно.
— Я пропуск тут выронил на лёд.
— Какой пропуск?
— Пластиковый.
— Не паясничай, не люблю. Что за пропуск?
— В администрацию. Только сегодня получил.
Она сердито посмотрела на меня.
— В этом ты весь, Дёмин! Рассеянный, забывчивый… Всё о звёздах мечтаешь. Как ты умудрился уронить пропуск на лёд?! Я бы никогда не уронила!
Это точно, она бы не уронила. Валька вообще никогда не делала глупых поступков. И сейчас она уже начала анализировать ситуацию, чтобы принять единственно верное решение. Супруга подошла к кромке и оценила обстановку.
— Палкой можно попытаться достать, — предложила она вариант.
— Палкой… Где найдёшь такую палку длинную, — возразил я.
— Пропуск, говоришь, пластиковый… Значит, магнит не пойдёт, — начала Валька мозговой штурм в одном лице.
А я уже знал, что надо делать. Давненько я не получал порцию адреналина. Наверное, с той осени, когда мы с Аней прыгали с вышки. Я подошёл вплотную к берегу и ступил на лёд.
— Ты с ума сошёл, Андрей! — испугалась Валька. — Ну-ка, вылезай сейчас же!
Теперь с неё слетела вся деловитость, и она превратилась в простую испуганную девчонку. В такую, какая мне когда-то понравилась, и которой я сделал предложение. Увидев её приятный испуг, я почувствовал себя мужчиной, сильным и рисковым. Неожиданно я ощутил, что двухдневная депрессия бесследно улетучилась, и я опять стал весёлым и злым.
— Не бойся, подруга! Всё в норме, — сказал я киношным голосом и начал осторожными шагами двигаться к мосту.
Лёд подо мной нехорошо потрескивал, кое-где из трещин сочилась вода. Апрельский лёд очень ненадёжен. Валька металась по берегу и невпопад давала мне глупые советы, а я шёл и улыбался. Она не знала, что кроме пропуска на льду совсем рядышком лежит другая бумажка. Да я ещё сам не ведал, какую судьбу я выберу. Что именно я сниму со льда: пропуск или визитку с телефоном. Но что-то одно выбрать нужно.
Главное, чтобы лёд выдержал.